«Гордиться тем, что мы тоже великая культура»: в Казань приехали адырна и кыл-кубыз

Мы уже рассказывали об уникальной коллекции музыкальных инструментов Рашида Калимуллина. Недавно она пополнилась…

«СТОИТ ЗАДАЧА ПО ВОЗРОЖДЕНИЮ НАЦИОНАЛЬНЫХ МУЗЫКАЛЬНЫХ ИНСТРУМЕНТОВ»

Мы уже рассказывали об уникальной коллекции музыкальных инструментов председателя правления союза композиторов России и председателя союза композиторов Татарстана Рашида Калимуллина. Недавно она пополнилась… На столе в кабинете Калимуллина — необычный музыкальный инструмент. По конструкции он отдаленно напоминает небольшую арфу или поставленную на бок цитру с утяжеленным основанием. Верхняя и нижняя часть с натянутыми между ними струнами сходятся в передней части, которая представляет собой голову косули или оленя. По словам хозяина кабинета, это адырна, один из древнейших тюркских инструментов, прообраз которого был обнаружен во время археологических раскопок. Калимуллин охотился за этим инструментом 10 лет, но купить его все не получалось, поэтому решено было заказать его у казахских мастеров.

«Это древнейший тюркский инструмент, — рассказывает Калимуллин. — Есть два типа адырны. Есть адырна в форме лука, когда струна натягивалась на лук, из которого стреляли стрелами, и вот это натяжение струны как раз и издавало эти звуки. А перед нами уже чуть-чуть другая адырна, она в форме арфы. Как было в те времена? Мастер увидел какой-то подходящий материал, кусок дерева. Взял его, обработал в какой-то степени, а люди любили в форме животных все это изображать. Видите, головки музыкальных инструментов в форме лошади, или в форме животных. И у этой адырны тоже очень необычный вид».

Калимуллин собирает коллекцию уже больше 35 лет, и сейчас в ней свыше 1,5 тыс. музыкальных инструментов из самых разных уголков планеты

В словах нашего собеседника чувствуется любовь к собираемой им коллекции. И ему есть чем гордиться — он собирает ее уже больше 35 лет, и сейчас в ней свыше 1,5 тыс. музыкальных инструментов из самых разных уголков планеты: из Европы, США, Китая, Индонезии, Японии, Турции. Но особая гордость — коллекция тюркских инструментов. Известный композитор давно хотел заполучить такие инструменты, но не было возможности. Но вот, наконец, появились чертежи, по которым и изготовили этот инструмент. Председатель республиканского союза композиторов рассказывает, что эту адырну изготовили его друзья, казахские мастера. Там, по его мнению, к национальным музыкальным инструментам относятся с большим пиететом, чем в Татарстане. «У нас большие проблемы в связи с тем, что национальные музыкальные инструменты татар канули в лету. Остался лишь один курай, который называют даже не курай, а свисток», — с горечью отмечает наш собеседник.

Из всего этого, по его мнению, можно сделать только один вывод — сейчас перед Татарстаном стоит большая задача по возрождению национальных музыкальных инструментов. Но для того, чтобы возродить, надо хотя бы знать, как они выглядели, знать — что было, а чего не было. Именно для этого Калимуллин, по его словам, и собирает свою коллекцию. На сегодняшний день в ней представлены практически все тюркские музыкальные инструменты. И недавно появившаяся в этой коллекции адырна — удачное дополнение. У казанской адырны есть только одна «сестричка» — в музее музыкальных искусств Казахстана, в Алма-Ате. Больше таких инструментов в мире нет.

Адырна, один из древнейших тюркских инструментов, прообраз которого был обнаружен во время археологических раскопок

На нижней части инструмента — кожаное навершие, сквозь которое проходят струны. На первый взгляд, оно играет только декоративную роль, выполняя роль орнамента. Но это не совсем так. Оказывается, это еще и резонатор, который очень хорошо усиливает звук. Калимуллин ударяет пальцами по натянутой коже, и она отзывается ему звонким откликом. У этого инструмента струны сделаны из своеобразной бечевки, но в настоящем инструменте на их месте стояли жилы. Рашид Фагимович особо отмечает, что, в принципе, на этом инструменте можно играть. «Сейчас он сделан в большей степени как музейный экспонат, чтобы знали предназначение этого инструмента. Но это образец, по которому можно изготавливать уже и другие инструменты. И тогда у него уже будут струны, профессиональные, как у арфы. Тогда можно будет уже использовать этот инструмент в национальной музыке татарских композиторов», — рассуждает наш собеседник.

По его мнению, найти людей, которые смогли бы играть на адырне, будет несложно. Ими, к примеру, могут стать арфистки, которые выступают в симфоническом оркестре. Но, в принципе, играть на адырне смогут даже те, кто играет на гуслях. «А исполнителей на гуслях гораздо больше, чем исполнителей на арфе», — наставительно говорит наш собеседник.

По словам Калимуллина, заказывая мастерам этот инструмент, он думал и о своих коллегах — композиторах, которые могли бы написать что-то новое для таких инструментах. «Это очень важно, чтобы мы создавали как бы старую новую историю. Но уже на другом уровне, на другом витке. На уровне профессиональной музыки. И чтобы мы гордились тем, что наша культура реально была богатой. На сегодня многое подзабыто», — отмечает он.

