Владимир Шаповалов: «Мир будущего может включать в себя три центра силы – США, Россию и Китай»

Замдиректора Института истории и политики МПГУ Владимир Шаповалов: «Курс на отрыв Украины от России — осознанная стратегия, которая реализовывалась на протяжении трех десятков лет, даже больше» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Если бы у России не было ядерного щита, нас бы уже не существовало»

— Владимир Леонидович, в одном из недавних интервью вы заявили о том, что если бы не военный потенциал России, то Запад давно бы начал прямой военный конфликт против нашей страны. Можно ли говорить о том, что спецоперация является косвенным началом конфликта против РФ?

— Если бы не военная мощь России, прежде всего ее ядерная составляющая, то, конечно, Запад давно бы напал на нашу страну и сделал все для ее уничтожения, используя любые средства, включая ядерное оружие. На Западе сегодня звучит много обвинений в том, что российское ядерное оружие якобы угрожает миру, однако единственная страна, которая на сегодня применила его, — это США. Следовательно, единственное государство, которое действительно продемонстрировало, что угрожает миру ядерным оружием, — Штаты. Мир должен помнить об этом.

Если бы у России не было ядерного щита, превосходства по целому ряду компонентов над США в военной сфере, нас бы уже не существовало как суверенного единого государства. Не ведя впрямую войну против нашей страны, американцы тем не менее используют разнообразные меры прокси-войны или гибридной войны, опосредованной. Это не новые способы, так же США вели войны и раньше. В период холодной войны против СССР тоже достаточно часто применялись гибридные формы военных действий. Тот конфликт, в котором мы находимся, — это конфликт против коллективного Запада. Он ведется разными способами, в том числе опосредованными военными методами. Это экономическая война, информационная и ряд других составляющих. С кем мы находимся в состоянии этой гибридной войны? Все просто — это список недружественных стран, он же список группы «Рамштайн» — коллектива спонсоров террористического киевского режима, который сформировался вокруг военной базы США в Германии под названием «Рамштайн». Эти четыре десятка стран и ведут прокси-войну против России. Она, соответственно, защищает себя от этих стран.

— Когда страны Запада начали действовать против нас?

— Активная фаза началась в 2014 году, активная санкционная война против России тоже началась в этот период. В 2022-м мы увидели ожесточение антироссийских действий, но сам маховик запущен раньше. Сейчас же происходят важные глобальные изменения, они в ближайшее время приведут к двум результатам. В первую очередь к концу мира по-американски. Этому миру 30 лет, он возник в 1991 году и сейчас прекращает существование. Первой точкой отсчета глобального мира по-американски был январь 1991-го — операция «Буря в пустыне».

Также важно отметить, что заканчивается 500-летняя эпоха западной гегемонии в мире, которая началась с первых колониальных захватов после открытия Америки Христофором Колумбом. Глобальный гегемон в лице США не собирается сдаваться без боя, он стремится сохранить глобальное лидерство, и сделать это можно только путем военных действий — сокрушением своих основных конкурентов. Этими конкурентами являются Россия и Китай. Недавно председатель объединенного комитета штабов США Марк Милли, главный американский военный, заявил, что в мире существуют три сверхдержавы: США, Россия и Китай. Это констатация факта, однополярного мира уже нет, и это является следствием того, что американцы проигрывают. Но попытку сохранить свою гегемонию они предпринимают. Сохранить ее в нормальном режиме не могут. Американцы проигрывают гарантированно, поскольку не выдерживают конкуренции с новыми индустриальными странами, сокращается американская сфера экономического влияния и происходит дедолларизация мировой торговли. После того как этот процесс выйдет на большой формат, американская экономика рухнет. США имеют гигантский внешний долг, беспрецедентный в мировой истории. Как можно остановить эти процессы? Только путем войны, что американцы и делают. По сути, это попытка сохранить лидерство, не имея на то никаких оснований. И эта попытка, к сожалению, стоит жертв, в том числе жертв среди наших сограждан.

— Получается, на Западе начали понимать, что теряют статус-кво накануне 2014-го? Сразу после мирового кризиса 2008–2009 годов?

