«КВН — это когда две или больше команд встречаются на сцене и стараются друг друга перешутить. Как только появляется нечто, соответствующее такому формату, — это КВН. И вы не спрячетесь ни за какими другими названиями — «Игра», «Звезды», «Лига городов». Как бы они ни говорили, что, мол, это другое — нет. Все это КВН, ушки торчат», — подчеркивает легендарный редактор Клуба веселых и находчивых Михаил Марфин, который приезжал в Казань по случаю 30-летия КВН в Татарстане. В интервью «БИЗНЕС Online» он рассказал, какие шутки могли разозлить Александра Маслякова, как власти Татарстана помогли «Четырем татарам» выиграть кубок и почему он увлекся музыкальным театром.
Михаил Марфин: «Я 30 лет приезжаю в Казань и всегда с огромным удовольствием. «Четыре татарина» были не просто командой, они стали трендом организации КВН в регионе»
«Я сюда приезжал на каждую игру, а на следующий день устраивал разбор полетов»
— Михаил Наумович, Клубу веселых и находчивых Татарстана 30 лет. Вы, как человек, который творил новую историю КВН, расскажите, какое место в ней занимают Казань, республика?
— Поверьте мне, очень видное. Я 30 лет приезжаю в Казань и всегда с огромным удовольствием. «Четыре татарина» были не просто командой, они стали трендом организации КВН в регионе. Это был именно Клуб веселых и находчивых Татарстана. Это первый регион, в котором появился Дом КВН. Благодаря Андрею Станиславовичу Кондратьеву у вас было организовано несколько кавээновских лиг: Лига республика, Татарская лига, опять же вы первыми организовали Лигу промышленной молодежи, и она до сих пор существует. Потом эти силы передавались в университеты, где зарождались новые команды. Такого, скажем так, количества КВН, систематизированного, управляемого и единого, нигде не было. Неслучайно именно в Татарстане и Казани благодаря опять же Андрею Станиславовичу в 1998 году зародилась Всероссийская школа КВН и продолжала функционировать примерно до конца 2010-х. Мы ее с Андреем Чивуриным вели. Сейчас такие школы в основном стали локальными. Всероссийская тоже есть, но она студенческая и проводится в Государственном университете управления.
— Помимо Андрея Станиславовича, какие еще люди ассоциируются у вас с татарстанским КВН?
— Я помню, как мы приезжали на открытие Первой лиги в 1998 году. Александр Васильевич Масляков здесь тоже, конечно, был. Приходил Минтимер Шарипович Шаймиев. Среди тех, благодаря кому здесь возник КВН, были и Марат Мансурович Бариев, Георгий Шамгунович Гатауллин, Владимир Александрович Леонов.
Разумеется, и сами команды из Татарстана. Их знаешь, с ними сдруживаешься. Неудивительно, мы же 30 лет параллельно развиваемся в этой жизни. Я приезжал в Казань на каждую игру Первой лиги, пока она здесь была. Был период, когда татарстанский КВН приглашал меня курировать Лигу республики: приезжал на каждую игру, а на следующий день устраивал разбор полетов. Это, кстати, было в тот период, когда я не был редактором Высшей лиги КВН.
— Конечно, вы помните миллионы историй, реприз, СТЭМ, но какой номер или шутка «Четырех татар» самая удачная, может, даже легендарная?
— Конечно, такая есть. Шутка про «алга» у всех ассоциируется с «Четырьмя татарами». («„Алга» по-татарски значит «вперед»! А как по-татарски будет «назад»? У татар нет слова «назад», если чего, мы разворачиваемся — и «алга!“» — прим. ред.) Великая шутка, которая вошла в культурный код не только Татарстана, но и России.
— Помощь руководства РТ в развитии КВН способствовала тому, что команда «Четыре татарина» выиграла какой-нибудь из кубков?
— КВН — это маленький театр. Команда «Четыре татарина» состоит не из четырех человек, этот маленький театр был довольно большой. Понятное дело, что театр без финансирования не может существовать. Это не миниатюра, где два человека показывают номер, и не стендап, когда выходит один человек, прочел монолог, заработал, и все — жизнь наладилась. В маленьком театре КВН есть декорации, проживания, поездки. Без финансовой поддержки существовать команде было бы крайне сложно. Есть поддержка моральная. Люди начинают играть в студенческие годы, и, простите меня, если вас не отпустят во время сессии на зимний фестиваль в Сочи, то команды не будет. Потому что все начинается с зимнего сочинского фестиваля.
