Александр Сладковский: «Культурная Москва ассоциирует Татарстан с нашим оркестром»

Свой юбилейный день рождения, 20 октября, рулевой главного оркестра республики Александр Сладковский проведет на сцене ГБКЗ им. Сайдашева с концертом «50 лет в строю» Фото: Сергей Елагин

15 лет с «татарстанскими симфониками»

Завтра исполняется 60 лет многолетнему худруку ГАСО РТ Александру Сладковскому. Встретит он его, как положено, на сцене ГБКЗ им. Сайдашева, а среди участников праздничного концерта заявлены такие звезды, как пианист Денис Мацуев, оперный бас Ильдар Абдразаков, скрипач Вадим Репин, актер Вениамин Смехов и др. Этот список ярко иллюстрирует сегодняшнее место в мире отечественной высокой культуры маэстро Сладковского.

За 15 лет у руля главного оркестра республики его руководитель обеспечил коллективу гигантский рывок. Сегодня, если вы оказываетесь в Москве на Тверской, возле станции метро «Маяковская», то, увидев большие рекламные баннеры на здании Концертного зала им. Чайковского (возможно, главной в стране площадке для классической музыки), вы почти наверняка встретите там большое фото нашего героя и анонс очередного выступления ГАСО РТ с именитым солистом.

Думается, можно смело говорить о том, что именно «татарстанские симфоники» — это самая успешная и авторитетная в стране культурная институция из РТ, и даже в Москве и Питере теперь хотят услышать симфонии Брукнера или Малера именно в исполнении этого оркестра. При этом сам Сладковский совершенно не боится конкуренции, приглашая поработать со своим коллективом лучших из своих коллег-дирижеров.

Недавно на открытии собственного абонемента ГАСО РТ в Московской филармонии на сцене все того же КЗ им. Чайковского ведущий, музыковед Артем Варгафтик назвал впечатляющую цифру — 150 дирижеров выступали с оркестром в эпоху Сладковского. В свою очередь и сам маэстро работает с другими коллективами, отметившись уже и за пультом MusicAeterna Теодора Курентзиса, а также став дирижером-постановщиком «Травиаты» в столичном театре «Геликон-опера», этот спектакль можно было увидеть и в российских кинотеатрах.

Глобальные изменения в мире заставили Сладковского поменять стратегические планы для оркестра, который еще несколько лет назад собирался стать серьезным игроком на европейском музыкальном рынке. Впрочем, маэстро не собирается унывать: еще так много ярких партитур, которые ждут своего часа, и немало мест, которые предстоит покорить «татарстанским симфоникам».

Александр Сладковский: «Что такое настоящий дирижер? Человек, который берет на себя ответственность»

«Сказал себе в 13 лет: «Буду как Темирканов!»

— Александр Витальевич, начну разговор с вопроса читателя: «Если отбросить привычные слова о „служении музыке“, как вы сегодня формулируете личный „этический код дирижера“ — три правила, которые нельзя нарушать ни на репетиции, ни на сцене?» (Ибрагим)

— Первое — профессионализм. Дирижер не имеет права приходить на репетицию неподготовленным. У меня вообще девиз по жизни — «Победа любит подготовку».

Второе — дирижер не имеет права даже словом оскорбить музыканта. Помню, когда я учился в Петербурге, музыканты говорили: «Музыканта обидеть все равно что ребенка ударить».

Третье — дирижер не имеет права безответственно существовать сам по себе. Как говорил Юрий Темирканов, «дирижер — слуга царю, отец солдату». Он берет на себя весь груз ответственности за оркестр: музыканты должны быть обеспечены очень хорошими инструментами, должны иметь концертный график как минимум на год вперед. Дирижер всегда должен быть стеной, опорой каждого музыканта, за них он несет личную ответственность.

«В 1994 году, будучи офицером, я ушел из армии и в этот период попал на съемочную площадку Алексея Германа, который снимал фильм «Хрусталев, машину!». Я играл в картине эпизодическую роль»

— Свой юбилейный день рождения, 20 октября, вы проведете на сцене с концертом «50 лет в строю». Почему такое название и какие самые важные вехи вашего пути в мире музыки вы отметили бы? Случались ли судьбоносные встречи?