— Да, все верно, 2008–2009 годы — переломная точка. Этот период показал неэффективность американской экономической модели и нанес удар по американской экономике, от которого западный мир не может оправиться. Интересно, что Великая депрессия — кризис, который стал стартом американского проекта. Кризис 2008–2009 годов, 70-летний великий американский век — период, когда Америка начинает свое падение. В 2008–2009 годах в мире была интересная картина. Он разделился на две части — половина стран вместе с Америкой рухнула, а другая часть государств чувствовала себя неплохо, более того, был экономический рост. Это доказало, что мир не един, наблюдаемый кризис не мировой, это кризис западной части мира. Время 2008–2009 годов нанесло колоссальный удар по экономике западного сообщества, к этому добавился ряд других сопутствующих процессов, и в 2015-м США по объему ВВП уступили Китаю. По номинальному показателю они КНР превосходят сегодня, но этот показатель экономисты, как правило, либо не учитывают, либо все же учитывают, но во вторую очередь. Фактически результатом кризиса 2008–2009 годов стало то, что США к 2015-му утратили пальму первенства.

«Александр Григорьевич Лукашенко недавно сказал: «У нас две страны, но одно Отечество». Эта фраза верна, Союзное государство России и Беларуси — это и есть наше Отечество» Фото: kremlin.ru

«Фактически сегодня возникла ситуация, при которой не Америка, а Китай стал лидером глобализации»

— Недавно, еще до мятежа Евгения Пригожина, вы заявляли, что США сдерживает только твердая позиция России и Беларуси. Как бы охарактеризовали отношения между Минском и Москвой, которые сложились сегодня?

— Александр Григорьевич Лукашенко недавно сказал: «У нас две страны, но одно Отечество». Эта фраза верна, Союзное государство России и Беларуси — это и есть наше Отечество. Когда оно создавалось, было не совсем понятно и очевидно, что стоит за такой аббревиатурой. Сегодня мы видим, что Союзное государство России и Беларуси активно развивается. В настоящий момент наблюдаем ситуацию, при которой РФ и Беларусь вышли на существенно более высокий уровень интеграции и единства, чем, к примеру, страны Евросоюза. Хотя, думаю, изначально у создателей этого проекта была аналогия с ЕС. Уровень интеграционного сотрудничества, который сложился в российско-белорусских отношениях, постоянно укрепляется. Кроме того, он поддерживается институтами власти и народом двух стран.

Очевидно, подобное сотрудничество неизбежно и с рядом других государств. К сожалению, Запад разрушил возможности сотрудничества с Украиной. Фактически было две попытки создания единого экономического таможенного пространства России, Беларуси, Украины, Казахстана и других государств. Каждый раз, когда возникала эта идея, на Украине происходил переворот и к власти приходили антироссийские силы. Первый такой инцидент в 2005 году все же не затронул сущностные содержательные аспекты. Украинское общество в тот момент еще не было готово стать нацистским и принять эти идеи, ситуацию быстро отыграли назад. Сначала к власти пришло правительство Виктора Януковича, потом он стал президентом, был принят закон о региональном русском языке. Началось активное взаимодействие, которое через три года вылилось в новую идею объединения в таможенный союз с участием Украины. Как только эта идея была озвучена, там произошел второй государственный переворот. Мы видим, как Запад изо всех сил противодействовал естественному сближению России, Беларуси и Украины. Если бы не это внешнее противодействие, уже сейчас мы бы наблюдали не Союзное государство России и Беларуси, а Союзное государство России, Беларуси, Украины, а возможно, и ряда других стран.

Что касается западного сообщества, то да, Финляндия вошла в НАТО, Швеция рвется туда. В то же время не все так просто в отношениях западных стран, существуют конфликты. Турция имеет свою позицию, Венгрия — свою, это два члена НАТО. Польша выкатила требования гигантских репараций Германии. Между Францией и Великобританией существует настоящая война — таможенная, экономическая. Между Италией и Францией тоже тяжелые отношения. О каком союзе идет речь? Называть этот мир единым пространством язык не поворачивается.

— Все это время мы наблюдали тренд на глобализацию. Сегодня чаще говорят о важности обособленного развития России. Каким вы видите этот процесс в обозримом будущем?

— Сначала стоит разобраться в терминах. Мы произносим «демократия» и представляем США, хотя американская демократия не единственная демократическая модель, которая существует. Мы произносим «глобализация» и воспринимаем исключительно американский проект создания мира по-американски, который они называют «глобализацией». Если под глобализацией понимать развитие связей, контактов в экономической, культурной и политической сферах между теми или иными странами мира — это процесс, который был, есть и будет. Просто в нем не будет Америки как страны, которая претендует на господство и установление своих правил везде и во всем. Американский глобализационный проект заканчивается. Есть интересная ситуация, которая ярко проявилась с созданием сепаратных проектов мировой экономики. «Трансатлантическое партнерство» против России, «Транстихоокеанское партнерство» против Китая — это началось при Бараке Обаме. Фактически сегодня возникла ситуация, при которой не Америка, а Китай стал лидером глобализации. КНР с позиции страны, которая ратует за открытый рынок, максимально свободные отношения, упрекает США в том, что они выставляют препоны открытому рынку и противодействуют глобализации. То есть роли поменялись.

