Федор Громов: «В ближайшие полгода, подозреваю, придет время серьезных прорывов фронта»

Военный корреспондент Федор Громов: «Сейчас происходит сразу несколько ключевых сражений, и от их исхода зависит дальнейшее развитие динамики по линии фронтов» Фото предоставлено Федором Громовым

«ВСУ расходуют остатки качественной пехоты»

— Федор, какова ваша оценка состояния линии фронта на текущий момент?

— Вопрос достаточно сложный. На текущий момент идет сразу несколько ключевых сражений данной кампании, и пока что ни одно из них к логическому своему завершению не пришло.

Это сражение за Покровск и Покровскую агломерацию и одновременно с этим битва за Добропольский выступ, который находится плюс-минус на том же направлении. Это сражение за Купянск, за Краснолиманский район в ДНР и при этом начинающееся сражение за Константиновку.

— Завершается наша большая летняя кампания. Как вы ее оцениваете?

— Летнюю кампанию можно будет считать завершенной, когда мы начнем понимать исход четырех вышеупомянутых сражений. Не раньше. Пока что о завершении летней кампании судить рано.

— Согласно имеющимся сведениям, Красноармейск, он же Покровск, находится в крайне тяжелом положении для ВСУ, но пока, несмотря на все усилия наших бойцов, противник там держится. На ваш взгляд, как долго он еще сможет удерживать данный район обороны?

— Тут все зависит от количества резервов, доступных украинской стороне. Собственно, прогнозы многих экспертов, в том числе достаточно авторитетных, основывались на том, что летом нашим войскам удалось достичь значительных успехов в этом районе, плюс была применена тогда новая тактика — инфильтрации, скажем так, в боевые порядки украинских войск. Но в конце лета украинское командование подтянуло значительные резервы на это направление и вступило во встречные бои, что в общем-то является историей, наверное, не совсем логичной.

Потому что на текущий момент Украина испытывает очень значительный дефицит пехоты. Ну и могут ли ВСУ сейчас позволить себе встречные бои? Это очень спорное решение, скажем так. Тем не менее во встречные бои они вступили. Насколько это будет оправданно для них, покажет время.

Потому что на текущий момент они действительно смогли приостановить наше продвижение на покровском направлении и остановить развитие выступа на Доброполье, который нашим войскам удалось сформировать. Но одновременно с этим идет продвижение российских войск в Днепропетровской области. Идет оно достаточно широким фронтом. Там в полосе группировки «Восток» фиксируется продвижение как в Днепропетровской области, так и на севере Запорожской.

Если посмотреть, ширина наступления достаточно значительная, и продвижение таким широким фронтом возможно в том числе и потому, что некоторые боеспособные части, которые ранее тормозили продвижение группировки войск «Восток», сейчас переброшены под Покровск, под Доброполье. Опять же идет достаточно успешное продвижение на других участках. Украинские войска потеряли свои позиции в Серебрянском лесничестве. А это был один из важнейших укрепрайонов, которым могла распоряжаться украинская армия. Бои в Серебрянском лесничестве шли с конца 2022 года. Это очень долго. Сейчас лесничество потеряно, потому что перестало хватать сил.

Украинские войска потеряли ряд позиций, которые успешно удерживали годами. Поэтому тут можно признать, что под Покровском они сумели наше продвижение остановить, хотя остановить, я думаю, будет сказать неправильно. Судя по новостям, которые приходят за последнюю неделю, наше продвижение там снова возобновилось. То есть они смогли приостановить наше продвижение, но ценой потери, например, того же Серебрянского лесничества, где, еще раз подчеркну, кардинально линия боевого соприкосновения не менялась если и не с 2022-го, то с 2023 года точно.

Дарим новый iPhone, Яндекс Станцию Миди или сертификат на покупки за подписку!

Все просто: перейдите в наш бот, нажмите «Старт» и участвуйте в розыгрыше!

Реклама. ООО «БМ Холдинг» erid: 2SDnjd1edfL Правила. Итоги — 13 октября

— Есть общее мнение, что противнику существенно не хватает живой силы и Сырский буквально жонглирует бригадами, как это принято говорить, то есть перебрасывает их с одного участка на другой. На ваш взгляд, насколько в целом противник еще обеспечен пехотой?

— Вопрос заключается скорее не в том, насколько он обеспечен пехотой, а в том, насколько он обеспечен качественной пехотой. Потому что обеспечение пехотой в общем-то пока что продолжается усилиями ТЦК. Но я могу привести пример такого плана.

