«Я просто буду жить дальше. Всем назло. Всем врагам назло», — говорит Ирина Шевырева, свекра которой — владельца дорожной империи «Волга-Автодор» Станислава Шевырева — обвиняют в организации покушения на нее. Пять дней назад ее, чудом выжившую после дерзкого нападения с ножом, выписали из больницы — и первым делом она пришла в суд, чтобы заявить о непричастности своей семьи. В эксклюзивном интервью «БИЗНЕС Online» Ирина Шевырева рассказала о моменте нападения, высказала версию, почему киллер ее не добил, ответила на вопросы, замечала ли слежку за собой, как узнала об аресте свекра и что думает обо всех версиях, которые выдвигает следствие, и отдельно выступила с обращением к общественности и заказчикам покушения.
После дерзкого нападения киллера Ирина Шевырева, супруга и сноха одних из крупнейших автодорожников Татарстана Ивана и Станислава Шевыревых, была в критическом состоянии, несколько дней находилась в коме, но врачи смогли ее спасти
Об этом интервью
С момента дерзкого нападения на Ирину Шевыреву, которое взволновало весь Татарстан, прошло три недели. За семьей с непубличной фамилией стоит крупная дорожная империя «Волга-Автодор», в которой трудятся порядка 3 тыс. сотрудников, а сумма исполненных госконтрактов перевалила за 35 млрд рублей.
На Шевыреву напали около 8 часов утра во вторник, 14 октября, прямо под камерами наблюдения около школы, куда Ирина отвозила свою дочь. Киллер, вооружившись ножом, цинично нанес ей серию ударов в область шеи. Ирина, поваленная на асфальт, неистово отбивалась. И отбилась. Ее госпитализировали в критическом состоянии, она несколько дней находилась в коме, но врачи смогли ее спасти. Женщина выжила.
Исполнителей нападения удалось найти в первые несколько суток. По версии следствия и МВД, с ножом на Шевыреву напал 30-летний Рафис Султанов, который после преступления пытался скрыться в Таджикистане. Его задержали и вернули в Россию — сейчас он находится в казанском СИЗО. Следствие считает, что Султанов действовал не один, а с сообщниками — сотрудниками фирмы «Волга-Автодор» Бурихоном Хамидовым и Булатом Галлямовым, которые вели слежку за Шевыревой как минимум четыре месяца. При этом ходили слухи, что сама Ирина делилась с близкими — чует что-то неладное: то на самокате ее собьют, то еще чего…
Супруг Ирины Иван Шевырев проходит подозреваемым. Его отпустили на свободу после нескольких суток в ИВС (но не сняли статус)
Галлямов — это пока что ключевой для следствия фигурант, который дает показания по делу. Именно на них выстраивается все обвинение. Он заявил, что команду по слежке и устранению получил от начальника службы безопасности «Волги-Автодора» Андрея Черкасина, а тот в свою очередь передавал «требование шефа». Сам Черкасин молчит.
Следствие не сразу определилось, кто имелся в виду под «шефом», но в итоге статус фигурантов дела получили родные Шевыревой: ее супруг, наследник бизнеса Иван Шевырев, проходит подозреваемым, а ее свекор, владелец дорожной империи Станислав Шевырев, получил статус обвиняемого. Супруга отпустили на свободу после нескольких суток в ИВС (но не сняли статус), а свекор по решению суда находится в СИЗО.
Свекор потерпевшей — владелец дорожной империи Станислав Шевырев — получил статус обвиняемого. По решению суда сейчас находится в СИЗО
Несмотря на то что с предполагаемыми организаторами в лице мужа и свекра Шевыревой следствие определилось, мотив до сих пор не установлен. Мужчины отрицают какую-либо причастность к организации нападения на Ирину Шевыреву. «Я люблю свою жену больше всего. Даст бог, она придет в себя и скажет то же самое. Я уверен в ней на 150 процентов. Мы души не чаяли друг в друге», — говорил Шевырев-младший в суде, когда следователи все-таки изначально пытались его арестовать. Его отец уверял, что Ирину в семье любят как родную дочь и никакой мотивации для ее убийства — ни финансовой, ни какой-либо другой — у него быть не могло. В интервью «БИЗНЕС Online» свекровь жертвы нападения, ее тезка Ирина Шевырева, предполагала, что мотивом преступления может быть «наезд на компанию» или вовсе месть за помощь бойцам на СВО.