Глобализация никуда не уйдет, будут волны — расширения, сужения экономических связей. Те или иные товары и продукты, их комплектующие будут создаваться в разных странах. Они начнут перемещаться по разным государствам. Одновременно нынешний кризис демонстрирует необходимость акцентирования внимания на своей национальной экономике, своих гражданах, рынке, достижениях и недостатках. Мы видим, что эти глобализационные, казалось бы, незыблемые и естественные связи могут разорваться в один момент, после чего вновь можем оказаться в непростой ситуации. Яркий пример — гражданское авиастроение. В России существуют гигантские традиции, технологическая база, кадры, наработки, но некоторое время назад мы решили сделать ставку на покупку Boeing и Airbus, потому что так выгоднее экономически. В стране есть и были свои самолеты, наработки, тем не менее на момент 2022 года мы увидели, что практически весь наш парк гражданской авиации состоит из самолетов недружественных стран. Какой вывод? Сейчас и в будущем мы должны развивать свою гражданскую авиацию, даже если для нас это будет иметь экономические издержки. Не стоит допускать того, что в каком-то чувствительном сегменте мы критически зависим от внешнего игрока. Прежде всего свой собственный рынок и собственный народ.

Россия никуда не уходит, не собирается закрываться и ставить железный занавес. В период холодной войны мы ставили железный занавес, нас во всяком случае в этом обвиняли на Западе. Сейчас же все возможные стены и рвы создают они. Они нас боятся, боятся усиления русского языка, русской культуры, российской журналистики, «мягкой силы», экономики и, конечно, военной силы. Россия открыта, готова взаимодействовать со всеми, кроме недружественных стран, которые сейчас вводят санкции. Мы уже нарастили отношения с Индией, Китаем, Турцией и множеством других государств.

«Сейчас нужно инвестировать в собственные культурные продукты. Они должны быть не просто по паспорту российские, важно, чтобы они были российскими и по ценностным составляющим» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Некоторое время у нас формировалась и продвигалась мода на западные культурные бренды»

— Говоря о железном занавесе, нельзя не затронуть тему отмены российской культуры за рубежом. При этом в России есть спрос на западную культуру. Достаточно ли у нас интересуются отечественной литературой, музыкой, кинематографом?

— Я думаю, российской культурой у нас интересуются. Вместе с тем есть перекос, который сложился в последние десятилетия в политике кинотеатров, телевизионных каналов: некоторое время у нас формировалась и продвигалась мода на западные культурные бренды. Сейчас нужно инвестировать в собственные культурные продукты. Они должны быть не просто по паспорту российские, важно, чтобы они были российскими и по ценностным составляющим. Русский режиссер не может снимать фильм о том, как хорошо было бы сдать Ленинград фашистам, чтобы не погибли ленинградцы, которые умерли от голода в результате блокады. Или о том, что Александр Невский не был великим русским полководцем. В этом отношении необходима серьезная работа, которую должны проделать государство и общество вместе, собственно, она уже идет. То же самое касается и сфер образования, воспитания и просвещения, которые неразрывны с культурой. Необходима комплексная работа.

— Нужен ли нам диалог с Западом для решения вопроса о распространении нашей культуры за рубежом?

— Полагаю, отмена русской культуры, которая там сейчас наблюдается, — явление временное. Оно демонстрирует крайнюю степень ксенофобии и фашизма, существующего на Западе. Фактически это то же самое, что сожжение Гитлером книг. Надеюсь, что подобные проявления будут носить приходящий характер, что на Западе все-таки придут к пониманию не только ценности русской культуры и языка, а безусловной ценности любой культуры, любого языка, права любого народа на свой язык и культуру. Русский язык никуда не денется, Запад обедняет сам себя, когда идет на такие действия. Не думаю, что России нужно давать какие-то сигналы Западу: «Пожалуйста, давайте вернем Пушкина и Достоевского на вашу сцену». Не нужны такие действия. Для России важно сохранить культурное ядро внутри страны, чтобы мир читал Пушкина и Достоевского, слушал Чайковского. Но мир — это не только и не столько Запад. Весь мир от российской культуры не отказывался. Важно усиление нашей культурной политики за рубежом в дружественных странах, есть куда стремиться. Нам нужны центры Пушкина, института Чайковского и так далее. Необходима более активная культурная экспансия.

