Булат Нигматулин: «Ядерные испытания? И хорошо – будет более надежное оружие!»

Булат Нигматулин: «Наш президент и Верховный главнокомандующий на заседании совбеза 5 ноября абсолютно правильно дал поручение МИДу, минобороны, спецслужбам подготовить согласованные предложения о целесообразности начала работ по подготовке к ядерным испытаниям» Фото: © Александр Гальперин, РИА «Новости»

«Около Фукусимы не очень живут, а в Нагасаки и Хиросиме живут»

— Булат Искандерович, президент США Дональд Трамп сообщил, что отдал Пентагону приказ о незамедлительном начале процесса испытаний ядерного оружия. Наш президент на заседании совета безопасности заявил, что США нацелены на подготовку и проведение ядерных испытаний. По вашему мнению, что за этим последует?

— Все может быть. Могут подготовить подземные испытания ядерного оружия. Его не испытывают уже более 35 лет. В 1992-м было последнее испытание американцев (всего с 1945 по 1992 год США официально провели 1 054 испытания — прим. ред.), а у нас — в 1990-м (за период с 1949 по 1990 год Советский Союз провел 715 ядерных испытаний — прим. ред.). 35 лет нет физических испытаний ядерного оружия. В конце концов, все должно испытываться не только компьютерным моделированием. Поэтому ничего в этом страшного нет. В Советском Союзе 40 лет мы испытывали ядерное оружие. После 1961 года, когда были запрещены испытания в атмосфере, на воде, в воде, под водой, все испытания были подземными.

Повторю, всякое техническое изделие требуется испытания, поэтому я в этом деле не вижу никакой драматической ситуации.

— То есть вы считаете, что они все-таки бабахнут? Не в компьютер поиграются, а проведут реальные испытания с подрывом взрывного устройства?

— Сложно сказать. Они же не отвечают ни Лаврову, никому. Если они будут испытывать — и мы проведем. Ядерные испытания? И хорошо, будет более надежное оружие! Более надежно, более обосновано физическими испытаниями, будут подтверждены и доказаны все эти компьютерные моделирования, базирующиеся на тех испытаниях, которые были проведены раньше.

— Недавно было очередное заседание подготовительной комиссии Организации по Договору о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний, и на нем уже не только Россия, но и другие страны обратились к американскому представителю за разъяснением, что именно они намерены делать. Но представитель США и им ответа не дал. Почему?

— Может быть, потому что это решение Трампа, президента, первого лица. Сейчас это решение надо либо отодвинуть на какой-то срок, либо оформить в виде директивы, что будет в такое-то время проведено испытание.

Наш президент и Верховный главнокомандующий на заседании совбеза 5 ноября абсолютно правильно дал поручение МИДу, минобороны, спецслужбам подготовить согласованные предложения о целесообразности начала работ по подготовке к ядерным испытаниям, чтобы разное мнение выслушать и выработать вектор в ответ на возможное испытание ядерного оружия американцами.

— США в октябре провели учение с отработкой превентивного ракетно-ядерного удара по России. Кроме того, Соединенные Штаты собираются разместить в Европе и Азиатско-Тихоокеанском регионе ракеты, подлетное время которых от Германии до Центральной России составит 6–7 минут. Путин говорит, что Россия подготовит адекватный ответ. На ваш взгляд, что это может быть за ответ?

— 6–7 минут — это безумно мало. Решения здесь могут быть только робототехнические, программные, поскольку возможности человеческого решения сокращаются до критически малого времени, и его не будет хватать для ответа. Поэтому ответ должен быть предусмотрен уже после поражения, в рамках автоматической реакции «Судного дня». Но лучше не доводить до этого. И не лучше, а вообще не надо доводить до этого, потому что в ядерной войне победить невозможно. Ни нам, ни американцам, ни другим ядерным державам. Поэтому все эти страшилки, разговоры, должны перейти в русло дипломатических обсуждений и дискуссий экспертов. Недопущение эскалации и недопущение возможности увеличения риска возникновения таких событий, связанных с ядерным оружием. Поэтому здесь возможны только призывы к здравому смыслу. Наше руководство это делает.

