Ольга Четверикова: «Франциск передал опорные католические институты под транснациональный контроль»

Религиовед, кандидат исторических наук Ольга Четверикова: «Насколько я могу судить, задача со второй половины XIX столетия выглядела примерно так: сохранить все административные структуры католической церкви, всю ее организационную мощь» Фото: соцсети

«В православном святоотеческом учении издавна принято считать католическую церковь еретической»

— Ольга Николаевна, если подводить итоги деятельности недавно почившего папы римского Франциска, занимавшего престол в Ватикане более 12 лет, то что мы можем припомнить главное? Чем запомнился этот папа-иезуит, носивший имя, отсылающее нас к Франциску Ассизкому?

— Прежде всего скажу, что папа римский Франциск достаточно далеко продвинулся в деле десакрализации веры и ее дискредитации, а это даже более серьезные вещи, чем те, что ему обыкновенно приписывают. Неслучайно ведь орден иезуитов, к которому он принадлежал, называют интеллектуальным спецназом Ватикана. Иезуиты — это вообще большие специалисты по ментальному контролю, по изменению и управлению сознанием, и для этого они обладают обширным инструментарием и большим набором механизмов управления. На данном этапе, когда осуществляется глубинная перестройка и подготовка к новому этапу глобального управления, очень важно было перестроить сознание западного человека. Как раз для этого идеально подходил папа-иезуит.

Я говорю о западном человеке, потому что именно он является важной целью вышеупомянутой «перестройки» и тем эпицентром, из которого, по мысли иезуитов, все исходит. Если мы кратко вспомним период с конца 1970-х и до начала 2000-х и то, что он представлял собой на Западе, то мы увидим, что это время было отведено для ломки старой социальной модели, которая включала в себя такие понятия, как «общество всеобщего благосостояния» или «государство социального благоденствия», кейнсианское «социальное государство» и прочее. От всего этого набора ценностей постепенно перешли к неолиберальной стратегии, то есть фактически к жесткой политике корпораций, которые стали присваивать себе власть национально-государственных структур. Этот переходный период длился достаточно долго, потому что ему предшествовал слишком богатый опыт социально-ориентированной экономики. Чтобы стереть ее из народной памяти, требовалось очень серьезно перестроить сознание людей.

Если мы посмотрим, как последовательно работала в этом направлении католическая церковь и в то же время как работали с самой католической церковью, то мы сможем выделить несколько этапов.

Мы знаем, что в основе любого либерализма лежат идеи, которые были сформулированы в масонских ложах. Сначала именно внутри тайных обществ и орденов формируется мировоззрение и идеология, а уже потом создаются либерально-политические партии, дабы получить возможность действовать открыто. Когда, в свою очередь, началось формирование либеральных государств, то главной задачей была провозглашена борьба с христианством в его западном варианте, то есть с католицизмом. Ярким литературным памятником этому периоду стал роман Этель Войнич «Овод». Однако где-то с середины XIX века либералы изменили свою тактику: они перешли от жесткого противостояния к скрытому проникновению внутрь католической церкви. Делалось это для того, чтобы через своих людей поставить во главе церкви нужного им папу, точнее — целое сообщество людей, предназначенное изнутри подрывать и менять католицизм.

— А каково вообще значение Ватикана в современном западном мире? Насколько католический престол встроен в так называемое глубинное государство и насколько он осведомлен о том, как устроены западные элиты?

— Вот об этом я сейчас и расскажу. Насколько я могу судить, задача со второй половины XIX столетия выглядела примерно так: сохранить все административные структуры католической церкви, всю ее организационную мощь (потому что это очень мощный организм, разветвленный, со множеством структур и подразделений), но наполнить все это совершенно другим содержанием.

Конечно, шли к этому очень долго. Сначала пытались приспособить церковь через социал-христианство: дескать, мы принимаем капитализм, но с определенными оговорками. Затем было провозглашено, что католики полностью принимают капитализм и в него встраиваются. Но главным было, разумеется, не это. Главным было извратить само учение.

Именно это произошло на Втором Ватиканском соборе, состоявшимся в 1962–1965 годах. Фактически произошла мировоззренческая революция, поэтому неслучайно правоверные католики именуют события Собора «1789 годом в Ватикане».

— То есть сравнивают его с Великой французской революцией?

— Да. И без понимания того, что произошло на Втором Ватиканском соборе, мы не поймем ничего в современном католичестве (при этом многие католики остались верны дореформенному учению, например, «старой веры» продолжают придерживаться «Священническое братство святого Пия Х» и движение Una Voce — прим. ред.). Между прочим, в православном святоотеческом учении издавна принято считать католическую церковь еретической, рассматривая ее фактически не как церковь, а как совокупность еретических институтов. В этом смысле папа римский, получается, главный еретик. Но так говорили и учили наши святые отцы, так гласит наше святоотеческое предание. Что же касается оформления данной оценки в какой-либо декларации или официальной доктрине, то этого нет. К тому же наши святые отцы и наши наиболее духовно одаренные православные богословы жили до Второго Ватиканского собора и не стали свидетелями того, что произошло во второй половине ХХ века.

