«РЕВОЛЮЦИЯ СОЗДАЕТ СОБСТВЕННУЮ ЛЕГИТИМНОСТЬ»

— Максим Леонардович, какова ваша позиция по ситуации в Крыму? А именно по референдуму о присоединении к России, который должен пройти 16 марта и уже заранее признан Западом и Киевом нелегитимным.

— Революция создает собственную легитимность. Как революция создала легитимность в Киеве, выдвинув президента, против которого восстал народ и который был неприемлем, во всяком случае для значительной части народа, так революция создала легитимность и в Крыму, устранив те формы зависимости, которые для большей части народа были неприемлемы или казались давящими для них. Это на самом деле нормальная ситуация. Всякая революция является источником создания форм легитимности. Дальше либо эти формы легитимности договариваются между собой, либо воюют. Всякая революция видит силу и насилие как главный источник легитимности. С одной стороны, победивший революционер хочет переделать мир, а сразу же параллельно ссылаться на Конституцию. Народ Крыма имеет такое же право, как Киев, на революционные действия, на революционное насилие, хотя в Крыму обошлось без насилия в отличие от столицы. Либо Киев договорится с Крымом, либо нет. Я могу точно сказать, нравится это кому-то или нет, подавляющая часть крымского народа, не знаю, поддержат ли они идею независимости, присоединения к России, это вопрос дискуссионный, но они точно не поддерживают прежние отношения с Киевом, я уверен на 200 процентов.

Судьба и позиция крымско-татарского народа — это несколько отдельный вопрос. Я скажу сразу, что между крымскими татарами и крымчанами, по крайней мере от 20 - 30 - 40 лет, нет никаких принципиальных конфликтов. А старшее поколение, которое жило в Крыму до возвращения крымских татар из сталинской преступной ссылки, традиционно относится к ним с недоверием и даже негативом. Не все, но многие. Но молодые, кто вырос за 25 лет с момента, как крымско-татарский народ опять вернулся на свою родину, вполне имеют друзей среди них, работают вместе, взаимодействуют, бизнес имеют. У них нормальные человеческие отношения, они никаких фобий не испытывают.

Но крымскотатарский народ занял особую позицию по референдуму, как я понимаю, прежде всего из-за того, что крымские татары никогда не имели дела с Москвой, а сейчас им предложили иметь дело с Казанью. Минниханов, кажется, к ним поехал?

— Да, он уже съездил и вернулся.

— Минниханов — уважаемый федеральный политик, глава одного из самых успешных за счет экономики, а не как Москва за счет аккумуляции денежных ресурсов, регионов, самого стабильного, и конечно, многонациональному народу Татарстана есть чем гордиться. Поэтому нормально, что поехал Минниханов, но как-то странно: к татарам — татарин...

— А к русским — русский.

— Да, к русским — русский. В интернете пишут, что, мол, Казань будет обеспечивать безопасность татар. Мне кажется, это как-то дико для государства, которое худо-бедно претендует быть империей, я Россию имею в виду. Конечно, любой чиновник федерального уровня может быть любой национальности: русский, украинец, еврей, татарин, кавказец — разницы никакой нет. Но могу сказать, что даже такая деталь, скажем так, укрепила недоверие крымских татар к Москве, нежели его расселяла. Я звонил в Симферополь из Москвы, разговаривал с ребятами из меджлиса, другими активистами. Они с огромным уважением Минниханова встретили, приняли, они благодарны за его усилия, он рассказал обо всем. Но на самом деле у них в голове повис вопрос, почему к ним не приехал какой-нибудь чиновник из администрации президента или военные. Больше всего их напрягают солдаты, их не напрягает совершенно Аксенов, потому что с «Русским единством» у крымских татар отличные отношения. В Бахчисарае мэр — представитель «Русского единства», в Саках мэр тоже из «Русского единства», то есть там нет межнациональных конфликтов, это очень рациональные люди, они выбирают русского, потому что он порядочный человек, удовлетворяет всем крымским татарам.

Но армия — это армия. Особенно старики помнят, как военные окружили крымско-татарские села, и люди с синими петличками дали 40 минут на сборы и отправление в Среднюю Азию. И то, что офицеры не пришли и не сказали: «Не волнуйтесь, уважаемые, все нормально будет, это не против татар, а, наоборот, для вашей защиты». Такие нюансы неправильные.

