КРИТИКА ПРЕТЕНЗИЙ РАФАЭЛЯ ХАКИМОВА К ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ

Отказ от опоры на конкретные экономические теории является принципиальным условием «идеологии будущего» и «экономики выживания» Татарстана по-хакимовски. Отказ обосновывается набором претензий к экономистам и их теориям.

К экономистам: они тоже виноваты в катаклизмах («не только политики виноваты в революциях и катаклизмах, но и ложно понятые экономические интересы»); они периодически разрушают жизненные формы хозяйствования под видом внедрения нового; думают, что базис определяет надстройку и политика — прислужница у экономики, а социальные проблемы решаются деньгами («будут деньги, все остальное приложится»); экономисты фетишизируют рынок, «свободную торговлю».

В теориях автор выделяет три составляющие: поведение экономики и человека, экономические интересы (приоритеты и принципы). И к каждой у него свои претензии. Так, теории (а) исходят из неверно понятых интересов прибыльности и (б) изначально бессильны в попытке верно описать поведение экономики и человека (рынка).
Это особая претензия — о бессильности науки. Она, по мнению автора, вытекает из природы самой экономики, рынка и поведения человека в них. Они непредсказуемы. Экономика — в силу многофакторности, человек — в силу иррациональности поведения. Поэтому нечего определять то, что невозможно определить точно. Невозможность точного определения делает невозможной науку или делает ее ложной — жизнь в очередной раз посрамит очередную теорию. Поэтому решение — не забивать ими голову и политику. Это свое убеждение автор подкрепляет ссылками на нобелевских лауреатов.

Сейчас, не вдаваясь в подробный анализ претензий автора, пока можно сказать следующее. Он во многом прав. Но после констатации правды начинается развилка: или каждый из этих пунктов нужно теоретически переосмыслить и исправить под новую экономику, или покончить с ними по-хакимовски — перестать ориентироваться на конкретные экономические теории. Нам предлагается второе — максималистский тип мышления и выбора. И надо понять, почему мы должны на это согласиться?

Как всегда, есть крайности — все отвергать (Рафаэль Хакимов) или во всем полагаться на теории. Но часто истина — посередине. Ссылки на нобелевских лауреатов у академика, на мой взгляд, носят ту же самую ценностную (избирательную) природу, как и на историю. Выбираются нужные лауреаты и их аргументы в пользу своей точки зрения. Более того, нобелевка не является абсолютным критерием истины, особенно в экономике. Уже не говоря о том, что, отвергая все теории, мы лишаем себя не только точных прогнозов, но и любых, даже интервальных и укрупненных — качественных, количественных, временных, причинностных, всяких. Странно: если от врачей мы принимаем вывод: «Если будете так продолжать, то лет через 5 - 10 с вами произойдет то-то...» — то в экономике мы должны это отвергать. Экономика полна интервальных прогнозов, но они почему-то не устраивают автора, когда он говорит, что «никто» (?!) не спрогнозировал кризис. Что неверно. Экономисты предсказали и неизбежность кризиса (политэкономическую, модельную и циклическую), и примерные сроки (истечение запаса прочности). Другой вопрос, что это часто невыгодно — реагировать на такие прогнозы. Надо что-то менять, значит, терять текущую капитализацию и политические позиции...

На первый взгляд, это мазохизм — в экономике не ориентироваться ни на какие теории. Наверное, это можно объяснить только желанием избавить свой народ от катаклизмов впредь, в том числе от экономистов, коль скоро от них натерпелись.

Но если не отвергать предложения автора с порога, то надо попробовать понять и ответить себе на две группы вопросов — о конкретике и о самой возможности ускользнуть от экономических теорий. Поэтому о каких конкретных экономических теориях автор говорит? Что он тут вкладывает в слово «конкретные»? Он предлагает отказаться от экономических теорий вообще или только от конкретных? Но могут ли быть «неконкретные» экономические теории? Насколько в современной экономике возможно быть независимым от экономических теорий? Если возможно, то это хорошо или плохо? Каким образом независимость от экономических теорий должна устанавливаться?