— Я служил начальником оркестра штаба Ленинградского военного округа. В 1994 году, будучи офицером, я ушел из армии и в этот период попал на съемочную площадку Алексея Германа, который снимал фильм «Хрусталев, машину!». Я играл в картине эпизодическую роль и увидел его заряд энергии, как режиссер работает на съемочной площадке. Герман настолько меня потряс, что в этот момент я решил заниматься творчеством, настоящим искусством. 

Я с пяти лет занимался музыкой, и, конечно, это было самое дорогое в моей душе. В 1996 году поступил на первый курс Санкт-Петербургской консерватории, в класс профессора Владислава Чернушенко.

«Я с пяти лет занимался музыкой, и, конечно, это было самое дорогое в моей душе»

— Но до Санкт-Петербургской консерватории вы ведь окончили Московскую?

— В 10 лет мама отвезла меня из родного Таганрога в Москву, где я в 1976 году поступил в военно-музыкальную школу. Я очень много парадов прошел за время учебы, а первый был на Красной площади в 1977-м — в честь 60-летия Октябрьской революции. В 13 лет попал в Большой зал Московской консерватории и увидел Юрия Темирканова, который дирижировал оркестром Евгения Светланова. Представляете, как все сплетено в этой жизни! И я настолько был восхищен тем, что делает Темирканов, как звучал оркестр, что в эту незабываемую секунду принял решение. Я сказал себе в 13 лет: «Буду как Темирканов!» Это был 1978 год.

Потом все сложилось очень просто: по окончании военно-музыкальной школы у нас была прямая дорога на факультет военных дирижеров при Московской консерватории. И там моим первым учителем и воспитателем был Валерий Владимирович Русин. А руководил нашим оркестром и готовил его к парадам Валерий Михайлович Халилов, который позже стал генералом, руководил ансамблем песни и пляски Российской армии имени Александрова и трагически погиб вместе с ним в авиакатастрофе в 2016 году под Сочи.

Халилов ко мне очень тепло относился — ему нравилось, что я всегда попадал в ноты, не фальшивил. Когда мне исполнилось 18 лет, он сказал: «Знаешь, а у тебя будет очень большое будущее». Потом он стал офицером военно-оркестровой службы, уйдя с факультета, но всегда меня курировал, следил за моими успехами. Я этот факультет окончил с золотой медалью. Мне очень нравилось там учиться, я все время занимался музыкой. И знал с 13 лет, что хочу стать дирижером.

— Но ведь военный дирижер тоже дирижер?

— Да, но не совсем. Военный дирижер ограничен в репертуаре. Военный оркестр — это церемониальный оркестр в первую очередь.

После окончания факультета с золотой медалью у меня было право выбора. Я мог выехать за границу, в группу советских войск, например в Германию или Венгрию. Но выбрал Ленинградский штабной оркестр, потому что он был лучшим. И с этим оркестром буквально через год, на День Победы, мы уже выступали в Большом зале Петербургской филармонии. Но в 1994-м я все-таки ушел из армии и через два года поступил в Санкт-Петербургскую консерваторию на самый серьезный факультет (оперно-симфонического дирижирования — прим. ред.).

В дирижировании самое главное — практика. Я очень часто дирижировал, даже бесплатно, работал со студенческими оркестрами. Зарабатывал гроши, но никогда у меня не было цели заработать побольше. И самая главная мысль моя была, что я должен стать настоящим дирижером. Что такое настоящий дирижер? Человек, который берет на себя ответственность.

— Когда вы поступили на первый курс Санкт-Петербургской консерватории, вам было уже 30 лет. Каково это — оказаться в этом возрасте среди молодняка?

— Это был выстрел в ногу! Я там был как дядя Степа. Но мы прекрасно ладили, ходили постоянно на репетиции, у нас была чудесная компания. Кстати, моими одногруппниками были Теодор Курентзис и Туган Сохиев.

В 1999 году я и Сохиев победили в международном дирижерском конкурсе имени Прокофьева, и вот с этого начинается моя карьера, которая до сегодняшнего дня продолжается. Сразу после конкурса как бонус я получил возможность сыграть концерт с оркестром Темирканова.