«Украина — кирпичик. Оторвав ее от России, Запад на этом не остановится, а попытается провести расчленение РФ на множество частей. Потому конфликт неизбежен, это не наживка, а защита Россией наших интересов» Фото: © Евгений Биятов, РИА «Новости»

«Мир возвращается в свое естественное состояние многополярности»

— То, что мы наблюдаем на Украине, — продуманное решение Запада и США?

— Я против трактовки, что Запад специально подсунул нам Украину, потому что она подразумевает некую западню, наживку, на которую Россия якобы поймалась. Это совсем не так. Запад не специально подсунул Украину, он просто стремится уничтожить Россию. Для уничтожения страны он продвигается с запада на восток, шаг за шагом приближаясь к российским границам. Одним из ключевых элементов этой стратегии является борьба за Украину. Еще 30 лет назад западный стратег Збигнев Бжезинский в своей знаменитой книге «Великая шахматная доска» обозначил главную цель Запада — защитить независимость Украины от России, потому что без Украины РФ не сможет восстановить свою мощь и силу, вновь стать могучей евро-азиатской державой. Курс на отрыв Украины от России — осознанная стратегия, которая реализовывалась на протяжении трех десятков лет, даже больше. Можно вспомнить о том, что бандеровцы фактически содержались американцами после Второй мировой войны. Украина — кирпичик. Оторвав ее от России, Запад на этом не остановится, а попытается провести расчленение РФ на множество частей. Потому конфликт неизбежен, это не наживка, а защита Россией наших интересов. Мы не можем допустить продолжения данной политики, ситуацию, при которой Украина или Беларусь станут членами НАТО. Это угрожает интересам и России, и наших соотечественников на Украине. Последняя — это не только бандеровцы, но и люди, которые 8 декабря 1991 года оказались жителями другой страны не по своей воле и на своей русской земле стали жителями другого, чужого, враждебного России государства. Позволить себе не защищать этих людей мы не можем, они наши сограждане, даже если у них нет российского паспорта. В данном случае длительный процесс рано или поздно должен был привести к длительной активной военной фазе. Это могло случиться и раньше — в 2014 или 2015 годах. Но активная фаза началась в 2022-м.

— Кто, на ваш взгляд, несет ответственность за то, что происходит?

— Мы можем выделить одно государство — США. Никаких других стран, которые бы принимали решения, нет. Возможно, на вторых ролях в этих решениях участвует Лондон. Но сильно демонизировать Великобританию не стоит. У нас в достаточной степени распространены конспирологические теории о том, что «хвост виляет собакой, Лондон рулит Нью-Йорком». Я бы вел речь о том, что существует двойственный союз двух англосаксонских держав, в котором в силу соотнесения мощи, власти и ресурсов, конечно, Вашингтон занимает доминирующие позиции. Все остальные не являются субъектами данной политики. Тот же Бжезинский хорошо обозначил истинную роль Европы в американской игре. Глава, посвященная Европе, называется «Демократический плацдарм». Эпитет «демократический» в данном случае можно заменить словом «американский», потому что пишется именно об этом: в Евразии у США есть два плацдарма — Европа и Япония. Именно они позволяют американцам устремляться вглубь Евразии и влиять на те процессы, которые происходят там.

При этом важно отметить, что всего 20 лет назад существовала такая суверенная страна, как Франция. Когда в 2003 году США напали на Ирак, Франция, Германия и Бельгия выступили против. Это признак суверенитета. Последний суверенный президент Франции Жак Ширак в ответ на определенные действия стран Восточной Европы, которые, с одной стороны, были кандидатами в ЕС, а с другой — одобрили нападение на Ирак, сказал важную фразу: «Вы упустили прекрасную возможность промолчать». Сейчас мы видим ситуацию, при которой бывший посол Украины в Германии Андрей Мельник называет немецкого лидера ливерной колбасой, а в ответ все новые и новые немецкие танки идут на Украину. Даже не Вашингтон, а вашингтонская шавка называет ливерной колбасой. В данном случае, конечно, украинский кризис полностью дисквалифицировал Францию и Германию в качестве субъектов мировой политики. Это серьезный эффект данного кризиса. В настоящий момент ни Франции, ни Германии в качестве суверенных стран не существует, они растворились в Вашингтоне. Возможно, не навсегда. Последние муниципальные выборы в Германии, в которых победила партия «Альтернатива для Германии», дают некоторую надежду на то, что, возможно, элиты, которые уничтожили суверенитет Франции и Германии, постепенно сойдут на нет и утратят свою позицию.

