Ильшат Рахимбай: «Наша задача, как людей искусства, в той или иной степени, насколько это возможно, лечить этот мир и пробовать людей вдохновлять на что-то прекрасное, на какие-то правильные хорошие мысли» Ильшат Рахимбай: «Наша задача, как людей искусства, в той или иной степени — лечить этот мир, насколько это возможно, и пробовать людей вдохновлять на что-то прекрасное, на какие-то правильные хорошие мысли»

«Мы прошли проверку и, наверное, получили благословение народа»

— Ильшат, как думаете, успеете ли собрать на «Планета.ру» несгораемую сумму для «Микулая»?

— Вы сами знаете, насколько сегодня непростое время. Но наша задача, как людей искусства, в той или иной степени — лечить этот мир, насколько это возможно, и пробовать людей вдохновлять на что-то прекрасное, на какие-то правильные хорошие мысли. Я понял, что нам точно нужно продолжать это. Поэтому мы этим и занялись.

Сначала я решил обратить внимание на окончание сбора средств на краудфандинговой платформе через посты в соцсетях, потом начал писать личные сообщения, и это дало такой лавинообразный эффект… Видимо, промоматериал в виде постера и трейлера все-таки вдохновляет людей, судя по откликам и тому, как тепло люди отзываются и на самом деле искренне пытаются помочь. Это говорит о том, что мы прошли проверку и, наверное, получили благословение народа. Это очень важно для нашего проекта, который мы делаем для людей.

С момента, когда я попросил о поддержке, сумма собранных средств в день увеличивалась на 50 тысяч рублей, сейчас уже меньше, но до несгораемой суммы осталось совсем немного.

— Среди лотов, которые представлены на «Планета.ру», с покупки которых средства пойдут на ваш фильм, есть и билеты на спектакли театральной площадки MOÑ, и вяленый татарский гусь, и иван-чай. Можно ли сказать, что помогают все, создавая возможность выпустить это кино?

— Есть лоты, которые может купить любой человек в любой точке мира. Там есть подарки, которые мы отправляем почтой, есть и подарки, которые можно забрать только в Казани. Есть онлайн-продукция, которая делается с любовью от руки. Например, каллиграфия от известного художника Назима Исмагилова, известного как рэпер Усал, который будет делать авторские рисунки для тех, кто выберет данный лот. Онлайн можно взять мастер-класс от меня или членов нашей команды, где мы поделимся опытом, как все делалось. Появилось 40 веганских фалафелей, самых лучших в городе…


«Я понимаю, к нам есть за что придраться»

— Конечно, когда стало известно, что в вашем фильме играют такие артисты, как Виктор Сухоруков или Варвара Шмыкова, стало понятно, что это такая неординарная история для Татарстана. И сразу возникает вопрос: а где же участие республики, поддерживающей массу разных культурных проектов? Скажем, есть ли у вас какие-то претензии к татарстанскому минкульту?

— Министр культуры Ирада Хафизяновна Аюпова на самом деле с самого начала поддерживала наш проект, была осведомлена, познакомилась со сценарием. Мы выиграли субсидию в нашем минкульте, выиграли самый большой грант, который предоставляется на кино в республике, — это 2 миллиона рублей. Понятное дело, что в рамках такого крупного дела, может, не такая большая сумма, но здесь мы должны понимать, что сейчас занимаемся тем, что создаем какую-то базу для нового уровня киноиндустрии в Татарстане, для новых проектов. И тут финансовые вопросы так быстро и резко не решаются.

Мы, конечно, очень благодарны минкульту, потому что Ирада Хафизяновна не только помогла «Микулаю» с деньгами. Это были и разные звонки, разрешения на съемки, налаживание связей с партнерами. Аюпова звонит, узнает, как у нас дела, очень за нас переживает. В общем, у нас на самом деле приятные отношения с минкультом РТ.

