Несмотря на все публичные разговоры о мире, все известные стороны конфликта не хотят «мира на любых условиях». Россия, Украина, Европа и США предлагают свои решения, которые не позволяют противной стороне подписать мирные договоренности, т. к. объективные противоречия не позволяют найти компромиссное решение. В известном смысле его просто нет. В чем конкретно не могут договориться стороны, зачем США активно педалируют тему мира и до какого времени его точно не будет — в авторской колонке военного обозревателя «БИЗНЕС Online» Никиты Юрченко.
«Обе стороны имеют возможности проводить боевые действия и далее»
Итоги весенне-летней кампании
На начало осени 2025 года Российская армия уверенно ведет неспешное наступление по всей линии боевого соприкосновения, о чем достаточно подробно рассказал глава Генштаба ВС РФ Валерий Герасимов. Ситуация, с одной стороны, не дает повода для стремительного обвала обороны противника, с другой — перманентно и стабильно ухудшает его положение. «Наши, с одной стороны, продвигаются, но медленно, с другой — медленно, но продвигаются», — прокомментировал для «БИЗНЕС Online» положение вещей военный историк Евгений Норин.
Это дает следующий результат: Киев пытается удержаться в текущем политическом положении любой ценой, в том числе пойдя на беспрецедентный для себя шаг, разрешив уехать за пределы страны мужчинам моложе 22 лет. С другой стороны, и Россия, несмотря на получаемый успех, не может заявить, что «цели и задачи специальной военной операции выполнены или близки к выполнению».
Кроме того, общая ненасыщенность фронта, приведшая к ситуации, когда штурмовые группы сократились до двух-трех человек, не предполагает стремительного изменения на военной карте.
«И здесь, на СВО… штурмовая группа — два человека. Третий идет сзади (вот бывают такие варианты), прикрывает их от дронов, но факт, что непосредственно какой-то объект штурмуют два человека и там столько же находится. Мы еще до конца даже не понимаем, что уже не численность людей решает успех в боевых действиях, а количество дронов и операторов», — говорит в интервью «БИЗНЕС Online» военный корреспондент Дмитрий Стешин.
В совокупности это значит следующее — обе стороны имеют возможности проводить боевые действия и далее. Как следствие, возникает вопрос: как долго это может происходить и когда следует ожидать окончания военных маневров и реальных мирных договоренностей? Попробуем ответить.
«С одной стороны, формально все стороны желают прекращения активных боевых действий, но на своих условиях»
Мира никто не хотел, мир был неизбежен
На текущий момент в украинском конфликте существуют четыре объективные стороны: Россия, Украина, Евросоюз/НАТО и США.
Вполне очевидно, что у каждой стороны есть свои внутренние противоречия и не совсем верно считать одним и тем же интересы Украины и интересы киевского режима, несмотря на то что второй говорит от имени первой. Аналогично в Евросоюзе, несмотря на то что общая масса стран Европы выступает если не единым фронтом, то единым мнением, в данной конфигурации есть свои «несогласные» в лице Венгрии, Словакии, а также Польши.
Как следствие, ситуация выглядит примерно следующим образом. С одной стороны, формально все стороны желают прекращения активных боевых действий, но на своих условиях. Так, Киев готов немедленно все прекратить по линии боевого разграничения, однако никаким образом не хочет фиксировать любые уступки юридически. Т. е. Владимир Зеленский хочет перемирия, паузы, после которой возобновление активных боевых действий — это вопрос времени, а не возможности. Более того, персонально Зеленского, скорее всего, интересует не столько сохранение украинской государственности, сколько гарантии личной физической и финансовой безопасности, которые на сегодняшний момент крепко завязаны на созданный в Киеве политический режим.
Евросоюз как активный участник конфликта склоняется к этому же варианту с той лишь вариативностью, что остановка боевых действий с перспективой поражения России для европейских элит важна не в контексте сохранения жизни и финансового благополучия Зеленского, сколько в рамках глобальной политической войны уже внутри всего западного мира. После того как западные глобалисты потерпели поражение в США, проиграть войну с Россией им будет крайне невыгодно.
Вместе с тем поражение Украины для них не является экзистенциальным. Несмотря на публичную риторику, никто из стран НАТО или Евросоюза не собирается отправлять свои регулярные армии на Украину. Поражение Киева в войне будет очень неприятным, но достаточно терпимым условием как минимум потому, что пришедшие на смену текущей бюрократии политики будут как будто освобождены от позора поражения.