Когда в суде звучали эти драматичные выступления, Ирина еще находилась в больнице и не могла разговаривать, но после череды сложных операций через две с половиной недели после нападения Шевыреву выписали. В тот же день, по нашим данным, она была официально признана потерпевшей и допрошена, после чего сразу же решила появиться на публике — в субботу, 1 ноября, пришла в Верховный суд Татарстана, где решалось, отпустят ли ее свекра из СИЗО.
Ирина появилась в здании суда с двумя охранниками и в сопровождении адвоката, которая зачитала ее ходатайство в поддержку Шевырева-старшего
Ирина появилась в здании суда с двумя охранниками и в сопровождении адвоката, которая зачитала ее ходатайство в поддержку Шевырева-старшего: «Прошу вас освободить Шевырева Станислава из-под стражи в связи с его непричастностью. Конфликтов и неприязненных отношений у меня с ним не было. Характеризую его как положительного человека, любящего отца, свекра, дедушку». Но суд решения не изменил, Станислав Шевырев до сих пор остается в СИЗО.
Сама Шевырева с журналистами в тот день не общалась, но спустя два дня согласилась дать интервью обо всей этой ситуации «БИЗНЕС Online». Обстоятельства встречи мы не раскрываем по ее просьбе из соображений безопасности. Скажем лишь, что наше общение длилось недолго — Ирине сложно было говорить, слова она произносила шепотом и выдерживала паузы, набираясь сил.
Ирина согласилась дать интервью нашей газете, чтобы «рассказать, как обстоит все на самом деле»
Ирина Шевырева: «Когда узнала, сразу не поверила, что это «семейные разборки»
Перед тем как начать интервью, Ирина попросила дать ей возможность озвучить в свободной форме все, что она думает об этом деле и версиях, выдвигаемых следствием. Приводим текст ее обращения без изменений.
«Когда меня выписали из больницы, я наконец смогла прочитать все слухи и публикации в СМИ и соцсетях, касающиеся этого дела. Была шокирована. В целях развенчания этих слухов я хочу опровергнуть [их] и рассказать, как обстоит все на самом деле.
Мне указывают на то, что я должна бояться семьи Шевыревых. Но я сама Шевырева, это полностью моя семья. Самые родные мне люди. Папа мой покойный, а Станислав Вячеславович для меня такой же папа, как родной. Работа для Ивана и Станислава Вячеславовича — папы (в дальнейшем я буду его папой называть) — это дело всей их жизни. Они всегда себя полностью этому отдавали, Иван полностью всегда был погружен в работу. То, что он отстранился от работы, — это неправда. Он любит проводить время с семьей, максимально в течение рабочего дня помогать мне с детьми без отрыва от работы. Он это делает не во вред работе, на работе он был и бывает каждый день, в выходные и в праздники, даже в отпуске всегда на телефоне. Рабочие моменты Иван никогда не приносил домой, со мной не обсуждал. Людей с работы я практически никого не знала и в их дела не вникала. Родители полностью поддерживали меня и мою маму во всех делах. То есть родители Ивана.
С Иваном мы становились ближе с каждым годом. Планировали третьего ребенка, это правда. В этом была полная поддержка родителей. У нас были возможности, но мы жили обычной жизнью и также воспитывали детей, которые ходили в обычную государственную школу.
История с самокатом (в ноябре прошлого года — прим. ред.). Действительно, после того как я позвонила супругу и сообщила о случившемся, он сразу же нашел видео с этим происшествием. Даже попробовал в течение трех дней выследить, ездил ли этот человек мимо детского сада, но безуспешно. Так как я была полностью здорова и человек остановился, предложил помощь, мы не придали этому инциденту особого значения. Я никак не узнала и не опознавала этого человека. Я считаю, что это разные люди и около детского сада это произошло случайно. Официального опознания не было.
