Вадим Масликов: «Будет большое наступление российских войск. Предполагаемое направление – Харьков»

Вадим Масликов: «Очевидно, что большие проблемы наносят террористические обстрелы Белгорода и приграничных поселений. Нам этим выкручивают руки» Фото: Алексей Белкин

«Наступать на Харьков нужно с запада»

— Вадим Александрович, какова ваша оценка состояния линии фронта? Насколько противник проявляет активность?

— В общих словах скажу так: на линии фронта сегодня ожидания. Противник понимает, что вот-вот уже и рванет, у нас тоже не наблюдается особых усилий на прорыв. Вместе с тем все действуют, фронт дышит, напряжение чувствуется.

Есть предположения, где рванет. Грубо говоря, оно возникает из того, что руководит сегодняшней ситуацией. Скажем, очевидно, что большие проблемы наносят террористические обстрелы Белгорода и приграничных поселений. Нам этим выкручивают руки. Так бы мы, может, и по-другому пошли. Получается, нам необходимо идти на Харьков. Вполне вероятно, что в ближайшем будущем, по оценкам некоторых институтов военных, в том числе зарубежных, в конце января, будет большое наступление российских войск. Предполагаемое направление — Харьков.

Нужно понимать, что исторические попытки взятия этого города, в первую очередь в Великую Отечественную войну, именно с восточной стороны, со стороны Москвы, не удались. Они достаточно быстро захлебнулись и вылились в большое количество погибших людей. Причиной тому стали географические условия. Там, на востоке, находятся некие небольшие ущелья, высотки, и пройти там танковым колоннам невозможно. Они просто там сжигаются. Поэтому в Великую Отечественную после первой неудачной попытки Харьков был уже взят с юга и запада. Город обошли и взяли в кольцо. Сейчас, судя по всему, будет требоваться то же самое и к тому все идет.

Мы видим активные действия на купянском, краснолиманском направлениях. Так что, судя по всему, исходя из физики вещей, штурм города будет проходить с юга и запада. Вот там ожидается прорыв.

— Еще в конце прошлого года я тоже думал, что зимняя кампания должна будет начаться во второй половине января. Я это связал с климатическими условиями. Практика показала и с нашей, и с украинской стороны, что в этой кампании наступать очень сложно. Как вы считаете, наши войска получили необходимый опыт для наступления?

— Вопрос очень хороший. Эти боевые действия, военная операция показывают, как динамично, быстро меняются характеристики «щита и меча», «пули и брони». Если мы начинали два года назад, когда о БПЛА мало что вообще говорили, то теперь они видоизменились неоднократно. Вы правильно говорите, что очень тяжело стало вести боевые действия, особенно наступление.

Во-первых, это минные поля. Они точно так же создали огромные минные заграждения на всех предполагаемых направлениях нашего наступления. Довольно грамотно расставили. Опять же, на некоторых минных полях на тактических рубежах используют и БПЛА как средство установки мин. Поэтому там существенные проблемы. Более того, мин много, бывают очень неожиданные варианты решений. Огромное количество характеристик. Есть отдельные моменты с передвижением минирующих средств.

Второй момент — БПЛА, которые мешают наступлению. Никто не ожидал, что будет столь высокая роль отведена этой технике. Не видел авторов, которые бы писали, что они так много будут значить. Сегодня это уже не кажется удивительным, но мы неоднократно замечаем, что «птички» порой больше уничтожают техники, чем классическая артиллерия. И они постоянно совершенствуются.

Наступать нам будет очень тяжело. Впрочем, и у нас есть способы разминирования, тот же «Змей Горыныч», а также иные средства. Некоторые аналитики пишут, что поскольку наша авиация стала господствующей, по крайней мере, начала преобладать над полем боя, а их средства ПВО во много истощены и выбиты, то наши будут использовать воздушный десант.

Мы в академии делали расчеты, которые показывают, что очень тяжело провести десантирование. Но и такое предположение, повторюсь, есть. Цель этой операции будет в том, чтобы занять очаговые позиции и уже от них выбить на некоторых участках возможность прорубить в минных полях проходы. Насколько это будет реализовано, сказать не могу. Повторюсь, расчеты показали, что это очень нелегко. Скажем, у нас есть пример Гостомеля, который за это время стал уже историческим фактом, и его опыт уже изучают в военных академиях, он сыграл на неожиданности. Сейчас неожиданности не будет. Но мы понимаем, что такой опыт теоретически может быть использован. В целом это очень рискованно.