Через два года я собрал оркестр на базе Петербургской консерватории, который назывался Молодежный симфонический оркестр России. Это был проект министерства культуры РФ. Музыкантов я набирал по всей России и в 2001 году впервые оказался в Казанской консерватории. Несколько студентов тогда я отобрал.

И вот представьте, те ребята, которые играли у меня в начале 2000-х в этом студенческом оркестре, работают сейчас у меня в оркестре.

В 2004 году меня пригласили в Санкт-Петербургскую капеллу на должность главного дирижера. А в 2006-м я уехал к Юрию Абрамовичу Башмету дирижером симфонического оркестра «Новая Россия».

«Я работал у Башмета с огромным удовольствием, но быть командиром роты, даже в гвардейском полку, — это круто, но не верх карьеры. И плох тот солдат, который не мечтает стать генералом»

«Главное достижение — оркестр стал брендом Татарстана»

— И как от Башмета вы согласились поехать в Казань руководить Государственным оркестром Татарстана? Что вас подкупило?

— Художественный руководитель республиканского оркестра — это генеральский пост по статусу. Я работал у Башмета с огромным удовольствием, но быть командиром роты, даже в гвардейском полку, — это круто, но не верх карьеры. И плох тот солдат, который не мечтает стать генералом.

Фуат Мансуров (главный дирижер и художественный руководитель ГСО РТ в 1989–2010 годах — прим. ред.) уже очень болел в то время. Получилось так, что в 2010-м, за месяц до его ухода, я дирижировал ГСО РТ на концерте в честь 90-летия ТАССР.

На концерте присутствовали Минтимер Шарипович Шаймиев и Рустам Нургалиевич Минниханов. После концерта меня вызвали к Рустаму Нургалиевичу, он сказал, чтобы мне дали квартиру в Казани и пригласили сюда работать. Вопрос был решен!

— «В августе исполнилось 15 лет, как вы возглавляете ГСО РТ. Вы стали инициатором и создателем ряда музыкальных фестивалей и проектов для детей, оркестр гастролировал по всему миру, при вас ГСО стал ГАСО… Но какое достижение вы считаете главным?» (Айгуль Шакирова)

— Самое главное достижение для меня — это то, что оркестр стал брендом Татарстана.

— В чем это выражается — быть брендом республики?

— Я вам приведу такую аналогию. Когда я приехал в Казань в 2010 году, брендом Татарстана был футбольный клуб «Рубин», который победил «Барселону». А сегодня из Москвы люди приезжают сюда на концерт послушать наш оркестр. Мы постоянно в эфире на канале «Культура», ГАСО РТ — единственный региональный оркестр, который имеет свой абонемент в Московской филармонии. Для меня бренд — это то, какие звукозаписывающие компании с тобой работают, с какими артистами ты выступаешь совместно, в какие залы ты приглашен в стране и за рубежом. Когда ты вывозишь свой коллектив и показываешь тот продукт, который создан в Татарстане.

Но я всегда говорю, что художник может быть семи пядей во лбу и гениальным, но если у него нет высочайшей экономической и политической поддержки, то все его экзерсисы не имеют окончательного результата. Рустам Нургалиевич мне сразу сказал: ты должен сделать шикарный оркестр. Я ответил, что умру, но сделаю.

За 15 лет нашим оркестром было впервые исполнено свыше 750 произведений композиторов со всего мира, свыше 150 дирижеров и свыше 400 солистов сотрудничали с нами, оркестр выступил более чем на 50 концертных площадках мира, было более 500 трансляций концертов ГАСО РТ. Кроме того, мы создали 8 международных музыкальных фестивалей, реализовали 17 звукозаписывающих проектов и 4 благотворительных. Сегодня Москва — культурная и политическая — ассоциирует Татарстан с нашим оркестром.

— Можно сказать, что вы вошли в узкий круг оркестров страны?

— Мы сейчас в самом узком кругу, входим в тройку вместе с Гергиевым и Курентзисом.