Иван никогда не учился за границей. Он просто ездил с классом на несколько дней. Никаким подругам я не рассказывала о странных вещах, происходящих со мной. Если было бы что, я бы рассказала Ивану, он сразу бы посоветовался с папой.
История о любовнике не может быть ко мне применена, так как я замужем и у меня двое детей.
«Никто из членов семьи не может чувствовать себя в безопасности, пока папа не с нами. Версия следствия о семье продолжает подрывать мое здоровье, так как я очень сильно нервничаю из-за Ивана и из-за папы»
Конфликтов с папой, Станиславом Вячеславовичем, у меня не было. У Ивана тоже никогда не было. Каждые выходные мы проводили с семьей. С папой Станиславом Вячеславовичем и мамой Ириной Александровной. Погружены в семейные дела, родители всегда меня и Ивана поддерживали в делах семьи и детей. Папа всегда говорил: «Семья в первую очередь».
Никаких брачных контрактов у нас не было. Вообще [в то], что и на кого оформлено, я никогда не вникала, у нас полное доверие друг к другу.
Я не имею никакого отношения к бизнесу, активов, записанных на меня, нет. Бизнесом сама не намеревалась заниматься, такого у меня в планах не было.
В больнице я была в полном неведении о ситуации. В больницу никого ко мне не пускали и со мной обращались как с задержанной. Под охраной.
Когда узнала, сразу не поверила, что это «семейные разборки». Эту версию считаю абсолютно несостоятельной. Как только выписывали меня 31 октября, я узнала, что могу пойти в суд, сразу решила пойти, так как нашу семью хотят оболгать. Меня убеждали поверить в причастность свекра и мужа.
Благодарна правоохранительным органам, что нашли исполнителей, однако полагаю, что те для смягчения своей участи оговорили непричастных людей. И теперь кто-то пытается использовать ситуацию, чтобы очернить семью. Из-за этого страдаю я и будущее поколение нашей семьи — дети, так как уже распространяются слухи о том, что заказчиком был Станислав Вячеславович, а также Иван и моя свекровь Ирина Александровна, что является полным бредом для меня. У меня возникают вопросы: почему признавшиеся в организации нападения находятся неизвестно где, якобы под государственной защитой, а не в тюрьме? А папа, который спасал мою жизнь, только на основании слов этого негодяя сидит в заключении...
Я очень надеюсь, что ситуация скоро разрешится, наша общая опора будет с нами, а нелепые обвинения с него будут сняты.
Никто из членов семьи не может чувствовать себя в безопасности, пока папа не с нами. Версия следствия о семье продолжает подрывать мое здоровье, так как я очень сильно нервничаю из-за Ивана и из-за папы. Решила дать интервью, чтобы все узнали правду и от нас отстали».
«Я пошла к машине, чтобы сесть. Увидела его около моей машины и подумала, что, может быть, я мешаю ему проехать или он задел мою машину»
О нападении
— Ирина, как вы сами говорите, очень много появилось всяких версий и слухов. По опыту знаю, что, когда остается какая-то недосказанность (а следствие до сих пор не установило мотив, хотя в деле есть обвиняемые), порождаются слухи. Огромное вам уважение и спасибо большое, что согласились на такой открытый разговор. Самый главный вопрос, который сегодня интересует: как вы себя сейчас чувствуете? Что говорят врачи? Какие-то еще операции вам предстоят или вы уже восстанавливаетесь?
— Чувствую себя нормально, продолжаю лечение дома. Через две недели планируется госпитализация и повторная операция, а дальше как врачи скажут.
— Как ваша мама это перенесла? Как дочки?
— Мама очень сильно переживает, но держится. Дочки ни о чем не знают. Мы им не говорим. Полностью оградили их от этой информации.
— О дедушке тоже ничего не знают?
— Нет. Ничего не знают.