«Папа римский Франциск достаточно далеко продвинулся в деле десакрализации веры и ее дискредитации, а это даже более серьезные вещи, чем те, что ему обыкновенно приписывают» Фото: © VATICAN MEDIA / Keystone Press Agency / www.globallookpress.com

«Папа римский фактически возглавил крестовый поход против социализма»

— Что же произошло на Втором Ватиканском соборе?

— Там открыто был признан экуменический характер современного католического вероучения. Поскольку в соответствии с новым подходом в каждой религии содержатся семена истины, необходимо вступать в межрелигиозный диалог, заниматься совместным поиском истины — так рассудили католические новаторы. Через это началось постепенное размывание католицизма и сближение его со всевозможными языческими, эзотерическими и оккультными учениями.

При этом идея папской власти, папизма сохранилась полностью. Она никуда не девалась и даже стала преподноситься более жестко. В своих попытках победить в конкуренции с протестантами, которые к тому времени уже сформировали мощное экуменическое движение, католики решили противопоставить им свою версию экуменизма — под началом папы римского.

Закрывал Второй Ватиканский собор папа Павел VI, с именем которого в основном и связываются наступившие перемены. Более того, Павел VI был связан тесными узами с уже упоминавшимися теневыми оккультными структурами. Считается, что уже через неделю после его избрания папой в 1963 году в Ватикане, в часовне Святого Петра, группой кардиналов высокой степени посвящения была проведена так называемая интронизация «падшего ангела, Люцифера». Проходила она параллельно (через телефонную связь) с сатанинским обрядом, состоявшимся в одном из монастырей Южной Каролины по инициативе Чарльстонской ложи. Провести это ритуальное действо в полной тайне было невозможно, и описавший это событие иезуит Малачи Мартин настаивал, что оно имело место, а целью его было психологически подчинить нового папу указанной ложе и поставить его в полную зависимость. Малачи Мартин был в то время помощником кардинала Августина Беа, ведущего масона внутри Ватиканского аппарата, но после Второго Ватиканского собора он снял с себя практически все обязанности, уехал в Соединенные Штаты, а потом в своих интервью и книгах описывал это явление.

Знаменательно в связи с этим, что в ноябре 1964 года понтифик в присутствии 2 тысяч епископов снял с себя тиару и положил на алтарный престол собора Святого Петра, после чего ни он, ни его преемники эту тиару не носили. Сейчас этот символ папской власти находится в Соединенных Штатах Америки (хранится в базилике Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии в Вашингтоне — прим. ред.).

А дальше начинается полное разложение. Меняется догматическое учение, сама католическая литургия — она фактически перестраивается по протестантской модели. Параллельно начинается так называемое открытие церкви миру. То есть Ватикан начинает принимать чуть ли не все изменения в моральной, нравственной и социальной жизни, которые происходили в это время в западном обществе. Церковь становится своего рода гламурной организацией и делается все более мирской. Что и привело к очень серьезным проблемам для Ватикана — происходит активная дехристианизация европейцев и американцев, в первую очередь Европы как главного оплота католической церкви.

— Но ведь уверяют, что папский престол сыграл чуть ли не заглавную роль в разрушении СССР. Разве слабая церковь была бы на это способна?

— В период Иоанна Павла II католическая церковь продолжает слабеть духовно, зато укрепляется политически. Именно при этом папе был заключен союз между руководством Ватикана и Соединенными Штатами — они объединились для уничтожения Советского Союза и всего социалистического лагеря. Мы хорошо помним, как это было. Папа римский фактически возглавил крестовый поход против социализма и благодаря этому страшно укрепился политически. Превратился в мощнейшую общественную силу, которая стала воплощать собой не только духовное объединение западного мира, но и его геополитическое объединение в тесном союзе с европейской, но главным образом с американской геополитикой.

Когда СССР и вся связанная с ним цивилизационная система были демонтированы, тогда и стартовало уже активное проникновение «модернизированного» католицизма в Россию, начатое еще при Хрущеве и митрополите Никодиме Ротове. Теперь задача состояла в том, чтобы поставить под контроль и подчинить себе Русскую православную церковь. При Михаиле Горбачеве, посетившем Ватикан в 1989 году, и особенно при Борисе Ельцине союз с католической церковью настолько укрепляется, что становится для РФ нормой. Под прикрытием этого союза идет экуменическое проникновение в нашу страну, а богословие заменяется теологией, что, поверьте, далеко не одно и то же.

Впрочем, Иоанн Павел II был очень своеобразной фигурой на ватиканском престоле. Он являлся не просто еретиком и экуменистом. Судя по книгам, которые он писал в этот период, учение, которое он проповедовал, очень глубоко извращало христианство и включало в себя теософские и антропософские идеи. Тем более что он дружил с последователями Рудольфа Штайнера (австрийского эзотерика и мистика, 1861–1925 — прим. ред.). Фактически Иоанн Павел II осуществил переход к пантеистическому мировоззрению, что тоже свидетельствовало о серьезном размывании католической веры. Поэтому сказать, что католическая церковь допускает какие-то определенные отклонения от христианского вероучения — это еще ничего не сказать. На самом деле там уже давным-давно произошел радикальный переворот, ознаменовавшийся переходом к пантеистическому и эзотерическому мировоззрению.