БПЛА, как я сказал, — важнейший фактор плотности наступления. Они бьют и по технике, и по людям порой, повторюсь, больше, чем артиллерия. Да, на сегодня мы видим, что защищают нашу технику и отдельные единицы, такие как танки или БТР, средства РЭБ и прочие средства защиты. Штурмовые подразделения имеют средства радиоэлектронной борьбы, но с нашей стороны уже стали использовать новые виды «Ланцетов». Они работают с элементами искусственного интеллекта. Проявляется это в следующем — машина сама наблюдает за полем боя.

Важнейшая характеристика — база данных. За это время набирали эту базу крайне активно, наши противники — англичане и американцы — таким тоже занимались. Цель наблюдателя-разведчика — обнаружить, направить, а уже потом подлететь. Как только БПЛА захватывает цель, ему не требуется связь с управлением, оператором. Это значит, что средства РЭБ почти бесполезны, канал передачи данных не требуется. БПЛА переходит в автоматический режим работы, сам выбирает цель, учитывая все помехи, ветер, давление, препятствия. Подлетает с наиболее выгодной стороны, имея на то все расчетные данные. Сама база данных у него весьма обширная.

Такая же база данных есть и у противника, он ее также активно собирает. На сегодня я бы сказал, что это будет одной из основных трудностей. То, что Зеленский объявил цифру в миллион беспилотников, — это, конечно, завышение. Но у них есть сотни малых фабрик, которые ежедневно производят тысячи беспилотников. Вопрос в том, что украинским генералам выдали информацию о том, что англичане сделали новейшие БПЛА. Я полагаю, что это как раз будут такие с элементами ИИ, которые уже разрекламированы.

Действует это следующим образом: вылезает рой БПЛА, штук 8, но бывает и больше (на видео было штук 30), все они летят на обнаруженную цель, наводятся, кружат, средства ПВО выбивают свой боекомплект. После этого любой из оставшихся беспилотников совершает атаку на, скажем, станцию ПВО, да или на любое средство ПВО, РЛС, допустим. Он совершает нападение, а остальные «оставшиеся в живых» БПЛА вылетают к другой цели. Более того, есть вариант с возвращением.

Средствами РЭБ их уже не сбить, это элемент искусственного интеллекта, им не нужен канал управления, они самостоятельные в оценке и выборе цели, иерархии целей. Алгоритмика деятельности, выбор точки попадания — все на искусственном интеллекте. Кроме того, нельзя забывать, что враг переходит к диверсионной, террористической борьбе. Не только в наших ближних тылах, но и в глубоком тылу. Все это будет довольно значимым.

Диверсионная борьба им нужна в первую очередь для подрыва морального духа войск и населения. Это все крайне важно. Это, в общем, два самых важных фактора.

«Сегодня мы знаем, что в Авдеевке, по их же данным, за первые две недели этого года было сброшено 250 ФАБ различной величины, а за весь 2023-й — 146 ФАБ» Фото: © EMERCOM of Russia / via Globallookpress.com / www.globallookpress.com

«Одесса — это зона важнейших интересов Великобритании, которая всячески цепляется за нее, провокации устраивает»

— У противника в Донбассе за 8 лет была выстроена крупная система фортификаций, которую мы до сих пор взломать не смогли. Есть ли у него нечто подобное на отдаленных рубежах обороны, может ли он в текущих условиях построить еще одну мощную систему укреплений?

— Вы имеете в виду Марьинку, Авдеевку, Мариуполь и прочие населенные пункты. Бесспорно, это уже легендарные места, где действительно была построена серьезнейшая оборона. Но у них есть и достаточно мощная вторая линия обороны — Краматорск, Славянск. Она тоже подразумевает те же самые направления, которые нам нужно занять. Скажем, Краматорская агломерация прикрывает Харьков. Это те самые просторы, с которых нам было бы брать Харьков намного легче, это юго-западное направление на город.

