«Высадка спецназа Украины в котле говорит о том, что, скорее всего, в нем находятся VIP-лица»

Алексей Леонков: «Отмечается очень интересный факт, что украинские паблики пытаются занизить продвижение наших войск, а вот американская и другая разведка говорит об обратном» Фото: © Сергей Мамонтов, РИА «Новости»

«Напрашивается аналогия с Мариуполем»

— Алексей Петрович, какова ваша оценка состояния линии фронта на текущий момент?

— Линия фронта, как говорится, дышит, везде идут бои на отдельных участках, где-то мы продвигаемся быстро, где-то не очень, но самое интересное событие происходит в котлах, которые удалось нам организовать. Это купянский котел, это котел, который образовался в Покровске и Мирнограде, в которые угодило, по некоторым оценкам, до 10 тысяч военнослужащих из 10 бригад, в том числе бригад территориальной обороны.

Там «варятся» порядка 20 батальонов, но это оценочные цифры. Сколько будет там на самом деле, мы чуть позже узнаем. Понятное дело, что и на других направлениях, на запорожском, херсонском, происходит изменение линии боевого соприкосновения.

Отмечается очень интересный факт, что украинские паблики пытаются занизить продвижение наших войск, а вот американская и другая разведка говорит об обратном, что свидетельствует о том, что, скажем так, Украина пытается выдать желаемое за действительное, а реальность такова, что уже многие специалисты говорят о том, что украинская армия не выдерживает, ей срочно нужна военная помощь: снаряды, ракеты, техника.

В настоящее время все эти поставки идут по новой формуле, то есть Европа, которая сегодня является основным спонсором войны на Украине, должна закупать оружие у американцев. А у последних сейчас шатдаун, и все финансовые операции, в том числе платежи за поставляемое оружие, пока на заморозке.

При этом Европа продолжает ссуживать Киеву деньги, и благодаря этому еще Украина держится, но уже, скажем так, из последних сил. Не секрет, что мобилизационная кампания, которую страна проводит практически в режиме реального времени, не удовлетворяет потребности фронта.

Согласно статистике, которая существует, ежемесячно украинская армия на всей линии боевого соприкосновения теряет от 40 тысяч до 60 тысяч штыков, а ТЦК возвращает лишь малую часть будущих военнослужащих, порядка 10−15 тысяч. И еще из мест лечения возвращается примерно столько же.

Все это говорит о том, что украинские мобилизационные возможности не восполняют потери на линии боевого соприкосновения. Поэтому единственная тактика, которую сейчас пытается использовать Украина, — удержаться в тех фортификациях, которые им удалось возвести за все время специальной военной операции, поэтому они так отчаянно сражаются. Но нужно еще говорить о том, что в рядах украинской армии находится большое количество иностранных наемников, в том числе командного состава.

События, которые происходили под Покровском, когда спецназ ГУР Украины высаживался и был практически уничтожен, говорит о том, что в том котле, который сейчас образовался в Покровско-Мирноградской агломерации, скорее всего, находятся VIP-лица, которых этот спецназ должен был эвакуировать, но эта попытка была пресечена.

В целом, если так смотреть, стратегическая инициатива на нашей стороне, но противник до сих пор использует попытки заслать на наши территории беспилотники, дальние беспилотники самолетного типа, атакующие те области России, которые раньше не подвергались атакам.

Это тактика так называемой тотальной войны, когда уничтожают прежде всего гражданское население и гражданскую инфраструктуру. По мнению идеологов этой войны британцев, это должно заставить Россию каким-то образом остановить продвижение своих войск на линии боевого соприкосновения и усадить за стол переговоров на тех условиях, которые хочет предъявить нам «коалиция желающих», которую, как мы знаем, возглавляют три страны: Великобритания, Франция и Германия. Но объективность говорит о том, что Украина проигрывает, Россия выигрывает все позиционные сражения.

Сейчас наступила осенняя распутица, которая скоро перейдет в зимний период боевых действий, и они станут тяжким испытанием не только для украинских боевиков, но и для всей инфраструктуры Украины, по которой Россия наносит высокоточные удары.