— Что за история с главным спонсором, которого вы вроде нашли, но потом что-то не сложилось, об этом рассказывала на «БИЗНЕС Online» министр Аюпова. Не идет ли речь о руководителе общественной организации кряшен Татарстана и главе «Ак Барс Холдинга» Иване Егорове? И правда ли, что потенциального спонсора смутил жанр триллера вашего фильма?

— Была такая ситуация. Мы знали, что «Ак Барс Холдинг» поддерживает спектакли «Микулай» по пьесе Мансура Гилязова, которые идут в театрах Татарстана. И мы на тот момент очень надеялись на поддержку и вели переговоры по поводу инвестирования в наш фильм. В итоге и сами не поняли, почему не получилось. Появились какие-то проблемы внутри самой компании, и наши переговоры в один момент сошли на нет. 

Ситуация оказалась очень неприятной, но в итоге я сейчас понимаю, насколько это был хороший и грамотный ход с точки зрения Всевышнего. Мы остались, грубо говоря, без денег перед съемкой и на этом усилии сделали фильм в 10 раз сильнее, в 10 раз лучше, чем если бы расслабились, зная, что имеем определенный бюджет. У нас не было выбора и желания делать средний фильм, мы просто выкладывались по максимуму. Вся команда понимала: мы должны доказать, что можем снимать хорошие фильмы, это не всегда упирается в денежные вопросы, а в человеческую энергию, в отношения и хорошую историю. 

— Но нет ли у вас опасений, что, посмотрев триллер из жизни кряшенской деревни, многие останутся недовольны?

— Я думаю, что какой-то процент таких людей, не только среди кряшен, а в принципе среди жителей Татарстана, найдется. Может, 10–15 процентов, кто увидит это кино, те, кому не хватило немного любви в жизни, слегка уверенности в себе, широты взгляда на культуру. Такие люди, мне кажется, всегда будут, и в этом как будто бы нет ничего страшного.

Я понимаю, к нам есть за что придраться. Уже сейчас есть несколько татарских журналистов, которые очень активно начинают осуждают какие-то фото со съемок, которые они увидели, трейлер. Говорят, что нет таких рисунков, например, как на воротах дома в нашем фильме. Или спрашивают: «Почему там голая девушка у вас?» Да, есть такая сцена с Варварой Шмыковой, но она по сюжету есть и в пьесе Мансура Гилязова, в первоисточнике. Там есть такой очень интересный персонаж, связанный с немного интимными моментами в жизни героя, но максимально там все психологически оправдано по Фрейду. Это не делается ради рейтинга или чего-то подобного, это абсолютно оправданные сюжетом фильма сцены. А кто-то увидел и уже назвал фильм плохим: голая женщина, озабоченный герой… Это такое зауженное восприятие реальности, изображенной в нашем фильме. Но, повторяю, такие люди, наверное, будут существовать всегда.

Мы все-таки надеемся, что наш дорогой зритель узрит в корень и все-таки попробует войти в то состояние, в ту идею, которую мы хотим донести. Мы не о каких-то там земных делах снимали, произведение намного глубже и круче. Собственно, поэтому туда согласились прийти столичные актеры, а также мы получили поддержку от партнеров. Фильм очень авторский, глубокий…

«В это определение [этнотриллер] мы вкладываем, как минимум, то, что это история, снятая в кряшенской деревне, что действия происходят в рамках этой деревни и внутри сознания нашего героя» «В определение «этнотриллер» мы вкладываем как минимум то, что это история, снятая в кряшенской деревне, что действия происходят в рамках этой деревни и внутри сознания нашего героя»

«В некоторых вопросах, например, у нас был референс — фильм Мартина Скорсезе «Остров проклятых»

— Что общего имеет сценарий фильма с пьесой «Микулай» Мансура Гилязова, которую не без успеха поставили в театре имени Кариева и татдрама Альметьевска?