«Мы сегодня даем 190 концертов ежегодно! И у нас программы не повторяются, мы каждый день учим что-то новое»

«В Татарстане для оркестра создали потрясающие условия»

— «Давайте отмотаем 15 лет назад и вспомним, каким был оркестр, когда вы приняли его. Как он звучал, каким был репертуар, гастрольный график? Долго ли пришлось „приручать“ и „покорять“ коллектив? И как оркестр изменился за 15 лет: было — стало?» (Ильшат Нуруллин). В чем секрет успеха?

— Знаете, секрет в том, что я дневал и ночевал в этом зале. И самый главный секрет — в правильном формировании структуры. При Мансурове оркестр был частью Большого концертного зала, он не имел никакой самостоятельности. Музыканты оркестра работали на пяти работах одновременно. До меня у оркестра было 20 концертов в год, из которых 12 программ повторялись. Мы сегодня даем 190 концертов ежегодно! И у нас программы не повторяются, мы каждый день учим что-то новое. 

«К Рустаму Нургалиевичу пришел не просто деньги просить, я ему показал, какая структура здесь должна быть. Он дал задание создать автономное учреждение. И только вторым был финансовый вопрос»

— Как это удалось сделать? Вы приходите к Рустаму Нургалиевичу и он вам дает грант на развитие оркестра?

— Я к Рустаму Нургалиевичу пришел не просто деньги просить, я ему показал, какая структура здесь должна быть. Он дал задание создать автономное учреждение «ГСО РТ», мы сразу поменяли устав. И только вторым был финансовый вопрос, без решения которого невозможно было тронуться с места. Как только музыканты стали нормально зарабатывать, я сказал им, что они параллельно могут только преподавать. На халтуры бегать запрещено!

— Вам же еще сразу выдали средства на новые инструменты, это же тоже важно?

— Все в грант входило. Но чтобы получить грант, мы должны были расписать, на что какие средства нужны. В Татарстане для оркестра создали потрясающие условия, которых, я знаю, даже в Москве у многих коллективов нет.

— У оркестра есть финансовый план — сколько вы должны заработать за год?

— Наш годовой план — 36 миллионов рублей, а мы за 9 месяцев уже заработали 35 миллионов.

— Сколько человек работает в оркестре?

— В штате оркестра 110 музыкантов, и 20 человек работают в офисе.

— Сколько у вас зарабатывают музыканты?

— Порядка 120 тысяч рублей.

— «Вам долго пришлось завоевывать слушателя? С какой заполняемости зала начинали в Казани?» (Эльмира)

— Когда я первый раз приехал сюда как гостевой дирижер в октябре 2009 года, на сцене сидело больше человек, чем в зале. Да-да, это не шутка! Причем я дирижировал Вторую симфонию Рахманинова, на которую в любом зале всегда аншлаг, потому что это роскошная музыка. Я дирижировал «Волшебное озеро» Анатолия Лядова и «Поэму экстаза» Александра Скрябина. И меня потрясло, когда я обернулся на поклон: в зале сидят несколько родственников, пара детишек, несколько студентов. Это был кошмар! На концерты оркестра не ходили.

Как мне удалось завоевать слушателя? Жестким маркетингом. Мы поехали в торговые центры, в университеты.

— Выездные концерты стали давать?

— Да, мы стали сами навязываться. Мы 8 Марта играли концерт в торговом центре на проспекте Победы. Мы играли в доках Зеленодольского судостроительного завода, в автосборочном цехе КАМАЗа.

А когда началась уже работа, к нам стали приезжать звезды музыкального мира. Первым приехал Сергей Ролдугин, затем Юрий Башмет, Виктор Третьяков, Денис Мацуев. Мы стали проводить музыкальные фестивали. Первым фестивалем в 2011 году была «Белая сирень», когда приехали Мацуев, Святослав Бэлза и внук Рахманинова. Мы стали делать качественную продукцию. В 2011-м с нами выступала Альбина Шагимуратова, потом пошла плеяда — Луганский, Березовский, Репин и так далее.

— Аншлаг сейчас постоянный?

— Когда я дирижирую, не бывает пустого зала.