«КВН — это когда две или больше команд встречаются на сцене (или где угодно) и стараются друг друга перешутить. Как только появляется нечто, соответствующее такому формату, — это КВН»
«Что бы они ни говорили, мол, это другое — нет, все это КВН»
— А были регионы, где из-за отсутствия моральной и финансовой поддержки классные команды не смогли играть в КВН, не попали на Первый канал?
— Кончено, были. В 1990-е годы я много ездил по регионам, чувствовал обязанным это делать. Приходил к разным начальникам, спонсорам и госслужащим, доказывал: если у вас есть команды — надо работать. Это же большое счастье, когда собираются несколько сумасшедших, которые тянут носом в одну сторону, одинаковым образом смотрят на жизнь и в состоянии придумывать совместные произведения. Что весьма непросто. А КВН, напомню, коллективное творчество. Я объяснял: если у вас такая команда образовалась, вы должны пойти и свечку поставить за то, чтобы у них все получилось. Кто-то это воспринимал, кто-то — не очень. Но в основном получалось. Я говорил ярко и образно (смеется).
В каких регионах отказывали, не назову, а вот какие поддержали — отмечу. Например, Томск. Это было непросто, потому что Томск был заповедником СТЭМ (студенческий театр эстрадных миниатюр — прим. ред.). Казань тоже в свое время была стэмовской. Затем запустился процесс замены этого движения — перетекание талантливых ребят в КВН. В итоге в конце 1990-х КВН сублимировал из самодеятельности. Кстати, во Владикавказе после Татарстана возник Дом КВН, а первыми детскую лигу начали организовывать в Приморье. К середине 1990-х годов у них было около 150 команд, а вот студенческих — значительно меньше, потому что в Приморье всего пять вузов и школ много.
— Вы сказали, что СТЭМ сублимировал из самодеятельности. Имеется в виду, что он перерос из сценок в написание серьезного юмористического материала?
— Во всеобъемлющий, широкий, скажем так, жанр. Он подразумевает и СТЭМ тоже, но с другой стороны, кавээновский СТЭМ, в котором есть драматургия, пишется по кавээновским канонам, когда текст состоит из реприз. В классическом СТЭМ репризы не нужны, необходимы очень насыщенные полярные образы, это очень долго развивается во времени, пока зал начинает доходить до истерики. Надо сказать, что мы два года нащупывали, когда придумывали с Александром Васильевичем конкурс СТЭМ. Щупали, как его играть в КВН. Это был 1995-й. Так что в этом году еще и юбилей СТЭМ.
«Многие говорят, что КВН уже не тот». Александр Васильевич по этому поводу высказывался просто: «Слава богу, что он не тот. Кому он нужен, если бы был тот?»
— Раз уж мы заговорили о юбилеях, в ноябре 2026-го КВН исполнится 65 лет. Вопрос без негатива: Клуб веселых и находчивых — это вечная игра?
— Я думаю, да. Что такое КВН? Это я не название нашей книжки с Чивуриным цитирую, а действительно, как вы его охарактеризуете? КВН — это когда две или больше команд встречаются на сцене (или где угодно) и стараются друг друга перешутить. Как только появляется нечто, соответствующее такому формату, — это КВН. И вы не спрячетесь ни за какими другими названиями — «Игра», «Звезды», «Лига городов» и так далее. Как бы они ни говорили, что, мол, это другое — нет. Все это КВН, ушки торчат. В этом смысле КВН вечен.
Он, конечно же, будет другим. Он и сейчас другой. Мало того, он каждый год другой, потому что приходит новое поколение со своей лексикой, своими интересами, музыкой и прочим. Знаете, мне подарили книжку «КВН раскрывает секреты», напечатана она была в 1965 году. А КВН впервые в эфир вышел в 1961-м. Между этими годами ведь надо было книгу написать, напечатать и выпустить. Пусть это год-два. Как вы думаете, как начинается книжка?
— КВН уже не тот?
