«Думали, что в армии все есть. Но командиры уже с июля стали готовиться к зиме»

Все полтора года проведения специальной военной операции наших бойцов сопровождают волонтеры, взявшие на себя миссию по помощи фронту и мирным жителям Фото: © Павел Лисицын, РИА «Новости»

О круглом столе и его участниках

Все полтора года проведения специальной военной операции наших бойцов сопровождают волонтеры, взявшие на себя миссию по помощи фронту и мирным жителям. О многих таких представителях гражданского общества мы рассказывали на страницах нашего издания и продолжаем рассказывать. Одним из форматов такого повествования стали круглые столы, организуемые в стенах редакции «БИЗНЕС Online».

В конце октября мы снова пригласили гуманитарщиков на круглый стол, чтобы обсудить актуальные вопросы. Среди них — запросы бойцов перед началом зимнего сезона, а также текущие тенденции и проблемы волонтерского сообщества.

В числе участников третьего круглого стола:

Анна Артемьева — сооснователь проекта«Своих не бросаем 16» из Набережных Челнов. Телеграм-канал-движение, объединяющее около 12 тыс. человек. Команда проекта постоянно организует сборы на нужды бойцов, причем не только из Татарстана, но и других регионов страны. Проект развивается и расширяется, открывая все новые направления поддержки СВО.

Наиль Садреев — сейчас уже бывший военнослужащий именного татарстанского батальона «Алга», побывавший практически на всех фронтах СВО. Не так давно был уволен в запас по достижении предельного возраста, вернулся домой. Сейчас организует гуманитарные поставки своим и другим сослуживцам.

Валериан Алмазов — руководитель благотворительного фонда им. Героя России Дамира Исламова. Его костяк составляют танкисты — выпускники Казанского танкового училища разных лет. При этом организуемые фондом гуманитарные сборы выходят далеко за пределы танковых подразделений. Занимается фонд также и военно-патриотическим воспитанием подрастающего поколения.

Ринат Фазылов — координатор республиканского движения «Ярдәм янәшә! Помощь рядом!», руководитель исполкома Народного фронта в Татарстане. ОНФ с первых дней включился в мероприятия по поддержке новых территорий, а также российских воинских подразделений. Движение «Ярдәм янәшә!» организует гуманитарные поставки для жителей новых территорий, что немаловажно, колоссальная помощь сегодня оказывается и семьям военнослужащих.

Алсу Фазуллина — представитель пункта плетения маскировочных сетей и сбора гуманитарной помощи, расположенного по улице Максимова, 1. Это инициативная группа жителей Казани, преимущественно Авиастроительного района. Участники сообщества с февраля начали плести маскировочные сети для наших бойцов, а впоследствии расширили свое «производство» до окопных свечей, сухих супов, сухого душа и т. д. Масксетями с Максимова, 1 сегодня активно укрывают свои позиции как полки татарстанских мобилизованных, так и добровольцы.

Наиль Каюмов — руководитель организации «Полевая почта Герат» из Закамья, объединяющей поисковиков, ветеранов Афганской и чеченских войн. Многие «гератовцы» и сами сегодня служат на фронтах СВО, оставшиеся в тылу их сослуживцы организовали масштабную гуманитарную миссию в их поддержку, причем по самым разным направлениям. В ближайшее время «гератовцы» при помощи администрации автограда планируют заняться и реабилитацией возвращающихся военнослужащих.

Инсаф Гараев — блогер, администратор благотворительного телеграм-канала «Реалист Реальный», который на сегодняшний день объединяет более 14 тыс. подписчиков. В телеграм-канале организуются и координируются многочисленные гуманитарные сборы. Админы вместе со спонсорами ведут шефскую помощь целому ряду наших воинских подразделений.

«Раньше я ходила и фыркала, а сейчас горжусь нашими мужчинами!»: как помочь фронту СВО этим летом?

Модератор — ответственный секретарь и заместитель шеф-редактора «БИЗНЕС Online» Айрат Шамилов.

«Они прямо звонят и говорят: «Нам холодно…»

Модератор: С нашего последнего «гуманитарного» круглого стола прошло уже несколько месяцев. Думаем, самое время обсудить актуальные проблемы, тенденции в этой сфере, особенно сейчас, в период межсезонья. И первый вопрос вам, Анна Анатольевна: расскажите, как сейчас продвигается подготовка к зиме?

Артемьева: Для нас это уже вторая зима, потому примерно знаем, что нужно ребятам на этот раз. Это теплое термобелье, носки, генераторы. Причем если в прошлом году мы собирали больше дизельные генераторы, то сейчас фронт движется и уже просят бензиновые, облегченные, которые можно просто схватить и вперед побежать. Дизельные на руках особо не потаскаешь.

— Насколько я помню, дизельные просили раньше, потому что с бензином были сложности.

— Да, его не хватало. Но самое ключевое, что бензиновые более легкие, а если вдруг придется бежать, дизельные будет жалко потерять, с собой не возьмешь.

Из других запросов сейчас — это зимняя форма, теплые шапки, в полевые госпитали и пункты эвакуации идут одеяла, подушки. Снова возвращаются печки-буржуйки, окопные свечи. Есть определенный запрос и по еде. Если раньше у нас просили элементарные консервы, то сейчас весь фронт подсадили на сухие супы. Они их очень полюбили и часто просят отправить.

— А как устроено производство этих супов? Где такое делают?