Важно отметить, что при Иоанне Павле II на Западе еще сохранялось социальное государство, так называемое «государство всеобщего благосостояния». Для понтифика это означало прежде всего массовость как условие его публичной деятельности. Поэтому Иоанн Павел II ездил чуть ли не по всем странам и регионам, каялся за все прошлые грехи католической церкви, включая крестовые походы и суд над Галилеем, со всеми молился. Неудивительно, что при нем политическое влияние католической церкви достигло своего пика, хотя уже с 1980-х годов на Западе начинается постепенный переход к неолиберализму, то есть к свертыванию прежней социальной политики и фактическому отказу от государства всеобщего благоденствия. Наряду с этим происходит невиданное укрепление мировых элит. При Иоанне Павле II к этому только приступили, но доделать начатое должна была фигура консервативная.

«Важно отметить, что при Иоанне Павле II на Западе еще сохранялось социальное государство, так называемое государство всеобщего благосостояния» Фото: © Рубен Мангасарян, РИА «Новости»

«Ратцингер мешал радикальной перестройке Ватикана, поэтому Бенедикта XVI убедительно попросили добровольно отойти в сторону»

— Так на ватиканском престоле, как я понимаю, появился немец Йозеф Ратцингер, бывший гитлерюгенд и солдат армии вермахта, принявший имя Бенедикта XVI.

— Да, начатое Иоанном Павлом II уже доделывал Бенедикт XVI, как его называли — «стальной кулак в велюровой перчатке». Ратцингер действовал очень жестко, его задача заключалась в том, чтобы обеспечить единение западных, прежде всего европейских элит на неолиберальной платформе и не допустить в этой среде расколы и столкновения разных партий. И он сумел это сделать, проводя политику с опорой на Opus Dei (персональная прелатура католической церкви, проповедующая святость в повседневной жизни, — прим. ред.). На деле это означало протестантизацию европейской католической элиты, ее перевод на неолиберальное протестантское видение.

При этом в католической догматике мало что изменилось. Бенедикт XVI смог придать догматическому своду более или менее благообразный вид, чтобы затушевать проникновение в него эзотерических и теософских идей. Вероятно, поэтому он до сих пор считается консерватором. Хотя экуменический диалог при нем не просто продолжался, а даже активизировался и приобрел новые направления. В частности, Ратцингер считается одним из двигателей иудейско-католического диалога. В сближении с иудаизмом Бенедикт XVI зашел настолько далеко, что Ватикан признал иудеев своими «старшими братьями», в то время как христиане являются, дескать, «младшими братьями», поскольку веруют в одного Бога и так далее. Тем не менее некое сохранение благообразности и видимости консервативности при Бенедикте XVI еще соблюдалось. В области литургики Ратцингер вновь разрешил проводить классическую мессу. Ну и старался держать планку традиционной для католицизма морали и нравственности. Однако при этом, еще раз хочу подчеркнуть, главной целью была политика по консолидации западных элит, в условиях жесткого перехода от соборной модели социума и общества всеобщего благоденствия к откровенной индивидуалистической модели.

Что же мы видим дальше? Поскольку именно с середины 2000-х годов начинается активный переход к новой глобализации и подготовка к цифровой глобализации с выходом на всеобщность и электронную паутину, предназначенную окутать весь мир, то ясно было, что необходимо приступить к изменению моральной и нравственной сферы и осуществить переход на новую глобальную этику. Однако при Бенедикте XVI сделать это было крайне сложно, ведь он все-таки еще олицетворял Ватикан как некую структуру, которая способна играть самостоятельную роль в глобальной системе управления. Обладая такими сильными и независимыми институтами, как Банк Ватикана, как все средства коммуникации и связи, монашеские и рыцарские ордена, ведущие свою историю со времен крестовых походов, папа римский действительно мог поступать если не как независимый (тут я неправильно сказала), то как очень активный субъект с видимостью самостоятельности. Однако, поскольку глобализация переходила на тотальный уровень, сопровождаемый цифровизацией, то необходимо было довершить реформирование католической церкви с уже измененной догматикой и литургией и ударить по ее главному стержню — морали и нравственности в целях провозглашения единой «глобальной этики». Эту миссию и должен был выполнить новый папа римский Франциск.

— В феврале 2013 года Бенедикт XVI отрекается от папского престола. Его вынудили это сделать? Ведь естественная смерть бывшего папы наступила совсем недавно — в последний день декабря 2022 года. Следовательно, он мог править еще около 10 лет.

— Да, он мешал радикальной перестройке Ватикана, поэтому Бенедикта XVI убедительно попросили добровольно отойти в сторону, что он и сделал, сославшись на проблемы со здоровьем. При этом, конечно же, Ратцингер был, что называется, «встроенный» человек — в те системы отношений, которые к тому времени сложились внутри Ватикана и вокруг него (неслучайно специально для него придумал новый статус — «папа на покое»). Однако в том, что мы называем глобальными элитами, всегда наличествуют разные течения и разные точки зрения. Неспроста мы всегда говорим, что система глобального управления — это прежде всего система отношений. Это не только отношения как таковые, но и договоренности, союзы разных течений и прочее.