— «Многие говорят, что КВН уже не тот». Александр Васильевич по этому поводу высказывался просто: «Слава богу, что он не тот. Кому он нужен, если бы был тот?» Он очень любил повторять, что ему больше всего интересен КВН, который будет завтра. Мы не знаем, каким он будет, невозможно предугадать. И не нужно. И управлять им невозможно. Его можно чуть-чуть подправить, направить и передать опыт. Что-то вроде: «Туда ходи, сюда не ходи, а то снег башка попадет, совсем тупой будешь». Вот об этом можно сказать: не надо изобретать велосипед. Хотя все равно будут.
«КВН всегда премьера (во всяком случае, то, что показывается по телевидению), все шутки новые. Каким бы опытом ты ни обладал, каким бы гениальным ни был, ты не можешь на 100 процентов предсказать, как зал среагирует на шутки»
«У нас КВН является инкубатором звезд в юморе»
— Значит, КВН — нечто большее, прародитель юмористических передач на российском ТВ?
— Нет, это просто очень удачный формат, соответствующий, если хотите, нашему национальному характеру. Например, я когда-то работали в Америке на одном ооновском подростковом проекте, где также были китайцы, американцы и наши. Мы, естественно, моментально научили всех играть в КВН. И они очень хорошо играли, американцы шутили про своего президента и так далее.
— Надо было им франшизу кавээновскую продать.
— А они сказали: «У нас это невозможно. Нет понятия коллективного авторства». В те времена, в 1990-е, невозможно было играть во что-то коллективно-авторское. Кому принадлежит шутка, кому — текст? Коллективное творчество, коллективная ответственность, староста деревни — это вот наше. КВН за рубежом есть, разумеется, но он существует или на постсоветском пространстве, или в эмиграционных кругах.
В Америке есть один-два автора, и никто не может ничего изменить, пока они не подпишутся. Не зря, если помните, случаются забастовки авторов, шоураннеров в Голливуде. Автор должен присутствовать на съемке, а если режиссер захочет поменять одно слово в тексте, без подписи сценариста он не имеет права этого сделать. Мы, как ни странно, тоже потихонечку к такому приходим, а у них появляется коллективное восприятие авторства. У нас КВН является инкубатором звезд в юморе, в Америке — скетч-шоу Saturday Night Live. Сколько у нас было попыток скопировать Saturday Night Live, но совсем удачных и не появилось.
— Будучи редактором 20 сезонов Высшей лиги КВН, пусть и с перерывом, были ли шутки, которые вы зацензурили, но со временем пожалели, что ее не услышали зрители?
— Нет. Понимаете, какая штука? Александр Васильевич принимал окончательное решение. Если мы, редакторы, сомневались в шутке, то всегда выносили ее на суд Маслякова, у нас был критерий, привитый им. Во время редактуры, если команда с нами не соглашалась, мы говорили: «Ребят, эту шутку Александр Васильевич не пропустит, он только разозлится, услышав ее». Если команда все же отстаивала, не соглашалась с нами или мы сомневались, то, повторю, шли к Маслякову, это во-первых. Во-вторых, что самое главное, мы отстаивали шутки и перед ним. У нас был закон — сомнения всегда в пользу команды.
И потом, КВН всегда премьера (во всяком случае, то, что показывается по телевидению), все шутки новые. Каким бы опытом ты ни обладал, каким бы гениальным ни был, ты не можешь на 100 процентов предсказать, как зал среагирует на шутки. А может случиться так, что команда ошиблась, неправильно проинтонировала шутку. В конце концов, это все равно самодеятельность, хоть и профессиональная.
— У «Четырех татар» были спорные шутки?
— У всех бывали. В процессе придумывания шутки ты не в состоянии контролировать ее восприятие. Ты изначально придумываешь для себя и под себя. Поэтому обязательно нужно, чтобы кто-то трезвым взглядом это оценил. Причем редакторским взглядом, ориентируясь на ту аудиторию, которая заполнит зал или сидит перед экраном телевизора. Это в общем непростая штука.
— Как вы сейчас связаны с КВН?