Я думаю, что разумные силы и в США, и в Европе должны понимать, к чему могут привести эти угрозы в случае их практической реализации. Прежде всего военные специалисты должны понимать. Я думаю, они должны довести до политического руководства своих стран мысль о том, что этап эскалации следует заканчивать и выходить на дипломатические договоренности, подписание соответствующих соглашений о сдерживании ядерных угроз.

— Договор об СНВ (ограничении стратегических наступательных вооружений) истекает 5 февраля 2026-го. Россия готова соблюдать его после этой даты еще минимум год, заявил Путин, но при условии, что то же самое пообещают США. Наши уже дважды поднимали этот вопрос. Трамп не проявляет живого интереса. Что будет дальше?

— Они не будут ничего менять в сторону увеличения, и мы не будем. Эскалации не произойдет, значит, год будет идти своим чередом. Потом договорятся. Есть надежда и, даже я бы сказал, уверенность в этом, люди-то разумные. Поэтому я уверен, что договорятся. Если не договорятся, значит, опять будет гонка ядерных вооружений. А она ни нам, ни американцам не нужна. Напротив, нам необходимо отойти от опасности ядерного конфликта, и надо делать все возможное, чтобы избежать эскалации в этой области.

А дальше начинаются разговоры военных, дипломатов, экспертов, как было во все времена. И в 1960-х, и после Карибского кризиса, и после идеи «ядерной зимы». Тогда были приняты решения о запрете испытаний ядерного оружия в атмосфере, в воде и над водой. Только подземные испытания остались.

— Трамп заявил, что между США и Японией был небольшой конфликт в недавнем прошлом, но теперь они лучшие друзья и союзники. А то, что было в Хиросиме и Нагасаки, несущественно, поскольку люди там живут, рожают, растят детей, и ничего. А сейчас боеприпасы уже не такие радиоактивные. Может, и ничего, можно будет попробовать применить ядерное оружие? Никто на эти высказывания Трампа не отреагировал — ни в Японии, ни в Европе. Порог страха снижается? Все к этому идет?

— Конечно, идет. Ушло поколение, которое воевало. Это поколение моих родителей, моего отца. Это люди, которые были рождены в начале ХХ века или в 10-х годах ХХ века. Их уже никого не осталось. Сыновьям, родители которых воевали, уже под 70–80 лет. То есть тоже уходящее поколение. Сейчас основную массу населения составляют люди, которым от 20 до 50 лет. Даже 50-летние уже не помнят ни гонки вооружений, ни состояния холодной войны, всяких ядерных тренировок, которые были и на Западе, и у нас. Тренировки на объектах гражданской обороны против возможности ядерной войны. Все это люди забыли и вообще не знают. Поэтому ощущение, что война может стать реальностью, что она может быть тяжелой и страшной, отошло на задние страницы газет. Тогда это было и в Карибском кризисе сыграло огромную роль. То, что и Кеннеди, и Хрущев воевали. Это помогло в конце концов возобладать здравому смыслу и остановиться у роковой черты. Но до кризиса очень опасного ситуацию довели. Тогда, в 1962 году, очень опасно было. Ядерные ракеты в 90 милях от Флориды. К счастью, не довели дело до бомбежки территории Кубы.

Поэтому таких опасностей нужно максимально избегать. Для этого должны быть государственные деятели, которые понимают ответственность не только за свою страну, свои национальные интересы, но и за все человечество.

Что касается реакции на слова Трампа, то первым, кто должен был отреагировать, — это японцы. Их гражданского населения погибло десятки тысяч в Хиросиме и Нагасаки. Японцы же промолчали. Это их выбор. Там были взрывы не гражданского атома, как в Чернобыле, где долгоживущие продукты деления рассеялись по территории вокруг чернобыльской станции, а военного. Это короткоживущие продукты, поэтому активность там ноль. Там можно жить, поэтому и живут. Около Фукусимы не очень живут, а в Нагасаки и Хиросиме живут.

