Николай Колесов: «Если купишь иностранный самолет, противник будет знать, где и зачем он летит, кто пилот»

Николай Колесов: «На госслужбу я не пойду ни за какие коврижки. Поэтому, когда меня пригласили в «Ростехнологии» и предложили создать мощную компанию, согласился сразу же. Вроде получилось»

«А ЗАЧЕМ НУЖЕН БИЗНЕС БЕЗ ПРИБЫЛИ?!»

— Николай Александрович, вы сказали, что у оборонного предприятия должна быть прибыль. А это не ложная идея: оборонному предприятию зарабатывать деньги для акционера, на деньги которого оно, по сути, существует?

— А зачем нужен бизнес без прибыли?!

— У вас же не бизнес, а служение России...

— Тогда все оборонные предприятия должны стать казенными! И опять скатимся к уравниловке, и опять каждый директор будет сидеть и ждать, что и когда ему дадут из Москвы...

Основной целью деятельности госкорпорации «Ростех» и нашего концерна является безусловное выполнение государственного оборонного заказа. И мы его выполняем. В 2013 году при том множестве контрактов в общей сумме на 41 миллиард рублей, которые мы имели, все предприятия КРЭТа гособоронзаказ выполнили своевременно, а некоторые и досрочно.

И на каждом предприятии нужно наладить систему работы так, чтобы при выполнении гособоронзаказа приносить прибыль, в том числе и собственнику. То есть внедрять «бережливое производство», снижать себестоимость продукции. К сожалению, руководители некоторых предприятий до сих пор мыслят категориями Советского Союза.

Приведу такой пример. По поставкам в ОАК у одного нашего предприятия была рентабельность не выше 3 процентов, а то и убытки были. Стали контролировать, запрещать платежи, наводить порядок в производительности труда, подписали с ОАК контракт по ценам на пять лет. И в итоге директор умудрился в первый же год сработать с рентабельностью 10 процентов! Это говорит о том, что когда наводится порядок и повышается производительность труда, появляется прибыль.

— Чтобы зарабатывать прибыль, надо параллельно производить какую-то гражданскую продукцию? Или только идти путем снижения себестоимости?

— Чтобы зарабатывать прибыль, надо эффективно работать. Возможностей много. Во-первых, снижение себестоимости: внедрение новейших технологий, использование современного оборудования, ликвидация издержек производства, экономия ресурсов.

Во-вторых, экспорт нашей продукции. Если говорить о гражданской продукции, то у нас ее достаточно много. В сегменте авионики и бортового радиоэлектронного оборудования для гражданской авиации КРЭТ является крупнейшим российским производителем. Наши предприятия поставляют системы, комплексы и отдельные узлы для всех или почти для всех выпускаемых в России самолетов и вертолетов.

Сейчас мы ведем серьезнейшую работу по созданию интегрированного комплекса бортового оборудования на основе модульной авионики. Это будет технический прорыв. И сразу же «затачиваем» его под МС-21. Это перспективная модель среднемагистрального авиалайнера. ОАК связывает с этой машиной большие надежды, а мы планируем поставлять до 70 - 80 процентов всего бортового радиоэлектронного оборудования, устанавливаемого на МС-21. Уже сейчас на этапе конструкторских работ доля наших изделий достигла 50 процентов.

«МЫ ОБЪЕДИНЯЕМ НЕ ПРЕДПРИЯТИЯ, А КОМПЕТЕНЦИИ»

— Концерн «Радиоэлектронные технологии», являясь членом государственной корпорации «Ростех», уже консолидировал большую часть российских авиаприборостроительных активов. Не ведет ли это к монополизации отрасли, что противоречит действующему федеральному антимонопольному закону? (Римма)

— Говорить о том, что мы консолидировали большинство активов в отрасли, еще рано. Просто мы стали самыми крупными, и нас теперь издалека видно. Однако по стране полуживет-полуумирает еще немало приборостроительных заводов. Некоторые в прошлом были очень известны в отрасли.

Если же говорить о конкуренции и монополизме, хочу сказать следующее. Наша экономика давно живет в условиях глобального рынка. Россия вступила в ВТО, и мы боремся за заказы авиастроителей не только с российскими предприятиями, но и с крупнейшими мировыми фирмами, такими как Thales, Sagem, Honeywell, RockwellCollins и многими другими.