— Сегодняшние события быстро меняют картину мира. Каким, на ваш взгляд, он может быть через год? А с окончанием СВО?

— Сегодня мир возвращается в свое естественное состояние многополярности, в котором не один-два, а множество центров силы. Отсюда сложная внешнеполитическая дипломатическая игра, поскольку множественность центров силы, с одной стороны, достаточно конфликтная модель, с другой — она позволяет формировать политику, основанную на диалоге, коммуникации и договоренностях. Нет одного диктатора, который утверждает свою волю и наказывает тех, кто нарушил его правила. Есть страны, у каждой из которых свои интересы.

Многополярность, которая существовала до середины XX века, была западной, европейской. В ней присутствовало несколько полюсов силы, но они были исключительно западными, за исключением России. Однако и наша страна входила в европейский концерн великих держав и воспринималась как не совсем чужой элемент в Европе. Сейчас ситуация, при которой Запад теряет свои позиции глобального лидера и центр силы перемещается в незападное пространство. Мир будущего, если Запад все же уцелеет как единое целое, в чем есть сомнения, может включать в себя три центра силы, как обозначил Милли: США, Россию и Китай. Или четыре центра силы: США, Россию, Китай, Индию. Скорее всего, этих центров силы станет существенно больше. Они будут обладать разным силовым фактором, несопоставимым друг с другом, тем не менее играть важную роль в этом мире будущего. Подобным центром силы будут и четыре важных ближневосточных страны: Саудовская Аравия, Иран, Турция, Египет. Также Бразилия и Мексика, Индонезия и возможный ряд африканских государств. Дипломатическая миссия африканских стран по мирному урегулированию конфликта — настоящий прорыв. До этого момента Африка — объект мировой политики, а не субъект. Ее делят, эксплуатируют, модерируют конфликты внутри континента. В 2023 году Африка впервые выходит на мировую арену со своей повесткой, выступает в качестве медиатора, предлагает себя посредником в конфликте, в котором Запад является одной из сторон, — вот что интересно, роли меняются.

Таким образом, в мире будет множество центров силы, нельзя сбрасывать со счетов Пакистан, Малайзию. Существует две Кореи, каждая из которых имеет свои интересы, любопытно, как отношения будут развиваться дальше. Есть важная, большая и перспективная страна Вьетнам, которая имеет множество контактов как с Россией, так и с США и Китаем. Есть множество стран Латинской Америки, которые могут пробудиться к активной внешней политике. Есть в мире и вопрос единого Запада — насколько он будет единым, что станет происходить там, пока большой вопрос.

— Чем может закончиться ситуация, которая сегодня происходит на Украине?

— Любые военные действия рано или поздно заканчиваются, даже если это достаточно жесткий конфликт. Те военные действия, которые сейчас идут на Украине, конечно, тоже рано или поздно закончатся. Их завершение зависит от ряда факторов. Немаловажно то, насколько активно западное сообщество будет участвовать в конфликте. Надеюсь, те процессы, которые сейчас происходят на Западе, приведут к тому, что западное сообщество будет постепенно минимизировать свое участие в этом конфликте, смирившись с тем, что Россию не победить. Для нас важно, чтобы с украинской территории не исходило угрозы в нашу сторону и интересы российского народа были защищены.

— Есть ли сценарий, при котором Украина останется независимым государством, пусть в усеченном формате?

— Такой вопрос должна решить сама Украина и общество этой страны, поскольку только народ имеет право по итогам конфликта принять те или иные решения. Думаю, что ряд территорий Украины тяготеет к России и рано или поздно станет ее частью. Это те территории, которые были Новороссией, входили в другие территориальные объединения. Например, Харьковская область не была в составе Речи Посполитой, это Слобожанщина — свободная территория, на которой русский царь поселил новороссийских беглецов из Речи Посполитой, бежавших от угнетения в XVI–XVII веках. Харьков и Львов — разные истории. Скорее всего, судьба частей Украины будет разной. Важно, чтобы решения принимал народ путем референдума. Также важно, чтобы эти решения учитывали реальность. А реальность для Украины такая же, как для Грузии, Беларуси, Казахстана, Эстонии, она в том, что есть огромный сосед — Россия. Он может быть врагом, а может быть другом. И хорошо бы, если бы этот большой сосед, от которого ты сильно зависишь, был твоим другом. Для этого нужно одно: избавиться от поводка на шее в руках заокеанского лидера. В данном случае независимая Украина, нейтральная Украина или Украина – друг России в рамках Таможенного союза — все это возможные варианты. Это абсолютно не фантастический сценарий, он вполне реален, если будут созданы соответствующие условия, а Украина избавится от западного диктата.