Там тоже все довольно серьезно обустроено. Новые линии обороны, а вернее, вторая линия обороны, которая тоже проходит по тем местам, весьма существенна. Кроме того, мы видим, как они ежедневно показывают, как строят еще укрепления, глубоко закапываясь. Мы, безусловно, им мешаем, но ведь есть более важные цели, поэтому никакой ракетой мы их не бьем по данному участку. Это было бы неэффективно. Оно все будет задействовано, увы.

Сегодня мы знаем, что в Авдеевке, по их же данным, за первые две недели этого года было сброшено 250 ФАБ различной величины, а за весь 2023-й — 146 ФАБ, то есть количество существенно возросло. Разница крайне большая. Также это не предположение, а данные, согласно которым мы использовали ФАБ, уже сравнимые по мощности с ядерным тактическим боеприпасом (вероятно, имеется в виду ФАБ-3000 и ФАБ-5000-НГ — прим. ред.).

Несмотря на то что противник укрепляется, имеет серьезные фортификации, которые они делают по образцу линии Суровикина, непроходимые и непробиваемые, нужно помнить, что мы их строили, а значит, и взять сумеем. Тем более учитывая, что у нас есть достаточно большие возможности, в том числе те, которые я назвал уже. У нас ведь всего действительно в достатке, не только десант и «Ланцеты», но и масса других вариантов. Хотя бы тот факт, что с декабря в войска поступила САУ «Коалиция-СВ», уже баланс поменяет в нашу пользу. Эта техника приходит специально для прорывов, наступления. Кроме того, крайне важный элемент боевых действий, подчеркну, любых боевых действий — морально-психологическое состояние, так называемый боевой дух.

Основные нацисты, наиболее одиозные, уже перемолоты, побиты и частично ликвидированы. На сегодня все эти «кракены»* и «азовы»* уже не то, там новые пополнения, которые вовсе не носят того духа, который был на начало войны. Теоретически и они могут начать сдаваться. Этот фактор морального истощения позволит нам совершить наступление. Тут нельзя забывать, что наше наступление ожидают в трепете, в том числе на Западе. Надо понимать, что Украина — это не все, а лишь передовые части, которые брошены перед основными частями Запада. Основные же части дожидаются окончания кампании.

Скорее всего, мы сейчас видим, как каждую неделю на Западе проходят новые военные учения — от Румынии и до Финляндии. Там огромное количество боеприпасов, бронетехники и прочего. Я предполагаю, что, вполне вероятно, может начаться наступление противника уже на нас, как минимум провокация в тот момент, когда мы будем решительно подходить к назначенным целям, даже не к Киеву, а скорее всего, к Одессе.

Идеолог этого противостояния в первую очередь Великобритания. У США там были свои определенные интересы, скажем так, но сейчас выборы и те интересы, которые были, не столь глубоки, сколь у островитян. Они уже создают довольно серьезные дипломатические и политические рубежи, да и технические тоже. Немцы отвечали за обеспечение Харькова, французы — за Мариуполь, англичане — за Одессу. Как Мариуполь ушел, там были большие проблемы с французским генералом (весной 2022 года существовала легенда о некоем французском генерале, который спрятался вместе с боевиками «Азова»* в катакомбах «Азовстали», — прим. ред.), ну и другие интересы у них были, экономические, конечно.

А вот Одесса — это зона важнейших интересов Великобритании, которая всячески цепляется за нее, провокации устраивает, английские специалисты там. Премьер-министр Риши Сунак приезжал, забирал мертвых офицеров, которые были в Одессе. Были и более серьезные моменты. Он подписал почему-то осмеянное всеми соглашение. А ведь там сказано, что в случае объявления войны Украине Англия за нее подписывается и наоборот. Там была запятая, но ведь это первый договор.

А вот после этого аналогичные договоры по такой же схеме будут подписывать страны, входящие в ось, которую англичане и создавали, в виде новой Речи Посполитой. Там будет Польша, Румыния, Прибалтика и, видимо, Финляндия. Не исключено, что и Скандинавия, а также, видимо, и Германия. Когда эта ось будет создана, расклад изменится. Когда такие договоры будут со всеми этими странами, то к тому времени уже создается политический инструментарий и все страны будут вынуждены во исполнение этих договоров свои войска, вооружение, технику кидать в мясорубку, которая вполне может завязаться либо на Украине, либо в Беларуси.