— У нас есть отдельная группа «Вкус дома НЧ» в Набережных Челнах, такие же есть в Мензелинске, Менделеевске. Они там сушат ингредиенты в специальных сушилках: овощи, мясо. Сами же разрабатывают разные приправы. Даже салаты сушат — расходятся на ура. «Реторты» (продукты в специальной пищевой упаковке, используемой как альтернатива консервным банкам, — прим. ред.), рассказывают ребята, в дорогу с собой берут — а там котлетка с рисом. Получается, под мышку засунул, все погрелось — можно есть. И все это как вполне нормальная домашняя еда. Это очень удобно.

«На масксети всегда актуален запрос. Пока просят «осень» (масксети в осенней цветовой гамме — прим. ред.), «зиму» еще не спрашивают. Да и в прошлом году особо не было потребности, по крайней мере из некоторых районов» Фото: © Станислав Красильников, РИА «Новости»

— А откуда берут ингредиенты?

— Народ, люди приносят: из деревни везут, закупают горожане, предприятия — кто сколько может. Кто-то курицу привезет, кто-то — картошку. Сейчас как раз осень, только убрали свежий урожай. Со всей республики «газельками» привозят капусту, картошку, лук.

— Что еще просят бойцы?

— На масксети всегда актуален запрос. Пока просят «осень» (масксети в осенней цветовой гамме — прим. ред.), «зиму» еще не спрашивают. Да и в прошлом году особо не было потребности, по крайней мере из некоторых районов.

По транспорту есть большие потребности, особенно по таким моделям, которые будут удобны для эвакуации раненых. Часто колеса просят, резину, потому что там дороги все убитые и это добро как расходник. Просят присылать канистры для топлива, питьевой воды, медикаменты. Сейчас новые контрактники туда пошли, более возрастной категории, начнется сезон — «медицина» туда пачками пойдет: от хронических заболеваний, мужских, простудных — от всего.

— Вы говорили о потребности в зимней одежде. Вроде бы минобороны закрыло вопросы по ряду позиций, удалось отладить снабжение…

— Конечно, все стало намного лучше! И от республики идет очень много помощи, и в именные батальоны много поступает одежды. Но надо понимать, что там же постоянная грязюка. Они ползают, лазают, все мокрые, а постираться и переодеться не всегда есть возможность у подразделений — поэтому сменная одежда всегда должна быть при себе: сменные сапоги, форма, термобелье вообще должно быть по 3–4 комплекта на человека. Сейчас еще холодает. Они прямо звонят и говорят: «Нам холодно». Нужны буржуйки и газ — вот его сейчас очень много просят.

А так в целом мальчишки приноровились уже. Они там и в магазин бегают, покупают что-то сами, варят, едят. Они и нас уже берегут: «Ой, девчонки, вот с этим и этим не заморачивайтесь, возьмите лучше то и то». Или: «Давайте мы скинемся, а вы купите. Мы видим, что вам сложно». Дружнее с бойцами стали, с пониманием всегда. Бывает и такое, что у нас мальчишки сами берут машину. То есть мы здесь ее оформляем, готовим в автосервисах, народ собирает запчасти, а потом уже максимально подготовленную гоним туда.

На FPV-дроны очень много заявок стало приходить. Фронт у нас меняется немного, наши ребята тоже учатся, и вот на беспилотники заявки меняются.

— А где вы их берете?

— Под заказ. Оставляют список определенных комплектующих. Мы их находим, отправляем, нам собирают дроны, мы их отправляем уже дальше ребятам. Ах да, антидроновые ружья еще стабильно просят.

«Бывает, что по одной заявке несколько организаций может работать»

Модератор: Наиль Абдуллович, я так понимаю, вы напрямую с бойцами взаимодействуете и сами выезжаете с гуманитаркой на передовую. Как сейчас проходит процесс подготовки к зиме, насколько мы готовы к ней? Тут прозвучало, что до сих пор просят одеяла — неужели опять неожиданно зима наступила?

Садреев: В принципе, ко второй зиме те же самые проблемы. Климат там отличен от нашего. Если у нас здесь раз — и холодно, то там ты ночью мерзнешь от морозного ветра, а днем плюс 20 градусов становится и ты спокойно в одной футболке ходишь, а потом ночью все по новой. И постоянно роса, повышенная влажность, которая там не такая, как у нас. Здесь по траве утром пройдешься и только слегка влажно, а там реально как после дождя — в 7 утра с листьев капает, все намокает у ребят, просушить, постирать, помыться невозможно. Эти проблемы с того года пришли.

Фото: Сергей Елагин

По-прежнему есть проблемы с координацией, постоянно работаем с разрозненной информацией. Часто получается так, что помогаем друг другу случайно. Вот только на вашей площадке мы встретились, познакомились, обменялись контактами с Ринатом [Фазыловым] — он нам очень помог, состыковал с людьми, что перепрошивают дроны. А так до этого мы прямо намучились с этим: дроны есть, а специалистов, кто мог бы поставить современное программное обеспечение, — нет. Это и в секрете все делается, просто так с улицы не зайдешь, только по рекомендации. Все узнается через личные контакты. А было бы неплохо как-то навести в этом порядок, все систематизировать. Чтобы, например, создали какой-то такой орган, который бы занимался координацией всех гуманитарных организаций, волонтеров. Иначе есть некая разбалансированность. Бывает, что по одной заявке несколько организаций может работать. Это как в прошлом году у нас не было резиновых сапог, срочно нужны были. Естественно, мы всем-всем срочно и раскидали заявки. В итоге все нам и собрали целый «Урал» резиновых сапог. Что с ними потом делать? Ну раздали, поделились с танкистами тогда, еще с кем-то. И такая ситуация постоянно происходит.