Поскольку Ватикан как государство все-таки возник и строился в Италии, то понятно, что итальянская элита и, в частности, итальянское масонство достаточно сильное и с разветвленной организацией играло в этом главную роль — по крайней мере, в свое время. Именно в Италии базируются старинные богатые семьи, которые как раз поддерживали и реализовали католический вариант капитализма. Так что в этом вопросе они достаточно влиятельны.

И вот устранять их начали еще при Иоанне Павле II, и с этим связаны нашумевшие тогда финансовые скандалы и разоблачения масонов. Но более серьезное наступление началось при Бенедикте ХVI, потому речь шла о переводе ватиканских финансов под полный контроль транснациональных, в первую очередь американских банков. Значение Уолл-стрита здесь очевидно: с ним еще с 1930-х годов была связана итальянская мафия и ее капиталы. Так уж сложилось благодаря очень крупной итальянской диаспоре в Соединенных Штатах.

— Да, и штаб-квартира этой диаспоры издавна находилась в Чикаго.

— Верно. В то же время для Бенедикта XVI, как мы уже сказали, было очень важно сохранить некую самостоятельность Ватикана и его институтов. Объективно это его намерение шло против течения, и вот тут возникло острое противостояние. Были предприняты попытки дискредитировать Бенедикта XVI — помните, какая страшная кампания по его шельмованию тогда началась? Было ясно, что все это делается по чьему-то указанию — настолько хорошо все было организовано. Причем впервые старались задеть и разоблачить самого Ратцингера, его лично. Позже выяснилось, что непубличные подробности и многое другое выдавал собственный пресс-секретарь понтифика, допущенный ко внутренним делам, и это, конечно, явилось сильнейшим ударом по папе и для папы. Ну и, соответственно, транснационалам требовалось срочно менять мировоззренческие и ценностные основы католицизма, на что Ратцингер тоже не мог пойти. Он знал и понимал то, что творится, для него по этому поводу делались специальные доклады. Помните, именно в этот промежуток на Западе решили масштабно бороться с педофилией? На самом деле борьба с педофилией всегда прикрывала наличие крупнейшей педерастической мафии, причем именно в Америке. Это началось еще в 1960-х, и все об этом знали. Другое дело, что Бенедикт XVI не мог ничего с этим сделать, но он не мог и позволить этому легализоваться. Зато, когда пришел Франциск, все эти скрытые процесс начали выводиться наружу и постепенно становиться нормой.

«Франциск (Хорхе Марио Бергольо), при всей своей кажущейся либеральности и внешней открытости обладал на самом деле очень жесткими диктаторскими наклонностями» Фото: © VATICAN MEDIA/Keystone Press Agency/globallookpress.com

«Франциск при всей своей кажущейся либеральности обладал на самом деле очень жесткими диктаторскими наклонностями»

— Какие качества позволили новому папе римскому Франциску шагнуть еще дальше Ратцингера? Может быть, что-то из его аргентинского прошлого — из той латиноамериканской страны, откуда он был родом?

— Сменивший Ратцингера на папском престоле Франциск (Хорхе Марио Бергольо) при всей своей кажущейся либеральности и внешней открытости обладал на самом деле очень жесткими диктаторскими наклонностями. Поэтому первое, что он сделал, — фактически прибрал к своим рукам управление аппаратом церкви, расставив в него своих людей под видом якобы укрепления соборности. В то же время, противореча всякой соборности, был создан С9 — совет 9 приближенных к Франциску кардиналов. Именно этот С9 под руководством Бергольо стал проводить последовательную твердую политику, убирая со своего пути тех людей, которые сопротивлялись или были не согласны с нововведениями в сфере морали и нравственности.

Далее Франциск начинает передачу всех основных, опорных католических институтов под контроль западных транснациональных структур, в первую очередь под контроль передается Банк Ватикана, затем — католические средства массовой информации и коммуникации. В их руководстве появляются новые люди, за счет чего меняется направленность этих структур. В то же время Бергольо входит в союз с представителями IT-компаний, символом чего стали его встречи с ведущими лидерами IT-отрасли вроде Марка Цукерберга, подарившего верховному понтифику беспилотник, и прочими.

Одновременно шло уже почти неприкрытое размывание главного — оставшихся в католичестве нравственных ценностей, которые во многом являлись даже более жесткими, чем православные. Скажем, в случае развода католической супружеской пары ей было запрещено навсегда после этого причащаться. Или другой пример: очень долго в католичестве действовал запрет на аборты, и лишь со второй половины 1970-х годов в некоторых европейских странах либеральные силы добились их легализации.

Поскольку к тому моменту, когда Франциск пришел к власти, с большинством мировых церквей уже был налажен экуменический диалог — с иудеями, буддистами, протестантами и православными, — то требовалось довести его до логического конца.

— Что это значит?

— Надо было, как я уже упоминала, поставить православные церкви под католический контроль. Не просто вступить с ними в диалог, а обеспечить их управляемость. И в самом деле: мы знаем, какую активную политику при Франциске начали проводить, чтобы обеспечить слияние с православными церквями, прежде всего — с Русской православной церковью как наиболее сильной из всех поместных православных церквей. В этом смысле РПЦ всегда являлась главным объектом католических посягательств, потому что в случае ее подчинения под контроль ставится огромная территория и довольно большое сообщество православных верующих.