«Для потребителя абсолютно неважно, чем произведен киловатт-час. Ему важна цена киловатт-часа» Фото: © Bulkin Sergey / news.ru / www.globallookpress.com

«Все говорят об атомной энергетике, об энергетике как таковой, но никто не говорит о цене на электроэнергию»

— Владимир Путин анонсировал прорывную технологию — замкнутую ядерную энергосистему. Помимо России, к ее созданию приблизился разве что Китай. Как пишут, разработка российских ученых позволит решить сразу две проблемы: вреда экологии и дефицита ресурсов. Расскажите поподробнее об этой технологии. Она уже внедряется, есть практический опыт ее применения?

— Так называются быстрые реакторы с замкнутым ядерным топливным циклом. Эта идея была еще в самом начале развития гражданской атомной энергетики. Когда у нас в активной зоне реактора есть нейтроны, то часть этих нейтронов используется для того, чтобы превращать ядерное сырье — уран-238 — в ядерные материалы — плутоний-239. Вот этот плутоний-239 в качестве нового топлива можно использовать наряду с ураном 235 (нечетный по нуклеинам) для производства электроэнергии в атомных станциях.

Красивая идея. Мы сжигаем и получаем новое топливо. Но, к сожалению, природа так устроена, что получить это новое топливо, то есть заново превратить в тепловыделяющие сборки и дальше опять сжигать в реакторе на быстрых нейтронах чрезвычайно сложно и невозможно. За 75 лет никаких замкнутых циклов сделано не было, ни у нас, ни за рубежом. Ни одного тепловыделяющего элемента не было сделано.

— Почему?

— Потому что топливо очень активно. Если убрать у него тепловыделяющие оболочки, то возникает очень мощная радиоактивность, огромнейшая радиоактивность. И чтобы сделать новую тепловыделяющую сборку и тепловыделяющую активную зону из нового топлива, нужны такие горячие камеры, такие средства, которые защищают персонал от радиоактивности, которые не существует сегодня нигде. Это в десятки и сотни раз более мощная защита, чем существующие сегодня.

А что имеет место? Имеет место так называемое повторное использование облученного топлива после серьезного хранения (через 20-30 лет). Это топливо, имеющиеся у нас в ВВРах, или лодочное топливо, в котором достаточно много осталось недожженного пятого урана и уже дожженного восьмого урана. Оно холодное, и из него можно будет выделить ядерные материалы, которые делятся тепловыми нейтронами и быстрыми нейтронами. Это так называемое МОКС-топливо. Повторно пользовать МОКС-топливо можно. Этим долгое время занимались французы на тепловых реакторах обычных атомных станций. У нас сделали активную зону из МОКС-топлива на БН-800. Это можно, но тогда ограничение заключается в том, сколько у нас этого облученного топлива накопилось за последние 20-30-40 лет и находится в хранилищах. Каков у нас ресурс этого частично искусственного топлива, чтобы его использовать в реакторах на быстрых нейтронах.

Но за всеми этими действиями никто не говорит о цене. Для потребителя абсолютно неважно, чем произведен киловатт-час. Ему важна цена кВт-часа. А цена киловатт-часа с использованием МОКС-топлива, тем более на быстрых реакторах с МОКС-топливом, запредельна. Она в 5 раз дороже чем электроэнергия, произведенная на наши обычных водо-водяных энергетических реакторах, которые установлены на Нововоронежской АЭС, на Балаковской станции, на Ленинградской станции, на Курской станции с третьей очереди. Это — первое.

Второе, собственно, реактор на быстрых нейтронах, который охлаждается натрием, — это БН-600, БН-800. Стоимость установленного киловатта мощности питания этого типа реакторов в 2015 году была в 1,6 раз больше, чем пущенный в 2016 году ВВЭР — 6-й блок Нововоронежской станции. То же самое соотношение, в 1,6 раз было и в 1980-м году, когда пускали БН-600, и 5-й блок Нововоронежской станции, первый тысячник наш на 1000 мегаватт.