«Сегодня Япония немножко пошла вниз, Китай идет вверх. Но для того чтобы сформировалась традиция, нужны столетия»

«В музыкальном мире наш оркестр имеет очень высокую репутацию»

— «Бытует такое мнение, что если оркестр приглашен в Золотой зал Венской филармонии, то этот коллектив получил мировое признание и принят в состав лучших мировых музыкантов». (Рустем) А вне Европы есть такие же престижные залы?

— Сегодня Япония немножко пошла вниз, Китай идет вверх. Но для того чтобы сформировалась традиция, нужны столетия. У меня висит карта в кабинете, и я ставлю флажки там, где я был лично как дирижер и где мы были с оркестром. Уже много флажков!

— «Еще 10 лет назад вы дирижировали большинством выступлений своего оркестра. А просмотр афиши прошлого сезона (2024/25) показывает, что из 40 концертов, которые оркестр дал в Казани, только на пяти из них за пультом стоял главный дирижер. В остальных случаях оркестром руководили другие музыканты, которых набралось свыше 25. Почему вы так редко радуете казанскую публику своими выступлениями и идет ли на пользу оркестру столь мощная ротация дирижеров?» (Садреев)

— Если бы это шло не на пользу, я этого не делал бы. Почему я раньше так много дирижировал? Потому что надо было этот оркестр сделать. Оркестр — это как машина ручной сборки. А теперь машина собрана и можно достойных дирижеров приглашать. И это интересно музыкантам. Кроме того, каждый дирижер или солист, который приезжает в Казань и выступает при полном зале, возвращается в Венгрию, Германию, Москву или Китай и рассказывает, что такое Казань. Для меня самое главное, что в музыкальном мире, который очень маленький, наш оркестр имеет очень высокую репутацию. И если мы вернемся к вопросу о самых больших достижениях, наверное, вот это самое большое достижение за 15 лет, которого удалось достичь. А мое присутствие в зале сейчас уже совершенно не актуально.

Кстати, Владимир Теодорович Спиваков приедет к нам в апреле на «Рахлинские сезоны», будет дирижировать нашим оркестром.

— «Я насчитала 8 музыкальных фестивалей, которые вы организовали и проводите много лет. Какой из них самый востребованный у слушателей, какой самый любимый у вас? И ждать ли нам какой-то новый фестиваль?» (Людмила)

— Фестиваль — это скелет сезона. Изначально их было четыре: «Казанская осень», Concordia, «Рахлинские сезоны», «Белая сирень». Четыре времени года — четыре фестиваля. Я свой концертный план выстраиваю по этой фестивальной системе.

Что мы можем еще предложить? У нас шикарный орган в зале, и мы сделали органный фестиваль. У нас хороший друг Мацуев, и мы сделали фестиваль «Денис Мацуев у друзей». И куда же мы без татарской музыки, без композиторов нашей республики? У нас целый фестиваль «Мирас» посвящен этому! Мы курируем наш молодежный оркестр и проводим фестиваль «Достояние республики». Приглашаем также московских юных музыкантов, и происходит творческий обмен на базе молодежного симфонического оркестра, который был создан более 10 лет назад в Казани.

А что можно придумать еще? Как говорила моя бабушка, главное, чтобы хуже не было.

«ГАСО РТ представил премьеру оперы «Кави – Сарвар» Миляуши Хайруллиной. Она исполнялась уже 3 раза»

«Для того чтобы развивалась татарская музыка, ее надо писать»

— Ваше мнение как эксперта, какие условия должны быть для того, чтобы создавалась татарская симфоническая и оперная музыка? Кто должен этим процессом рулить, оплачивать, заказывать? Только ли министерство культуры? Может ли симфонический оркестр заказывать произведения композиторам, как вы считаете?

— Я это делал не раз, и этот опыт не привел совершенно ни к чему. Но я хочу рассказать о позитивной истории. Композитор Радик Салимов очень скромный, интеллигентный человек. Недавно он передает мне партитуру своего сочинения, посвященного конным скачкам, с национальным колоритом. Я кладу сразу это на пульты, и мы в процессе репетиции проигрываем. Потрясающая музыка! Я ее уже поставил в репертуар. Мы будем ее играть, где только будет возможность, я везде это буду показывать. Человек не пришел и не сказал: «Дайте денег или сделайте мне заказ»! Композитор — это человек, который сам выбирает себе судьбу. И за свою судьбу должен нести ответственность. В чем выражается его ответственность? Он должен писать гениальную музыку, которую сразу хочется играть. Вот как Салимов.