— Можно ли назвать интеграцию присоединенных регионов новым вызовом для страны? Каковы основные сложности этого процесса?

— Здесь неоднозначна линия боевых действий. Это угрозы для жизни, которые создает киевский режим. Нормальное функционирование и развитие регионов будут возможны только после завершения военных действий либо после того, как линия фронта будет отодвинута далеко на Запад. В ДНР, ЛНР, Запорожской и Херсонской областях народ проголосовал за вхождение в Россию, результаты во всех четырех новоприсоединенных регионах были сопоставимы, нюансы незначительны. Конечно, существует разная историческая ретроспектива: с одной стороны, сражающийся Донбасс, который на протяжении 8 лет находился в состоянии тяжелейшей войны с Украиной, и это естественным образом привело к существенному развитию общественно-политических, экономических процессов. С другой стороны, есть территории Херсонской и Запорожской областей, где таких военных действий не было, но имелись свои прецеденты. Так, в 2014 году в Запорожье была мощная пророссийская мирная акция на центральной площади областного центра, которая была разогнана силовым образом киевским режимом. Случались и другие известные эксцессы. Но меня больше волнует тот факт, что население данных российских регионов находится под угрозой со стороны киевских боевиков. Необходимо в максимально короткий срок обеспечить безопасность граждан — это самое важное.

— А если мы говорим о системе образования, что нужно сделать, чтобы решить проблему интеграции этой части?

— Конечно, украинская история последних лет — это лжеистория, основанная от начала до конца на фальсификации исторических данных. Это притом что далеко не все украинские историки являются лжецами и негодяями. Там существует большое число настоящих ученых, несогласных с линией фальсификации истории, которую проводила в последние годы киевская власть. Например, знаменитый академик Петр Толочко, который всегда был против фальсификации истории и постоянно поднимал свой голос в защиту настоящей, объективной истории. Или писатель Олесь Бузина, который также все свое творчество посвятил развенчанию мифов киевского режима и в конце концов стал жертвой теракта.

Но все же история, которая преподавалась и преподается на Украине, ничего общего с реальной историей страны не имеет и является от начала до конца, от первых укров до настоящего времени, грубой фальсификацией. В ее основе несколько базовых концептов: «Украина не Россия»; «Россия всегда стремилась захватить Украину, а Украина отстаивала независимость»; «Россия — колонизатор и агрессор»; «Россия совершила геноцид украинцев в 1932–1933 годах под названием голодомор». И Бандера, конечно, не фашистский прихвостень, а герой Украины, который боролся с фашизмом, — самая смешная идея. Ну и то, что правильно не Киев, а «Кыев». И даже на английском языке Киев нужно писать не так, как пишут везде, а так, как хотят нынешние украинцы. Нынешние украинские власти, заменив две буквы латиницы на другие, демонстрируют самостийность Украины от российской традиции. Анна Ярославна не русская княжна, как записано во французских средневековых хрониках, а украинская. Конечно, этого не могло быть записано во французских хрониках, потому что никакой Украины тогда не было, была Россия. Точно так же, как и Ярослав Мудрый и Владимир Святой не являлись украинскими князьями, поскольку Украины не было до 1917 года. Не существовало такого топонима, такой политической реальности. Была Малороссия и Великороссия. Великая Польша и Малая Польша. Была реальность Новороссии — новая российская земля. Была реальность Галиции, или королевства Русь, или Русского воеводства, но не было никакой Украины. Был ряд земель юго-западной России, которые имели разную историю в силу захвата этих территорий Польшей и Литвой.

В 1914 году, когда русские войска вошли во Львов, главнокомандующий Русской армией великий князь Николай Николаевич заявил: «Дело собирания русских земель, которое начал Иван Калита, мы завершаем». То есть собирание русских земель продолжалось 700 лет путем присоединения Подмосковных земель, Твери, Нижнего Новгорода, Рязани, и вот дошли до Львова. Мне, например, это напоминает Реконкисту, которая шла 700 лет и привела к тому, что испанцы, продвигаясь с севера на юг, наконец все испанские земли объединили в единое государство. Есть и другие примеры.