— То есть, цена вопроса портит всю радужную картину?

— Да, все эти разговоры подвисают, как только начинают спрашивать, а сколько будет стоить это дело? Сразу затык какой-то получается. Все время пытаются мои коллеги облагодетельствовать человечество. Облагодетельствовать ценой на электроэнергию. Цена на электроэнергию на атомных станциях, чтобы вы знали, самая дорогая в соответствии с ценой газовой станции. Потому что цена на шинах атомных станций — цена принимающая. Так устроен рынок. Потребитель покупает ее по самой дорогой цене газовой станции в европейской части страны, где у нас находятся атомные станции.

Еще одна немаловажная вещь — стоимость строительства атомной станции внутри страны очень дорогая. За тот же самый БН-800, который пустили в 2015-м году, как важнейшее достижение атомной энергетики, потребитель заплатил 500 миллиардов. 140 миллиардов стройка, бюджетные деньги, плюс договор поставки мощности 15-20 лет, 14% годовых. Вот посчитайте, 500 миллиардов. Это в несколько раз дороже, чем реконструкция угольных станций в Уральском объединении. Это безумно дорого.

И вообще, очень много все говорят про атомную энергетику, про энергетику как таковую, но никто не говорит о цене на электроэнергию. А цену на электроэнергию правильно считать в сравнении с потребительскими товарами. Например, исходя из стоимости потребительских товаров и продовольствия в России и в Соединенных Штатах, у нас примерно 30 рублей стоит доллар. Возьмите нашу цену 6,5 рубля, делим на 30, получаем 20 центов, а в Америке 12 центов. Об этом надо говорить. Топливно-энергетический комплекс России — это абсолютный близнец топливно-энергетического комплекса Соединенных Штатов, но у них цена 12 центов, а у нас 20, даже больше 20 центов на электроэнергию. На газ у нас цена в 2,5 раза дороже. На нефть более чем в 2 раз дороже. На уголь. Об этом надо говорить, а не взахлеб рассказывать сказки про белого бычка, о том, что мы спасаем человечество. Спасите пенсионеров и нашу экономику не растущей ценой на электроэнергию, а замороженной! А для этого вся ценовая политика внутри страны, например, в ТЭКе, должна быть совершенно другой. А она у нас настроена только на рост цены энергоносителей и на электроэнергию. На спасение, собственно, ТЭКа, а не экономики России. Вот здесь ключевой момент.

А дальше что? А дальше следующее. В 2008–2009 годах была принята энергетическая стратегия и генсхема имени Чубайса, в которой говорилось, что у нас так сильно растет экономика, что нам нужно срочно строить много-много электростанций. Построили всех вместе, и тепловых, и атомных на 50 гигаватт, из них атомных 8,5 гигаватт. Строили современные парогазовые блоки. При этом газовые турбины свои мы не производили, мы не можем. Мы пропустили газотурбинную революцию в 1970-х — 1980-х годах, когда можно было это строить и делать. Занимались МГД-генераторами — тупиковым направлением в электроэнергетике. Во главе процесса была наша советская Академия наук, в этом она замазана. В результате мы запихнули в парогазовые блоки импортные газовые турбины. Чужим оборудованием оснастили 22 гигаватта из 50 построенных. Сегодня все они стоят, потому что нет ремонта, а их надо ремонтировать каждые 3-5 лет, поскольку там горячие камеры, агрессивная среда. Ремонтировать надо высокотемпературные лопатки турбин. После 2022 года ничего не создали, ремонтную составляющую не сделали. Вот ключевая проблема.

— И как быть?

— За это должны нести ответственность люди, которые принимали решение. Я много раз это писал и говорил. Во-первых, зачем 4 поставщика? Во-вторых, зачем так много строить? У нас нет такого роста потребления электроэнергии. И с Чубайсом я спорил. Единственный в публичном ключе я писал об этом.

— Почему мы продаем Китаю электроэнергию в полтора — два раза дешевле, чем своим потребителям. Какая от этого польза?