— Я с ним связан многими ниточками. Он мне снится почти каждую ночь (смеется). Интересно, что, пока работал редактором Высшей лиги (полтора года как покинул должность), не снился, достаточно было его и в жизни. Сейчас опять начинает сниться потихоньку. В целом далеко от КВН я и не уходил. Формально по-прежнему остаюсь редактором Высшей лиги, нам это оставили в качестве пожизненного титула. А нынешние редакторы называются продюсерами. Кроме того, я все еще креативный продюсер телеканала «КВН-ТВ». Плюс есть отдельные момент соприкосновения вроде приезда на юбилей КВН Татарстана.
«Счастливый случай» выходил 11 лет! Сначала раз в месяц, потом каждую неделю. Понятное дело, что примелькался я на «Счастливом случае»
«Помню ли я последний эфир «Счастливого случая»? Конечно, помню, его так и не показали»
— Любопытно, что поколение 30-летних, по крайней мере среди моих коллег, вспоминают вас в первую очередь не как кавээнщика, а как телеведущего викторины «Счастливый случай». Помните свой последний эфир?
— Это очень просто объясняется: в КВН было четыре игры с повторами 8 эфиров. То есть меня показали в 8 эфирах КВН. А «Счастливый случай» выходил 11 лет! Сначала раз в месяц, потом каждую неделю. Понятное дело, что примелькался я на «Счастливом случае». Просто очень много людей играли в КВН, и те, кто имеет к нему отношение, знают меня как редактора Высшей лиги.
Помню ли я последний эфир «Счастливого случая»? Конечно, помню, его так и не показали. Потому что там начались всяческие «игры», связанные с продюсером программы. «Счастливый случай» убрали с Первого канала, вроде как передача пристроилась на ТВЦ, по-моему. Но денег не было, и викторина медленно умерла. Не только потому, что она к началу 2000-х уже была архаичной. Дело в том, что это было время таких злых передач. Например (название не помню), человека сбрасывали в воронку, ее вел то ли Валдис Пельш, то ли Леонид Ярмольник. Затем появилось «Слабое звено», где нужно было подличать, вообще говоря.
Мы в тот момент с Вячеславом Муруговым, будущим генпродюсером СТС, который тогда работал на телеканале «Югра», придумали принципиально другую передачу, называлась «Перекресток удачи», в которой выигрывал не тот, кто губит соперника, а тот, кто ему помогает. Очень хотели сделать добрую передачу. «Перекресток удачи» продержался один сезон, сняли 12 выпусков. Но поскольку декорации мы буквально прибивали гвоздями к сцене ДК, где шли съемки, нас туда просто больше не пустили. Затем я, кстати, сделал передачу «Следствие дилетантов» для канала «Югра», шла примерно четыре года. Но это уже чисто локальное явление.
— Сейчас оригинальная игра «Счастливый случай» существует?
— Все-таки ее показывали в 63 странах, где-то что-то подобное еще показывают наверняка. Изначально это настольная игра, ее придумали два безработных канадца. Затем ее купила английская компания, которая создала телевизионную игру, транслировали ее и в Советском Союзе. Причем представляете мощь «Совтелеэкспорта», который исхитрился заключить такой договор, что не мы платили за использование авторских прав, а англичане платили нам за право показывать эту передачу в качестве рекламы настольной игры? Правда, ее так и не стали у нас выпускать. По официальному заявлению — потому, что якобы в нашей стране нет полиграфической базы приемлемого качества, чтобы сделать эту настольную игру. Поэтому ребята просто заплатили нам очень большие деньги, на которые мы купили монтажную аппаратную, я потом в ней 10 лет монтировал КВН. Очень веселая история.
— Почему вас позвали вести телевикторину?
— Это отдельная и длинная история. Дело в том, что мы уже начали сотрудничать с КВН, писали общий телевизионный сценарий. Плюс ток-шоу делали на Третьем канале, сделали несколько выпусков «Утренней почты», даже фильм сняли музыкальный, полный метр. Собственно, вошли в телевизионную тусовку. А тогда, знаете, были банкеты после каждой игры КВН. Команды вместе с телевизионной группой собирались, все проходило очень весело, радостно.