К ВОПРОСУ О КОНКРЕТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКИХ ТЕОРИЙ

Любая теория имеет предмет своего рассмотрения, и поэтому всегда конкретна по предмету (даже если она абстрактна, как в математике). И мы можем только говорить о разном нашем понимании конкретности — каждый раз об этом договариваться. Поэтому все теории конкретны, и значит, мы должны снести по-хакимовски их все в мусорную корзину.

Так, в экономике есть различные дисциплины: общие (политэкономия, теория ценообразования и т.д.), отраслевые (промышленности, сельского хозяйства, транспорта и др.) и иные (экономическая география и др.). От чего тут Хакимов предлагает отказаться, если они все по-своему конкретны? Поэтому первое, что хочется уточнить у академика: «Огласите весь список, пожалуйста». Хотя бы крупными мазками, какие теории сносим в мусорную корзину?

За неимением конкретики будем исходить из того, что автор предлагает нам отказаться от всех экономических теорий. Во всяком случае отказ от всех «конкретных теорий» оправдан только тогда, когда неверной оказывается их общая теоретическая основа. И тогда неверны все они. Мы не знаем их, но зато знаем список приобретений и облегчений, который у Татарстана возникнет с их отказом. Так, согласно статье, у нас не будет ложных экономических интересов, ненужных новаций, фетишизации рынка, увлечения матмоделями. То есть все претензии автоматически отпадут сами.

Но при этом возникает ряд встречных вопросов:

a) как экономисты без теорий будут теперь защищать татарский народ (одна из претензий Хакимова)? Можно, конечно, выдвинуть гипотезы на этот счет — «экономика выживания» не нуждается во внешней и внутренней защите; эмоциональным убеждением (субъективно); методом апелляции к чужим образцам; просто допуском разнообразия форм хозяйствования — жизнеспособное прорастет само. О последнем автор говорит как о принципе «экономики выживания» («автономность социальных ячеек создаст конкуренцию идей, форм и технологий развития экономической и социальной жизни»);

b) Хакимов подошел с исторических позиций. При этом не назвал никаких экономических теорий прошлого (кроме теории свободной торговли — laissezfaire[7] ). Но не назвал и других теорий — будущего, которые уже на слуху или которые необходимы — хотя бы постановочно. Это значит, что «экономике выживания» академик отказал в теории тотально. По всем кругу — по уже случившимся теориями и по еще не рожденным. Это он серьезно?

c) как заявка на стерильность от экономических теорий сопрягается с задачей экономической и интеллектуальной экспансии Татарстана? В чем тут может быть обеспечена конкурентоспособность?

d) в статье провозглашена задача защиты капитала. Надо понимать, отказ от теорий и есть лучший способ обеспечить его защиту и эффективность?

e) академик иногда приводит ссылку на пророка Мухаммеда: «Если кто-то встанет на стезю науки, то Господь откроет ему дорогу в рай». Значит, модель «экономики выживания» и «идеология будущего», отринув экономическую науку, не собирается использовать эту формулу бытия? Возможно, автору это неважно. Но согласны ли с этим другие?
Итак, из трех возможных ситуаций — теория хорошая, теория плохая, отказ от теорий — выбран третий вариант. Я думаю, это хороший подарок нашим зарубежным «партнерам». Бывает военное, идеологическое разоружение. Теперь видим — еще и теоретическое.

К ВОПРОСУ О НЕЗАВИСИМОСТИ ОТ ЭКОНОМИЧЕСКИ ТЕОРИЙ

Насколько это возможно?

Фраза у Хакимова звучит дословно так: «Идеология будущего должна ориентироваться не на конкретные экономические теории, а экономику выживания...» Ключевым сейчас для нас является указание «не ориентироваться». Ориентироваться на что-то равносильно «не ориентироваться» на все остальное. Значит, мы вполне можем для дальнейших рассуждений брать формулировку «не ориентироваться на конкретные экономические теории» (в противном случае невозможно одновременно ориентироваться и не ориентироваться на них).

Нам автор не дал разъяснений, как это можно не ориентироваться. Поэтому мы можем только предположить все возможные ситуации и решить, насколько они нам интересны.