Россия, с одной стороны, точно так же согласна на мир, «основанный на стамбульских соглашениях, но с учетом реалий на земле». На текущий момент публично озвученная позиция должна пониматься как «денацификация (запрет неонацистской/бандеровской идеологии, статус русского языка как второго государственного, свобода для православной церкви и пр.), демилитаризация (сокращение, переформатирование вооруженных формирований Украины в небольшую армию мирного времени, сокращение техники, дальнобойных и наступательных вооружений) и признание демократических референдумов в четырех областях и Крыму с Севастополем». Однако это минимальные требования.
Реальные пожелания России ширятся на больший круг территорий, судя по карте в кабинете главы Генштаба РФ Герасимова. Кроме вышеназванного, речь также идет о Харьковской, Днепропетровской, Николаевской и Одесской областях. Формальная игра России строится на том, что Владимир Путин с открытыми руками соглашается вести переговоры, приглашая Зеленского в Москву «по просьбе президента США Дональда Трампа», давая гарантии безопасности. При этом Путин же верно отмечает юридический казус: Зеленский, с точки зрения внутренних законов Украины, не является легитимным президентом, а значит, никакой документ подписать не может, как и переизбраться во время военного положения.
«Что нужно сделать тогда действующим властям, если они хотят быть легитимными и принимать полноценное участие в процессе урегулирования? Они должны прежде всего провести референдум: в соответствии с конституцией Украины вопросы по территориям — любые — решаются только на референдуме, насколько я помню. Но референдум нельзя проводить в условиях военного положения — это тоже положение самой конституции. Значит, для того чтобы провести референдум, надо отменить военное положение. Но как только это будет сделано — надо идти на выборы. И этот процесс будет длиться бесконечно», — сказал Путин, отвечая на вопрос корреспондента RT Игоря Жданова.
США, несмотря на всю публичную риторику Дональда Трампа, точно так же не согласны на «мир на любых условиях». Судя по тому, что Трамп реально делает, главная его претензия к текущей войне кроется опять же во внутриполитической плоскости, где поддержка Украины лишь один из элементов. Команду, которая привела Трампа к посту президента США, скорее беспокоит общая деградация американской финансовой системы (знаменитый госдолг США достиг отметки в $37 трлн, увеличиваясь в 2 раза каждые 10 лет, а его обслуживание на текущий момент занимает около 30% всего бюджета Соединенных Штатов), что в условиях проигрываемой конкуренции с Китаем может привести к крайне печальным результатам.
Как следствие, Трампу нужно закрыть Украину как финансовую дыру, в которую, по его оценке, утекло не менее 350 млрд долларов США, но сделать так, чтобы это не воспринималось как бегство из Вьетнама или Афганистана. Как следствие, президент США пытается выторговать себе приемлемые условия для выхода из этого проекта. Ситуация, при которой Россия в лице Путина получает в рамках переговоров все, что требует, неприемлема. Однако ситуация, при которой Россия берет силой свое, а США разводят руками «мы сделали что могли, это война Байдена», для Трампа вполне уместна.
В 1962 году в свет вышла книга американской писательницы и историка-популяризатора Барбары Такман «Августовские пушки». В ней автор достаточно подробно описывала предпосылки начала Первой мировой войны, показывая ее объективную неизбежность. В массовом сознании книга отпечаталась в виде лаконичной фразы: «Войны никто не хотел. Война была неизбежна». Несмотря на то что прямой цитаты с этой фразой в книге не найти, лаконичное сокращение общей мысли писательницы было передано достаточно верно.
Перефразируя эту мысль, можно сказать, что на текущий момент из четырех сторон конфликта «мир любой ценой» не нужен никому. При этом война, как это ни странно, в любом случае идет от начала к концу, который и будет являться миром. Как следствие, возникает вопрос: какие условия влияют на скорость его появления?
«Условная стоимость одного солдата в 2025 году существенно превышает стоимость солдата из 1944-го»
Сухожилия войны
Первое, оно же главное, война — это всегда экономика. Государство, способное производить (или покупать в достаточном количестве) необходимые средства для ведения войны, обеспечивать свою армию живой силой, а также своевременное снабжение сражающихся частей, может вести боевые действия.
Как мы отмечали выше, на текущий момент обе стороны конфликта имеют слишком малое количество личного состава относительно протяженности линии фронта. Если освобождение Украины в 1943–1944 годах совершалось силами нескольких фронтов с общим количеством личного состава до 2,5 млн человек, то сегодняшние силы ВС РФ вряд ли дотягивают до 0,7 млн человек, а размеры вооруженных формирований Украины, скорее всего, находятся в промежутке от 0,7 млн до 0,8 млн человек.