«Они не просят тушенку, а просят то, что реально спасет жизнь»: чего не хватает бойцам в окопах СВО?

Нужно, чтобы было еще и взаимодействие некоторое с министерством обороны. Потому что «батальон» — это только слово, по факту там может быть и 200, и 800 человек, могут быть в его составе разные подразделения со своими уникальными задачами и, соответственно, потребностями. Скажем, есть комендантские части — у них свои запросы, у штурмовых частей — свои. Есть, конечно, общее для всех: одежда сезонная, обувь, питание, но есть и узкоспециальные вещи. Потому что были такие случаи, например, когда минометчикам привозили приборы ночного видения, то есть им ночные прицелы прислали. А зачем минометчикам на автомат прицелы ночного видения? Вот об этом речь. Гуманитарщики собрали — молодцы, слов нет. Но эти прицелы нужнее разведчикам тем же самым или штурмовикам.

— Внутри части же можно махнуться не глядя?

— Теоретически. Есть сознательные люди, которые понимают, что им это не надо. Но в основном все рассуждают так: «Дали же нам, мы как-то отчитаться должны перед людьми, ведь они собирали, старались, вещи еще и недешевые». Вот так и отчитываются. Нет, есть ребята, которые делятся гуманитаркой: излишками генераторов или техникой для эвакуации. В одно время у нашей 3-й роты было несколько «УАЗов», подаренных населением. У медроты, медвзвода своей техники нет (уничтожена). Отдавали свои «УАЗы» им. Подарившие их нам не возражали. Понимают, что наше дело общее! Мы все в одной команде. Жизни бойцов часто зависят от рук военных медиков. Но бывают и другие моменты.

«Есть комендантские части — у них свои запросы, у штурмовых частей — свои. Есть, конечно, общее для всех: одежда сезонная, обувь, питание, но есть и узкоспециальные вещи» Фото: © Станислав Красильников, РИА «Новости»

— Какие сейчас самые частые запросы, который непосредственно к вам поступают?

— Сейчас к зиме мы хотим отправлять все-таки не печки-буржуйки — они все же тяжелые, громоздкие, а сухие автомобильные фены. Они компактные, и цена не такая уж высокая. Их можно переносить, ими можно и машину отапливать, и блиндаж. В этих автомобильных фенах маленькие аккумуляторы, дизельное топливо…

— По типу «вебасто» (специальное устройство, используемое для предпускового обогрева автомобильных двигателей, — прим. ред.)?

— Типа такого, их сейчас полно на рынке: китайских да всяких. Это намного удобнее, чем печи-буржуйки. Те тяжелые, для некоторых нужно по 2–3 человека для переноски, трубу отдельно надо. Потом опять, а дрова где искать? Там нет дров, даже берез нет. Есть места, где одна только акация растет, а дров или деревьев нет вообще. И не потому, что война, а их там отродясь не было, все углем всегда топили.

— Это, наверное, от направления еще все зависит? В том же Сватово, я думаю, с дровами проблем не должно быть никаких.

— В Сватово да, есть леса, но даже в этих лесах все постоянно сыреет. Приходится все сушить, а тут вроде как солярки литр налил — ночь можно спать спокойно. Если надо быстро перемещаться, это устройство легкое, всего 3 килограмма весит.

Кстати, есть еще одна проблема. Сейчас придет зимнее обмундирование, а что делать с летним, куда девать? Не у всех подразделений есть возможность складирования. У нас было так, что, как зима наступила, все летнее, плюс еще снаряжение раненых ребят — всего по 3–4 баула своих, чужих приходилось на себе перетаскивать по несколько месяцев. Это тоже проблема.

«Для кого-то это первая зима, потому им нужно абсолютно все»

Модератор: Валериан Давидович, вы прежде не были на наших круглых столах. Поэтому расскажите сначала для других участников и наших читателей о том, чем непосредственно занимается ваша организация. Судя по названию, вы помогаете нашим танкистам?

Алмазов: Взаимодействуем мы со всеми, с танкистами в частности — мы и сами все выпускники Казанского танкового училища. Фонд открыли в 2022 году, чтобы вся помощь была видна, ясна и прозрачна, чтобы все четко видели передвижения по счетами не было потом никаких кривых разговоров. Занимаемся мы всем тем же самым, что и остальные здесь присутствующие, — доставляем гуманитарную помощь нашим бойцам. Сейчас вот взяли шефство над 37-м полком, в который вошли сразу три именных подразделения из Татарстана. Для них это первая зима, потому им нужно абсолютно все — начиная с бань, печей, генераторов, досок, заканчивая одеждой.

Фото: Сергей Елагин

— За счет чего пополняется ваш фонд?

— Как и у всех здесь: ходим, просим.

— А у танкистов есть свое боевое братство? Например, мы видим, как десантники помогают и своим, и не своим. Там это такое очень крепкое, слитое воедино братство. У танкистов с этим как?

— Братство у танкистов очень сильное, сплоченное. Есть у нас и организация, которой мы вроде и предложили поработать вместе, но они не очень-то воспылали желанием. Поэтому мы работаем сами. Среди нас много танкистов. Есть группа батальона, так некоторые оттуда вообще не вылезают, как говорится, с фронта: помогают постоянно и финансово, и морально, предлагая сделать то-то, помочь тем-то.

— Как часто вы выезжаете в зону СВО, отправляете грузы?

— Два раза в месяц получается выезжать. Многое зависит от сборов. Сейчас вот, к примеру, инженеры просят экскаватор, который этот полк не получил, хотя вроде всем остальным подразделениям республика помогла. Я был у [Владимира] Майстренко (ныне помощник премьер-министра РТ, куратор гуманитарной помощи от правительства РТ — прим. ред.), он вроде как он обещал, что выделят один экскаватор полку. Но нужен еще кран, теплое белье…

— А какие экскаваторы и краны нужны?