Надо признать, что в этом отношении Бергольо проявил себя превосходным специалистом. Еще будучи в Аргентине, он окормлял греко-католиков, и здесь ему пригодились его аргентинский опыт и связи. Поэтому он очень хорошо разбирался в православном богословии да и в православных практиках тоже. Собственно говоря, в этом и заключается миссия иезуитов — изучить детально учения других религий, чтобы разрабатывать правильные подходы к тому или иному религиозному сообществу.

И в данном случае сработано было весьма грамотно, и завершилось все известной «гаванской встречей» в 2016 году на Кубе (в здании гаванского международного аэропорта имени Хосе Марти в феврале 2016-го состоялась встреча патриарха Московского и всея Руси Кирилла с папой римским Франциском — прим. ред.). Мы про себя стали называть ее «Гаванской унией», поскольку по итогам состоявшихся переговоров была подписана совместная декларация, в которой папу римского признают братом, а католическое еретическое сообщество теперь рассматривают как церковь-сестру. Понятно, что это стало огромным событием в истории Ватикана, не имеющим никаких аналогов просто потому, что никогда прежде ничего похожего не было. Под декларацией из 30 пунктов стояли подписи патриарха и папы римского. И, хотя полных званий понтифика указано не было, мы знаем, что в его очень длинном титуле присутствует в том числе и «викарий Иисуса Христа, преемник Князя апостолов, верховный первосвященник Вселенской церкви». А раз так, то что может означать подпись предстоятеля РПЦ рядом с подписью Франциска, чья «вселенская церковь» включает в себя и все православные поместные церкви?

Таким образом, задача, поставленная перед Франциском, была практически выполнена. Не будем забывать, что Бергольо — иезуит, а что отличает представителей этого ордена, основанного Игнатием Лойолой? Как писал наш замечательный славянофил Юрий Самарин, если задача церкви — это сохранение церковного народа и сохранение веры в меняющемся мире, то задача иезуитов — приспосабливать церковь к меняющемуся миру. Причем процесс приспособления происходит незаметно — как говорится, иезуитскими методами, мягко, гибко. То, что в английском языке называется soft skills — гибкие навыки и гибкий подход. Для этого вы незаметно извращаете идею либо то или иное положение. Это как варить лягушку в медленно нагревающейся воде — незаметно для себя она сваривается. Такова и тактика иезуитов.

Что сделали иезуиты с Ватиканом в период правления Франциска? Они фактически извратили все, что было связано с христианской жизнью и христианскими ценностями. Вспомним, как вел себя Бергольо, публично выступая то в качестве клоуна, то в качестве некоего артиста. Причем зачастую неважно было, кто являлся его сиюминутной аудиторией — верующие или неверующие. Папа римский принимал у себя или же сам участвовал в организации больших концертов, в которых, случалось, выступали полуобнаженные люди, причем все кому не лень. Он сливался в экстазе с рок-группами и с различного рода молодежными тусовками. Тем самым он хотел показать, что он свой для всех. Таким образом постепенно и была осуществлена десакрализация церкви, о которой я говорю.

Впрочем, самым страшным событием (и я неоднократно это подчеркивала) стало, конечно же, согласие католической церкви на вскрытие Гроба Господня в 2016 году (в это время в погребальной пещере в Иерусалиме проводились реставрационные работы, в ходе которых впервые с XVI века были сняты две плиты, закрывающие ложе, где, согласно преданию, три дня покоилось тело Иисуса Христа перед Воскресением, — прим. ред.). Для меня это не что иное, как десакрализация Гроба Господня. Реставраторы, рабочие и присутствовавшие при этом журналисты ногами попирали камни, помнящие Спасителя. Причем делалось все это на деньги иорданского короля, который одновременно умудрялся спонсировать и иерусалимскую реставрацию, и сирийских террористов. Таким образом, Ватикан допустил невиданное в истории кощунственное действие. Свою книгу о католицизме я закончила именно на этом моменте — для меня это символ правления Франциска, который буквально все обесценил. Результаты его так называемых трудов надо понимать именно в таком символическом уровне. Мы всегда говорили, что самое страшное — это потеря символического мышления, когда символы уже не означают то, что они олицетворяли прежде, и то, что они действительно собой представляют. Происходит подмена символов. И все это очень ярко проявилось не только в поведении последнего римского понтифика и даже не только во вскрытии Гроба Господня, но и в тех нагрудных крестах, которые носил Франциск, — они поистине страшной формы. Я уже не говорю о зале, в котором папы римские начиная с Павла VI проводят свои заседания, — на его стенах заметно столько оккультной символики, что искренне не понимаешь, что это за заведение вообще и имеет ли оно какое-то отношение к христианству или нет.

Ну и венцом деятельности Франциска стало тотальное принятие глобального порядка цифровизации, который он фактически благословил. Начался этот эксперимент с так называемой пандемии COVID-19, во время которой папа римский показал, что он полностью поддерживает и одобряет эксперименты и опыты над людьми, принимает происходившую тогда тотальную вакцинацию. В то же время учреждается совет по инклюзивному капитализму при Ватикане. То есть папский престол действует в союзе с представителями крупнейших глобальных компаний и семей миллиардеров, в союзе с президентом Давосского форума Клаусом Швабом и так далее. Он готов предоставить не только идеологическое, но и религиозное обоснование строящемуся новому мировому порядку и заставить человечество признать его на уровне главных глубинных духовных ценностей.