— Вопрос наверняка тяжелый для вас, но, поймите, не могу не спросить. Вы пытались восстановить хронологию того дня, 14 октября? Что-то помните?
— Да, я помню. Проснулась, как обычно. Приготовила завтрак, собрала ребенка в школу. Привычным, обычным маршрутом поехали в школу.
— Вы всегда сами дочку в школу отвозите?
— Да, всегда я, потому что Иван уже на работе. Это был самый обычный день. Я проводила ее в школу и уже шла, чтобы сесть в машину, и появился этот человек.
— Это видео облетело весь интернет. Там видно, что вы почему-то обходили автомобиль сзади. То есть если бы вы сели сразу в машину, кто знает… Вы специально ее обошли?
— Я пошла к машине, чтобы сесть. Увидела его около моего автомобиля и подумала, что, может быть, я мешаю ему проехать или он задел мою машину. То есть [мне показалось], как будто что-то он хочет мне сказать. Когда увидел меня, он отошел на другую сторону. И поэтому я стала обходить машину, чтобы спросить у него, что случилось.
— То есть вы его видели еще до того, как он на вас напал.
— Да. Я стала обходить, потому что он обошел машину, и я стала ее тоже обходить. Когда я обошла, увидела его, он вышел ко мне с ножом.
— То, как вы защищались, — это пример храбрости. Кто знает, если бы не активное сопротивление, которое вы оказали, чем бы это могло закончиться…
— Этого я не помню, к сожалению. Помню только, как мужчина сверху кричал, что он все видел.
— Откуда кричали?
— Мужчина на балконе из дома рядом. Кричал, что все видел. Мне кажется, что это даже спугнуло нападавшего.
— А сам нападавший что-то говорил?
— Ничего.
«Я не смогла никому позвонить. Позвонила девушка, которая мимо проходила. Она подошла ко мне, предложила помощь»
Что происходило после нападения
— Вы в себе нашли силы встать, дойти до машины. Вы помните это?
— Да.
— Вы взяли телефон, кому позвонили в первую очередь?
— Я не смогла никому позвонить. Позвонила девушка, которая мимо проходила. Она подошла ко мне, предложила помощь.
— Почему не смогли позвонить?
— Телефон был в крови, просто ничего не нажималось. Девушка помогла позвонить в скорую, и я попросила ее позвонить мужу.
— С вашего телефона?
— Да. Муж очень быстро приехал. У него работа относительно недалеко от школы. Я слышала, как он кричал. Очень быстро приехал.
— Ирина Александровна (Шевырева — свекровь — прим. ред.) в интервью нам говорила, что потом был звонок Станиславу Вячеславовичу, он тоже скорую вызвал, до больницы вас сопровождал.
— Этого я уже не знаю, потому что я ждала только скорую и мужа. И все. Приехал муж, следом приехала скорая.
— Дочка не видела всего этого, когда вы ее в школу проводили?
— Думаю, что нет. Я уже проводила ее взглядом, она уже ушла.
В больнице
— Говорили, что, когда вас в больницу доставили, у вас давление было 0/40, критическое состояние. Вы помните, когда очнулись впервые после этого?
— Я помню, что, когда меня привезли в 12-ю больницу на скорой, я еще была в сознании. Иван ехал со мной на скорой. Потом он меня на руках вынес, посадил на каталку, и уже дальше меня… Просто разрезали на мне одежду, и я уже потеряла сознание.
— Первым делом, когда вы пришли в себя, что почувствовали? О чем подумали?
— Что это все-таки не страшный сон, а реальность. Ну что я могла подумать? Ничего. Я была после наркоза. Ни шевелиться не могла, ничего. Просто лежала. Вокруг врачи, медсестры.
— Разговаривать тоже не могли?
— Нет, меня интубировали, я не могла разговаривать. То есть у меня стояла трубка во рту, разговаривать нельзя было. Врачи со мной разговаривали, говорили, что все будет хорошо.
— Ирина Александровна говорила, что вы написали записку первым делом, как очнулись: «Никого не пускать, кроме семьи». Почему так написали?