Когда создавался «Сухой Суперджет», российские производители авиаприборов и бортовых систем попытались самостоятельно, в одиночку, попасть на борт. И проиграли! На «Суперджете» сегодня вся электроника и все бортовые системы европейского или американского производства.

А вот когда начались работы по МС-21, предприятия КРЭТ выступили сплоченно, одной командой. И мы победили. Честно, открыто, в конкурентной борьбе с западными производителями. Многие российские компании, которые опять пошли в одиночку, вновь проиграли.

Мы объединяем не предприятия, а компетенции. Мы идем по пути создания комплексов бортового оборудования, связывая все установленные в самолете компоненты в единую сеть. Стремимся получить международную сертификацию, что позволит предлагать нашу продукцию на международных рынках, а также ставить ее на наши самолеты, которые будут приобретаться иностранными эксплуатантами.

На мой взгляд, мы все делаем правильно. Например, мы закончили проектирование комплекса БРЭО для Ту-204СМ и даже сертифицировали его. Аналогичные работы проводятся и по Ту-214. В этих проектах доля нашей авионики должна составить 80 - 85 процентов.

Есть еще один момент. Госкорпорация «Ростех» активно развивает международное сотрудничество, ищет возможности увеличить присутствие российских компаний в различных сегментах рынка. Если говорить об авиации, то сегодня мы производим лишь ограниченный набор самолетов. Поэтому идет сотрудничество с западными партнерами, например, в сфере малой авиации. В Ульяновске будет создано совместное производство с канадской компанией Bombardier. Уже реализуется проект с австрийской авиастроительной компанией Diamond Aircraft Industries по производству легких самолетов вместимостью 9 и 19 пассажиров.

Наверное, было бы правильным, чтобы на эти самолеты, которые будут производиться в России, ставили бы авионику отечественного производства. Для этого важно, чтобы российские производители авиаприборов проходили международную аттестацию, получали сертификаты на свою продукцию. В этом случае иностранные авиапроизводители могут пойти нам навстречу и заменить, например, пилотажный комплекс Rockwell Collins на аналог, разработанный и собранный, например, в Ульяновске или в Казани.

«Я сказал: все, я больше не занимаюсь политикой, а только производством и бизнесом»

«НА МАКСЕ У КРЭТА БЫЛ «ВЫХОД С ЦЫГАНОЧКОЙ»...

— Говорят, что приборной панели в классическом ее виде скоро не будет. Это уже реально?

— Для самолета Як-130 мы полностью разработали так называемую стеклянную кабину, когда нет показывающих приборов, а стоят только индикаторы. И на этом самолете мы можем моделировать систему управления полетом любого самолета. Допустим, летчика готовят на Су-27 и он садится в кабину Як-130 и летит как на Су-27 или МиГ-29, потому что органы управления имитируют приборы этих самолетов.

Дальше мы хотим проецировать информацию на лобовое стекло. Для чего это делается? Когда вы на автомобиле едете на перекрестке и смотрите на приборную доску, а не на дорогу, понятно, чем это может закончиться. Примерно такая же ситуация возникает, когда летчик заходит на посадку. Нас попросили всю информацию вывести на стекло, и мы сейчас над этим работаем.

Когда на МАКСе (международный авиационно-космический салон — прим. ред.) Дмитрий Анатольевич Медведев подошел к нашему стенду, он даже не поверил, что все эти разработки наши, отечественные. Кстати, на МАКСе КРЭТ занял оба первых места: и за новые разработки, и за выставочный павильон. Как нам сказали, у нас был «выход с цыганочкой»...

— Насколько российское вооружение сегодня отстает от армии НАТО?

— Кто вам говорит, что мы отстаем?! В тех комплексах, которые производит КРЭТ, мы идем, может быть, на два шага впереди. В головном офисе в Москве у нас есть демонстрационный зал нашей продукции и, когда к нам приходят журналисты, которые тоже считают, что мы во всем отстали, когда все видят своими глазами, понимают, что у нас не так все плохо. Потому что мы им показываем не чертежи на бумаге, а реальные изделия, уже поставленные в армию.

Конечно, по причине секретности мы можем показать не все. Более того, нам запрещают продавать на экспорт изделия, поставляемые на вооружение, чтобы тем самым не повысить боевой потенциал наших противников.

Одним словом, рынок всегда голосует рублем. Посмотрите, сколько образцов вооружений продал «Рособоронэкспорт». И у него планка все выше и выше. Рынок разве дурной, чтобы покупать плохое?

— Может быть, здесь есть политические моменты?