— Продаем мы этой электроэнергии 1% от всего, что производим. Мы производим примерно 1,1 триллион киловатт-часов, а продаем 10 миллиардов киловатт-часов. Овчинка выделки не стоит. Да сейчас уже и не продаем. Там была подстанция, в Амурской области и что-то такое продавали. Больше у нас обмен идет с Казахстаном.

А вообще надо понять, что экспортом электроэнергии в нормальных странах никто не занимает. Не импортируют, не экспортируют.

— Почему?

— Потому что, если ты свою промышленность ориентируешь и сажаешь на импортную электроэнергию, ты становишься зависим от экспортера. Любое прерывание, и у тебя нет электроэнергии, у тебя все останавливается. Поэтому специально строят резервные станции, делают запасы топлива, энергоносителей, уголь, газовые хранилища.

Италия достаточно много импортировала. Но самая дорогая цена энергии в Италии. Все нормальные страны не зависят от импорта, балансирует производство и потребление электрической энергии. Для устойчивости чем больше энергосистем объединяют в общее кольцо, тем потребление будет более стабильным и защищенным. Если вдруг какое-то прерывание аварийное произойдет, то можно резервные линии подключить и не будет перебоя поставки электроэнергии потребителю. Для надежности только так. Поэтому, про экспорт и импорт электроэнергии, это все от лукавого.

— У нас сейчас, куда Путин не едет, с какой делегацией, обязательно в ней присутствует наш глава «Росоатома». По итогам прошлого года объем зарубежных заказов «Росатома» составил более $200 млрд, а экспортная выручка — более $18 миллиардов. Практически по всему миру какие-то ядерные объекты мы строим, планируем, достраиваем, модернизируем. На ближайшие десятилетия загружены. А вы говорите, что атомная энергетика очень дорогая. Почему же тогда столько заказов от разных стран?

— Дорогая внутри страны. Пожалуйста, на мировых рынках конкуренты, условия конкуренции по той цене, по которой ты продал, ты в дамках. Там. Но внутри страны нет. Внутри электроэнергетика — база для развития страны. Если эта база кушает всю прибыль экономики, то, извините, надо менять управление, потому что тогда экономика не растет. Высокая цена на электроэнергию показывает, что мы очень дорогие по сравнению с американцами. В США до 3 процентов роста ВВП, а у нас с 2009 года по 2024–2025-е рост ВВП составляет 1,4 процента в среднем. Одна из причин такого положения вещей — высокая цена на электроэнергию. Но об этом же никто не говорит. А мы спасаем человечество. Вот не надо спасать человечество. Вы спасите нашу российскую экономику. А строительство объектов за рубежом на выгодных для нас финансовых условиях — это действительно хорошо.

Это очень важный переговорный процесс. Мы станцию можем построить. Достраиваем в Турции, строим в Египте, в Бангладеш. Говорим о Венгрии. Сейчас мы заключаем соглашение с Казахстаном, с Узбекистаном. Это все очень важно. Это наше влияние. Но надо, чтобы это было финансово для нас выгодно.

«В Китае в 2030-м году, даже может быть в 2028-м, выработка электропроизводства и потребление электроэнергии на душу населения совпадет с нами. В 10 раз население больше, чем в России, а потребление на душу будет такое же, как у нас» Фото: © Анна Раткогло, РИА «Новости»

«Китай может себе это позволить»

— А за счет чего Китай растет по 7-8% в год? У них электроэнергия дешевая, что у них так и экономика растет?