Что касается вопроса об образовании, то сейчас все новые субъекты РФ в полной мере инкорпорированы в российскую систему образования, школьного и вузовского. Открыты педагогические вузы, которые готовят учителей. Образование идет в рамках российской программы. Думаю, этот процесс необратим, в ближайшее время он даст свои плоды и школьники новых субъектов получат возможность изучать настоящую историю, настоящее обществознание и другие предметы, которые были исковерканы украинской системой образования.

«Принят указ о сохранении традиционных российских духовно-нравственных ценностей. Это 17 ценностей — большая работа проведена российскими учеными, экспертами, законодателями и государственными деятелями» Фото: kremlin.ru

«Российское общество едино. Своими безусловными приоритетами оно считает независимость, самостоятельность страны, ее силу и величие и, конечно, справедливость власти»

— Говоря об образовании, нельзя не затронуть тему идеологии. В чем она сегодня для России? Какие ценности мы продвигаем?

—  В России наконец происходит процесс возвращения к истокам, отказа от внешних теорий, которые нам не близки, потому что не отражают суть нашего народа. Принят указ о сохранении традиционных российских духовно-нравственных ценностей. Это 17 ценностей — большая работа проведена российскими учеными, экспертами, законодателями и государственными деятелями. Они, по сути, включают в себя всю мировоззренческую ценностную основу российского общества, которое формировалось на протяжении тысячелетия. Это широкий набор ценностей, которые в гораздо большей степени соотнесены с понятием общечеловеческих ценностей, чем то, что пытается продать под этой маркой Запад. В одном из своих выступлений наш президент неслучайно вел речь об общечеловеческих традиционных ценностях. Те ценности, которые есть в фундаменте нашего общества, соотносятся с ценностями всех других народов мира, за исключением Запада. Эти ценности лежат в основе всех мировых религий: любовь к своему Отечеству, любовь к семье, народу, уважение к старшим, памяти потомков, взаимопомощь и взаимоуважение внутри общества. Сумму наших ценностей мы выявили и описали, включили в нормативную базу, была принята Стратегия национальной безопасности, указ о сохранении традиционных ценностей, указ о государственной культурной политике, концепция внешней политики и ряд других документов, которые основываются на этой ценностной модели. Процесс начался с внесением изменений в Конституцию в 2020 году, где впервые было сказано о тысячелетней российской истории, языке государствообразующего народа, уважении к истории, памяти предков и памяти о подвиге. Все это является основой нашей мировоззренческой позиции. Можно ли ее называть идеологией? Да, несмотря на знаменитую норму Конституции, которая постоянно обсуждается. Можно сказать, что у России существует идеологическая позиция. Ведь идеология — это идея, ценности, которые соответствуют ей, цели развития общества, представления о прошлом, настоящем и будущем. В принципе, все это есть в данных идеях.

Важный момент внесен в концепцию внешней политики: Россия — самостоятельное, особое, уникальное государство-цивилизация. Это важно, поскольку речь идет о самоценности нашего пути: прошлого, настоящего и будущего, неподверженности каким-то конъектурным внешним влияниям. Еще один важный момент, на который я хотел бы обратить внимание, — для нас принципиально важно, что российская история не является прерывной. Она включает в себя Российскую Федерацию, Советский Союз, Российскую империю, Русское царство XVI века, Древнерусское государство X столетия. Все это единое непрерывное историческое развитие, в рамках которого формировались русская культура, русский язык, шло развитие наших мировоззренческих основ. Этот багаж нашей истории является основой нашего представления о прошлом, настоящем и будущем.

— Есть ли в обществе понимание этих ценностей? Понимают ли люди, за что мы боремся?