— Что вы! Сегодня все решают только экономика и функционал. Посмотрите на выставках в Ле Бурже или Фарнборо, как летают наши истребители и западные — «Рафаль», «Еврофайтер». Наши самолеты так «блинчиком» пролетели над аэродромом — ни один самолет в мире не делает такого. А комплексная система управления на этих самолетах крэтовская, система управления двигателем тоже наша. Почему мы об этом молчим?! Не надо себя все время принижать!

— Сталкивался ли КРЭТ со случаями промышленного шпионажа? (Фарид Б.)

— Попытки, разумеется, были. Мы понимаем, что наши разработки многим интересны! На выставках часто видим, как люди приходят на наш стенд и пытаются разглядеть все до мелочей, а то и пощупать, тщательно фотографируют. Но у нас создана эффективная система безопасности. Так что до наших секретов никому не добраться.

«ЗАКЛАДКИ» ЕСТЬ, БЫЛИ И БУДУТ»

— Стремление к отказу от западной электроники часто мотивируют тем, что в импортной аппаратуре не исключены всевозможные «закладки». Насколько реальна такая угроза? Известны ли вам факты обнаружения таких «закладок»?

— «Закладки» есть, были и будут. Но только в функциональных системах, когда вы покупаете целиком комплекс, а не на уровне чипа, конденсатора, резистора. Это слишком дорогое удовольствие! Ни одна компания этого делать не будет.

А вот в готовых узлах или комплексах вполне могут быть. Это еще одна причина для того, чтобы сохранить в стране ключевую компетенцию — производство сложного радиоэлектронного оборудования как минимум для армии и флота. На мой взгляд, бояться покупки простых деталей не стоит. Тем более что существует целая система проверки качества, позволяющая снизить риск вредительства. И, наоборот, надо бояться покупки комплексов, законченных систем.

— То есть зарубежные самолеты лучше не покупать?

— Если купишь, противник будет знать, где и зачем этот самолет летит, может быть, даже кто пилот. Это относится и к гражданским самолетам.

— А программное обеспечение?

— На предприятиях КРЭТ создается и производится самое главное и ценное. Схемотехника наша, функциональное программное обеспечение тоже разрабатывается нами. Причем когда мы приезжаем в другие страны — Израиль, Австрию, Нидерланды — мы везде разговариваем со специалистами на русском языке. Это к слову о качестве наших кадров — мы уже столько «поставили» их за рубеж...

«МЫ ТРЯСЛИ, ВЫБИВАЛИ, ДОПОЛУЧАЛИ, У НАС ОТБИРАЛИ — ЧЕХАРДА!»

— Николай Александрович, вы успели поработать с министром обороны Анатолием Сердюковым. Как поменялась обстановка с приходом Сергея Шойгу?

— Если в двух словах сказать, то разница как день и ночь. Когда министром стал Шойгу, стало спокойнее работать. Что положено на определенный срок по программе вооружения, тут же формируется в гособоронзаказ и отдается производителям. А раньше, если честно, просто сумасшествие было! Мы трясли, выбивали, дополучали, у нас отбирали — чехарда! Сегодня плановая работа: цена известна, трехлетний контракт, 80 процентов идет аванса.

— Что вы планируете делать со структурой ОАО «Корпорация «Аэрокосмическое оборудование»? А то в результате ваших «межусобных войн» с Бодруновым пропал товарооборот. В ОАО «КАО» начались сокращения и увольнения простых людей-работников (нет товарооборота — нет работы). Конкретно я потерял работу и средства к существованию. К кому из новых КРЭТовских руководителей можно обратиться для обратного трудоустройства после того, как ситуация успокоится? (Антон)

— Прежде всего хочу сказать, что мы не контролируем корпорацию «Авиакосмическое оборудование» и не управляем ее деятельностью. 51 процент акций КАО принадлежит госкорпорации «Ростех». Мы в течение ряда лет стремились наладить конструктивное сотрудничество с КАО. Я знаю, что у КАО сегодня возникают определенные трудности. Я не раз официально заявлял, и Сергей Дмитриевич Бодрунов об этом знает: так, как раньше работали, работать мы не будем. Мы готовы выполнить любой заказ, но на разумных условиях и без убытков для КРЭТ.