«Франциск сказал, что и Трамп, и Камала Харрис выступают против жизни, потому что первый настроен против мигрантов (вместо того чтобы дать им шанс на «новую жизнь»), а вторая ратует за аборты» Фото: © Galosi/Pool/Spaziani / Spaziani / www.globallookpress.com

«Глобалисты перестарались. Они стали говорить о том, о чем еще нельзя было говорить»

— Почему вы говорите о всем человечестве? Ведь католицизм всего лишь одна из христианских конфессий?

— Потому что больше всего католиков сейчас уже не в Европе и не на Западе и даже не в Латинской Америке (хотя там их очень много), а в так называемых развивающихся странах Азии и Африки, где общая численность паствы измеряется сотнями миллионов. Вот для того, чтобы подтянуть их к католической церкви, сделать их своими или, наоборот, сделать для них своим папу римского, Франциск и опускался до уровня шоумена. То есть подстраивался, как типичный иезуит, под культуру, под нравы и ценности того народа, к которому он приезжал, чтобы таким образом презентовать и распространять идеи инклюзивного капитализма.

— А почему Франциск в сентябре прошлого года фактически призвал американцев проголосовать за Дональда Трампа? Действующий президент США вроде бы считается у нас противником либеральной глобализации. Франциск тогда сказал примерно следующее: оба американских кандидата выступают против жизни, но один из кандидатов просто вышвыривает мигрантов, а второй убивает детей. Поэтому лучше голосовать за «меньшее зло».

— Я думаю, что, естественно, Франциск не мог не знать, что на американских президентских выборах должен победить Дональд Трамп. Но ему нужно было как-то выйти из этого положения, что он и сделал вполне по-иезуитски. Он сказал, что и Трамп, и Камала Харрис выступают против жизни, потому что первый настроен против мигрантов (вместо того, чтобы дать им шанс на «новую жизнь»), а вторая ратует за аборты. Так что, дескать, будьте осторожны, выбирайте сами, потому что я в этом не участвую. Но «меньшее зло» все-таки предпочтительнее. То есть Франциск просто умыл руки. Это же классика.

Впрочем, это все не более чем нюансы, понимаете? Какая разница, извиняюсь, рыжий бес или черный бес? У нас их пытаются почему-то противопоставить, объясняя, что это разные политические и цивилизационные силы. Да ничего подобного — это все одно целое. Просто на данном этапе потребовалась вот такая форма выражения глобализации, а не какая-то другая. Поскольку смысл глобализации заключается в том, чтобы перевести все национальные институты под контроль наднациональных структур (не межнациональных, а именно — наднациональных), то задача тех, кто это выполняет, — легализовать наднациональные структуры и сделать их нормой. Обратите внимание: едва ли не все транснациональные структуры в последнее время стали выходить наружу. Когда-то и Бильдербергский клуб считался большим секретом, и говорить о нем было нельзя. Помню, когда я только начинала писать в первой половине 2000-х годов о Бильдербергском клубе, это воспринималось как конспирология. Теперь же об этом клубе сообщают практически во всех газетах, чуть ли не официально, — о его составе, о повестке очередных заседаний и прочем. Информация об этом вышла на поверхность, потому что теневые структуры теперь стали как бы нормой.

То же самое касается Всемирного экономического форума (ВЭФ) Клауса Шваба, который недавно объявил о своей отставке. ВЭФ очень многое обсуждает открыто. У него есть сайт, где без обиняков доводится до сведения, представители каких транснациональных корпораций там регулярно выступают и рассказывают, как они будут превращать нас в киборгов и каким образом люди станут производиться искусственным путём. Таким образом, они делают нормой то, что аморально. Но, как всегда, когда кто-то очень сильно чем-то увлекается и при этом попирает все нормы, он неизбежно теряет над собой контроль. Вышло так, что информация о запланированных экспериментах над человечеством стала распространяться настолько широко, что люди стали задумываться и что-то понимать относительного своего «светлого будущего».

Согласно масонскому принципу, чем ближе ты подходишь к своей цели, тем больше оглашаешь свои планы. Но тут глобалисты перестарались. Они стали говорить о том, о чем еще нельзя было говорить, потому что народ не был психологически к этому готов. Они слишком сильно пережали педаль газа, в то время как у них всегда газ чередуется с тормозом. А тут слишком резко нажали на газ, и оказалось, что народное сопротивление этим процессам есть.

Кстати, также перестарался и Франциск. Он настолько стремился стать своим, что в последние годы своего правления навлек на себя критику, которой прежде не было. Еще оставшиеся внутри католичества традиционалисты наконец начали поднимать голову, что было совершенно невозможно представить себе еще недавно, — настолько жестко он всех подавлял.

— Можно сказать, что в качестве педали тормоза слишком ускорившихся процессов глобализации был избран Дональд Трамп?