Формулировка «не ориентироваться» может иметь два стартовых прочтения: (1) не ориентироваться — значит выбросить в сторону, совсем отказаться, не дать теориям действовать; (2) не ориентироваться — значит допускать их действие и даже их использовать, но как подчиненные, не доминантные, исходить из чего-то другого и важного по отношению к ним. Первый случай — предельно чистый, второй — комбинационный, надстроечный. В первом случае мы говорим об обнулении, во втором — об управлении.

Тогда, согласно такому уточнению, мы можем теперь предположить ситуации и задать по ним наши вопросы автору.
Если мы идем по варианту (1) «не ориентироваться — значит отбросить в сторону, обнулить их действие», то попадаем в следующую ситуацию. Воспроизведения бестоварной и нерыночной экономики, когда системы разделения труда в современном понимании не было — не было и экономических теорий. Этому соответствуют первобытно-общинный строй и натуральное хозяйство. Следовательно, Хакимов предлагает Татарстану отказаться от системы разделения труда и воспроизвести на новых началах общинные (кооперативные) отношения.
Развитая система разделения труда не может существовать вне экономических теорий — это наше напоминание историку Хакимову. Поэтому мы вправе расшифровывать его предложение именно как отказ от системы разделения труда. Причем дважды отказ — внутри экономики Татарстана и вовне ее. Во всяком случае он это не уточнил, тотальный отказ или только внутренний.

Тогда республика будет жить в двойном режиме. Нечто подобное мы имели во времена СССР. Но тогда были закрытыми границы, не было интернета, поэтому 70 лет такой режим смог просуществовать. И все равно в СССР была система индустриального разделения труда и была своя экономическая теория.

Далее. Сегодня Татарстан имеет законодательство, в том числе экономическое. Оно отражает собой теоретические представления об экономике. Тогда отказ от «конкретных экономических теорий» должен означать отказ и от соответствующего законодательства, иначе что оно теперь будет регулировать? Отсюда просьба к автору — указать хотя бы крупно блоки отменяемого законодательства в республике. Понятно также, что отмена экономического законодательства должна повлечь за собой и отмену/изменение части и уголовного законодательства. Тогда как теперь по-новому будет обеспечена защита прав экономических агентов и их интересов?

Поэтому вывод: единственной формулой выполнения предложения Хакимова отказаться от экономических теорий является: (а) переход к некоему современному варианту натурального или первобытно-общинного (кооперативного) хозяйствования — внутри границ Татарстана; (б) сохранение рыночных отношений — по внешним границам республики (во внешнеторговом балансе); (в) установление для этого тоталитарного режима.
Кому нужен тоталитарный режим? И все равно остается открытым вопрос: как такой режим будет существовать без хоть какой-то экономической теории?

Если же мы идем по варианту (2) «не ориентировать — значит допускать их подчиненное и управляемое действие», то возникают другие вопросы. Например, что является внешним подчинением над «конкретными экономическими теориями»? В качестве такового могут быть: другая неэкономическая теория и надэкономические законы, идеология, групповые интересы. Было бы неплохо, чтобы академик их указал.

Другой вопрос: автор говорит, что все экономические теории плохи, и перечисляет в чем. Но давайте еще раз присмотримся к этому перечислению, насколько оно точно и глубоко? Ведь ясно, что любая теория может оказаться плохой в силу разных причин — неверны ее исходные гипотезы; гипотезы верны, но им придали повышенное значение; все в теории верно, но неверно ее применение. Ведь академик приводит нам больше исторический факт, а не его причины. И поэтому, не понимая причин, предлагает нам от этих теорий избавиться, вместо того чтобы исправить причины их недостатков. Ведь самое главное — то, что каждая из отвергаемых теорий возникла как способ развития и в свое необходимое (историческое) время, так как к ее моменту старые теории уже в чем-то выдохлись. Каждая теория несла свой заряд развития и необходимости в ней. И все они были апробированы на практике и на какой-то дистанции имели только успех. Если бы Хакимов опирался на историю экономических учений, он смог бы увидеть закономерности в их появлении и смене. Смене, но не отмене! И даже преемственности.
Поэтому в чем претензии к теориям конкретно? Если, например, мы говорим, что концепция свободного рынка неверна, то тут надо остановиться и провести черту, когда она неверна. Иначе мы совсем должны будем отбросить регулирующие функции рынка и его способность к самонастройке, что неверно. Или установка на максимизацию прибыли — от нее тоже нужно отказаться напрочь или все же поставить под контроль? И так далее.
Вывод: пока мы не определим действительные причины перекосов в экономических учениях и в практике их применения, мы не сможем говорить о корректном управлении ими.