«РОССИЯ ОКАЖЕТСЯ В МЕЖДУНАРОДНОЙ ИЗОЛЯЦИИ»

— По вашему мнению, как же на референдуме проголосует большинство?

— Я думаю, большинство проголосует за присоединение к России. У меня фактически нет сомнений, но я не думаю, что это большинство будет подавляющим, если все будет правильно подсчитано.

— В случае если большинство проголосует за присоединение к России, самой России это будет грозить какими-то санкциями со стороны Запада, который сейчас выступает за единство Украины? Обострится ли конфликт?

— Россия окажется в международной изоляции, шансы на это очень велики, невероятно велики, поверьте.

— Получается, что Крым ставит под угрозу место России на международной арене?

— Место России на международной арене ставит ли под угрозу? Я думаю, что само понятие места на международной арене сильно изменится. Я думаю, что эскалация международной напряженности может пахнуть войной или локальными войнами, она пойдет по нарастающей. На самом деле присоединение Крыма напоминает расстановку плацдармов перед боем. В воздухе пахнет грозой, я точно чувствую. Крым — это важнейшая стратегическая территория.

— И все-таки какие санкции могут быть введены в отношении России в таком случае, или же Запад закроет на это глаза? Да и сам Киев разве отдаст так просто кусок Украины?

— Никто никаких кусков просто так не отдаст. Думаю, что санкции могут быть введены любые. Допустим, Крым присоединяется к России, этого не признают ни Европа, ни Америка. Наверное, будет вестись какая-то торговля, но, думаю, вряд ли они это признают. У меня такое ощущение. Поэтому наверняка будут введены санкции на аэропорт Симферополя. Всемирная ассоциация воздушного транспорта явно будет подвергать наказанию все авиакомпании, которые будут летать в Симферополь. Это как с Сухуми: там тоже аэропорт, но туда не летают самолеты. Если «Аэрофлот», S7, «Трансаэро» или «ЮТэйр» приземлятся в Симферополе, такая ситуация возможна, то они потеряют возможность летать в Берлин, Париж, Лондон, Токио — по миру за пределами РФ.

Поэтому это сложный вопрос. Могут быть заблокированы банковские счета, могут быть, если эскалация будет развиваться, заблокированы карты VISA или MasterCard. Может быть много чего сделано в экономике, что коснется жизни как граждан, так и государства в целом. Но я думаю, что к этой конфронтации мы готовы, она была неизбежна. Поверьте, если бы вся Украина попала под влияние Запада, если бы НАТОвские базы стояли в Луганске, например, то ситуация была бы гораздо хуже. А Крым нельзя было терять ни в коем случае.

Я считаю, что надо бороться за то, чтобы в Киеве было вменяемое украинское правительство, а не правительство, которое объявляет своей целью расчленение России и войну против нее, как делали в разное время некоторые сотрудники службы безопасности Украины. Поэтому, естественно, в России это воспринимается как угроза. Люди читают интервью, у них есть досье на разных людей. Саакашвили является советником Турчинова, а это тоже человек, который вряд ли Россию любит горячей любовью. Все это накопление антироссийских элементов, которые вместе с тем сенатором Маккейном, который угрожал президенту России и РФ расчленением или чем-то еще, — весь этот совокупный клубок вынудил Россию к такому, безусловно, жесткому ходу, за которым последуют, естественно, ответные меры Запада, они не могут не последовать. Надо быть к этому готовым.

Если война будет иметь холодную фазу, а я верю в это, придется потерпеть, у нас есть сильные союзники. Если война будет иметь горячую фазу, о чем даже думать не хочется... Но наша задача — не воевать с братскими народами, пытаться решать политическими методами, минимальной кровью. А западная коалиция, не думаю все-таки, что решится воевать с Россией.

— Под союзниками России вы имеете в виду Китай?

— Не только Китай, но и Иран, Индия... Я не говорю союзники — партнеры. Не думаю, что Китай будет воевать. Но есть огромное евразийское пространство с огромным экономическим и человеческим потенциалом.