Прежде всего по энергоструктурам, запитывающим военно-промышленный комплекс, точнее, то, что от него осталось, объекты ВПК Украины, где собираются те же самые беспилотники и какие-то экзотические ракеты, а также по железнодорожным логистическим узлам, портовым сооружениям, куда прибывает и транспортируется та самая военная помощь, которую с трудом страны Западной Европы наскребают для Украины.

— Уточню одну деталь о вертолетном десанте. Зачем это было нужно Киеву? Из всех успехов, которые может продемонстрировать Киев в результате этой операции, только то, что наши пэвэошники проворонили вертолет и не сбили его. Все остальные «десантники», насколько известно, были перебиты.

— Во-первых, тут напрашивается аналогия с Мариуполем. Там тоже вертолеты пытались эвакуировать некоторых высокопоставленных иностранцев из числа военных, а здесь нужно понимать, что перед этой операцией, перед этой попыткой противник наносил комбинированные удары по нашим комплексам противовоздушной обороны. Все это шло в комплексе, они создавали угрозы на других участках для того, чтобы эти вертолеты проскользнули. Но ведь не только комплексами противовоздушной обороны контролируется воздушное пространство. Те кадры, которые показали в министерстве обороны, которые распространялись в пабликах, были предоставлены как раз с дронов-разведчиков, беспилотников-разведчиков, которых в районе Покровска — Мирнограда достаточно.

Именно они засекли пролет двух вертолетов противника, «Черных ястребов», к территории Покровска, к городской агломерации. Они должны были сесть на окраине города, видимо, там навстречу им должна была выйти группа эвакуации. И как раз действие вот этих беспилотников-разведчиков сорвало эту операцию.

Нужно понимать, что вертолеты летели на предельно низкой высоте. Когда происходит такой полет, практически по кромке леса и даже опускается ниже кромки, то этот подлет в городской застройке системы ПВО не всегда видят. Для того чтобы они увидели, их надо поднять на какую-нибудь господствующую высоту, которая бы делала их заметными, условно, выше отметки в 30 метров, но, к сожалению, там, в условиях боевых действий, этого не произошло.

Но сработали беспилотники. Беспилотники обнаружили, и эту операцию удалось сорвать. Я еще добавлю, что противник знал, как у нас что там устроено, и готовил эту операцию тщательно, все у него было просчитано, кроме человеческого фактора. Ну, как говорится, русской смекалки, того, что мы беспилотников держим в небе достаточно большое количество, и они обнаружили пролет вертолетов со спецназом.

Потом же они корректировали огонь по этому спецназу. И только одному вертолету удалось избежать поражения. Но, скорее всего, он был все-таки поврежден, но дотянул до территории, которую контролируют украинские боевики.

— Любопытный момент. Мы знаем ситуации, когда войска идут на деблокаду котла или когда осажденные идут на прорыв. Более того, знаем ситуации, когда деблокирующая группа наступает, учитывая, что крепость или населенный пункт станет опорой для последующего наступления. Но в нашем случае все выглядит так, что деблокирующая группировка противника прорывает блокаду только для того, чтобы самой зайти в котел и увеличить количество потенциальных военнопленных. В чем тут военная хитрость?

— Ну дело в том, какие там военнопленные. Первые военнопленные, которые стали к нам сдаваться, — это в основном люди, которые недавно были «могилизованы» на улицах Украины, которых заставили воевать, и они при первой же возможности и безопасности для себя сдались нам в плен, я подчеркиваю слово «безопасности». Потому что украинская сторона всегда отслеживает попытки сдачи в плен и старается уничтожить этих сдающихся в плен с помощью FPV-дронов или еще какого-либо другого оружия.

И как раз первые военнопленные сказали, что в основном, конечно, на линии соприкосновения в этом конфликте сидят мобилизованные. Есть некая элита, которая, скорее всего, еще находится на территории этого котла и, видимо, эту элиту и пытались эвакуировать. Дело в том, что транспортные возможности вертолета «Черный ястреб» весьма ограничены.