На мой взгляд, в Беларуси даже больше вероятность. Это будет тогда, когда наши войска совершат коренной перелом, а Одессе начнет угрожать максимальная опасность.

— По поводу Крынок. Какая-то осмысленная деятельность там была в начале лета, когда десантируемые группы объективно отвлекали часть наших войск, которые могли понадобиться на других направлениях. Что там происходит сейчас? Со стороны это выглядит как бессмысленное убийство своих же солдат.

— Там сосредоточены три бригады, которых уже существенно перемололи. Они постоянно обновляются, поступающие бойцы существенно менее боеспособны, чем выбывшие. С другой стороны, они тоже не дураки. Суть в следующем: расстояние между Херсоном и Армянском — первым городом, открывающим дорогу в Крым, по прямой 100 километров. Это то расстояние, которое некоторые люди до работы проделывают, в Москве по крайней мере. Это совсем недалеко. Потому логика такая: да, русские уперлись в районе Работино, Токмака, а тут все свободно, можем пройти. И вот мы создадим базу, опять же правый берег высокий относительно левого. Они контролируют позиции, в том числе артиллерией, разведсредствами, БПЛА опять же, минометами и все прочее. Поддержка для высадки у них очень удачная. Поэтому рассуждают так: захватим позиции и это обеспечит наш переход через Днепр. Декларируемая цель — перейти на левый берег и обеспечить переход основных войск. И вот уже после этого, как они говорят, молниеносно рванем до Крыма.

Безусловно, идея утопическая. Но, с другой стороны, а ведь кто его знает? Всякое может быть. Силы-то у них есть и в Николаеве, и в Одессе, и в Очакове. Мобильность у них высокая. Почему бы и нет, а вдруг? Тем более и не такие выкрутасы они делали. У нас ведь тоже проблемы, скажем, четыре БДК повреждено, «Москву» нам потопили. Это ведь были грамотные, продуманные операции.

На что у них надежда? А на то, что мы свои силы на этом фронте будем растягивать. Нам нужны огромные силы, чтобы все возможные направления ударов прикрыть каким-то образом. Мы должны какие-то серьезные части перебрасывать для обороны этого рубежа.

Они посмотрели, что речь идет о переселении жителей Белгорода, и сделали вывод, что русские очень уязвимы, плохо терпят гражданские потери, а значит, этим можно управлять. Следовательно, будут бомбить гражданские города, подтягивать войска, делать укрепления, большие слои обороны, где они этого хотят. Так они оттягивают наши войска с других участков фронта, в том числе из Приднепровья. А вот если заставлять нас силы разбрасывать, то это нас ослабляет. Они стараются не дать нам сосредоточить войска на одном из участков фронта. Успех нашего наступления зависит в том числе и от концентрации сил и средств на выбранном участке. Как пример — Брусиловский прорыв.

«Поставки боеприпасов и вооружения на Украину будут ограничены, свои производить крайне тяжело, потому что мы это отслеживаем, у нас есть достаточно хорошая разведка» Фото: © Klaus-Dietmar Gabbert / dpa / www.globallookpress.com

«Запад не в состоянии обеспечить необходимым количеством боеприпасов»

— В конце прошлого года в СМИ шли разговоры о том, что Запад существенно сократит поставки Киеву. Насколько это сокращение может быть существенным? Насколько Киев готов к войне в складывающихся условиях?

— Эти поставки существенно влияют. Лично я не верил, что такое может произойти. У нас же были изначальные данные, сколько НАТО имеет складов, боеприпасов. У них же огромные запасы! И вдруг оказалось, что их нет. Как это? Почему нет? Смотрим на ситуацию следующим образом. В США после Корейской войны было около 60 заводов по производству боеприпасов. Там же главное — деньги, остальное непринципиально, они забили склады, исходя из личного опыта, а содержать такое количество заводов — это дорого, а ведь они практически не нужны. Таких массовых поставок больше не требовалось, бессмысленно это содержать.