После одного такого банкета (это важно) на следующий день мы с моим пожизненным соавтором Леонидом Мазуром (он потом стал режиссером, вместе снимали фильмы, я писал сценарии) поехали на съемки передачи «А ну-ка, девушки!» в подшефный совхоз молодежной редакции телевидения. Июнь, жара стояла страшная. После банкета чувствовали себя не очень хорошо. Ехали мы в машине, а режиссер Сергей Николаев, он же режиссер КВН, взял с собой бутылку шампанского. Прямо в авто, на ходу, у напитка выбило пробку, и нас (а мы были в костюмах-тройках на 30-градусной жаре, кондиционера никакого не было) полностью облило шампанским! В таком виде четыре часа на сцене сельского клуба, где тоже не было кондиционирования, мы вели «А ну-ка, девушки!». К вящей радости местных девчонок. Передачу снимал Владимир Сергеевич Окопов — легендарный совершенно режиссер, придумавший несколько культовых передач. Он оценил наш героизм и пригласил меня на кастинг «Счастливого случая».
Я же, напомню, к этому времени уже вел несколько ток-шоу на телевидении и понял, что это не мое совершенно. Я опасаюсь камеры, забываю слова — не очень хорошо себя чувствую в общем. Одно дело — на сцену выходить, другое — стоять перед камерой. Я пришел на кастинг, думая, что у меня никаких шансов, тем более было около 12 претендентов. Среди них и известные люди. Они волновались, потому что претендовали на место ведущего, а я себя таковым не считал. Пришел в драных джинсах, свитерочке и совершенно нормально с людьми разговаривал, шутил. Оказалось, так и надо было, всем понравилось. Так я стал ведущим совершенно неожиданно для себя.
— Сейчас в России есть тренд на ностальгию. Не думаете, что «Счастливый случай» можно возродить, пусть и в новом формате?
— Было бы хорошо вернуть передачу, но, если бы я был ее продюсером, вряд ли бы пригласил себя в качестве ведущего. Но с удовольствием помогу, если такая идея придет кому-то в голову. Есть кое-какие неочевидные ноу-хау в этой передаче, с которыми можно работать. Какие именно, говорить не буду, это относится к тому, как сделать викторину, которая была бы интересна и взрослым, и детям. Это сложно. Викторина не просто семейное шоу, в котором есть что-то для детей, что-то для взрослых, как, например, в семейных спектаклях. В них ребенок считывает одно, родители — другое. А в викторине вопросы должны задаваться и тем и другим. Как это сделать? Для этого надо быть двумя канадскими безработными. Они сидели и отсматривали передачи, решив придумать совершенно новую. И урвать денег по-легкому. Поняли, что нет семейной викторины. В то время шли примерно одинаковые проекты по всем эфирным каналам в Америке и отличались они только ведущим. Скажем, Wheel of Fortune, у нас это «Поле чудес».
«Стендап — это специфический жанр, очень интересный, который вполне соответствует нынешнему состоянию мозгов в обществе»
«В 1991-м мы чувствовали, когда и что можно говорить, в 2022 году была обратная ситуация»
— В 2016-м вы выступали в Казани с оркестром La Primavera, играли на фортепиано. Планируете к нам еще с чем-то музыкальным приехать?
— О, было очень здорово и радостно! Андрей Станиславович, кстати, это придумал. Я впервые играл с оркестром. Чтобы повторить, меня должны позвать, с музыкой я не порываю. Больше года назад я стал академиком Академии современного музыкального искусства, пишу либретто. Например, написал комическое либретто вместе композитором Александром Журбиным (автор первой советской рок-оперы «Орфей и Эвридика» — прим. ред.) и пять мюзиклов с композитором Кимом Брейтбургом.
У меня сейчас такой принцип творческого эгоизма. Я кандидат технических наук, позанимался КВН, распробовал его, больше 10 лет занимался кинематографом, сделал нишевый телеканал «КВН-ТВ», теперь мне интересно заняться театром, преимущественно музыкальным. Что я и делаю с огромным удовольствием, несколько пьес опубликовано в приличных музыкальных журналах. Кстати, в прошлом году видел татарский мюзикл «Флешка, рэп и любовь» — мне очень понравился.
— А стендап-комедия вам нравится? Тем более среди комиков столько бывших кавээнщиков.
— Стендап — это специфический жанр, очень интересный, который вполне соответствует нынешнему состоянию мозгов в обществе. Любое новое явление сначала распространяется взрывным образом, потом ажиотаж проходит, и оно занимает нужное место в жизни. Остается как всякое знаменательное и интересное явление. Ажиотаж пройдет и в этом случае, и стендапа останется ровно столько, сколько нужно.