Недели две назад мне довелось разговаривать с украинскими военнопленными. И что меня поразило, так это то, что пленные даже не понимали, где они находятся, где воюют, в момент, когда сдавались в плен. Они знали область, в которой находятся, но даже не знали район, где находятся. То есть их просто после учебки отправили на позиции: «Занимайте передовой опорник, стреляйте, если москали попрут». Все.

Это, мне кажется, очень симптоматичная история, которая говорит, что именно с качественной пехотой вооруженные силы Украины сейчас имеют очень большую проблему. Именно с качественной, хорошо подготовленной пехотой, потому что она умирает быстрее, чем удается формировать какие-то новые части. А тут же надо понимать, что только качественная пехота может участвовать во встречных боях, потому что это гораздо сложнее, чем просто сидеть и обороняться в опорнике.

Во встречных боях, которые сейчас ведет украинская армия, они расходуют как раз остатки качественной пехоты, которая у них есть.

— Но вместе с тем неоднократно слышал, что бусифицированный пехотинец, если он выживает на передовой 3–4 месяца и его не достает дрон или ФАБ, просто силой обстоятельств превращается в полноценного.

— Ну это же все зависит опять же от того, в каких условиях. Если он выживает, находясь на передовых опорниках в качестве «пехотинца закрепления», то это одно дело. Для него не будет стрессом жить на передовом опорнике, прятаться от БПЛА и вступать в стрелковый бой. Но вместе с тем это не означает, что он будет хорош во встречных боях.

«Во встречных боях, которые сейчас ведет украинская армия, они расходуют как раз остатки качественной пехоты, которая у них есть» Фото: © Станислав Красильников, РИА «Новости»

«Недалек тот час, когда мы их уверенно перегоним в дронах»

— В 2023–2024 годах в экспертной среде бытовало мнение, что у противника дронов больше и воюет он ими лучше. Сейчас зачастую слышно, что достигли паритета. На ваш взгляд, как обстоит ситуация на текущий момент?

— Это, скорее всего, так и есть, потому что действительно за последнее время количество поражений украинской бронетехники, украинских целей, а вернее, число видео, на которых это демонстрируется, значительно увеличилось. Плюс ко всему наши войска освоили вполне себе успешно зенитные FPV-дроны, которые раньше были эдаким украинским ноу-хау. А вот сейчас мы вполне успешно их применяем.

Тут на самом деле все зависит от условной спецификации. Потому что, например, если говорить про тяжелые квадрокоптеры типа «Баба-яги», то у наших войск они, конечно, есть, но даже близко не в тех объемах, которыми располагают украинские войска.

Это момент, в котором пока что мы украинскую сторону не догнали. Если мы говорим про обычный ударный FPV, то на данный момент у нас установлен приблизительный паритет. Тем более, что бы я еще хотел отметить — это то, что у нас какая-никакая культура применения FPV-дронов на дальние расстояния все-таки появилась. Из показательного можно вспомнить то, что наши войска попытались поразить цель в самом центре Краматорска. К нашему неудовольствию, цель поражена не была, но тем не менее довести аппарат смогли. А это такой себе глубокий тыл в общем-то на текущий момент.

В целом, как человек, скажем так, немножечко связанный со всей этой историей, я вижу, что сейчас в дроновой истории, в развитии беспилотников наши войска прилагают очень серьезные усилия, и, в принципе, динамика поражает. Я как не совсем сторонний, но все-таки наблюдатель ее вижу, так что в перспективе, думаю, мы украинцев не просто догоним, потому что во многих вещах уже догнали, а недалек тот час, когда мы их уверенно перегоним.

— Уточню, какие проблемы у нас с производством и применением тяжелых квадрокоптеров или даже гексокоптеров типа «Баба-яги»? По всем остальным прогресс, безусловно, есть, но почему именно эта модель дается нам тяжело?

— Ну здесь я бы сказал, причины, как ни странно, скорее экономические, нежели какие-то еще. Попытаюсь объяснить этот аспект просто. Как известно, Украина — это страна сельскохозяйственная. Там много фермерских хозяйств, полей. Эти поля нужно было опрыскивать с воздуха. Разница между российским сельскохозяйственным сектором и украинским заключалась в том, что в России после развала СССР сельскохозяйственная авиация была не убита до конца.

Для того чтобы должным образом обрабатывать поля, необходимо обрабатывать их пестицидами, устраивать полив, добавлять питательные вещества. Когда у вас огромные территории, буквально до горизонта, то делать это удобнее всего именно с воздуха. В общем прикормку и отраву от вредителей таким образом сыпать. Так вот, у нас сельскохозяйственная авиация до конца убита не была, у нас этим делом занималось то, что называется малой авиацией.