— Да, приостановка процессов произошла за счет Трампа — чтобы перевести те моменты, которые пока нельзя оглашать, обратно на теневой уровень. Вот и все. Для себя я это трактую так: либеральное deep state сейчас фактически ликвидируется цифровым deep state, которое при этом абсолютно такое же. Даже само понятие deep state как некоего глубинного государства выглядит смешным. На самом деле это союз высокопоставленных чиновников и политиков с верхушкой финансового и промышленного капитала. Но мы это изучали еще в советское время, это и есть империализм. Однако, когда американцы говорят о deep state, они народу объясняют примерно так: «Да, ребята, у нас демократия и права. Но вот есть некое deep state, которое всему это препятствует. Оно во всем виновато». Хотя это и есть классический принцип функционирования империалистического общества.

Просто сейчас, когда все стало выходить наружу, оказалось, что многое выглядит не совсем хорошо. Следовательно, надо опять все резко запрятать назад. Тут-то и выходят на арену крупные IT-компании, которые фактически поставили Трампа у власти, а также крупные фарм-компании, которым, кстати, в годы первого трамповского президентства было оказано столь щедрое финансовое вливание, как ни при одном американском лидере. Соответственно, это тоже один из мифов, будто Дональд Трамп и Роберт Кеннеди – младший (действующий министр здравоохранения США) борются с фармацевтической мафией. Да ничего подобного! Все абсолютно так же, как и прежде. Просто сейчас стоит другая задача — провести скорейшую цифровизацию. Китай, который в этом плане всегда являлся для США соперником (не геополитическим противником, а именно соперником, как при любом империалистическом рынке), в каких-то цифровых сферах стал опережать американцев. Поэтому, чтобы не потерять прежние лидерские позиции, в Америке возникла необходимость мобилизации, а крупные американские IT-компании потребовали решительной поддержки со стороны политической власти.

А как это возможно? Все-таки любая цифровизация может быть проведена лишь при наличии мощной промышленной базы, в то время как промышленная база в Соединенных Штатах рыхлая и явно недостаточная. Десятилетиями с территории США выводились филиалы крупных компаний в те страны, где есть доступная и дешевая рабочая сила. Туда же уходили и высокие технологии. Кстати, недавно обо всем об этом поведал аудитории American Dynamics Summit вице-президент США Джей Ди Вэнс. Он сказал ведущим американским предпринимателям примерно следующее: «Чтобы двигаться вперед, мы должны пойти на определенные ограничения. Потому либо вы выбираете высокие технологии, либо дешевую рабочую силу. Вот вы нашли дешевую рабочую силу за рубежом, в Китае и других странах., но вместе с этим вы перенесли туда технологии. И в итоге теперь технологии там даже более передовые, чем у нас. Поэтому давайте выбирайте: либо вы дальше будете гоняться за дешевой рабочей силой, либо вы будете делать так, чтобы новейшие технологии были у нас, а не у наших соперников». Фактически Вэнс прочитал своим слушателям урок политэкономии — то, что мы изучали в свое время в советских вузах.

Отсюда, кстати, ограничения в экологической политике и так называемой зеленой повестке. Они не ликвидируются, все остается на своих местах, просто иначе расставляются акценты. Для быстрого развития промышленности нужны традиционные источники сырья. Использовать новые — это слишком долго, сложно и дорого. «Зеленая экономика» и «зеленая энергетика» по-прежнему будут считаться передовыми, но для подъема промышленности, которая должна стать базой для новейших технологий, нужны те же редкоземельные металлы. Поэтому здесь американцы готовы идти на уступки и выступать миротворцами в военных конфликтах. Как говорится, ничего личного — только бизнес. Поэтому, когда у нас сейчас начинают говорить о каком-то тектоническом сдвиге, о том, что заканчивается инклюзивный капитализм и начинается какой-то национальный капитализм — это все от лукавого, прошу прощения. Значит, эти люди ничего не понимают ни в политэкономии, ни в геополитике. Это наивность, которая не прощается.

То же самое касается политики Трампа на выход из международных организаций. А почему США должны финансировать международные организации? Обратите внимание: не транснациональные и не наднациональные, а именно международные, такие как ВОЗ или ООН. Они их и не будут финансировать, скорее всего. А с какой стати, если эти деньги нужны американскому бизнесу, чтобы поднять его на уровень, недостижимый для других? В конце концов, какая разница, что американцы выходят из Всемирной организации здравоохранения, — разве от этого меняется политика ВОЗ? Она все равно направляется американскими крупными фарм-компаниями, и эти компании продолжат свою политику, только уже другими методами. Их влияние на глобальный рынок останется практически незыблемым.

Тот же проект «Звездные врата», The Stargate, на самом деле реализуется в интересах IT-компаний и фарм-компаний. Для чего был поставлен Роберт Кеннеди? Именно для того, чтобы обеспечить всеобщую вакцинацию (теперь уже от рака), только на другом уровне — через цифровые платформы. Как было заявлено при этом, будет осуществляться сбор больших данных на каждого человека — для того якобы, чтобы медики могли выяснить, кому нужно предупредить раннее возникновение рака и, соответственно, вакцинировать. Более того, незадолго до назначения трамповской администрации состоялась встреча 47-го президента США с главой фармацевтической компании Pfizer, на которой в отношении Кеннеди было сказано: этот человек, дескать, нам подходит, только пусть он ограничит свои резкие выступления. А у нас Кеннеди-младший преподносится как некий противник вакцин только потому, что он ругал вакцины от ковида. Но он же открыто говорит, что он не против вакцинации — все зависит от того, кто и в каких целях ее осуществляет. Что касается данных на пациентов, то, скажем, в сборе данных на граждан Китая Пекин уже в чем-то опередил Вашингтон. Соответственно, с точки зрения американцев, нельзя этого допускать, поэтому громадные средства сейчас будут брошены именно на данное направление.