— Большие нужны, для возведения инженерных сооружений. Понятно, что людской ресурс не ограничен ничем — копать можно от рассвета до КПП, но хотелось бы как-то сохранить людей немного, да и лопатой все равно много не нароешь. А надо же линии обороны создавать.

— А есть какие-то особенности у танкистов в сравнении с другими родами войск?

— Конечно. Для танков готовятся свои окопы — основные, запасные огневые позиции. Их тоже нужно выкапывать, для чего на каждом танке предусмотрены лопаты. Но был момент, что и с ними возникали проблемы, потому что лопат не хватало. Сейчас, конечно, завезли, хватает, закапываются.

Коллега сказал правильно по поводу координации. Мне тоже ребята-танкисты говорят: «Зачем нам привезли 10 квадрокоптеров?» Зачем танкистам сейчас квадрокоптеры? А ведь кому-то они нужнее.

Садреев: У нас так в «Алгу» привезли баню за 26 миллионов. Еще в апреле привезли, так до сих пор ни один «алгинец» там и не смог помыться.

Алмазов: Да, поэтому хотелось бы, конечно, обратиться и к руководству республики, чтобы хотя бы все здесь присутствующие имели какой-то доступ к формируемой гуманитарной помощи. Хотелось бы присутствовать на том этапе, когда доставляется эта гуманитарная помощь до личного состава частей. Хотелось бы, конечно, попросить опять же руководство республики, чтобы определили статус волонтеров, хотелось бы получить страховку на груз, машину, самого волонтера. Я вот был на приеме у министра по делам молодежи, мы разговаривали по этому поводу. Они взяли в работу, мы обсудили, что было бы неплохо, если бы министерство молодежи занялось этим делом. Чтобы как-то определялся бы и маршрут движения. Потому что сегодня как бывает? Волонтер уезжает и ездит непонятно где, да так, что, случись какая-то передряга, потом и не найти его даже. Нужно, чтобы маршрут был прописан, необходимы какие-то основополагающие документы, которые бы потом передавались в часть, чтобы не было просто: «Вот мы привезли, уехали, а вы тут как хотите делите между собой».

«Инженерная техника плюс бани, печки — этого не хватает, сильно не хватает. Вот вроде полк стоит, зашли еще в августе, а они моются там… Кто на кого польет, в общем. Надо с этим что-то делать, привозить им, рассмотреть возможность подключения к местным сетям» Фото: © Станислав Красильников, РИА «Новости»

— Может быть, следует в составе каких-то караванов организовывать поездки?

— Караван ни к чему хорошему не приведет, потому что караван — это много машин, а много машин всегда привлекают внимание. Я думаю, что это нетяжело: пара дней — подключить министерство молодежи, чтобы назначили какого-то ответственного. Они там не против, соглашаются: «Да, пожалуйста, давайте мы возьмем на себя этот груз [ответственности] и будем все координировать. Поможем и статус волонтеров определить, со страховками также проработать вопрос…» На сегодняшний день же ни одна страховая компания не возьмет на себя этого, пока нет никакого документального оформления.

— О проблемах и тенденция мы еще поговорим. Но если коротко о запросах, которые вы получаете. Вы говорите, что в основном по инженерной технике обращаются за помощью к вам?

— Инженерная техника плюс бани, печки — этого не хватает, сильно не хватает. Вот вроде полк стоит, зашли еще в августе, а они моются там… Кто на кого польет, в общем. Надо с этим что-то делать, привозить им, рассмотреть возможность подключения к местным сетям. Они же там на краю города небольшого стоят, кстати, нашего города-побратима — почему бы, например, не подключить их к общегородскому электроснабжению? Мы согласны найти здесь и провода, и спонсоров работ. Ведь можно же их там запитать один раз, чтобы не возиться вот с этими всеми генераторами, чтобы генератор был только аварийным способом или он отвозился к тем ребятам, кто уже на передовой стоит, где проблемы с электричеством. Думаю, если город-побратим, то администрация может такой бытовой вопрос помочь решить ребятам.

— А если там со своим проводом прийти просто и самовольно подключиться? Военное время, иногда приходится и такими путями вопросы решать…

— Приходится. Но оставшиеся там люди, украинцы, которые к нам хорошо относятся, все это могут немного неправильно воспринять. Поэтому хотелось бы все законно уж делать. Много трудов для этого не нужно, чтобы решить вопрос.

«Редко какой автомобиль больше полугода находится на передовой»

Модератор: Ринат Рафаэлевич, сегодня «Ярдәм янәшә!», Народный фронт закрывают львиный объем гуманитарной помощи республики. Я так понимаю, в фокусе вашего внимания в первую очередь мобилизованные. Расскажите, какие запросы приходят по вашей линии?

Фазылов: Мы немного изменили формат работы. Думаю, все волонтерские сообщества со мной согласятся в том, что время идет и все меняется, в том числе по обстановке в зоне СВО. И мы подстраиваемся под эти изменения. Потому на сегодняшний день мы получаем заявки только от командиров подразделений, которые лучше понимают оперативную обстановку и соответствующие ей потребности бойцов. Недавно ездили в район Донецка, передавали гуманитарную помощь нашему полку. Было приятно увидеть, как у них все отлажено сейчас, как они выстроили взаимодействие с городскими властями, как гуманитарная помощь принимается, складируется — все строго слаженно, как у нас здесь. Конечно, это уже сказывается опыт — как верно заметили мои коллеги, наши ребята уже вторую зиму будут находиться в зоне СВО. В последнюю нашу поездку заявка была связана именно с осенне-зимним сезоном.