Вопросы можно задавать и дальше. Они вызваны только одним — автор крайне неконкретен и поэтому поверхностен в своей статье, когда предлагает «идеологии будущего» Татарстана не ориентироваться на «конкретные экономические теории».

ВЫЖИВАЕМОСТЬ И ПРИБЫЛЬНОСТЬ. КРИТИКА ПОДХОДА ХАКИМОВА

Одна из претензий к экономической теории — неверно понятые экономические интересы. Хакимовым предложено: «...жизнь должна быть построена исходя из принципа максимальной выживаемости, а не максимальной прибыльности, как учат рыночники». Этот тезис вызывает ряд вопросов и возражений. И опять мы тут сталкиваемся с недосказанностями.

Недосказанности у автора возникают в двух отношениях. В части точности различения — он говорит о принципе или о критерии прибыльности (выживаемости)? Для него это одно и то же или нет? В части исследуемости — как доказано, что максимальная прибыльность противоречит модели выживаемости?

Принцип и критерий — это не одно и то же. Поэтому словесная замена прибыльности на выживаемость у автора не может читаться нами однозначно.

Принцип — это некое правило, пожелание, целевое стремление, способ действия, вносимое качество в экономику, в ее свойства. Принцип, будучи сформулированным, далее имеет свои механизм и модель осуществления. Контрольными метками его внедрения и реализации как раз являются критерии. Поэтому принцип и его критерии различаются между собой, хотя и связаны логически[8]. Есть принцип — есть его реализация — есть контрольные метки его реализации (критерии). Один принцип — один или несколько критериев под него.
Понимает ли это автор, говоря о принципах выживаемости и прибыльности? Мы не знаем, так как никаких расшифровок в статье не приводится. Но в зависимости от ответа — это одно и то же или нет — выстраиваются различное понимание, расшифровка их связи и вопросы к ним. Так, если у него принцип и критерий — это одно и то же, значит автор просто предлагает поменять критерии. Если не одно и то же, значит автор предлагает принцип и критерий прибыльности подчинить принципу выживаемости. В первом случае речь идет о внутренней замене, во втором — о соподчинении. Согласитесь, это разные решения и последствия для модели Татарстана.
Есть подозрение, что автор не утруждал себя такими «нежностями» — уклон статьи, который начался с исторических обид и потерь, огульного обвинения экономических учений оптом, говорит об этом. Поэтому Хакимов (а) воспринимает принципы и критерии за одно и то же по смыслу и (б) предлагает критерий прибыльности заменить на критерий выживаемости. Политическая и социальная терминология переносится автором на экономику. Он предлагает критериальную замену.

Приняв это, зададим вопросы. Означает ли замена критериев, что при максимальной прибыльности невозможно максимальное выживание? А если максимальная прибыльность получена не спекулятивно, а как результат максимальной эффективности и конкурентоспособности на рынке, научного открытия, то это тоже плохо и противоречит «экономике выживания»? Татарстану предлагается выживать НЕ при максимальной эффективности? Ее тогда надо ограничивать? И всем инвесторам — своим и чужеродным — это сразу вменять в обязанность: «Вы, ребята, смотрите, не добивайтесь максимальной прибыльности, а то по шее получите! У нас в республике установка не на максимальную эффективность (прибыльность), а на среднюю или даже ниже средней. Валите-ка лучше со своими разработками и эффективностями в другое место». Так, что ли? Может, теперь нужно повесить лозунг: «Нет максимальной прибыльности на территории Татарстана»?