Вспомните, какой был ажиотаж вокруг Comedy Club, когда в течение года открылось 83 (!) клуба. Я это помню, потому что с ними тогда достаточно активно сотрудничал. Затем, в течение нескольких лет, почти все закрылись и осталось пять. Остались лучшие. И ровно столько, сколько надо. Так будет и со стендапом, повторю. Я смотрел его, когда движение только начиналось. Но я увлекающаяся натура, и меня сейчас больше, как я уже сказал, интересует музыкальный театр. Хотя детский стендап я бы посмотрел.
— Как вам телепроект «Звезды» на НТВ? Там почти одни кавээнщики.
— Но НТВ не воспитывает КВН, он просто получил воспитанников Первого канала.
В свое время мы с Александром Васильевичем спорили и даже ссорились, когда я предлагал делать посткавээновскую передачу, иначе ее сделают другие. Он сначала вроде как межевался, думал, и даже что-то мы запускали. Но потом он сказал, что не будет этого делать. Без объяснения причин. Через много-много лет он все же ответил: потому что все, что после КВН, хуже чем-то, что делается в КВН. Понимаете? Не формально хуже, а просто кайфа меньше в этом.
Я всегда говорил, что пусть КВН и не школа, но это университет. Нельзя в университете учиться всю жизнь, быть вечным студентом. Это достаточно грустный момент. Пытаться продолжать работать в жанре КВН, когда тебе уже 40–50 лет, не очень правильно. Никто пока не смог придумать такую кавээновскую форму, благодаря которой можно было бы им заниматься всю жизнь и органично в этом смотреться. Не в качестве редактора, не на таком уровне, как Александр Васильевич, а именно играть. Все-таки это молодое дело.
Меня однажды спросили: «Могли бы вы сейчас выйти на кавээновскую сцену?» Я выходил, был юбилей какой-то команды. Тут я понял, что совершенно не в своей тарелке себя чувствую. Просто потому, что потерял эту специфическую органику. Даже некоторые актеры теряются, когда выходят в КВН во время конкурса со звездой. Потому что это совсем другое состояние на сцене. Это можно делать только с горящими глазами, сумасшедшими. Лишний опыт подчас вредит КВН. Вот такой парадокс.
В КВН неслучайно выигрывает тот, кто меняется, растет. Но у этого жанра есть определенная приделка: ты упираешься в потолок и пробить его уже невозможно, надо уходить. Есть театр и кино, в которых потолка нет. Этим можно заниматься всю жизнь и никогда до такого потолка не дойдешь, потому что там за всем следит big guy upstairs (Всевышний — прим. ред.).
— Нынешнее время для юмора сложное?
— Начнем с того, что сейчас просто сложное время. А когда время сложное, оно непростое и для юмора.
— Оно рождает новые жанры?
— Не думаю. Скорее оно рождает новые подходы. Вообще, любое время рождает новые подходы. Нынешнее сложное время сейчас немножко ассимилировалось. Общество приспособилось к тому, как жить в сегодняшнем положении. Юмор тоже приспособился. Когда мы только попали в эту ситуацию, я тогда еще работал редактором в КВН, было очень тяжело. Потому что мы не понимали, что сейчас нужно зрителю, чего он хочет услышать.
— В 2022 году было сложнее, чем в 1991-м, когда развалилась страна?
— Тогда как раз все было понятно. Все можно, поле возможностей разрасталось и разрасталось. То, что казалось невозможным сказать еще полгода назад, вдруг… Причем это поле возможностей и свободы слова, гласности — все это чувствовалось. Мы чувствовали, когда и что можно говорить. Никто не присылал разрешение, люди пробовали, пытались. И это делалось в значительной степени именно в КВН, который был проводником гласности. В 2022 году была обратная ситуация. Мы не понимали, что можно сказать сегодня, чтобы не затронуть больные участки человеческих душ. Главное, что в любых ситуациях, самых сложных, люди продолжают жить. И юмор в этом помогает. «Человечество, смеясь, расстается со своим прошлым». Как бы мы ни относились к Марксу, это он сказал хорошо.
Комментарии 2
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.