Они могли эвакуировать при таком количестве спецназа, который участвовал, ну от силы 2−3 человек. То есть это те самые руководители обороны, благодаря которым там еще держатся. Если там были или еще присутствуют элитные части, то, скорее всего, они попытаются прорваться с боем. Но, для того чтобы это произошло, нужно что-то организовать.

Вместе с тем Украина не в силах пока это сделать, организовать деблокирующий удар. Хотя, когда у нас был прорыв в районе Доброполья, они смогли там перебросить парочку элитных частей, которые, конечно, с ходу вступили с нашими подразделениями в бой, понесли существенные потери, восполнение которых, как я понимаю, быстро у них не получается.

Поэтому здесь такая ситуация, что они бы и хотели деблокировать, да не могут. А с другой стороны, чем больше будет этот гарнизон сопротивляться, тем больше сил они станут сковывать вокруг себя и, соответственно, не позволят после завершения уничтожения котла перебросить их в ближайшее время на другие участки линии боевого соприкосновения.

Ведь этой агломерацией занимаются наши специализированные штурмовые подразделения, которых у нас в начале СВО было мало, а сейчас их достаточное количество, и они как пожарная команда ездят с участка на участок, чтобы поймать противника в неблагоприятных условиях, чтобы на очередном участке прорвать линию боевого соприкосновения и чтобы те части, которые вели позиционную войну, могли продвинуться дальше и закрепиться на отвоеванных позициях.

Такая тактика наблюдается и у противника. С одной стороны, невыгодно терять свои подразделения, все-таки 10 тысяч штыков в поле не валяются, а с другой — выгодно, чтобы они как бы держались до последнего. Но и, понятное дело, есть еще политическая подоплека. Если произойдет быстрая сдача Покровска и Мирнограда, то я думаю, что у Зеленского будет еще меньше аргументов к своим западноевропейским спонсорам, чтобы они ему направили очередную военную помощь.

Уже в Европе наблюдается брожение по поводу этого дела, даже среди самых стойких, которые представляют эту коалицию. Потому что всем уже понятно, что украинская армия держится из последних сил.

А позиция такова, что поправить это положение нельзя без свежей квалифицированной военной силы. Поэтому Запад пытается заморозить конфликт через Трампа. Давит на Трампа, а Трамп пытается давить на нашего президента для того, чтобы ввести боеспособные части этих стран. Чтобы это было в условиях перемирия, скажем так, временного прекращения огня.

Тогда, как говорится, картина уничтожения этих войск, по их мнению, будет выглядеть как война против НАТО. Но наше руководство четко дало понять, что, под каким бы соусом, под какой легендой они ни заходили на территорию Украины, они будут уничтожены. Поэтому пока наблюдаем картину, когда украинский фронт под давлением нашей группы войск продолжает упорствовать, но мы же видим, что пошли трещины и, скорее всего, где-то будет сыпаться.

Потому что 10 тысяч боевиков, уничтоженных или сдавшихся в плен в этом котле, — это минус 10 тысяч обороны в других населенных пунктах, которые нам предстоит освобождать. А общая статистика потерь уже около 2 миллионов с украинской стороны.

Это те 2 миллиона, которых мы не встретим в крупных городах-миллионниках, которых Россия освободит при любом, как говорится, сценарии и при любых обстоятельствах, связанных с геополитикой.

«Были кадры, когда наш FPV-дрон не стал уничтожать гражданский автомобиль, потому что в нем были действительно гражданские. Это тоже сложная задача» Фото: © Виталий Аньков, РИА «Новости»

«Очень тяжелая ежедневная работа»

— Когда мы смотрим карту, мы видим одновременно красноармейский котел, купянский котел, Константиновку. Наши очень бодро идут по Запорожью, буквально со скоростью по 5 километров в неделю, что для текущей войны практически выглядит как блицкриг. Почему такой темп мы взяли именно сейчас, какие события этому поспособствовали?