Отменяя критерий максимальной прибыльности, автор должен четко различать «должно» и «можно». Если должно снизить прибыльность, то как вы будет оплачивать кредиты и показывать дивиденды инвесторам? Как будете тогда выстраивать конкурентный инвестиционный процесс и бизнес? Будет ли это можно? Исламский банкинг, как и православный, — это больше разговоры, и все сводится к принципу доверия, а в подоснове лежит стремление выбраться из-под влияния доллара, США.

Когда формулируется должное и что-то на его основе отменяется в экономике, то нужно смотреть, насколько это возможно с точки зрения эффективности финансов и инвестиций, обеспечения общей эффективности и конкурентоспособности экономики Татарстана, системы стимулирования людей — их желания получать максимальную оценку своим знаниям и их капитализировать.

Поэтому Хакимов, сказав А, должен был сказать и Б — очертить круг необходимых связанных изменений как внутри Татарстана, так и вовне. Указать риски и проблемы такого перехода. Как минимум присоединиться или нет к тем новым задельным экономическим теориям, которые пытаются переопределить саму логику финансов. Просто заменить критерий и после этого перейти к внутренней начинке модели «экономики выживания» Татарстана, проскочив все ее риски и даже саму возможность на этом условии, для академика как ученого есть халатность.

Другой вопрос к Хакимову. Вполне возможно, что отмена принципа максимальной прибыльности призвана остановить гонку за материальной выгодой, которая уродует мораль и души людей. Так или иначе это означает, что люди будут меньше получать, чем сейчас могли бы. Но если автор на это будет нам отвечать тем, что с отказом от принципа максимальной прибыльности мы одновременно перейдем к истинно понимаемым экономическим интересам (он это провозглашает), то не будет ли он сам себе противоречить? Ведь когда Хакимов обвиняет советский строй в том, что «татары в результате революции потеряли больше, нежели получили взамен», он имеет в виду экономические потери, а не моральные приобретения. Получается, что историю он судит через критерий прибыльности и видит, что это плохо, когда имущественное и капитальное владение уменьшилось. Но тут же, через одну страницу статьи, предлагает повторить революционный опыт коррекции понимания материальных интересов.

Я сейчас не обсуждаю, плохо это или хорошо и в какую сторону двигаться. Просто фиксирую, что автор сам себе противоречит. Причиной тому вижу, что историю и будущее нужно оценивать одинаково с одной и той же ценностной позиции, не меняя ее. Мы не можем иметь на каждый случай каждый раз различный ценностный подход. И если академик провозглашает, что материальный интерес (и баланс взаимоотношений с государством на его основе) должен этически регулироваться и не ставиться во главу угла, то эта логика должна им применяться как для истории и революционных событий, так и сейчас, к модели выживания Татарстана. По отношению к 1917 году он говорит, что татары пострадали и мало приобрели взамен, это плохо и не должно повториться, но тут же предлагает это как «идеологию будущего» Татарстана.

Мое мнение: все это стало результатом провозглашения и не должного исполнения принципа подхода с исторических позиций. Попыткой подменить экономику чем-то другим — своими представлениями об истории и ее уроках. Игра с принципом и критерием максимальной эффективности не так безобидна, как это может показаться с чисто лозунговых позиций.

Поэтому у меня большие сомнения, что такое понимание «экономики выживания» и «идеологии будущего» Татарстана является корректным и обеспечит выживание и безопасность, о которых говорит автор. Было бы корректнее сформулировать другой постановочный вопрос: что есть истинные интересы и могут ли они совмещаться с критерием максимальной прибыльности?

На этом критическая часть рецензии завершена. Но статья имеет и свои достоинства. Часть из них, как и положено, является продолжением ее недостатков, но в большей степени они обязаны концептуальному мышлению Хакимова и его попыткам заходить с более широких позиций. Он прав, что нужно совмещать исторический, социальный, политический и экономический подходы, что нужно нащупать образ Татарстана и понять, какая историческая логика судьбы и призвания татар должна лежать в его основе, давать тягу и пассионарную энергию к жизни и развитию.

Рассмотрению всего этого посвящена третья часть рецензии.

Окончание следует