Фото: Сергей Елагин

— Донецк по инфраструктуре, наверное, лучше готов к зиме?

— А они не в самом Донецке, а в районе. Больше влияет опыт командира, который уже сейчас заблаговременно заказывает зимние вещи. Тут я, конечно, уже повторюсь: заказывают печки-буржуйки, термобелье, теплая одежда тоже всегда на замену нужна, потому что она изнашивается. Постоянно нужны, конечно, лекарства — они во всех заявках присутствуют, начиная с обезболивающих и заканчивая противовирусными. Также в каждой заявке есть автомобили, потому что это уже тоже стало расходным материалом. Стараемся по возможности отправлять машины, ведь редко какой автомобиль на передовой больше полугода находится: либо его подбивают, либо он просто изнашивается от эксплуатации.

— Рассказывают об автомобилях, что рядовые там уже на своих «семерках» активно гоняют.

— Родственники покупают. Я считаю, это неплохо: подразделение становится достаточно мобильным, на крайний случай можно так всегда теперь съездить в магазин, чтобы что-то докупить.

Сейчас активно идут запросы на дрова. Хотим в этом году логистику немного пересмотреть. Нашли в Ростове несколько поставщиков дров. Хотим оплачивать, чтобы ребята потом сами доезжали и забирали просто по возможности, чтобы они у нас золотыми не выходили с учетом транспортировки отсюда.

«Не доезжает до фронта не потому, что чего-то нет на складах, а просто потому, что водители боятся…»

— Ринат Рафаэлевич, коллеги сказали о потребности в единой координации. Ваша организация обладает серьезным ресурсом для выстраивания такого взаимодействия. Может быть, есть смысл вокруг вас координироваться?

— На сегодняшний день, тут все со мной согласятся, у нас каждое волонтерское сообщество занимает свою нишу. Они уже как отдельные полноценные сообщества: у них настроена логистика, есть свои партнеры — они работают и знают свою работу, это настоящие патриоты, я считаю. Все они появились как гражданская инициатива снизу. Они создавались, менялись, трансформировались, некоторые закрывались. Сегодня наши республиканские волонтерские сообщества делают огромную работу по помощи нашим бойцам. И координация здесь, я считаю, возможна только информационная. Обмениваться информацией необходимо, с этим я полностью согласен. Но объединить их всех невозможно.

«Сегодня наши республиканские волонтерские сообщества делают огромную работу по помощи нашим бойцам» Фото: © Павел Лисицын, РИА «Новости»

— Может, и не нужно этого.

— Не нужно. Они не стоят на месте, развиваются. Вот я разговариваю с волонтерами — некоторые открывают некоммерческие организации, благотворительные фонды, которые уже получают гранты. То есть это уже не те волонтерские сообщества, которые были год назад, — они идут вперед. Нужна только информационная координация. Тут я согласен с Наилем Абдулловичем тоже. Например, у меня есть человек, который прошивает рации, у меня есть специалист, который прошивает дроны. Кому нужна помощь — пожалуйста. У нас должна быть совместная какая-то база данных, чтобы все знали, кто и что может. У нас уже есть люди, например, которые могут обучить и на том же симуляторе летать.

— А если сравнивать заявки ребят год назад и сегодня — есть какие-то сильные перемены?

— Сильно не поменялось, может быть, только количественно.

— Больше стало или меньше?

— Меньше стало. Например, по одежде, спальным мешкам — уже так много не заказывают. Здесь минобороны составило всю логистику.

«Если нужны маскировочные сети из Казани, кому надо — тот знает все такие пункты плетения»

Модератор: Алсу Асгатовна, вы у нас впервые. Расскажите сначала о своей деятельности, чтобы мы смогли перейти к дальнейшим вопросам.

Фазуллина: Я представитель волонтерского пункта на улице Максимова, 1 в Казани. Мы занимаемся изготовлением маскировочных сетей, маскировочных костюмов для бойцов, разведки, снайперов, изготовлением нашлемников, сухих супов, сухих армейских душей, окопных свечей, пошивом нательного белья для бойцов в госпиталях и на передовой.

Фото: Сергей Елагин

— Сколько у вас человек работает?

— В группе 130 человек.

— Это те, кто в свободное от основной работы время приходит помогать?

— Да, это и пенсионеры, у кого есть свободное время, но в основном молодежь, все до 45 лет.

— Члены семей мобилизованных?

— Нет. У нас из семей мобилизованных всего несколько человек. Там есть кадровые военные, есть мобилизованные. В основном это те, у кого ни родственников, ни близких там нет. Но они пришли к нам, помогают и общаются.

— А как вы собрали этих людей вместе?

— Все пошло от нижнекамских волонтеров, что плели масксети. Мы сначала работали под их «брендом», а потом уже отсоединились для удобства, чтобы ни от кого не зависеть.

— Как собираете заявки, как их обрабатываете?

— Сарафанное радио. Если нужны маскировочные сети из Казани, кому надо — тот знает все такие пункты плетения. То есть отправляют заявки и к нам, и к ним. Есть заявки конкретно на наш пункт. Затем забирают.

— Сами отправки гуманитарных грузов вы не организуете? То есть вы занимаетесь «производством» этой гуманитарной помощи?

— Да, мы не организуем. К нам приходят, чтобы забирать.

— С какими-то фондами, волонтерскими сообществами взаимодействуете?