— Мы сценарий переписывали втроем: Гульнара Ахметова, Александр Иванов и я. Сценарий отличается от пьесы, но там остались персонажи. Основные ходы, насколько мы могли, насколько позволяли наши знания и умения, постоянно усиливали во время работы над фильмом по законам жанра, структуры и зрительского восприятия. Хотели, чтобы «Микулай» нашел ту золотую середину, чтобы можно было высказаться на глубокие темы и быть услышанным и понятым зрителем. Мансур Гилязов читал наш сценарий, он в восторге на самом деле от материала. Поэтому здесь, думаю, все будет хорошо.

— Вы обозначаете фильм «Микулай» как этнотриллер. Что вкладываете в это определение? 

— В это определение мы вкладываем как минимум то, что это история, снятая в кряшенской деревне, что действия происходят в рамках этой деревни и внутри сознания нашего героя. Там есть некая игра между реальностью и иллюзией, игра, потому что наш герой в силу определенных обстоятельств, которые зрители увидят на экране, начал терять связь между реальностью и иллюзиями. И все это превращается в некую такую поэтическую загадку. В ходе фильма эти загадки разгадываются, но держат постоянно зрителя напряжении.

— Ориентировались ли вы на какую-то классику жанра в мировом кинематографе?

— В некоторых вопросах, например, у нас был референс — фильм Мартина Скорсезе «Остров проклятых»  с Леонардо Ди Каприо. Партнеры, дистрибьюторы, которые просматривали материал, сами это угадывали. Они говорили, что по подаче фильм напоминает «Остров проклятых». Много раз упоминали и популярное «Солнцестояние», на самом деле это даже не этнотриллер, это больше хоррор Ари Астера. Это брайтхоррор, когда фильм полностью снят в дневное время суток под ясным солнцем, но там происходят настолько ужасные вещи, что дневной свет вселяет в тебя какой-то ужас. Это такой интересный контрапункт.

У нас же не хоррор в чистом виде, таких страшилок нет, кровищи и всего такого. «Микулай» — это больше психологическая вещь, загадки, напряжение, углубление в тему.

Когда мы нашли героиню, то хотели половину сцен с Сухоруковым, который играет главного героя, переозвучить на татарском, но Сухоруков ясно дал понять, что у него все это получается очень плохо «Когда мы нашли героиню, то хотели половину сцен с Сухоруковым, который играет главного героя, переозвучить на татарском, но Сухоруков ясно дал понять, что у него все это получается очень плохо»

«Кряшены разговаривают на чистейшем татарском языке»

— Правильно ли мы понимаем, что обитатели кряшенской деревни у вас будут говорить по-русски?

— У нас есть сцены, где они говорят на татарском, включая основные поворотные моменты. Есть герой, который изначально говорит на татарском. Когда мы нашли героиню, то хотели половину сцен с Сухоруковым, который играет главного героя, переозвучить на татарском, но Сухоруков ясно дал понять, что у него все это получается очень плохо. Бог свидетель, мы его очень долго уговаривали, потому что нам по сюжету и концепции очень сильно подходило. Потом актриса Екатерина Агеева, с которой мы встретились, сама пришла на первую репетицию в Москве с идеей, что она хочет на татарском сыграть, так вдохновилась, сказала, что выучит. Но оставалось всего 1,5 месяца, мы дали ей все фразы, как это должно звучать, как это должно играться… На второй репетиции она сказала, что это все-таки слишком сложно и будет больше выглядеть как китч, чем профессиональная актерская игра.

— Но будет присутствовать все-таки татарский язык или кряшенский диалект?

— Кряшены разговаривают на чистейшем татарском языке, хотя, да, есть свои особенности. Там, где звучит кряшенская речь, мы их внесли. Но кряшены в Мамадыше разговаривают так, а в Заинске по-другому, есть еще и старокряшенский говор. Мы выбрали что-то такое среднее. Да, возникают споры, но практически с самого начала работали с консультантами из кряшенского мира и по костюмам, и по людям, и по языку. По некоторым темам нас консультировали сами деревенские кряшены, которые в этом во всем живут. В некоторых моментах мы основывались на научных работах, в которых описывается некоторая мифология. Мы так глубоко внедрились в кряшенскую мифологию, которую, возможно, и сами кряшены уже не знают.