Они начали сокращать, переквалифицировать, конверсию производить. На сегодня осталось всего пять заводов, которые способны производить боеприпасы, но из этих пяти, как это ни удивительно, массовых производств тоже нет. ВПК выгодно производить высокотехнологичные товары, больших заказов нет, их делать невыгодно, а миллиарды тратить на F-35 выгодно. Тогда все работает, все крутится. Так получилось, что только два завода производят снаряды 152-миллиметрового калибра. Притом интересно, что один производит болванки, а второй — начинку, потому что тот, который делает болванки, по стандартам не обеспечен защитой производства от возможных взрывов пороховых масс.

В итоге очень малое количество этих боеприпасов производится. Реально то, что Киеву пообещали, что Залужный попросил у Остина, 17 миллионов снарядов, нужно делать десятки, если не сотни лет. Залужный, отметим, тоже не дурак, он просто показал: вы, ребята, понимаете, куда нас толкнули? Вы не сделаете, не вытянете эту войну, а нам нужно реально очень много. Запад не в состоянии, как ни удивительно, обеспечить необходимым количеством боеприпасов.

В Германии «Рейнметалл» работает уже в три смены, но и они не в состоянии произвести то самое количество, потому что уже другие страны начали обращать внимание, запросы делать, скупать боеприпасы. Цена поднялась, боюсь соврать, но уже больше чем в 10 раз за единицу. Это очень много.

Конечно, им выгоднее продать дороже, чем посылать на Украину, да и свои склады опустошенные наполнить надо. Бизнес — ничего личного. Да и новые танки делаются очень и очень медленно. Удивительно, для меня это оказалось невероятным фактом, просто не верится, но тем не менее, по тем данным, которые мы получаем, им, чтобы нарастить то вооружение, которое уже отдали, потребуется много ресурсов, энергии и времени. Вооружить Киев очень тяжело.

Украина рассчитывала и на свои мощности, у нее есть заводы, еще с XIX века некоторые строились, еще при царе, в том же Харькове, Сумах, Чернигове. Но там вопрос был в том, что в 2023 году мы бомбили энергосистему, а в этом бьем больше по заводским мощностям. Это и есть ответ. На сегодня мы довольно успешно подавили их ПВО, оно больше не в состоянии защищать все важные точки производства. Там всего лишь три комплекса «Патриот» осталось, согласно данным украинской блогосферы. Более того, ходят разговоры, что американцы не дают их активно использовать после уничтожения некоторых. Остальные комплексы тоже в большей степени уничтожены или лишились боеприпасов, радарных станций.

Скажем, те же комплексы «Бук» — на начало боевых действий сколько-то осталось, но боеприпасов для них уже нет, ракеты закончились. Как они будут ракеты пополнять, непонятно. Кроме того, некоторые заводы находились прямо под землей. Если помните, то смеялись над Кличко, когда в Киеве в жилых кварталах тряслись люстры. Тогда мэр Киева сказал, что это бронетехника проезжает. До этого не тряслось, кстати.

А ведь это и есть признак того, что проходческие щиты строили заводы под жилыми кварталами. И как их бомбить? Есть предположение, что они будут там производить. Вместе с тем для постройки завода нужно года четыре. В условиях усиленного темпа (а весь мир будет поставлять линии производства) менеджмент не будет воровать, на это все равно нужно год-полтора минимум. Не успеют они наладить производство в таких условиях, им будет крайне тяжело.

Поставки боеприпасов и вооружения будут ограничены, свои производить крайне тяжело, потому что мы это отслеживаем, у нас есть достаточно хорошая разведка. Кроме того, уже были возбуждены некоторые дела, связанные с тем, что местное население тоже не бездействует, мы получаем и от них данные. Там есть и партизаны, и некоторые диверсии, в том числе на заводах, но хотелось бы верить, что будет еще больше.

— В прошлом году общим мнением стало, что Запад все-таки передаст Украине F-16, однако пока это не сделали. Каковы причины задержки, на ваш взгляд?