Могу привести пример: в 2007 - 2008 годах КАО заключала контракты и за 15 процентов аванса делала и отдавала продукцию, а остальные 85 процентов денег получала потом в течение года или полутора лет. А сумма контракта — 1,5 - 2 миллиарда рублей. Получается так: предприятие берет кредит, чтобы сделать продукцию, отдает ее заказчику и только через год получает расчет. И платит за кредит 10 процентов годовых — это150 миллионов рублей! Спрашивается, почему завод должен терпеть убытки?!

КАО мы выставили все договора, мы готовы любому делать продукцию. Но на нормальных партнерских взаимоотношениях — с 80-процентным авансом. Однако они отказываются работать на таких условиях. А мы по-другому производить продукцию не будем, потому что это в убыток и во вред коллективам наших предприятий. Так что вопрос этот правильно адресовать руководству КАО.

«СЕГОДНЯ ДЕФИЦИТ РУКОВОДЯЩИХ КАДРОВ»

— По каким критериям происходит назначения на руководящие должности на предприятиях вашего концерна? Как «попасть» в ваш кадровый резерв, или это удел только избранных? (Эдуард)

— Руководить предприятием — это нелегкий труд. Если человек готов на это, если считает, что может возглавить коллектив, пусть приходит. Мы же даже в интернете размещаем информацию о вакансиях! Сегодня дефицит руководящих кадров. Но вопрос в том, что человек должен быть подготовленным к руководству большим коллективом, к выполнению очень важных задач и гособоронзаказа. И он должен вместе с тем заботиться о людях, которыми руководит.

Это сложный процесс — правильно выбрать руководителя, поэтому у нас есть конкурсная кадровая комиссия. За пять лет работы КРЭТ мы ошиблись только два раза в кандидатурах директорского корпуса, хотя руководства много поменяли. На сегодня у нас сложился костяк команды. Хотя вопросы к руководству есть. И если человек чувствует, что может взять на себя ответственность, сможет работать руководителем, прошу — пусть приходит.

— Как работает ваша кадровая комиссия?

— Помимо топ-менеджеров КРЭТ туда входит комитет из лучших директоров наших предприятий. На вакантную должность генерального директора объявляется публичный конкурс — целый месяц информация висит на нашем сайте. В течение месяца можно подать заявку, которая попадает на конкурсную комиссию. Если кандидат соответствует нашим требованиям, он принимается на конкурс. Дальше идет тестирование и защита программы развития этого предприятия. После заслушивания программы каждого кандидата комиссия делает свой выбор. А дальше следует обычная процедура назначения на должность.

— Какие корпоративные программы существуют в концерне «Радиоэлектронные технологии» для закрепления квалифицированных кадров? (Ильдар Ахтямов)

— Повышение квалификации, учеба, заработная плата, жилье молодым специалистам — все эти вопросы мы решаем. На этот счет у нас есть целая программа. В том числе и по Татарстану, хотя здесь мы пока только в начале пути.

— На каких заводах могут себя проявить выпускники радиотехнического факультета КАИ? Какой уровень заработной платы на заводе «Радиоприбор» и какие перспективы самого завода? (Шарифуллин Рафаэль Тагирович)

— Выпускники КНИТУ-КАИ могут проявить себя на большинстве предприятий КРЭТ в Татарстане. К нам каждый год приходят выпускники этого вуза. Например, в 2013 году на НПО «Радиоэлектроника» имени Шимко было принято пять молодых специалистов – выпускников КНИТУ-КАИ. На заводе «Радиоприбор» ежегодно проходят практику порядка 100 студентов КАИ.

Студенты ведут научные работы и даже участвуют в разработке новых продуктов. Например, для Казанского электромеханического завода студенты создают макет технологического маячкового ответчика и системы управления воздушным движением ATC RBS. Кстати, на «Радиоэлектронике» вообще существует масштабная программа сотрудничества с КАИ. Она включает и прохождение производственной практики, и целевое обучение специалистов, и даже специальное обучение по направлению «Разработка приемных и передающих устройств СВЧ».

Что касается уровня зарплаты на заводе «Радиоприбор», могу сказать, что в 2013 году средняя зарплата рабочих составила чуть больше 21 тысячи рублей, а у инженерно-технического персонала — порядка 24 - 25 тысяч рублей.