«ПРАВЫЙ СЕКТОР БУДЕТ ОПИРАТЬСЯ НА ВОСТОК УКРАИНЫ»

— Допускаете, что после референдума в Крыму и решении о присоединении к России в юго-восточных областях Украины также начнутся активные движения, референдумы и прочее?

— Это опасная иллюзия, которая, наверное, у кого-то есть в Москве и которая транслируется по СМИ. Молодое поколение 20 - 30-летних, которые выросли в Донецке, Луганске, Харькове, в основном является патриотами Украины, поверьте, это так. Когда играет «Шахтер», весь 30 - 40-тысячный стадион в едином порыве поет гимн Украины — это в основном молодые ребята, они вывешивают жовто-блакитние колiры, флаги на своих стадионах. Многие русские и русскоязычные, как у нас принято говорить, являются бандеровцами в большей степени, чем западные украинцы. В Донецке, Луганске, Харькове это так. Я вас уверяю, что «Правый сектор» будет опираться в основном на восток Украины, а не на запад. Надо отдавать себе в этом отчет. Западные украинцы — это люди религиозные, «Правый сектор» для них — новшество, эксклюзивное. Да, они поддерживают Бандеру, да, они симпатизируют героям УПА. Но «Правый сектор» — это не то, что примет безоговорочно греко-католическая церковь. А вот на востоке Украины, где левые идеологии, где русское — это абстракция, где много лет проповедовались идеи украинской державности, украинского национализма, где на самом деле тяжелейшая социально-экономическая ситуация, а молодежь в таких случаях всегда ищет выход в силе и насилии, там «Правый сектор» будет иметь гораздо больше сторонников.

Я считаю, что антиукраинская пропаганда, которая ведется в России, когда люди слышат Жириновского, который заявляет, что украинцев не существует, когда по Первому каналу выступает Егор Холмогоров, который говорит, что украинцы — это русские, что это не народ, то каждым таким выступлением они на несколько человек прибавляют сторонников «Правого сектора» в Донецке, Харькове, Сумах, Луганске, Николаеве, Одессе, Херсоне и так далее. Россия очень сильно недооценивает социально-психологическую ситуацию в этих регионах. Они были пророссийскими до начала всей этой пропагандистской кампании. Сейчас маятник может сильно качнуться в другую сторону.

— Почему Крым стоит особняком?

— Крым никогда не ощущал себя украинской территорией.

— То есть Хрущев сделал подарок Украине?

— Хрущев тут вообще ни при чем. Это формальность, за которую цепляются, мало ли кому чего дарили. Знаете, Тува тоже была независимым государством, а сейчас это республика в составе РФ. Сталин одно время присоединил земли Карачаево-Балкарии к Грузии, а потом обратно. Власть как хотела, так и кроила. Мне лично все равно, кому что дарил Хрущев, а кому не дарил.

Просто Крым был армейской базой. Там население преимущественно мужское, военное по менталитету. Дело не в том, что оно русское, а в том, что державное и всегда было. Крым — это важнейший плацдарм, форпост не только на Черном море, но и на южном фланге НАТО, там всегда были мощные военные базы. Я принимал присягу под Евпаторией, там были космические войска, сейчас база разрушена. Это была первая сухопутная телекоммуникационная база. Плюс Крым всегда был интернационален, потому что в него всегда приезжали миллионы людей со всей страны, мужчины, женщины знакомились, любили друг друга. Крым никогда не был националистическим. А другие регионы были иные. Потом Крым, заявив свою особую позицию в 1992 году, сразу заявил и особую ментальность людей. Ни Харьков, ни Донецк этого не делали, они вполне украинизировались за эти годы и являются, я считаю, русскоязычными украинскими территориями. Поэтому рассчитывать на то, что какое-то мощное движение будет в Харькове, Донецке, Луганске, — это тяжелая ошибка московских политтехнологов, которые переоценивают свои усилия по созданию Егора Просвирнина и Егора Холмогорова. Не все держится на Егорах, во многом еще человеческий фактор имеет значение. На Украине надо работать с украинским антифашистским фактором, а Москва тупо или сознательно тупо работает с русским, которого там нет или который минимизирован.