«Берется кусок дерева, вырезается углубление — резонатор, — потом сверху натягивается резонаторная кожа, потом делается гриф»

СЫГРАТЬ НА КЫЛ-КУБЫЗЕ СМОЖЕТ И ВИОЛОНЧЕЛИСТ

По словам нашего собеседника, ему по роду своей деятельности приходится много ездить, бывать в разных странах. Недавно Калимулллин был в киргизском Бишкеке, потом поедет в Ташкент, а затем полетит в Стамбул. Но отправится туда председатель союза композиторов РТ не просто «погреться». «Я встречаюсь там с учеными, с музыкантами, с композиторами. Интересуюсь, как и откуда появились те или иные музыкальные инструменты. И занимаюсь этим на профессиональном уровне», — рассказывает он.

В ходе таких исследований на свет появился еще один инструмент в коллекции композитора — татарский кыл-кубыз. С одной стороны, он есть у всех тюркских народов — и у казахов, и у башкир, и у киргизов.  А у татар до последних дней его не было. Но ведь когда-то он существовал! «Когда-то он бытовал и у татар. Я не хочу углубляться в историю, но мы знаем, что после взятия Казани Иваном Грозным многие инструменты были просто сожжены, а татарам запрещалось играть на национальных инструментах. Поэтому, собственно, у татар в музыкальной культуре и развивался вокал, богатый всякими украшениями, мелизмами. Он богаче, изящнее, чем у других тюркских народов. Он имеет гораздо больше украшений в процессе исполнения», — отвлекается на своеобразную музыкальную лекцию наш собеседник, но потом все-таки возвращается к кыл-кубызу.

И хотя этот татарский инструмент по форме немного отличается и от казахского, и от киргизского, и от башкирского инструмента, структура у них одна. «Берется кусок дерева, вырезается углубление — резонатор, — потом сверху натягивается резонаторная кожа, потом делается гриф. Или же все это вместе с грифом может быть сделано из цельного дерева.  А затем уже сверлятся дырки под колки, натягиваются струны… Здесь, как видите, струны из конского волоса. Смычок тоже делается из конского волоса, и с его помощью уже можно воспроизвести звук», — показывает Калимуллин.

Рашид Фагимович мечтает выставить всю свою коллекцию инструментов на всеобщее обозрение

Он аккуратно берет эту своеобразную «татарскую скрипку» в руки, проводит смычком по струнам, и в кабинете немедленно раздается очень необычный, но достаточно громкий и живой звук. По словам Рашида Фагимовича, еще до изготовления татарского кыл-кубыза казанский виолончелист Ильяс Камалов поехал в Уфу, и Калимуллин попросил его попробовать поиграть там на башкирском кыл-кубызе. Оказалось — ничего сложного. Для профессионального виолончелиста это оказалось вполне по силам. «Он очень быстро научился играть на этом инструменте, так что я думаю, что этот инструмент будет освоен и нашими музыкантами», — с надеждой говорит Калимуллин. Он обращает наше внимание на то, каким образом украшен татарский кыл-кубыз, что легло в основу его отделки. Казанские мастера посоветовали ему вспомнить самый узнаваемый орнамент, чтобы инструмент имел «национальную идентичность». Калимуллин сразу же решил, что в орнаменте обязательно должны присутствовать знаменитые татарские тюльпаны.

«Я вспомнил, что у нас очень часто украшают сапоги такими кожаными вставками — орнаментом из цветов тюльпана. У татар всегда любили такие украшения, орнамент. И вот по этому образцу постарались сделать первый инструмент. Он единственный, такой, какой он есть, он вообще один на Земле. И я надеюсь, что он станет прообразом татарского кыл-кубыза и на нем будут исполнять разные музыкальные произведения и обучаться в музыкальных школах, в консерватории. И он будет играть в ансамблях, в нашем госоркестре, я надеюсь, появится. Потому что это наша культура, это наша история, это наше духовное богатство. И мы должны возродить утерянное и передавать из поколения в поколение. И гордиться тем, что мы тоже великая культура, как и многие другие народы», — с воодушевлением говорит наш собеседник.

В перспективе все идет к тому, что у коллекции Калимуллина в Казани должен появиться собственный музей

Рашид Фагимович мечтает выставить всю свою коллекцию инструментов на всеобщее обозрение. Есть надежда, что уже в июне 2019 года эта экспозиция появится в казанском музее им. Горького и Шаляпина. Причем часть инструментов наш собеседник хочет выставить не за стеклом, а в открытом виде. Так, чтобы посетители выставки смогли потрогать их собственными руками. То есть не в переносном, а в прямом смысле прикоснуться к музыкальной истории Татарстана. Но в перспективе все идет к тому, что у коллекции Калимуллина в Казани должен появиться собственный музей. Предстоящая выставка как раз и даст ответы на вопросы — какова должна быть его площадь, какие нужны условия для размещения всей коллекции.

«Тогда уже наша республика будет думать о том, чтобы появилось такое помещение, где можно будет разместить соответствующую охрану, обеспечить температурный, световой  режим, систему кондиционирования и климат-контроля. То есть нормальный современный музей. Но на сегодня аналогичные музеи у нас сегодня только в Москве и Санкт-Петербурге. Если он появится у нас, Казань станет третьим городом с таким музеем. Как мы и позиционируем себя всегда — третья столица», — с оптимизмом глядит в будущее наш собеседник.