А вот Украина в деле декоммунизации сельского хозяйства пошла дальше: так малая авиация была буквально ликвидирована как класс. Однако проблемы, которые она решала, не исчезли, поэтому фермеры начали искать какие-то альтернативы, в частности, покупать агродроны в Китае и с их помощью обрабатывать свои поля.

Когда началась СВО в 2022 году, часть этих специалистов попала в войска и смогла привнести свой опыт управления агродронами, большими дронами в военную мысль украинской армии. Вот и все.

А у нас, во-первых, просто банально в сельскохозяйственном секторе эти агродроны так распространены не были, не имелось практики их применения, а значит, не было понимания логики, какие они могут решать нестандартные задачи. Не могу сказать, что их не было вовсе, они были и есть. Скажем, в интернете легко найти объявление, в котором предлагается обработка полей агродроном, но вот так широко, как у них, это распространено просто не было. Поэтому тут вопрос в первую очередь в достаточном количестве специалистов, которые могли бы их применять.

«На текущий момент тяжелая бронетехника — это все-таки про то скорее, чтобы доставить пехоту до места ведения основных боевых действий» Фото: © Сергей Бобылев, РИА «Новости»

«10 километров наши бойцы преодолевают обычно пешком»

— Недавно прошли учения «Запад-2025». Там в том числе показывали наземные дроны. Соответственно, вопрос: насколько часто ты лично видел их на СВО и насколько они вообще эффективны и применяются?

— Наземные дроны есть, но их, как всегда, не хватает. Они есть и сейчас очень широко распространяются во всех подразделениях. Это и штатные наземные платформы, которые поставляются от министерства обороны, и самоделки, сделанные бойцами.

Штука, наверное, уже незаменимая, потому что на текущий момент войска несут основные потери не при штурмовых действиях. Это надо четко понимать. Основные потери происходят при так называемом такелаже.

Такелаж — это снабжение передовых опорных пунктов, первой и второй линии, которые находятся в полосе до 10 километров от условной линии боевого соприкосновения и являются доступной целью для FPV-дронов.

Для того чтобы снабжать эту 10-километровую полосу, туда нужно ходить ножками. Машина уже туда не поедет. Лично я очень сомневаюсь, что сейчас грузовой автомобиль можно подогнать ближе, чем на 10 километров, к условной линии боевого соприкосновения. Если дело происходит не в лесу, он не может укрыться под кронами деревьев. Впрочем, такие дороги я тоже видел.

Соответственно, вот эти 10 километров наши бойцы преодолевают обычно пешком. И снабжение осуществлялось за период 2024−2025 года по большей части тоже пешим порядком. То есть солдат берет, вешает на себя рюкзак со всем необходимым и идет пешком. Второй, условно, его прикрывает от дронов. Соответственно, роботележки — это вещь, которая нужна для того, чтобы снять с людей задачи по снабжению переднего края.

Потому что, условно, роботележка стоит, если я правильно помню, от 200 до 500 тысяч рублей. Если ее прибьют дроном, да и черт бы с ней, поставят новую. Грузовик, а уж тем более человека терять всяко дороже.

— Некоторое время назад стали появляться видеоролики, на которых лошадей, ослов точно так же используют. Насколько это распространено?

— Я бы не сказал, что это уж так распространено. Тут надо понимать, что у нас есть подразделения Российской армии, где вьючные животные положены просто по штату. Например, это в первую очередь касается горных мотострелковых бригад. Такие у нас есть. И вьючные животные у них просто в штате подразделения записаны.

Вместе с тем, сказал бы так, вьючных животных использовать можно не везде. Но тем не менее да, я знаю, в Курской области применяли. Но лично я своими глазами ни разу не видел, чтобы ослы и лошади «служили» на благо Родины.

— Сетки для дронов — есть много видео, как транспорт передвигается по эдаким тоннелям из сеток, поставленных над дорогой. Насколько это распространено и эффективно?

— Сейчас все пытаются затягивать пути снабжения — и мы, и украинская сторона. Как одна из мер обеспечения безопасной логистики она вполне себе рабочая. Но считать ее панацеей от дроновой угрозы было бы не совсем правильно.

Допустим, действительно у нас такая сеточка есть. Что будут делать операторы в этом случае? Во-первых, они банально могут использовать один дрон с зажигательным зарядом, чтобы прожечь дыру, а потом второй дрон будет ждать, пока там проедет машина. Такой феномен тоже есть, так называемые дроны-ждуны. Их применяет и украинская сторона, и наша сейчас достаточно широко. Ну по крайней мере, отзывы в украинских военных пабликах о том, что так называемые дроны-ждуны есть и бьют технику на путях подвоза, я видел. Отзывы о них практически со всех участков фронта, это первый момент.