— «Казань. Мы вместе», «Тепло для своих», «Своих не бросаем 16, Казань». В основном общаемся и сотрудничаем с организациями, которые работают у нас в городе.

Фото: Сергей Елагин

Артемьева: И Челны тоже, до нас также доходит ваша «гумка».

— Да, и с Челнами тоже работаем, через Лену туда отправляем. Вот как раз в субботу отправили груз для госпиталя. Там ребята чаще ездят и отвозят. Поэтому, чтобы долго груз не лежал у нас, мы его передаем другим, те доставляют.

— Как вы собираете помощь? Для плетения масксетей нужно немало и материала, и инвентаря…

— Основа для сетей — это сама сеть с определенным размером ячейки и спанбонд — ткань для вплетания, до этого была пленка. Мы ищем спонсоров.

— Республика как-то помогает вам?

— Нет, мы настолько маленькие, что, наверное, нас даже и не видно. О нас знают те, которым нужно.

— Чем бы республика могла вам помочь?

— Конечно, основой для сетей, материалом. А людей уж мы сами будем искать. К нам приходят, плетут, никто помогать не отказывается.

— А где берете сейчас все материалы?

— Нарезанный спанбонд покупаем на Ozon. У них появился спанбонд, уже нарезанный под размер ячейки, раньше мы заказывали бобинами, а сейчас можно заказывать бубликами. Удобнее стало: просто отрезаешь нужную длину и плетешь. Также покупаем полотном на WB. Саму основу для сетей мы заказываем в Москве.

— Сколько сетей и сырья нужно на один танк? Во сколько это обойдется?

— Две сети «3 на 10», соединенные между собой. Один бублик — это 25 «квадратов». Считайте, что где-то на один танк три бублика уйдет. Но ведь там не один цвет, уходит несколько бубликов. Мы каждый раз заказываем новые и новые цвета, потому что по местности все-таки все отличается: здесь побольше зелени нужно, где-то побольше «грязи». Последний заказ — ребята просили установки накрыть, и нужны были огромные сети — так вот, им нужна была именно «грязь», чтобы все черное было, коричневое, без грамма зелени.

— А сколько стоит один бублик?

— В зависимости от цвета. Неходовые цвета сейчас около 450 рублей за один бублик, а ходовые — по 902 рубля.

— Сколько времени на одну такую сеть у вас уходит?

— Если 2–3 человека плетут «3 на 6», то это полдня.

— По сути, у вас такой досуговый центр в некотором смысле получается…

— Ну да. Как говорят, болезнь Альцгеймера никому из нас не грозит в принципе.

— Потому что работа связана с мелкой моторикой?

— Да. Еще и голова работает.

— О сухих супах тоже очень интересно. Откуда вы берет ингредиенты? Как пришли к этой идее?

— Когда мы работали с Нижнекамском — проводился сбор сухой зелени. Мы ее собирали-собирали, а передать никак не могли. Тогда решили: а почему бы самим не попробовать готовить? Попробовали. Бойцы дали нам обратную связь, сказали, что пресновато, попросили что-то поинтереснее приготовить. А у нас в группе есть пищевой технолог, который разрабатывает рецепты. Так и стали готовить. Из каждой партии сами пробуем, потом ребят спрашиваем, чего не хватает, сколько положить соли, майонеза, горчицы и так далее. Если это борщ, то обязательно к нему мы кладем майонез, горчицу и сухарики.

«У меня есть человек, который прошивает рации, у меня есть специалист, который прошивает дроны. Кому нужна помощь — пожалуйста. У нас должна быть совместная какая-то база данных, чтобы все знали, кто и что может» Фото: © Алексей Сухоруков, РИА «Новости»

— Парадоксально, что у нас есть же Казанский национальный исследовательский технологический университет, в составе которого — Институт пищевых производств и биотехнологии. Можно же разработать собственные рецептуры витаминизированных и биологически ценных супов и других сухих полуфабрикатов.

— Да, тем более что к КНИТУ я имею непосредственное отношение. Уверена, что для нашего пищевого института это очень перспективно.

— В принципе, студенты в качестве той же практики могли бы этим заниматься: разрабатывать, тестировать, производить. Очень перспективное направление, кстати — после успешного завершения СВО можно организовать и полноценное производство уже на гражданских рельсах…

— Можно. У нас еще есть девочки, которые дома изготавливают консервацию: салаты различные, соленья-варенья, которые мы так же собираем и отправляем бойцам. Обычно мы ждем отзывы, хотя бы голосовое сообщение, что все нормально, что все можно есть. В одну из последних поставок напомнили об отзыве, нам ответили: «Мы не успели даже [распробовать]! Съели прямо с коробкой!» То есть вот даже до такого доходит. Поэтому нам ничего особо не надо, только бы вот такой отзыв от наших ребят.

— Ваша огромная заслуга еще и в том, что вы, я думаю, позитивно влияете на моральный фон и боевой дух наших солдат.

— У нас и в самом пункте тоже очень хорошая атмосфера.

«Дети штампуют на уроках труда топливные брикеты»

Модератор: Наиль Раитович, вы у нас тоже впервые, из Закамья. Здесь как раз прозвучало, что Нижнекамск, Набережные Челны — вся наша закамская территория проводит колоссальную работу по поддержке фронта. Хотелось бы услышать от вас, чем конкретно вы занимаетесь.