— Потому что я очнулась в неведении — поймали нападавшего, не поймали, не знала, могу ли чувствовать себя в безопасности, поэтому написала, чтобы никого не пускали, кроме семьи.
— Вы сказали, что с вами как с задержанной обращались в больнице. Это как?
— Ко мне никого не пускали, приставили охрану.
— Кто приставил?
— Полиция, следственный комитет — я не знаю, кто конкретно.
— Как это выглядело? Вооруженные люди стояли?
— Да. Даже маму родную ко мне не пускали. Следствие сказало никого не пускать, ничего не передавать.
— То есть семью не пускали?
— Вообще никого.
— А записку вы передали как? Через врачей?
— Мне давали писать… Видимо, как-то она попала… Это было в первый день.
— За новостями, за всем происходящим как-то следили, находясь в больнице?
— Нет, я была в полном неведении. У меня не было ни телефона, ни телевизора, никто ничего не говорил.
— То, что вы были в неведении, — вы сами приняли такое решение или вам телефон не давали?
— У меня его не было. Я, получается, приехала в реанимацию абсолютно без вещей, без телефона в том числе. Потом мне ничего не давали, не разрешали ни телефон, ни посещения, ни вещи передать — ничего.
Как узнала об аресте свекра и обвинениях в адрес мужа
— Следствие вас пыталось допросить, пока вы находились в больнице?
— Однажды. В воскресенье, 19 октября.
— Это через пять дней после нападения. Получается, вы уже были в сознании?
— Да, я была в сознании. Они пытались допросить.
— Получилось?
— Пришел следователь. Он сказал, что мой муж и мой свекор задержаны по подозрению в организации нападения на меня. Это единственная информация, которую до меня донесли.
Никакого опознания и подтверждения личности нападавшего я не делала, тем более не связывала данное нападение с происшествием годом ранее. С какой целью и кем это было озвучено в СМИ, для меня непонятно.
— А следователь спрашивал что-то?
— Там было много версий. О любовниках, бизнесе… Обо всем спрашивал. Все эти мифы, скажем так, надуманные. Все то же самое он спрашивал у меня.
— А вы как отреагировали?
— Я не поверила в это. Я так ему и сказала: «Я в это не верю. Это полный бред. Такого быть не может. Моя семья к этому непричастна».
— Больше вас следствие не пыталось допрашивать?
— Нет.
«С Иваном встречались полтора года, в 2015-м поженились. Отношения с родителями прекрасные сложились с самого начала»
Об отношениях в семье
— Давайте вернемся на несколько лет назад и отмотаем вашу жизнь. Когда вы переехали в Казань?
— В Казань я приехала, когда мне было 7 лет, в 1998 году. То есть я себя считаю коренным жителем Казани. Потому, когда говорят, что я приезжая, честно говоря, это обижает меня.
— Как вы с Иваном познакомились?
— Через общих друзей и подруг. Все банально, просто познакомились. Он взял мой номер, стали общаться, встречаться, ходить в кино. Тогда мы были еще студентами.
— Вы учились в Казани?
— Да. По образованию я инженер-эколог.
— Говорили, что вы не работаете. Тогда чем занимаетесь в целом? Какие у вас хобби, много ли друзей?
— Нет, не работаю. Мы приняли такое решение с семьей. Слава богу, в этом нет необходимости. И я полностью могу посвящать себя детям, мужу и всей семье. Занимаюсь детьми и домашними делами. У детей много кружков, поэтому я целый день занята.
Все хобби связаны с семьей. Люблю рисовать, стараюсь поддерживать форму, хожу в спортзал, когда позволяет время. Любим путешествовать с семьей. Все наши друзья с Иваном общие. И они тоже семейные люди. Буквально четыре семьи. И они сейчас очень сильно поддерживают и помогают.
— А когда вы поженились с Иваном?
— В 2015-м. Мы встречались полтора года, потом поженились.
— Как с родителями Ивана познакомились, как у вас отношения сложились?