— Вот, кстати, это тоже вопрос, на который никто не отвечает. А как сравнивать цену на электроэнергию внутри страны с ценой на электроэнергию и энергоносители в других странах? Вот как сравнивать? Вы спросите экономиста. В ответ будет какое-то мычание. На самом деле сравнивать надо через потребительские товары, а потребительские товары, если говорить о продовольствии и связанных с ним товарах, то у американцев, как я сказал, 12 центов, а у нас 20 центов, даже 21 цент. А если сравнивать то же самое через условный паритет покупательной способности, то у китайцев цена киловатт-часа дешевле, чем у нас. У них примерно 16 центов, у нас 20. Вот ответ. 14 центов в Южной Корее, там мощный промышленный потенциал, а у нас 20 центов. У нас цена дорогая, по сравнению с другими странами, которые экспортируют энергоносители. Но самое главное, если сравнивать энергоемкость, то есть киловатт-часы на 1000 долларов ВВП ППС, то у нас примерно одинаковая электроемкость с Соединенными Штатами. То есть на единицу стоимости мы потребляем столько же электроэнергии, сколько и Соединенные Штаты. А цена дороже.

Вы думаете, что энергетические бароны нищие? Нет. Электроэнергетика у нас не нищая, она очень серьезно зарабатывает. У нас нищий малый и средний бизнес. Особенно производственный бизнес, который потребляет электроэнергию и платит такие огромные цены. Здесь они значительно беднее, чем тот же самый малый и средний бизнес в Европе и Америке.

— Основатель Microsoft Билл Гейтс говорит, что Китай бросает вызов США и другим странам в гонке за разработку следующего поколения ядерных реакторов. По его словам, власти страны инвестируют в термоядерный синтез «в два раза больше, чем весь остальной мир». Это действительно так?

— Да. Но Китай может себе это позволить. В Китае в 2030-м году, даже может быть в 2028-м, выработка электропроизводства и потребление электроэнергии на душу населения совпадет с нами. В 10 раз население больше, чем в России, а потребление на душу будет такое же, как у нас. В 10 раз больше будет электроэнергетика в Китае, чем у нас к 2030 году. У них общий ВВП, примерно в 6 раз больше, чем у нас. Все кончено, мы не Советский Союз. А они да, могут заниматься разными энергетическими технологиями.

Но они не строят сверхдорогую большущую БН-1200, которую сейчас планируют на шестой блок на Белоярской АЭС. Почему? Потому что у них цена на электричество дешевле, чем у нас на 20%. Дешевле, хотя они покупают с рынка и нефть, и газ, и даже часть угля. Кто-то об этом говорит? Нет. Почему у нас такие дорогие энергоблоки? Почему так долго и дорого строится? В чем причина? И сколько надо строить? Это тоже вопрос.

На днях было заседание президиума Академии наук, я там реплику сделал. Там в качестве представителя «Росгидро» был его первый зам. Я спросил, а как вы понимаете, сколько надо электроэнергии на Дальнем Востоке? Он говорит, то, что заказывает нам будущий потребитель под свои новые мощности, под них мы выстраиваем нашу программу. А то, что заказывает будущий потребитель бесплатно, не неся никакой ответственности за свою цифру, которую он собирается построить, те или иные предприятия, потребляющие электроэнергию, не говорится. О штрафных санкциях на это дело в случае пересмотра будущим заказчиком своих инвестиционных планов и отказа строить новые объекты энергопотребления не говорится. Он все заказал, а завтра у него конъюнктура рынка изменилась, и он отказался. А энергообъекты под его будущее потребление уже начали строить. И все это ложится на нашу стоимость электроэнергии. Что и произошло с 2009 по 2022 год. Еще и построились блоки, которые остановлены, потому что чужое оборудование, а ремонтного персонала и ремонтной технологии у нас нет. Управление электроэнергетикой абсолютно некачественное, безграмотное, негодное. Во все времена, начиная с Чубайса.

— Китай представил инновационный проект атомного грузового судна, реактор которого в качестве топлива использует соли тория (TMSR). Его тепловая мощность составляет 200 мегаватт, что идентично реактору S6W, применяемому на современных атомных подводных лодках типа «Сивулф» ВМС США. В отличие от традиционных ядерных реакторов, функционирующих на уране и требующих мощных систем охлаждения и высокого давления, новый китайский реактор считается более безопасным и менее затратным. Успешное внедрение этой технологии может кардинально изменить коммерческое судоходство. Это действительно прорывная технология? У нас есть что-то подобное?