Каюмов: Нам немного повезло в том плане, что мы были лучше готовы к таким событиям, потому что наша организация существует еще с 2003 года. Мы представляем ветеранское движение афганцев. У нас есть свои большие площади, даже музей. Кстати, 4 ноября нам исполняется уже 30 лет. К нам присоединились в свое время ребята из чеченских кампаний, и мы еще на заре волонтерской деятельности помогали матерям, женам погибших. Основной нашей деятельностью всегда было поисковое движение, занимаемся раскопками по Великой Отечественной войне. Помимо того, мы занимались всегда благотворительностью. Поэтому когда началась СВО, то мы уже буквально в апреле, когда не было еще ни мобилизации, ничего, отправили свой первый конвой в госпиталь Бурденко. Никакой заявки не было. Просто так получилось, по зову сердца. Полевая почта «Герат» уже известна в городе, на слуху. Поэтому собрали свою первую «газель» очень быстро, напичкали ее медикаментами, кто-то что-то принес, что-то мы сами закупили.

Фото: Сергей Елагин

Потом в следующий раз я уже поехал в июле. Дело в том, что я с морскими пехотинцами 810-й бригады дружу уже пять лет, поэтому у меня там личные контакты и с командиром, и с другими офицерами. Плюс мы проводили поисковые раскопки в Крыму. Поэтому мы поехали и на раскопки и, раз уж по пути, взяли с собой гуманитарный груз. Повезли тогда минеральную воду и чак-чак. Нет, а что? Думали, что в армии как бы все есть. Первое, с чем столкнулись, так это с разговором командира, который в июле уже готовился к зиме: «Я не знаю, чем будут печки топить». Я еще тогда ему сказал: «Неужели так далеко зайдет?» Он сразу сказал, что это будет надолго.

Я сам в кадетской школе работаю начальник корпуса. Тогда же на уроках технологии мы с ребятами наладили производство топливных брикетов. Дети штампуют на уроках труда топливные брикеты, которые мы потом отправляем. Дети сами приносят макулатуру из дома, одно предприятие мне бесплатно отдает опилки, из старых стиральных машин мы сделали смесители. Дети с удовольствием в этом участвуют, у них там даже уже соревнования проводятся по тому, какой класс больше сделает топливных брикетов. Они, как подсыхают, сразу обладают хорошей отдачей тепла. Сначала мы думали еще, нужно или нет — оказалось, что надо. Другое производство, что мы наладили в школе, — это плетение сетей. Тоже дети в переменку приходят, плетут, им это интересно, после уроков остаются. Педагоги тоже приходят. Самая наша последняя масксеть была для танковой бригады — 140 квадратных метров сплели, огромная просто получилась. А так мы тоже плетем «3 на 6», потом они соединяются, цветовая гамма тоже меняется.

«Раньше я ходила и фыркала, а сейчас горжусь нашими мужчинами!»: как помочь фронту СВО этим летом?

В последний раз мы ездили в сентябре, вели разговоры о зиме. У нас нет такого, что они нас о чем-то просят, мы все это в беседе обсуждаем. Что нужно? Конечно, термобелье — прямо номер один. Сапоги однозначно — это уже тоже расходники, быстро изнашиваются. Однозначно медикаменты. Недавно нас угостили сушеными индюшками — одна женщина режет индюшек, а потом сушит их. Получается очень удобно: боец уходит на передовую и не надо ни консервы, ничего лишнего с собой нести. Она очень калорийная. И вот они ее едят, бывает. Но уже сказали, что не надо им везти. У них есть свой склад в Севастополе, мы все туда отвозим постоянно. В последний раз мне офицер сказал: «Смотри, вот это у нас уже лежит с июля. Этого не надо».

— Например?

— Если конкретно, то это сухой душ. Им, он говорит, не нужен. Сказали, что больше не надо им продукты — все поставки отлажены уже. Следующий маленький нюанс, о котором просили, — не класть чеснок в каждую коробку, попросили класть отдельно. Чеснок нужен, но если он в разных коробках, то все запахом пропитывается. Сказали, не нужны им шерстяные носки — мол, это прямо для мышей самое то. Вот такие пожелания.

Когда наше волонтерское движение только пошло, то у нас было свое помещение — мы находились в подвале школы, для нас было порядка 200 квадратных метров. На данный момент нам город выделил здание на 800 квадратных метров, и мы планируем там сделать уже центр патриотического воспитания. Что у нас там планируется? Ну, во-первых, площадь для сборки гуманитарной помощи — это нужно точно. Площадь для изготовления сетей — однозначно. Далее — у нас уже готов к запуску сбор бронежилетов 5-го класса защиты. У нас готово все к сборке коптеров для разведывательных подразделений.

«Очень важная потребность на данный момент в тележках и микротранспорте для эвакуации» Фото: © Станислав Красильников, РИА «Новости»

— Вы это все для морских пехотинцев готовите? Каким-то другим подразделениям помогаете?

— Их у нас много, но не все я могу озвучить. Из тех, о ком можно говорить: 810-я бригада морской пехоты, 126-я береговая бригада, рембат, 31-я бригада ВДВ, 80-я танковая, госпитали Черноморского флота и еще один полевой госпиталь. Это только то, что я могу озвучить. Тут следовало бы также сказать о финансировании. К сожалению, есть люди, предприятия, которые говорят: «Пожалуйста, нас не афишируйте». У нас свой официальный счет, мы некоммерческая организация, и люди приносят нам вещи, в основном бабушки. Есть личные контакты, друзья. Дошло до того, что звонят разгневанные друзья и говорят: «Что за дела, почему не звонишь, что нужна помощь?»

— Какие есть потребности еще?