— Отношения прекрасные сложились с самого начала. Познакомились через год после знакомства с Иваном. У мамы (Ирины Александровны — прим. ред.) был день рождения, он привел меня знакомиться с родителями. Они сразу же очень тепло меня приняли. Прекрасные были отношения.
Хотя почему были… Есть. Прекрасные у нас с ними отношения.
— Вы часто с ними время проводите? С Ириной Александровной были ли когда-нибудь какие-то конфликты? Раз уж вы говорите, что следствие и об этой версии вас спрашивало… И что думаете вообще о данной версии?
— В целом почти каждые выходные мы приезжаем к ним. Либо они заезжают к нам. Либо берут детей на разные прогулки. С Ириной Александровной — мамой — конфликтов никогда не было. Мы с ней созваниваемся и общаемся не только как родители, но и как подруги. По поводу данной версии — это полная чушь. Мы крепкая и дружная семья.
— Сейчас, после всего этого, у вас не испортились отношения?
— Нет. У нас такие же прекрасные отношения, как и были с самого начала.
Что могло стать мотивом: версия Ирины
— Одна из версий, которая муссируется, — по поводу развода, раздела имущества и так далее…
— Это бред, я вообще не знаю, кто такое придумал.
— Вы говорили, что следствие приводило версию о любовнике. О чем это вообще? Я правильно понимаю, что была версия, будто вам кто-то мстил за то, что вы у кого-то мужчину увели?
— Это неправда. Я семейный человек. Эти слухи для меня оскорбительны. Я обожаю своего мужа, а он меня. Полностью посвящаю с огромным удовольствием все свое время детям и мужу. Не люблю заниматься чем-либо без семьи.
— У тех, кто не верит в виновность вашего свекра, сопереживает вашей семье, звучали версии по поводу «отжатия» бизнеса, что это могло стать поводом для нападения на вас. Такие версии в том числе высказывались в комментариях под нашими публикациями.
— Я вообще никакого отношения не имею к бизнесу. На меня ничего не записано, я никем не числюсь, никаких активов, ничего. О работе мы даже дома не разговариваем.
— Но вы не считаете, что это может быть каким-то знаком, намеком семье? И каким-то образом через вас это решили сделать — послать сигнал?
— Мне непонятна вообще эта история, чтобы что-то сделать «через меня», потому что я никакого отношения к бизнесу вообще не имею.
— Ирина Александровна также предполагала, что это может быть месть за то, что семья Шевыревых помогает бойцам СВО гуманитаркой.
— Я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть данную версию, потому что у меня нет информации на этот счет, честно говоря.
О слежке и показаниях обвиняемых
— В ноябре прошлого года вас сбили на самокате — вы считаете, что это был совершенно другой человек, а не предполагаемый киллер Султанов?
— Я думаю, что да, [не Султанов].
— Значит, вы запомнили того, кто сбил вас в прошлом ноябре?
— Нет, я не видела его лица, но он остановился, предложил помощь, предложил вызвать полицию, скорую. Но так как у меня все было целое, то мы не стали никого вызывать. Я считаю, что это была случайность.
— Думаете, просто совпадение?
— Да.
— Следствие потом нашло у Ивана в телефоне видеозапись с моментом происшествия.
— Да, муж пытался разыскать камеру, чтобы посмотреть, проследить, вдруг он еще там будет проезжать, но он больше там не ездил. И найти его не получилось. Так как у меня повреждений не было, мы на этом внимание особо не заостряли. Просто забыли — и все. Посчитали, что это случайность.
— Обвиняемые, которые сейчас арестованы, — тот, кто находится под госзащитой, [Галлямов], и человек, который на вас нападал, [Султанов], — вы их знаете?
— Нет. Никого.
— А «безопасника» Андрея Черкасина?
— Нет, тоже не знаю.
— Но в целом вы понимаете, как следствие выстраивает эту цепочку? [Галлямов], который находится под госзащитой, дал показания на Черкасина, тот — на вашего свекра.