— У нас есть торий-232 которые можно превратить в уран-233, нечетный, который можно делить тепловыми нейтронами. Есть такой урано-ториевый цикл. У нас есть урано-плутониевый цикл, а есть урано-ториевый цикл. Китайцы могут это сделать. У них запасов тория много. Кстати, тория много и в Индии. Они могут такие реакторы новые делать. Я же рассказал, у них другой масштаб. Они могут себе позволить проектировать, создавать и смотреть, какие новые технологии можно использовать и в атомной энергетике, и в тепловой.

А нам это все не нужно. Самое главное, что нам нужно, это чтобы цена на электроэнергию была хотя бы как в Китае. Для этого цены на металлы, на цемент, на все прочее должны быть не лондонской биржи, а внутренними. Не по 85 в рублях, а по 30, о чем я говорил выше.

«Министр экономики у нас что говорит? Что экономика перегрелась и теперь мы ее немножко охлаждаем. Уже охладили до того, что в 2025 году рост ВВП будет меньше единицы» Фото: kremlin.ru

«Если у нас рост экономики 1-1,5%, это тоже кризис»

— И почему же у нас такие ценовые коллизии происходят?

— Да потому что включаются лоббистские возможности металлургов. «Норильский никель» внутри страны продается свою продукцию за ту же цену, что и за рубежом. А еда, коэффициент пересчета у нас 30. Бикмаг и прочая еда — 30. Чтобы цена на продовольствие не сильно росла, ФАС со всеми изо всех сил борется. В результате она около 30 и колеблется. Через нее и пересчитайте все эти стоимости и внутренние цены устройте, потому что внутренний рынок и внешний рынок, это разные рынки. Вот это надо сделать. И надо понимать, что без этих изменений не будет развития страны. Оно так и происходит. Какие-то отрасли жируют, сверх жируют, а основная экономика не развивается.

— А почему министр экономики не поднимает этот вопрос? Почему наш экономический блок об этом не говорит?

— Потому что до этого надо додумать, домыслить. А министр экономики у нас что говорит? Что экономика перегрелась и теперь мы ее немножко охлаждаем. Уже охладили до того, что в 2025 году рост ВВП будет меньше единицы. А в следующем году будет отрицательный рост. Уже будет падение экономического роста. То есть ВВП отрицательный будет. Министр экономики говорит, что мы чуть-чуть охладили, а мы попадаем в кризис. И вообще даже если у нас рост экономики 1-1,5%, это тоже кризис, потому что эти 1,5% — это покрытие износа. Каждый год экономика стареет.

Нам надо закрывать капитальные ремонты, чтобы сохранить на одном уровне свежую экономику, свежие производительные силы оставить на том же уровне. Поэтому полтора процента идет только на поддержание экономики, а остальное уже на рост. А у нас с 2009 года 1,4% все время. Вот вам и ответ, почему у нас водоканалы, канализация, тепловые сети и прочие инфраструктурные объекты сильно устаревают. И жилищно-коммунальное хозяйство. И все прочее стареет. Денег не дают. Их нет. Кушают те, которые по сверхвысоким ценам продают внутри страны все, что называет лондонская биржа.

— То есть, в бюджет это все не идет? Они себе это все забирают и там у себя крутят?

— С бензина идет достаточно много. До 60% идет налогов на энергоносители в бюджет. Но высокие цены на топливо повышают цену продукции, которая внутри страны крутится. Поэтому с одной стороны это наполняет в определенной степени бюджет, а с другой стороны убивает экономический рост. И вот умение все это сбалансировать и сделать цены настолько разумными, чтобы можно было наполнять бюджет, развивать энергетический комплекс, не убивать его, и в то же время не убивать экономический рост, это принципиальный вопрос. Но он упирается сразу в цены, которые называются лондонская биржа.

У нас внутренние зарплаты, внутренняя стоимость электроэнергии, а цены лондонской биржи, 85-90 рублей доллар стоит. Тогда как на самом деле 30. Как только вы об этом заикнетесь, вас прогонят с работы, потому что надо думать о тех, которые очень хорошо хотят жить и хорошо живут.