— Любая военная операция готовится с учетом того, что у противника есть одно тотальное преимущество в виде средств разведки, которые висят у нас над головой. Подготовить операцию скрытно достаточно сложно, сейчас используется такая тактика, можно сказать «карусельная». Противник видит постоянно перемещение различных подразделений по всем участкам линии боевого соприкосновения и не может определить точно, едут ли в машине бойцы.

А из космоса не видно бортовых номеров, поэтому, может быть, когда эти спутники пролетают, демонстрируют одни и те же, а потом скрытно накапливаются войска для проведения вот этих прорывных наступательных операций.

Все это очень сложно. Если бы у противника не было вот этого превосходства разведданных, то, может быть, было бы гораздо проще проводить подобного рода операции. Но еще нужно понимать, что у нас люди, которые участвуют в такой операции, которые штурмовали в одном месте, потом штурмовали в другом, физически устают. Они должны отдохнуть, залечить раны, получить пополнение, обучить это пополнение и опять отправиться на штурмовку.

Это очень тяжелая ежедневная работа, которую делают наши штурмовые подразделения. Я уже не говорю о военной разведке, которая рискует всем, проводя рейды в тылу противника и обеспечивая наше высокоточное оружие подтвержденными данными нахождения военных объектов, которые прячутся за ширмой гражданских объектов, детских садиков, спортивных школ, там еще чего-либо. Вот наши разведчики работают. То есть работа очень тяжелая.

Ну и не стоит забывать, что мозг украинской армии находится не на Украине. Все эти операции, аналитика идут в тех странах, которые входят в так называемую коалицию желающих, но, как показывает действительность, не всегда их аналитика и планирование операции бывают удачными, а вот мы пока добиваемся успеха.

— Известно, что противнику критически не хватает личного состава, но я, когда смотрю сводки нашего министерства обороны, вижу, что, по его данным, порядка 80−90 процентов потерь в технике — это всякие пикапы, то, что они называют «бандеромобили», редко всплывает легкобронированная техника, всякие броневички типа «Козак». Как следствие, вопрос: насколько противнику хватает бронетехники?

— Автомобильная техника сейчас превалирует в качестве средств механизации доставки личного состава и ротации на передовую. Раньше легкобронированная техника и тяжелобронированная техника встречалась, но сейчас это становится редкостью, и это говорит о том, что снабжать киевский режим бронированными машинами Запад, точнее Европа, не может в тех количествах, в каких снабжал ранее.

А вот технику, которую там где-то бросили на свалках, очень много вот этих пикапов отремонтировали и отправили на Украину. Этого пока добра навалом. Главное же — ротация по разным участкам линии боевого соприкосновения. Основная задача этого резерва — остановить продвижение наших войск на каком-то участке, чтобы наши там начали закрепляться на позициях. Это не значит, что они будут контратаковать и так далее. Вот они гоняют этот резерв. Наша главная задача — его обнаружить, а так как они в основном прячутся в гражданских автомобилях, задача очень сложная, потому что в гражданском автомобиле могут ехать и гражданские.

Были кадры, когда наш FPV-дрон не стал уничтожать гражданский автомобиль, потому что в нем были действительно гражданские. Это тоже сложная задача. Можно было всех подряд уничтожать, но таким образом мы можем уничтожить то мирное население, которое пытается покинуть зону боевых действий, а это военное преступление. Это тоже осложняет задачу.

Но, несмотря на это, стратегический резерв тоже несет потери, и пока боеспособность армии Украины не потеряна. Потому что комплектация личного состава в среднем по линии боевого соприкосновения еще находится на уровне 30−35 процентов от нормы, но когда этот уровень будет пробит, тогда на отдельных участках там начнется обвал. Впереди зима, которая может очень многое нам упростить, потому что исчезнет самый главный фактор, который мешает нам вести боевые действия, — это «зеленка». Зимой проще обнаруживать все цели и их уничтожать.