В 2013 ГОДУ КРЭТ НАПРАВИЛ НА БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТЬ 70 МИЛЛИОНОВ

— Насколько справедливо мнение, что предприятия КРЭТ на территории РТ директивно направляются на обслуживание только в ЗАО «Татсоцбанк» и КБ «Новикомбанк»? (Равиль)

— Давайте расставим все по своим местам. Новикомбанк входит в состав госкорпорации «Ростех» и является одним из опорных банков российской промышленности. С его помощью реализуется ряд программ по развитию отечественной индустрии. Естественно, мы сотрудничаем с этим банком. Кроме того, совместно с Новикомбанком КРЭТ реализовал проект корпоративного казначейства. Теперь мы видим и понимаем, как, куда и за что идут платежи предприятий. Это эффективная форма контроля и ответственности.

Татсоцбанк является уполномоченным банком Новикомбанка в Татарстане. Кроме того, из всего кредитного портфеля КРЭТ в 21 миллиард рублей через Татсоцбанк проходит только 600 миллионов рублей, то есть чуть меньше 3 процентов. Общий объем банковских гарантий по КРЭТу — 22 миллиарда рублей, а объем банковских гарантий, которые проходят через Татсоцбанк, — 470 миллионов рублей. Через него обслуживается только казанский «куст» предприятий.

И самое главное: наши директора — достаточно серьезные и самостоятельные люди. Они сами вольны решать, где держать деньги. Поэтому у предприятий КРЭТ в республике есть счета в разных банках.

— Занимаетесь ли вы благотворительностью или участвуете в каком-либо спонсорском проекте? (Ирина)

— У нас есть программы по спонсорству и по благотворительности, которые утверждаются на уровне «Ростеха». В 2013 году КРЭТ направил на эти цели порядка 70 миллионов рублей.

— Кого вы поддерживаете — талантливую молодежь, больных детей?

— И тех, и других. Поддерживаем и Большой театр, и различные культурные программы, и спорт. Есть федеральная часть программы, и есть региональная. В регионах подобные программы имеет большинство наших предприятий.

«Какой опыт я извлек? Во всяком случае, я считаю, что удар выдержал. А ударов было очень много...»

«...И НИКТО НЕ ОТБЕРЕТ У МЕНЯ КОСМОДРОМ «ВОСТОЧНЫЙ»

— Какие выводы для себя сделали, поработав в должности губернатора Амурской области? (Шарифуллин Рафаэль Тагирович)

— Трудный вопрос... Честно говоря, мне на эту тему вообще не хочется говорить...

За те полтора года, которые я отработал там, многое было. Но никто не отберет у меня и моей команды гордость за то, что именно в Амурской области строится космодром «Восточный». Как мы бились за то, чтобы он был именно там! Я уверен, это станет точкой роста...

— Ваш уход оттуда — это спецоперация местной элиты или все-таки у вашей команды были ошибки?

— Там прекрасные люди живут. Но, наверное, нельзя приходить на Дальний Восток с европейской части со своим менталитетом. И, может быть, нельзя прийти туда и начать что-то делать хотя бы приблизительно, как в нашей республике. Это моя глубокая ошибка. А по-другому я не мог — я вырос в Татарстане. Ты приехал в Амурскую область и увидел, что многое можешь сделать, начинаешь делать, а определенные круги сопротивляются...

Большинству жителей области наши преобразования были нужны. Вот, например, 30 лет строили в Благовещенске городской общественно-культурный центр. В народе его прозвали Бастилией за торчащие железобетонные конструкции. Проект прекрасный, брат-близнец этого центра в Новгороде стоит, в нем театр драмы живет. Архитектор за эту работу престижную премию получил. А в Благовещенске как начали строить в 70-х годах, так и стоял он до нашего приезда. А нам меньше полугода понадобилось, чтобы он заработал! Сегодня это, наверное, главный культурный центр не только в Благовещенске, но и во всей Амурской области. Кинофестивали проводятся, концерты. Мы тоже там успели два раза провести День области, на который приезжал и Филипп Киркоров, и София Ротару. Этот праздник мы же не себе делали, а людям.

Какой опыт я извлек? Во всяком случае, я считаю, что удар выдержал. А ударов было очень много...

— Что интереснее: бизнес или политика? (Адель)

— Я политикой не занимаюсь! КРЭТ занимается чисто экономикой, технологиями, выполнением гособоронзаказа. Наши предприятия должны технически перевооружаться, а наши специалисты должны быть квалифицированными и хорошо зарабатывать. Вот этим я и занимаюсь ежедневно.

«МЕНЯ НЕЛЬЗЯ УПРЕКНУТЬ В ТОМ, ЧТО МОИ ДЕТИ — «МАЖОРИКИ!»