Что на это можно сказать? Это оборотни, обыкновенные политические оборотни. Тот же миллиардер Илон Маск, с одной стороны, рекламирует, как он выступает за деторождение, а с другой (вот только недавно пришла новость) — ликвидирует льготы для беременных. То есть они провозглашают одно, а делают совсем другое. Но это же чистой воды популизм и классика информационных войн! Мы все это изучили еще в институте, в МГИМО. Это же азы. И когда иногда слушаешь речи отдельных наших международников, возникает вопрос: а где они учились?

«Влияние Дональда Трампа не следует недооценивать — оно достаточно мощное» Фото: © Christoph Reichwein/dpa / www.globallookpress.com

«От нового римского папы ждут, что он будет итальянцем, потому что очень долго уже не было итальянца на папском престоле»

— Кто, на ваш взгляд, может претендовать на ватиканский престол после Франциска? Называют уже имена некоторых кардиналов, в частности Маттео Дзуппи, Пьетро Паролина и Жана-Клода Холлериха.

— Да, конклав кардиналов, который должен будет выбрать нового римского понтифика, соберут приблизительно в начале мая, но кандидатуры уже обсуждаются. Называется, в частности, госсекретарь папского престола, кардинал Пьетро Паралин. Пожалуй, это самая подходящая фигура: он дипломат, прекрасно разбирается во всех тонкостях и знает, как делается политика. Но есть и другие претенденты. В этом ключе упоминается даже кардинал Рэймонд Бёрк. Но это вряд ли, поскольку он консервативный и при этом американец-трампист, проталкиваемый наверх не без помощи Белого дома. Допустить его до престола — значит породить новый раскол. Не для того старались Иоанн Павел II, Бенедикт XVI и Франциск, создавая совершенно новый аппарат управления, чтобы после них пришел какой-то традиционалист-консерватор и все поломал. Есть еще кардинал Тимоти Долан, тоже трампист и архиепископ Нью-Йорка. Его кандидатура малопроходная по той же причине.

Впрочем, в наше время все возможно. Понимаете, когда я изучала, как приходили к власти Павел VI или тот же Иоанн Павел II, обнаружилось, что огромную роль играли интриги, тайне переговоры, скрытое давление и шантаж. Скажем, когда избирали Павла VI, 2 раза побеждал кардинал Джузеппе Сири. Однако он был консерватором. В итоге ему пришла записка: «Если вы не откажетесь от должности, то вся ваша семья будет уничтожена». Что ж, он отказывается, и тогда побеждает Павел VI. Поэтому и сейчас нужно смотреть с учетом того, какое давление оказывается на европейцев, все-таки Ватикан в первую очередь связан именно с европейской элитой.

Поэтому и влияние Дональда Трампа не следует недооценивать — оно достаточно мощное, учитывая, что и вице-президент США Джей Ди Вэнс — католик, и госсекретарь Марко Рубио тоже католик. Кроме того, характерной чертой американской политики является то, что спецслужбы США тесно связаны с Ватиканом, Opus Dei и Мальтийским орденом.

Сейчас, пока длится траур по Франциску и идут переговоры по кандидатуре преемника, трудно сказать что-то определенное. Тем более что за последние пять лет (и это я хочу подчеркнуть) фактически была заблокирована бо́льшая часть сайтов или площадок СМИ, которые рассматривали происходящее в Ватикане с канонических христианских позиций и могли позволить себе критику. Так что гайки там уже закручены.

С учетом того, какой сейчас правитель в Италии, друг Илона Маска и Дональда Трампа — председатель итальянского совета министров Джорджа Мелони, возможны самые неожиданные расклады. От нового римского папы ждут, что он будет итальянцем, потому что очень долго уже не было итальянца на папском престоле. В этом смысле Пьетро Паролин подходит по многим требованиям: он и уроженец Италии и наверняка будет соблюдать определенные условия, которых от него потребуют. Но есть еще кардинал, Маттео Зуппи, он тоже итальянец. Или, скажем, кардинал Пьербаттиста Пиццабалла. Это высокопоставленный католический священнослужитель, патриарх Иерусалима. То есть он израильский кардинал, но итальянского происхождения и очень хорошо успел себя проявить. С учетом ближневосточной политики Трампа Пиццабалла тоже подходящая фигура, потому что израильтянин и итальянец в одном флаконе.

Впрочем, я принципиально не даю прогнозы, поскольку прекрасно понимаю, как делается политика и какие могут быть нюансы при избрании конклавом. Я могу лишь назвать фигуры, а ближайшие недели покажут, кто «пойдет» и будет ли дан зеленый свет тому или иному кардиналу.