При этом условная стоимость одного солдата в 2025 году существенно превышает стоимость солдата из 1944-го. Ответом на этот дисбаланс стала принципиальная оптимизация вооружений в условиях текущего технологического развития. А именно основой боевых действий на земле стали ударные дроны различного типа. В мартовском номере «Военно-медицинского журнала» минобороны России было указано, что более 75% всех ранений российских солдат, полученных во время позиционных боевых действий, вызваны атаками украинских БПЛА. Очевидно, что примерно схожие пропорции наблюдаются и с противоположной стороны.
Как следствие, насыщение войск данным видом вооружений является первоочередной задачей по укомплектованию частей военным имуществом. Так, в российском военном ведомстве с ситуацией знакомы более чем подробно, подтверждает военкор Стешин, побывавший на встрече с министром обороны Андреем Белоусовым.
«Могу сказать так: этот руководитель (Андрей Белоусов — прим. ред.), например, знает такие детали, что бо́льшая часть выстрелов к РПГ, противотанковым гранатометам, которые сейчас запрашивают войска, идут для снаряжения дронов-камикадзе, потому что по большому счету из РПГ стрелять некуда, а если бронетехника врага есть, то она находится на таком удалении, что это оружие неприменимо. А зная такую деталь, он понимает, в какую сторону развиваются боевые действия, что потребно и так далее», — сказал Стешин в интервью «БИЗНЕС Online».
С противной стороны ситуация тоже понимается как критически важная, однако там было принято не системное, но локальное решение: на Украине ввиду паралича государственной власти в 2022 году воинским частям было разрешено закупать все необходимое самостоятельно, минуя бюрократические процедуры.
Все это породило крайне большое количество «гаражных предприятий», которые начали собирать дроны из китайских комплектующих. Несмотря на низкое, а что хуже — нестабильное качество изделий, Киев брал массой. Однако это привело к тому, что на текущий момент у противника имеется целый «зоопарк» различных технических решений, каждое из которых по-своему уникально и не стыкуется с другими.
По мнению американского предпринимателя украинского происхождения Виталия Гончарука, все это больше напоминает «большой скачок» Китая, когда в 1950-х здесь начали массово выплавлять сталь в домашних печах. Стали было много, но ее качество оставляло желать лучшего.
«К 2025 году стало ясно, что лишь от 20 до 40 процентов беспилотников с дистанционным управлением, вид от первого лица, действительно достигали своих целей. В результате истинная стоимость уничтожения одного танка (реально цифра еще выше, т. к. на уничтожение одной цели, как правило, требуется несколько FPV-дронов, а сложной и маневрирующей — до нескольких десятков — прим. ред.) оказалась значительно выше заявленной цены в 500 долларов за дрон. Это расхождение во многом объяснялось передовыми и быстро масштабируемыми возможностями России в области радиоэлектронной борьбы. Украинская сторона практически не прилагала усилий для разработки систем, способных уклоняться от таких помех или предвидеть будущие угрозы, такие как оптоволоконные беспилотники или автономная навигация в условиях отсутствия GPS», — пишет Гончарук.
Однако минусы такого подхода дали о себе знать: отсутствие бюрократических барьеров, которые бы отсеивали откровенный брак, с одной стороны, запустили коррупционные связи на нижнем уровне, а с другой — закрепили украинское «дроностроение» как разбросанные по всей стране сборочные цеха, без серьезной технологической базы, заточенные под мелкоузловую сборку. И уже на следующем витке развития Киев не смог вовремя отреагировать на новый вызов в лице оптоволоконных дронов и беспилотников большой дальности с автономной навигацией.
В свою очередь Россия, начиная как существенно отстающая, смогла масштабировать производство, сумев связать гаражных Кулибиных с крупными предприятиями. В результате, как подтверждает Стешин, на фронт пошли поставки дронов от министерства обороны.
«Те же самые „эфпэвэшки“, которые на Украине до сих пор собирают. Ты получаешь мешок деталей, и в конце недели к тебе приезжают и забирают коробку собранных дронов. У нас эти дроны уже собираются централизованно, поставляются в войска сотнями. Это я имею в виду различные дроны-камикадзе и FPV-дроны. Плюс есть свои разработки по оптоволокну, мы их по этому направлению бьем однозначно, оно просто на порядок шире применяется, чем с украинской стороны. Единственное, по чему мы проседаем серьезно, — это тяжелые агродроны», — говорит известный военкор.