— Что вам дает то, что ваша дочь — депутат республиканского парламента, а сын — городского? Вы хотите, чтобы они жили и знали нужды простых людей, или это для их личного опыта? (Айгуль)

— Главное — меня нельзя упрекнуть в том, что мои дети — «мажорики»! И дочь, и сын уже с 9-го класса по вечерам после школы работали на предприятии. Сегодня я горжусь своими детьми.

— А чье это решение — пойти им в политику?

— Это наше семейное решение. Прежде всего я хочу, чтобы дети были ближе к людям. Не надо отрываться. Да, можно заниматься бизнесом, но надо еще что-то полезное для общества делать. И почему нельзя воспитывать своих детей просто быть добрыми?

— Вы сами в какой-нибудь партии состоите?

— Нет. Я был членом «Единой России», но когда 15 октября 2008 года я ушел с должности губернатора Амурской области, я сказал: все, я больше не занимаюсь политикой, а только производством и бизнесом.

— А почему вы не вернулись в Татарстан, ведь у вас здесь много бизнесов?

— Я не посчитал, что для меня в Татарстане есть какая-то работа. На госслужбу я не пойду ни за какие коврижки. Поэтому, когда меня пригласили в «Ростехнологии» и предложили создать мощную компанию, согласился сразу же. Вроде получилось. За пять лет КРЭТ стал крупнейшим российским холдингом в сфере авиационного приборостроения и радиоэлектронных систем.

«ЗНАКОМСТВОМ С ПУТИНЫМ МОЖНО ГОРДИТЬСЯ»

— Вы за это время с Владимиром Путиным встречались?

— Дважды. Не один на один, а по работе.

— Ваше впечатление от Путина?

— Что я могу сказать? Он сильный, умный, проницательный. На совещаниях всегда много разных мнений и позиций. Он слушает каждого, потом быстро принимает решения. Но видно, что взвешивает все услышанное, отделяет суть от словесной шелухи. А если уж решил — обязательно доведет дело до конца. Знакомством с Путиным можно гордиться.

— А в чем сила Чемезова?

— Он руководит госкорпорацией «Ростехнологии», которая сегодня выполняет планы по всем статьям. Вы, наверное, уже слышали, что выручка «Ростеха» за 2013 год превысит триллион рублей! А если человек может такой махиной управлять, это уже говорит само за себя. Он — личность.

— Как он относится к Татарстану?

— Я считаю, в Москве у очень многих к Татарстану хорошее, доброжелательное отношение. Мне Рустам Нургалиевич порой говорит: ты не забывай, что из Татарстана. На что я отвечаю: да я знаю, что я в командировке. Моя родина здесь, мои дети и внуки живут в Казани.

«ПОЧЕМУ ТАК МАЛО ГОВОРЯТ О ХОРОШИХ ЛЮДЯХ?»

— Вы читаете «БИЗНЕС Online»?

— Конечно, захожу на ваш сайт. Надо понимать, как СМИ на ситуацию в республике смотрят. И, конечно, читаю все, что вы о КРЭТ пишете.

Одно огорчает: сегодня через газеты, журналы, интернет идет много негатива: аварии, «ментовские» сериалы, ЧП. А я считаю, что надо воспитывать на позитиве. Почему так мало говорят о хороших людях?

— Этот упрек мы на себя не принимаем — мы-то как раз всегда рассказываем о людях, которые что-то производят и чего-то достигли. У нас даже для этого есть специальная рубрика «Персона».

— Надо чаще говорить о людях. Вот у нас, например, работают 66 тысяч человек. Я всегда говорю директорам: «Давайте хвалить лучших». Сейчас сделали представление на государственные награды на 60 человек. Почему мы жалеем лишний раз сказать людям спасибо? Мы работали, работаем и будем работать только для того, чтобы хоть на немножко, хоть на полшажка человеку было лучше. И если мы это все будем делать сообща, у нас в стране обстановка поменяется. Не все покупается деньгами, и не все покупаются!

Со своей стороны мы делаем все возможное: даем работу и нормально за нее платим. Трудятся у нас 66 тысяч человек, а если умножить хотя бы на три — вместе с семьями — КРЭТ обеспечивает благополучие 250 тысяч человек.

— Николай Александрович, спасибо за интересный и эмоциональный разговор. Успехов вам и всему многотысячному коллективу концерна!

Читайте также:

Николай Колесов: «На КОМЗе рабочие стояли с топорами и требовали выплатить им долги по зарплате». Часть 1-я