Второй. Операторы дронов могут банально попытаться подбить опоры, которые держат эту сетку. Самое простое — несколько опор подбиты, и машины уже ехать не могут, несколько опор подбито — сетка лежит на земле. И водителю придется останавливаться, сетку обрезать, начинать растаскивать поваленные опоры, потому что им ехать надо, проезжать сквозь искусственно устроенные препятствия, а за то время они также могут быть поражены дроном. Как следствие, это действительно затрудняет поражение техники, но рассчитывать только на затягивание путей подвоза сетками было бы опрометчиво, скажем так.

— Вообще, конечно, поразительно, что как будто вернулись даже не в XIX, а в начало XVIII века, когда основной процент потерь у армии был на марше.

— Ну сейчас этот маневр, конечно, маршем назвать нельзя все-таки. Здесь речь идет именно про снабжение. Тут важен еще такой момент, что в ближайшие полгода, подозреваю, все-таки придет время каких-то более серьезных прорывов фронта и достигаться это будет на тех его участках, где наши войска смогут по максимуму закошмарить украинских дронщиков. Более того, сейчас в нашей армии уже пришли к тому, чтобы уничтожать этих летунов.

Вернее, как? Уничтожать тут необязательно. Можно просто по максимуму испортить жизнь, скажем так. В данном случае я говорю про вскрытие позиций украинских расчетов БПЛА. И если не уничтожить, то по максимуму закошмарить. Военных терминов для такого мероприятия нет, поэтому буду пользоваться общепонятными, зато будет более доходчиво.

Сейчас когда идет речь про работу расчетов БПЛА, то подразумевается большое количество аппаратуры выносной. То есть дронщик сам сидит в блиндаже или в здании, ну где-то в укрытии. А работает он через выносные антенны, наземные станции управления и так далее. Все через проводок, грубо говоря, записано, он сам сидит, через проводок подключился к выносной антенне, а она стоит снаружи.

Просто банально, когда подбито оборудование, это выключает дронщика из игры на какой-то момент, потому что побитое оборудование надо поменять, а самый прикол в том, что побитая аппаратура не всегда на раз-два меняется. Не у каждого расчета есть запасное оборудование, чтобы быстро его развернуть. Иногда его нужно и подвести, а это тоже не всегда просто.

— Насколько просто или тяжело обнаружить оператора БПЛА?

— Это вопрос к радиоэлектронной разведке. Ее деятельность, скажем так, одна из наиболее засекреченных в наших войсках. Это и вопрос к аэроразведке. Как минимум банально визуальная фиксация того же самого оборудования. Допустим, если на многоэтажке стоит какая-то странная антенна на крыше, это означает, что с очень высокой долей вероятности в этом здании сидит расчет БПЛА. Полностью здание поразить, возможно, и не получится, но разбить тем же FPV-дроном выносные антенны, стоящие на крыше, сам бог велел.

— Классическая бронетехника, танки, гаубицы. Насколько они на текущее время являются важными для нас, для противника?

— На текущий момент тяжелая бронетехника — это все-таки про то скорее, чтобы доставить пехоту до места ведения основных боевых действий. То есть если посмотреть на тактику наших войск, то, как правило, все происходит по одному и тому же принципу.

Формируется колонна бронетехники с кучей дополнительной защиты, которая либо заводская, либо самодельная. Ее задача банально доехать до села, высадить там пехоту и уехать обратно.

Да, возможно, что в процессе атаки одна или две БМП будут подбиты. Это вполне себе возможно. Но главная задача, еще раз говорю, — это тупо довести до населенного пункта пехоту и высадить ее успешно. Но в перспективе, в случае если удастся достичь прорыва фронта, то вполне себе возможно, что мы сможем увидеть прорывы механизированных колонн в глубину.

Вполне себе возможно такое. Не вижу причин, по которым этого не произойдет. Тем более, подчеркну, что, опять же, по отзывам украинских источников, они сейчас бронетехнику видят на линии боевого соприкосновения крайне редко. То есть, как правило, там речь идет либо вот о таких бронированных такси, либо о кочующих танках. Танк выкатился, отстрелялся из закрытой огневой позиции, уехал обратно. Судя по тому, что они пишут, у них мысль одна, что россияне копят технику.

Складывая два и два, можно предположить, что в случае действительного прорыва фронта вполне себе возможно, что бросок механизированных колонн все-таки состоится.