— Я не понимаю, почему человек, который дает показания, сидит под госзащитой, а не арестован. Я не знаю. Никого из этих людей не знаю и никогда не видела.
— Следствие говорит, что слежка за вами велась с июля текущего года. Вы вообще замечали это?
— Нет, конечно. Я обычный человек, который вел обычную жизнь. О какой слежке может быть речь? Кто я такая? Звезда, что ли, какая-то? Никогда внимания на это не обращала, ничего не замечала. Даже если бы что-то странное заметила, сказала бы об этом Ивану, но ничего не замечала.
— Но следствие говорит, что слежка была и, по некоторым данным, миллионы заплатили людям, которые эту работу выполняли. Вы в такое верите?
— Нет, не верю. Я не вижу смысла в этом всем. Никакого смысла в этом нет.
О версиях нападения
— Тем не менее нападение на вас все же произошло.
— К сожалению, произошло… Но моя семья к этому отношения не имеет.
— А кто, по-вашему, тогда имеет отношение?
— У меня нет версий на этот счет.
— Какие-то у вас, может, конфликты были, недоброжелатели?
— Не было у меня ни с кем конфликтов. И недоброжелателей тоже не было.
— Может, вы все-таки рассуждали по этому поводу — кому такое надо было? Для чего это все? Как так получилось?
— Думала, конечно… У меня даже догадок никаких нет.
«Просто буду жить дальше. Всем назло. Всем врагам назло»
Об общении с супругом после произошедшего
— В субботу, когда вас только выписали из больницы, вы сразу пришли в суд, чтобы поддержать Станислава Вячеславовича. Это было ваше решение?
— Да, меня выписали в пятницу, [31 октября]. Я приехала домой и узнала, что завтра, [1 ноября], будет суд. И просто не могла не пойти. [Пошла], чтобы поддержать его и попросить его освободить.
— Супруг ваш сейчас тоже подозреваемый по данному делу. Как вы к этому относитесь?
— Я не знаю, как к этому относиться. Это полный бред.
— Вам общаться вообще разрешено?
— Конечно, мы же вместе живем.
— Понимаю, но, как правило, следствие ограничивает общение подозреваемого с потерпевшим…
— Нет, мы проживаем вместе с детьми, с мужем. Это очень важно для меня. Он моя опора и защита. Если бы нам ограничили общение или ограничили бы сейчас, то я потеряла бы остатки здоровья. Мне предстоит длительное восстановление, без мужа это невозможно. Он, как и всегда, все делает для меня и моего здоровья.
— Вы обсуждали с ним, что произошло вообще?
— Мы стараемся это не обсуждать, думать только о хорошем, доставлять друг другу только положительные эмоции, а плохое не обсуждать. Тем более дети дома, а они ничего не знают.
— Тем не менее такое событие! Все равно, наверное, обсуждали, какие-то версии выдвигали?
— Нет. Я все уже сказала следователю, дома мы это не обсуждали.
— После того как вас выписали, следствие еще предпринимало попытки вас допросить?
— Да, у меня был допрос в день выписки, [31 октября].
— В больнице или вы ездили к следователю?
— В больнице.
— Что вас спрашивали? Что вы ответили?
— Все, как было, так и ответила.
— А о чем спрашивали?
— Все спрашивали.
— Новые версии какие-то появились у следствия, доказательства, которые позволяют продолжать держать его под стражей?
— Нет.
— Все те же самые версии?
— Да.
Обращение к организаторам нападения
— Что-то вы, может быть, хотели бы сказать общественности или тем, кто это нападение организовал? Обратиться, донести что-то?
— Мне нечего сказать, я уже все сказала. Просто буду жить дальше. Всем назло. Всем врагам назло.
— Врагам, которых так усиленно сейчас ищут.
— Надеюсь, их найдут.
— В чем находите силы сейчас?
— В своей семье, своих детях, своем супруге. Они меня очень сильно поддерживают. Надеюсь, что скоро вся семья будет в сборе. И тогда все будет хорошо.
Комментарии 157
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.