— Кого из молодых татарстанских композиторов вы выделили бы?

— Конечно, это Эльмир Низамов. С большим уважением я отношусь к Резеде Ахияровой, это действительно достойный композитор, бесспорно талантливейший. Вот про Салимова я сказал. Рашид Калимуллин — это уже аксакал в музыке.

— В процентном соотношении очень мало национальных балетов, опер и симфоний, не больше 10 процентов. Как изменить эту ситуацию, каким образом стимулировать композиторов?

— Все, что в моих силах, я сделал. Я делал концерт национальной музыки один раз в сезон, на Фестивале современной музыки имени Софии Губайдулиной мы часто играли современных татарских композиторов. Потом решили, что этого формата мало, и сделали фестиваль «Мирас». Уже 10 фестивалей прошли.

Для того чтобы развивалась татарская музыка, ее надо писать. Приведите мне пример серьезной оперы или симфонического сочинения, которое ошеломило бы всех и которое было бы сейчас просто нарасхват.

— Опера «Кави – Сарвар» Миляуши Хайруллиной, например.

— ГАСО РТ и представил премьеру этой оперы, она исполнялась уже 3 раза.

Что я еще должен сделать? В своей сфере я делаю все что возможно. Если мы это поставим сейчас в режим плановой экономики, все сдохнет, понимаете?! Для того чтобы был продукт, его надо создать. Кто мешает татарским композиторам создать качественный продукт?!

— А композиторы говорят, что они пишут, но их никто не принимает.

— Я услышал Хайруллину, Салимова и сразу их сочинения в план поставил сверхурочно. Я сделал для татарской музыки на сегодняшний день гораздо больше, чем все мои предшественники, вместе взятые.

Если я вижу талантливого человека, я всегда ему помогу. Но где они? Покажите мне пальцем, дайте номер их телефона, делайте мне встречу в Большом зале хоть каждый день! Вы вот говорите, что министерство должно… Никто никому ничего не должен. Любой артист, любой художник должен творить и делать продукт, который будет продаваться или вызывать интерес.

Каким образом я могу коммуницировать с людьми, если я их не вижу? Мы постоянно играем концерты, и я не вижу ни одного татарского композитора, который пришел бы на симфонический концерт. Почему? Я не знаю. Им это неинтересно. А они должны учиться на высокой классике, которую мы в самом лучшем исполнении сейчас представляем публике. Я не вижу ни дирижеров на концерте, ни композиторов. Этого контакта просто нет! И скажите, пожалуйста, что я должен сделать для того, чтобы он возник?

— Вы записывали антологию музыки татарских композиторов. Почему эти записи очень сложно найти на платформах — «Яндекс.Музыка», «ВКонтакте»?

— Этот вопрос можно прозондировать. Эти записи есть у нас в «цифре». Но мы сначала должны узнать, у кого права, они могут быть закрыты, мы не можем это в доступе публиковать. А на сайте ГАСО РТ все записи открыты, можно скачать и слушать.

— Нынешний юбилейный сезон будет необычным?

— 1 октября 2026 года — день рождения симфонического оркестра Республики Татарстан. Мы будем готовить юбилей — 60-летие оркестра будет отмечаться на самом высоком республиканском уровне. Вот это для меня самое главное.

«Оркестр без дирижера — это все равно что дирижер без оркестра»

«Даже если мне предложат более высокий пост, я останусь здесь»

— «Как вы видите свой дальнейший профессиональный рост? Не жмет ли в плечах региональный оркестр?» (Эльмир)

— Нет, конечно.

— Что вас держит в Казани: ответственность перед теми людьми, которые в вас здесь поверили, или вы понимаете, что лучше условий, чем в Татарстане, вы не получите нигде?

— Во-первых, у меня уже давно все в Казани: семья, дом. Во-вторых, наш оркестр я собрал своими руками и для меня ничего дороже него нет. Даже если мне предложат какой-то более высокий пост, а такие уже были прецеденты, я останусь здесь.