«Не стоит забывать, что как только противник занимал те или иные позиции или, наоборот, оставлял, то новые позиции всегда перед ними очень усиленно минировались и небо насыщалось большим количеством FPV-дронов» Фото: © Станислав Красильников, РИА «Новости»

«Когда отрывают от кормушки, это обидно»

— В феврале главком ВСУ Сырский говорил, что они начинают корпусную реформу. Это должна была быть другая система подчинения, но вместе с тем, я когда смотрел данные нашего министерства обороны, какие батальоны завязли в Покровске, там они буквально от трех разных корпусов, то есть она по факту не работает. Зачем они вообще ее проводят при таком подходе и насколько удачно она получается?

— Эта реформа была направлена на то, чтобы была некая централизация управления на местах. Да, корпус несет ответственность за определенный участок линии боевого соприкосновения, так как ему подчинено множество различных подразделений, он может этими подразделениями формировать линию обороны и даже иметь некий резерв, который может перебрасывать в случае прорыва на ЛБС.

Это очень похоже на тактику древности, когда делали блокпосты. Когда ставят блокпост на разных направлениях, в нашем случае это опорные пункты, фортификации, а между ними бегают резервы, которые в случае прорыва в районе этого опорного пункта, фортификации усиливают его временно и предотвращают прорыв линии боевого соприкосновения. Эта тактика работала некоторое время, и поэтому бои на позициях, «на ленточке», как ее называют, были очень сложны.

К тому же не стоит забывать, что как только противник занимал те или иные позиции или, наоборот, оставлял, то новые позиции всегда перед ними очень усиленно минировались и небо насыщалось большим количеством FPV-дронов. Преодоление каждого километра линии боевого соприкосновения давалось там с трудом. Но мы разработали тактику малых мобильных групп, которые не всегда средства разведки, особенно стратегической разведки, могли заметить.

Вот танки еще могли заметить, а бойцов, которые на багги или на мотоциклах, не удавалось. И вот эта корпусная система привела к тому, что рано или поздно между ними возник хаос, потому что нужно координировать действия корпусов в рамках всей линии боевого соприкосновения, то есть иметь некую стратегию оборонительную.

А у них оказались тактические решения только на отдельных участках линии боевого соприкосновения, ничего нового. Ни украинские военачальники, ни их кураторы из европейских стран предложить чего-то более существенного не смогли. Понятное дело, что в тактическом плане мы стали их переигрывать. И так получилось, что на том участке линии боевого соприкосновения, где должна была действовать одна корпусная группа, оказались представители трех.

Это говорит о том, что была нарушена координация, а может быть, она отсутствует между этими корпусами. Потому что наблюдалось не раз, что все командующие корпусами между собой, мягко говоря, не ладят, это тоже сказывается на тактике боевых действий, которые ведут украинские боевики, но для нас она складывается положительным образом. Для них, наоборот, уточняющий вопрос: а почему они, командующие корпусами, между собой не ладят?

— Почему?

— Дело в том, что Зеленский же периодически снимает тех, кто проштрафился. Быть командующим корпусом — это, скажу так, «барин на линии боевого соприкосновения». Не забываем, что там очень много всего коррумпировано. В этих подразделениях деньги получает за военнослужащих командующий, там очень много разных схем действует, а над всем этим командир корпуса стоит. В итоге денежные потоки идут к нему, и, понятное дело, они боятся того, что в любой момент его могут снять и оторвать от этой кормушки.

А с другой стороны, урвать у своего соседа что-то — милое дело. И вот у них там бывают конфликты. Последнее время, конечно, мало известий о том, что там подразделения украинские между собой устроили перестрелку. Но, я думаю, это связано с тем, что на Украине есть цензура и до нас эти сведения не доходят, только изредка. Но я думаю, что эти инциденты присутствуют до сих пор в зоне экономических и финансовых интересов командующих корпусами. Этого там никто не отменял. Поэтому за эти должности держатся и стараются, как говорится, сидеть так, чтобы Зеленский не заметил и голову не оторвал.

Но он, как мы знаем, часто меняет командующих и не часто эти командующие возвращаются на линию боевого соприкосновения. Некоторые не возвращаются. Ну и понятно, что, когда отрывают от кормушки, это обидно, а когда ты сидишь на этой кормушке, это хорошо.