— Есть предположение, что даже некоторые элементы инфраструктуры для F-16 уже поставлены на Украину, в ту же Новоконстантиновку на аэродром. Мы примерно понимаем, где это происходит, уже тоже хорошо и удачно обрабатываем те самые аэродромы в Ивано-Франковской и Хмельницкой областях. Речь идет о том, что они бы уже давно эти самолеты поставили, тем более они далеко не самые новые и лучшие, скажем, F-15 лучше. Слабенький это самолет, средненький. Но как их поставишь, когда мы их тут же, как сказал Сергей Шойгу, за 20 дней перебьем? Теми же темпами, что уничтожаем сейчас. У нас спутники работают, разведка, мы реально все видим, засекаем, уничтожаем.

Если они появятся, а речь идет примерно о 200 машинах, то оставить их на аэродромах Украины крайне небезопасно. Когда они бомбили на БДК «Новочеркасск», было мнение, что украинские самолеты залетали через границу Молдавии, чтобы скрыться. Есть предположение, что единственный логический выход — нужно, чтобы они летали из Молдавии, Румынии и Польши. Тогда они более-менее сохранятся, иначе будут выбиты довольно быстро.

Но если они будут вылетать с территории сопредельных стран, то это уже переход в новую фазу и эти государства автоматически включаются в войну с Россией.

— К лету 2024 года смогут ли ВСУ восстановить потери, понесенные за 2023-й?

— А кто им даст восстановиться? Зарубежные аналитики, например, говорят, что, вполне вероятно, уже к июню войска, линии обороны будут смяты. Это их аналитики говорят, не наши. Восстановиться им дали бы в том случае, если бы были переговоры, заморозки. Но кто же восстановится, когда бомбят постоянно? Мы же засекаем и уничтожаем мощности, которые позволяют восстановиться.

Вы правильно сказали: исходят из походных, географических условий, что в январе – феврале должно начаться наступление. Начнется оно или нет — вопрос, они ведь тоже его ожидают. Скажем, сбитый самолет А-50 тоже для чего-то находился. Они также пытаются нам мешать. Так что, может, чуть позже, чуть раньше, но начнем. У нас есть стратегия, решения, которые позволили бы нам сделать так, как мы задумали. Где-то к маю – июню мы произведем решительное наступление и сломаем оборону противника.

— На ваш взгляд, если вернуться в 23 февраля 2022 года, можно ли было обойтись без специальной военной операции или это было неизбежно?

— Ни в коем случае. Нужно напомнить, что 15 декабря 2021 года было уже сказано, что мы видим перспективу войны. Можно взять в пример компьютерную стратегию, игру, когда замки строят и прочее. Вы игрок, у вас своя страна, и вдруг к ней подводят большое количество войск, ставят склады с боеприпасами, с соседями заключают военно-политические договоры, направленные против вас, населению этих стран пропагандируют в том ключе, что вы враг и вас нужно уничтожить. Создают все те условия, что вот-вот рванет. Вы будете в таких условиях ждать чего-то? А ведь не только такие решения были, а еще и финансовые моменты, которые можно очень долго перечислять.

15 декабря представителям посольства в Москве передали документ, в котором было предположение, как дальше вести игру, что более Россию зажимать нельзя, санкции серьезные уже тогда пошли. А я дополню, что санкции на некоторые наши компании были еще при Борисе Ельцине. И, в общем-то, еще тогда было сказано: давайте жить в мире, хватит нас душить, в том числе военно-политическими устремлениями. Мы же видим, к чему такое ведет. Это лягушка, которая в молоке варится. Вы нас хотите сожрать, вынудить отставать в развитии, травить нас наркотрафиками через Украину, выкачивать у нас деньги через криминал и прочее. Пунктов было много.

И вот мы говорим: «Либо вы это прекращаете, либо мы будем действовать известным образом». Нам сказали: «Мы вас не услышали». Войска к Донецку были уже подведены, напомню. Они посчитали, что поставки боеприпасов в конце декабря кратно увеличились, обстрелы — тоже. В итоге что мы имеем? Тыловые части подвели, обеспечение сделали, инфраструктуру обеспечили, оружие дали. Планировалось наступление на Донецк и Луганск, нам уже тут ничего не оставалось.

Если бы мы не сделали этого, то они бы просто уничтожили эти города, устроили такую резню, что было бы просто страшно. Поэтому СВО — это абсолютно верное решение, которое с политической точки зрения было обеспечено тем, что мы пытались решить его мирно. Но нам сказали, что нас будут уничтожать. А мы решили жить, а не самоубиваться.