— Конечно, понимание сформировано. Это показывает социология, у нас много тех или иных разнообразных социологических исследований, которые постоянно фиксируют развитие общества, те или иные общественные взгляды и реакции на те или иные события. У нас существует явление, которое в 2014 году получило название «крымский консенсус» по аналогии с «вашингтонским консенсусом», используем западные словоформы и наполняем их собственным значением. В 2022-м крымский консенсус получил также название донбасского консенсуса. Это согласие и единство, которые существуют в обществе по конкретному вопросу — Крым наш. С другой стороны, по более широкому кругу вопросов фактически о развитии страны в образе прошлого и образе будущего. Это единство и понимание места, роли и значимости страны существуют при том, что наше общество очень сложное. Оно гораздо более сложное, чем общество среднестатистической европейской страны. Во-первых, оно многосоставное: поликонфессиональное, полиэтническое. Во-вторых, у нас большая страна, даже если мы от Калининграда до Владивостока верим в одного Бога, разные условия жизни, историческая страна также играет свою роль. Еще один важный момент — драматизм истории последнего столетия, в рамках которого страна дважды ввергалась в смуту в 1917 и 1991 годах. У нас были неразрешенные конфликты внутри страны. Марина Цветаева в свое время сказала о Гражданской войне: «Белый был — красным стал: Кровь обагрила. Красным был — белый стал: Смерть побелила». Но ведь конфликт Гражданской войны не разрешен окончательно и безоговорочно. Те конфликтные линии, которые существовали в 1917 году и потом возникли в 1991-м, конечно, существуют и дают о себе знать. В Москве, к примеру, не так давно сложилась спорная ситуация: кому ставить памятник — Феликсу Дзержинскому или Александру Невскому. Общество раскололось на сторонников Дзержинского и Невского, и мы не можем сказать, что кто-то патриот, а кто-то — нет. И те и другие — патриоты. У них разные герои и ценности. Вот этот пример демонстрирует, что у нас сложное общество с множественностью разных интересов, ценностей, идей. Большую роль в свое время сыграл насаждаемый атеизм. При всей разности страт и групп в обществе мы пришли к консенсусу. Социология свидетельствует о том, что у нас есть несколько общественно-политических групп, имеющих разное представление о будущем, прошлом, настоящем, тех или иных формах и методах. Тем не менее, несмотря на то что они разные, в целом российское общество едино. Своими безусловными приоритетами оно считает независимость, самостоятельность страны, ее силу и величие и, конечно, справедливость власти, справедливое отношение внутри общества. Вот базовый конструкт, на котором это единство сформировано.

Мы в российском интеллектуальном сообществе много обсуждаем основы согласия нашего общества. Сформулировали также конструкт: «Россия как семья семей». Россия как общество, в котором самоценна семья малая и большая, в котором соотношения между разными семьями вырастают в соотношения между разными общинами, группами, культурными и социальными сообществами, которые потом соотносятся так же, как и семья в рамках всего российского сообщества. Этот концепт России как семьи семей мы считаем самым важным и ключевым с точки зрения понимания того консенсуса, который существует в стране.

— Недавно вы отметили, что сила России в ее многонациональности. В чем это проявляется?

— Существуют две противоположные модели. Первая — «государство-нация» — государство, сложившееся в Европе в конце XIX века, из которого, кстати, произросла нацистская Германия, радикальный вариант государства-нации. «Государство-нация» подразумевает абсолютизацию единообразия. Это всегда было характерно для европейского общества, в котором, к примеру, в Средневековье нельзя было жить мусульманину. Абсолютизация национального единства, национальной однородности общества немцев, чехов, французов. Дальше происходит миграционный процесс, с 60-х годов XX века Европа решает его несколькими моделями — была французская модель, британская. Множество исследований написано о том, какая лучше, но что мы видим — все они плохие. Европейское государство-нация не справляется с миграционной угрозой, более того, не может справиться с ней. Европейское общество не рассчитано на многонациональность, этого конструкта нет в европейском обществе. Европа смотрит на мир так, как садик смотрит на джунгли, ужасается тому, что джунгли пожирают сад, но ничего с этим сделать не может.

Напротив, есть «государство-цивилизация» Россия, которое от начала начал, с 862 года, до наших дней существовало как открытое миру сообщество разных людей. Мы находимся не на острове, не окружены горами, мы на отрытом всем ветрам пространстве живем. Вынуждены естественным образом выстраивать отношения с соседями. Таким образом сформировалось сообщество разнообразных этнических и конфессиональных групп, которые не бесконфликтны. В тысячелетней российской истории множество конфликтов тем не менее кооперировалось и интегрировалось для того, чтобы общую землю возделывать и отстаивать. Если мы посмотрим на этапы нашего пути от летописного призвания Рюрика, важно, что пять славянских и угро-финских общин конфликтовали между собой, а потом договорились сформировать единое государство под руководством Рюрика. Вот с чего начинается межнациональное согласие.

В нашей политической элите всегда были представители разных этнических и конфессиональных групп. В нашей культуре присутствовали представители разных групп и подпитывались этим. Эта российская многонациональность — наша сила в противовес Европе, где то, что в предместье живут другие люди, является угрозой. Где люди разговаривают на другом языке и устраивают беспорядки из-за того, что полицейские убили 17-летнего парня ни за что. Почему-то эти люди, живущие в предместьях, совсем на французов не похожи, но смеют поднимать восстания против полиции.