Как следствие, примерно до второй половины 2024 года Киев лидировал в «гонке дронов», но после стороны сравнялись, и на текущий момент Россия начинает обходить противника. Более того, если Киев железно завязан на поставки, финансирование из-за границы, то Россия обеспечивает себя сама, постепенно выходя на производство собственной элементной базы. И данный разрыв продолжает увеличиваться.
Аналогично ситуация обстоит с другими вооружениями. Переданный Западом Киеву парк бронетехники и вооружений если не исчерпал себя, то во многом был истрачен. Несмотря на то что страны Евросоюза и НАТО пытаются раскачать свое военное производство, происходит это сильно медленнее, чем им того бы хотелось. Это связано с целым аспектом производственной деятельности, главным из которых, пожалуй, является тот факт, что большинство военного производства там частное. А частник не заинтересован вкладывать деньги в развитие производства, если до конца не уверен, что это принесет прибыль.
Учтем также, что все европейские амбассадоры войны находятся в долгах, канцлер ФРГ Фридрих Мерц на партийном съезде Христианско-демократического союза в Нижней Саксонии уже заявил, что экономические ресурсы Германии исчерпываются. «Государство „всеобщего благосостояния“ в том виде, в каком оно есть сегодня, больше не может финансироваться за счет наших экономических возможностей», — сказал Мерц.
Вместе с тем ресурсы все-таки «исчерпываются», а не исчерпались, и Киев, несмотря на всю трагикомичность ситуации, продолжает получать военные пакеты.
«Впереди нас ожидает условная осенняя кампания, которая является заключительным актом большой летней. После этого будет «небольшой антракт» в лице начавшейся осенней распутицы, затем небольшая зимняя кампания, весенняя распутица, и круг повторится»
2026 год — военный
Суммируя вышесказанное, можно выделить следующее. Ни одна из сторон не готова идти на «позорный мир» ни по политическим причинам, ни по экономическим. А значит, боевые действия будут продолжены.
Как следствие, впереди нас ожидает условная осенняя кампания, которая является заключительным актом большой летней. После этого будет «небольшой антракт» в лице начавшейся осенней распутицы, затем небольшая зимняя кампания, весенняя распутица, и круг повторится.
С высокой долей вероятности принципиального изменения на фронте до начала следующего лета ожидать не приходится. Это связано прежде всего с возможностью армий вести продвижение. Вместе с тем принципиальные противоречия не могут быть решены в условиях, когда каждая из сторон может воспроизводить свой оборонный контур в достаточной для удержания ситуации позиции (примерно в той же), в которой находится сейчас.
Да, Украина только за последние полгода потеряла около 3,5 тыс. кв. км, но ее общая площадь намного больше этих цифр. Верно и то, что украинская армия за счет убитых и дезертиров теряет в месяц около 50–60 тыс. единиц живой силы, а за счет жесткой мобилизации восстанавливает до 30 тыс., но общий размер вооруженных формирований Украины еще слишком большой, чтобы говорить о неспособности армии сопротивляться российским ударам.
Вместе с тем, несмотря на все успехи, Россия не может похвастаться действительно большими прорывами. Не может сказать и о легкости боевых действий: каждый удачный маневр Российской армии — это сложная и слаженная работа значительного количества человек, а цена — жизни солдат. Враг не сдается без боя.
Как следствие, если линейно перенести текущее положение вещей в будущее, то никаких предпосылок для того, чтобы одна из сторон либо тотально проиграла в войне, либо пошла на попятную, нет. Теоретически ситуацию может поменять глобальное изменение соотношения боевых возможностей сторон.
Например (что предельно невероятно, но как теоретическое допущение), НАТО в лице отдельных стран вступит в военный конфликт как полноценные вооруженные формирования третьих стран. Это, безусловно, изменит всю логику боевых действий. Либо если Россия введет новые части и соединения, увеличив текущее количество вооруженных сил на одну-две армии (100–150 тыс. человек личного состава), что тоже даст принципиальное изменение баланса сил. Украина вряд ли сможет изменить свое военное положение, скорее тут возможен некий политический кризис, чем значимое изменение количества и качества вооруженных сил.
Вместе с тем, как мы отметили выше, вряд ли следует ожидать большие военные операции в сумерках уходящего года. А значит, с высокой долей вероятности можно предположить, что специальная военная операция не будет завершена в 2025-м и вряд ли закончится до конца 2026 года.
Комментарии 20
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.