— «Вы сами пишете музыку? Хотя бы для души?» (Лена)

— Это другая профессия.

— Но она же просто может родиться в голове. Нет?

— У меня столько музыки в голове, но не моей, к счастью. Дирижеров мало, композиторов еще меньше, а гениальные композиторы вообще раз в 100 лет рождаются.

— «В 2021 году вы стали профессором кафедры оперно-симфонического дирижирования КГК имени Жиганова. Вы номинальный или действующий профессор? Как проходят занятия?» (Дарья Григорьева)

— У меня класса нет, ко мне студенты ходят на репетиции, я их курирую. У меня уже есть два очень достойных выпускника.

— Как вы пополняете свой оркестр?

— Для этого у нас есть худсовет. Если кто-то из штата выходит по разным причинам, я не успеваю даже глазом моргнуть, а у нас за пультом уже сидят выпускники Казанской консерватории.

— В чем работа дирижера состоит? Сидят музыканты, у всех есть ноты — в чем роль дирижера?

— У музыкантов есть такая присказка: когда только дирижер появляется в проеме двери, выходит на сцену, и, пока он идет до дирижерской подставки, они уже знают, кто кем будет управлять: дирижер — музыкантами или музыканты — дирижером.

Дирижер — это воля. Настоящий дирижер — это очень большой комок воли и энергии, который заряжает оркестр и который оркестр трансформирует, переводит в зал, публику. Это движение может создать только дирижер. Вот в этом магия дирижера заключается. Конечно, музыканты знают ноты, но вы же слышите, что с одним дирижером оркестр звучит так, а с другим — иначе. Потому что разное слышание и разная сила воли. Почему музыканты дирижеров ненавидят? Потому что они заставляют музыкантов подчиняться. Хотя они знают ноты, всё умеют.

— А если дирижер не вышел, музыканты смогут сыграть?

— Не смогут.

— Кто в лес, кто по дрова?

— Это в лучшем случае. В принципе, оркестр без дирижера — это все равно что дирижер без оркестра.

«Я считаю это не благотворительностью, а нашей социальной ответственностью»

— «Оказывает ли ГАСО РТ благотворительную помощь?» (Дамир Гайфуллин)

— Я считаю это не благотворительностью, а нашей социальной ответственностью. Когда мы играем, например, на судостроительном заводе, мы не получаем за этот концерт деньги и не переводим их в какой-то фонд. Единственный серьезный благотворительный концерт мы делали вместе с Владимиром Владимировичем Вавиловым, когда собирали деньги на детский хоспис. Тогда собрали очень неплохую по тем временам сумму. Мы постоянно курируем и хоспис, и ДРКБ. И у нас есть проект «Волшебные струны» для детских музыкальных школ.

— «Какое на сегодняшний день ваше хобби, любимое занятие, что вы особенно любите делать в свободное время?» (Дамир)

— Мотоцикл — это мое страстное хобби. Я научился на нем ездить в 55 лет. Сегодня я хочу научиться скакать верхом на лошади, потому что быть в Татарстане уже 15 лет и не скакать верхом — это вообще преступление.

— В последние годы ходило немало разговоров, что Казани нужен второй музыкальный театр. Что вы думаете по этому поводу?

— Театр есть, нужен концертный зал в городе. Недавно Владимир Владимирович Путин в «Сириусе» принимал новый концертный зал. Кстати, мы с нашим оркестром будем там играть в декабре. Там два зала: один, по-моему, на 1,4 тысячи мест, другой, камерный, на 700 или 600. У них камерный на 700, а у нас большой зал на 700! К чему я клоню? Любителей симфонической музыки всего 3–5 процентов, но они распространяют эту культуру на других людей. И постепенно в залы попадают люди, которые никогда не были на концертах.

Я знаю несколько примеров серьезных людей, которые не имели представления о том, что такое симфонический концерт. А после концерта нашего оркестра они все говорят: «Боже мой, где мы были раньше?!» Это очень важная миссия, и, конечно, Казань — это музыкальный город, который на карте мира занимает свое почетное место.

— Александр Витальевич, спасибо за интересный и эмоциональный разговор. И с наступающим вас юбилеем! Желаем всех благ вам и оркестру.