«У нас, наверное, не осталось ни дверей, ни компаний, ни коридоров, где бы мы не побывали» «У нас, наверное, не осталось ни дверей, ни компаний, ни коридоров, где бы мы не побывали»

«Реально решалось — отложить развитие татарстанского кинематографа или мы сейчас газуем»

— Каков в целом бюджет фильма? Кто вам еще помогает?  В титрах трейлера есть логотип «Татнефти».

— Бюджет фильма — около 20 миллионов рублей. Значительную финансовую помощь оказала «Татнефть», они увидели потенциал, увидели актеров. Это первый и главный партнер, которому мы будем благодарны до конца жизни. Огромная  благодарность министерству культуры РТ и Асгату Ахметовичу Сафарову, потому что через фонд поддержки культуры РТ тоже был сделан большой шаг на навстречу.

Реально решалось — отложить развитие татарстанского кинематографа еще на год или пять лет, непонятно насколько, или мы сейчас газуем, со всеми договариваемся, никого не боимся и просто идем вперед. Вот так мы начинали — со своих денег, кредитов, долгов. Брали деньги у друзей и серьезных опасных дяденек и из этого выходили. Думали, что выйдем намного быстрее, но получилось, что быть слишком уверенными нельзя, нужно всегда готовиться к худшим вариантам. Но этот риск, я думаю, будет оправдан для всех, в первую очередь для нашей команды, но не менее важным он окажется для нашей татарстанской киноиндустрии, потому что очень много людей сейчас вдохновляется нашим проектом! Люди наконец-то увидели, что в Татарстане можно снимать и экранизировать уникальные истории из жизни в РТ, не уезжая в Москву.

— Насколько известно, многие пытались вам найти инвесторов, даже иностранных.

— У нас, наверное, не осталось ни дверей, ни компаний, ни коридоров, где бы мы не побывали. Несколько пар ботинок стоптанных. На самом деле понимаю, что я, грубо говоря, такой манка малай (сопливый мальчик), который пытается чего-то там стартапить, какой-то авторский фильм, какой-то хоррор, триллер непонятный. Но начиная с июня мы выходим потихонечку на федеральный уровень, у нас появляются друзья, компании, которые прокатывают одни из самых кассовых фильмов. А сейчас к нам даже присоединилось Русское географическое общество, мы им отправили материалы, они увидели и оказались в приятном таком шоке, согласились с нами сотрудничать на информативной такой основе.Сейчас, наверное, мы потихонечку выходим из такого этапа «манка малай» и потихонечку на глазах взрослеем.

 — Кому-то еще деньги должны?

— Сейчас мой личный долг — 7 миллионов, это по производству «Микулая». Соответственно, есть у нас этап маркетинга и дистрибьюции, то есть выхода на экраны, это четко отдельный этап, мы имеем партнеров, которые будут всем этим заниматься. Будем надеяться, что сможем реализовать планы, которые уже у нас прописаны.

— На какой стадии идет работа?

— У нас остается еще 1,5 месяца  на постпродакшен, мы делаем графику для фильма с нашими друзьями из Альметьевска, Айнур Давлетшин работал над «Девятаевым», «Тоболом»…С Yummy Music Ильяса Гафарова делаем музыку, записываем разные коллективы, например кряшенский ансамбль «Бәрмәнчек»… 

— Что нужно сделать, чтобы ваше кино, созданное в регионе, попало в широкий прокат?

— Все очень просто: надо снять хорошее кино. Других правил на этот момент я не вижу. Нужно найти историю. Я понимаю, это самое сложное, но этот проект нам показал, что возможно все. Я сам в шоке, каждый день просыпаюсь в шоке, что с нами произошло. Конечно, надо немножко подождать, кино — это серьезная индустрия, это не музыкальная индустрия, даже театр так быстро не рождался, ничего так быстро не рождалось. Нужно подождать, пока люди выучатся, набьют руку на каких-то средних проектах. Но с горящими глазами и помощью государства все может случиться очень быстро!