— В заключении хотел спросить о радиации. С одной стороны, говорят, что мы вроде бы все знаем о ней, что она опасна, убивает в больших дозах, что в чернобыльской зоне находиться нельзя. С другой стороны, есть немало свидетельств того, что люди там сейчас живут и неплохо себя чувствуют. Это и украинские уклонисты от мобилизации, и всякие маргиналы, бездомные и просто отчаянные экспериментаторы. Они разводят домашних животных, собирают в лесу дары природы, все это едят и не умирают. Напротив, есть те, кто до этого серьезно болел, а сейчас чувствует себя прекрасно. Мы все знаем о радиации или она таит в себе еще немало тайн и загадок?

— Там еще грязи много. Период распада цезия-137, по-моему, порядка 30 лет. И кобальт там еще 60, достаточно долговременный период. Там надо 100 лет. А те, кто там селится, и не селится, это уже как повезет.

Что касается радиации, то за эти 70 лет конечно много чего узнал. Мы знаем допустимые дозы радиации, знаем предельные, какие дозы приводят к поражению. Все эти данные есть. Это громкая работа была, это десятилетия исследований.

— Сейчас очень модно говорить о ядерной медицине, что надо облучать раковые клетки, они погибают. Это действительно перспективное направление в науке вообще и медицине в частности?

— От рака у нас умирает примерно 300 тысяч человек в год. Причем умирает в основном из-за поздней диагностики, а не из-за плохого лечения. А от сердечно-сосудистых заболеваний умирает порядка 800 тысяч в год. Вот вам и ответ. Это — первое. Второе, у нас еще от внешних условий умирает очень много.

Поэтому кроме ядерной медицины, сверхдорогущей кстати сказать технологии, нам нужно смотреть, сколько стоит выздоровление нашего гражданина вообще. Вот больше миллиона умирает ежегодно от сердечно-сосудистых и прочих болезней и что нужно сделать, чтобы уменьшить эту цифру хотя бы на 10%. Это все цена вопроса. Мы тратим на медицину 3,5% ВВП. Польша, Турция — 5%, новые страны Евросоюза — 5,5% всего, что зарабатывает страна. А у нас денег не хватает. Поэтому и медицина вот такая у нас. Поэтому все время и опять мы используем какие-то экзотические вещи.

Да, нужна ядерная медицина для каких-то отдельных случаев, и все прочее. Но когда по телевизору показывают, что нужно ребенка спасти за 2 миллиона и по кругу шапку пускают, это как между собой сочетается? Может, не надо на ядерную медицину тратить десятки миллионов, а отдайте этим больным детям, купите для них лекарства. И, наверное, так надо сделать. А если уж ты хочешь ядерную медицину, если ты очень богатый, езжай в разные страны, пускай там тебя лечат.

Сейчас заговорили об обязательной отработке — три года для выпускников медицинских вузов, которые получают государственную поддержку, и медколледжей. Почему? У остальных специальностей же нет такой обязательной отработки. Ни инженеров, ни экономистов, ни юристов, которые по бюджету учатся. А почему только у врачей или медсестер? Потому что зарплата низкая. Вы сделайте так, чтобы оплата труда была там, куда она едет, в три раза выше. В деревне в 3 — 4 раза. Чтобы он туда поехал, как в советское время на север, заработал деньги, потом приехал и здесь квартиру купил. Вот тогда пойдет. И там отбоя не будет. А это делает опять крепостное право. Или полукрепостное какое-то. Это отобьет желание учиться этой профессии и все только ухудшит. Люди начнут говорить, а зачем я поеду, риски возникают, пойду в другую область. Сейчас еще учителей начнут также заставлять отрабатывать.

В итоге ни врачей, ни учителя не останется. Это же тупизм. Денег нет, а цены лондонской биржи внутри страны есть. В итоге бароны приватизации, которым активы достались, даром живут, а на остальных денег не хватает. Вот о чем надо говорить.