— Очень важная потребность на данный момент в тележках и микротранспорте для эвакуации. Мы вот приехали в сентябре, а за два дня перед нами у них случай произошел. Был подбит танк, из экипажа остались двое тяжелораненых. Рядом оказался мотоцикл «Урал» без люльки. Так им пришлось на нем доставлять, как-то исхитряться. Медики потом сказали, что еще бы 2–3 минуты и мы бы их не спасли.

— А что для эвакуации нужно? Квадроциклы, «Нивы»?

— Что-то такое, да. В советское время для воздушно-десантных войск был разработан ЛуАЗ: два лежачих места, для эвакуации. У нас, поисковиков, есть свой, который мы сделали для поисковых работ, сейчас его готовим к отправке для ребят. Такой мини-транспорт прямо необходим на передовой.

По печкам еще хочу сказать. На днях мы отправили очень интересную такую заявку. Попросили большие печки, одна только под 100 килограммов весом. Мы обычно им отправляем маленькие. А тут заказ на 10 вот таких больших. Мы пять отправили в один день, пять — в другой.

— Зачем им такие большие печи?

— По-видимому, в госпиталь, я так понимаю. Они не сказали. На нас вышло предприятие, фирма, которая торгует печами для бань, вот помогли. Это тоже личные друзья, кстати, которые давно работают. Они нам поставляют фирменные маленькие такие печки заводского изготовления. Они легкие, сразу с трубами. У меня полный гараж этих печек — они приходят, уходят уже как расходник.

«Основная проблема сейчас защита от FPV-дронов. Это на всей линии фронта необходимо»

Модератор: Инсаф Галимзянович, вы у нас тоже впервые в редакции. Если честно, недавно познакомился с вашим каналом, сразу подписался, как увидел, какой огромный вклад вы вносите, какие большие гуманитарные грузы отправляете. Расскажите тоже коротко о себе для начала, о вашей деятельности.

Гараев: Основная деятельность — это оказание поддержки ребятам. Стараюсь работать только по адресным заявкам от батальона, полка или роты. Это то, что касается в первую очередь технических средств. По общей гуманитарке мы работаем с союзами ветеранов ВДВ Челнов, Альметьевска, из Верхнего Услона у нас есть еще Роман. Есть свои бизнесмены, группа поддержки, и таким образом каждые два месяца отправляем не менее двух фур с союзом ветеранов ВДВ Челнов и Романом из Верхнего Услона. Это что касается адресной и общей гуманитарки.

Здесь поднимались вопросы последней повестки. Так вот, по питанию вопрос, точно могу вам сказать, закрыт. Они иногда даже от сигарет уже отказываются. Вот сейчас мы им отправили 150 блоков, они смотрят на них и говорят: «Это возьмем, то не будем брать». Все подобные вопросы уже закрыты. Основная проблема сейчас защита от FPV-дронов, дронов типа «Баба-яга», разведывательных дронов, которые наводят артиллерию и системы РСЗО с кассетными боеприпасами. Это на всей линии фронта необходимо. Сюда относятся антидроновые ружья и системы РЭБ «Купол», спектрометры. Заявки по ним есть от всех ребят.

Фото: Сергей Елагин

— Где их взять? Есть какое-то производство или это самоделки?

— Антидроновые ружья, которые мы приобретаем, — китайские и одной московской инициативной группы Игоря Камертона (это псевдоним разработчика и производителя в одном лице. Сами антидроновые ружья называются «Камертон М» — прим. ред.). Они сами разработали эти ружья: закупают комплектующие, у себя собирают, тестируют, опробуют и реализуют. С ними на прямой связи.

— А где взять РЭБ?

— Есть китайские сомнительного качества, и те же московские ребята сейчас разработали систему «Купол». Она успешно прошла испытание на танках и сейчас проходит на грузовых и легковых автомобилях ОБТФ «Каскад» в ДНР. Теперь запускают уже серийное производство. Но все упирается в стоимость. Если, допустим, антидроновые ружья еще стоят 170–180 тысяч рублей, то системы РЭБ уже идут от 250 тысяч и до 350 тысяч. Основной спрос сейчас идет именно по ним. Также поступают крупные заявки на FPV-дроны. В Челнах у нас есть люди-специалисты, кто может их выпускать, так скажем, но необходимы спонсоры. Себестоимость одного FPV-дрона составляет где-то 35–40 тысяч. Вот сейчас мы ищем местных спонсоров.

— А еще к ним очки с пультом нужны.

— Они стоят тысяч 50–60, это не проблема. Их один раз взял, и они постоянно будут с собой, а вот сам FPV-дрон — это расходный материал.

— Есть где перепрошивать? Просто каждый же такой дрон надо привязывать к очкам и пульту. Получается, придется туда-сюда возить?

— Есть уже обученные специалисты. Ребята сами приезжают, мы их обучаем. В Челнах есть своя школа уже — мы им помогали частично с оборудованием, предоставили от подписчиков компьютеры, эти очки, мониторы. Отпускники приезжают, пишут мне: «Хочу научиться». Я их стыкую со школой, они проходят обучение и за две недели уже могут управлять FPV-дронами без проблем. Спасибо за это Стасу, который все это ведет на добровольной безвозмездной инициативе.

По другим запросам, которые все обсуждали здесь, — это потребности отдельных подразделений. Мы уделяем большое внимание отрядам «Шторм Z». Это те ребята, которые участвуют в основных боевых действиях.

— «Шторм Z» — это же из числа осужденных в основном?

— Не совсем, процентов на 75 это обычные люди.

— Добровольцы?

— Добровольцы и контрактники. По осужденным там процентов 25 всего получается. Спрос у них основной идет по одежде, лопатам, генераторам и спецтехническим средствам.

Продолжение следует.