Кто стоит за «черным ноябрем», заберут ли в Москву Минниханова, потеряем ли мы «Татнефть»...

УЧАСТНИКИ КРУГЛОГО СТОЛА

Шамиль Агеев — председатель правления ТПП РТ;

Марат Галеев — председатель комитета Госсовета РТ по экономике, инвестициям и предпринимательству;

Рустам Курчаков — экономист;

Марат Сафиуллин — директор центра перспективных экономических исследований при АНТ, проректор по вопросам экономического и стратегического развития КФУ;

Рафаэль Хакимов — директор Института истории им. Марджани АН РТ, академик АН РТ;

Вадим Хоменко — член-корреспондент АН РТ, доктор экономических наук, профессор КНИТУ-КАИ;

Ильдус Янышев — директор по связям с государственными органами и международными организациями компании «Дельта», депутат гордумы Казани от партии «Справедливая Россия».

Модератор — Рашид Галямов, директор агентства интегрированных маркетинговых коммуникаций «Парадигма-консалтинг».

От газеты «БИЗНЕС Online» — Елена Чернобровкина.

Эксперты «БИЗНЕС Online» подвели итоги 2013 года

«ЧЕРНЫЙ НОЯБРЬ» В ТАТАРСТАНЕ

Модератор: Одно из главных событий 2013 года — так называемый «черный ноябрь». Это странные атаки на «Нижнекамскнефтехим», непонятные поджоги православных церквей, страшная катастрофа «Боинга»... Может быть, эти события разрозненные, но некоторым кажется, что они связаны между собой, и явно есть ощущение прошлогоднего ремейка, связанного с муфтием, с Духовным управлением мусульман... То есть ремейк некоей атаки на Татарстан, который для кого-то как бельмо на глазу, — слишком развивается, что ли. Или кто-то хочет сменить здесь власть, или приз получить в виде «Татнефти»... Ваша оценка: что это такое, насколько все серьезно, кто за этим стоит, в чем цель и как нам противостоять этому? Рафаэль Сибгатович, что вы думаете?

Рафаэль Хакимов: Я все не смогу сказать...

Модератор: Ну, все-не все, хотя бы пунктирно, выскажите вашу точку зрения. Потому что это сейчас всех волнует, и мы не можем обойти такую тему.

Рафаэль Хакимов: Во-первых, это наезд на республику...

Модератор: Все-таки наезд? Это не случайное совпадение?

Рафаэль Хакимов: Да. Тем более там, скажем, поджоги очень непонятные. То есть кто поджег, как? О тех, кого все же взяли, замалчивается. Это некий наезд. Кто организовал? Наверное, я так скажу, — криминальные структуры, чтобы какую-то определенность внести, не уточняя дальше...

Модератор: Но не местные ОПГ? Это уж понятно...

Рафаэль Хакимов: Не местные. Но это было примерно то же самое, что было вот с Сафаровым. Одна линия. Ну нет у нас реальной социальной базы для того, чтобы поджигать церкви... Другое дело, что в исламских течениях опасность радикализации, она есть, не остановилась. И здесь я вижу, что это прежде всего вопрос политический, вопрос организации, скажем, прессы, в принципе, всех органов, которые здесь должны работать. И смена муфтия — она не ахти чего привнесла в этой части. Так сказать, он не смог это ни притушить, ни организовать по новой. И сейчас ориентация на мазхаб ничего не дает в этом плане. Уводит в дремучее Средневековье. Хорошо, если не ухудшится. Я боюсь, что и это может быть. Тут если начать копать, это можно не знай чего накопать, все же это, видите, в одно время произошло.

Рафаэль Хакимов

Модератор: Так за что битва-то идет?

Рафаэль Хакимов: Татарстан слишком вырвался, слишком становится такой модельной республикой... Некоторые заговорили, что надо вообще с другими регионами договора заключать по аналогии с Татарстаном. Другие силы, что республики вообще не нужны. Нужно название президента отменить. Все в одно время... Это не случайность. Вообще, непонятно, для чего это отменять название «президент» и с какой стати, и что это дает России? Ничего не дает — ни в экономическом, ни в политическом, ни в идеологическом плане... Наезд для проверки прочности.

Модератор: Насколько серьезно все это? Удастся нам справиться с этим вызовом?

Рафаэль Хакимов: Удастся.

Модератор: Элита консолидирована у нас для этого? Нет ли желания поссорить элиту, столкнуть кланы и сыграть на этих противоречиях?

Рафаэль Хакимов: Есть. Тут еще видите, что вбрасывается, что Минниханов уходит...

Модератор: Это вброс специальный, сознательный? Не просто «утка».

Рафаэль Хакимов: Да. Не думаю, что Минниханов реально хочет уйти. Хотя я, например, с точки зрения Путина, понимаю: президенту России нужна команда, которая умеет работать на региональном уровне, а не на спекулятивном рынке, с банками, где процент туда, процент сюда... Он человек, который по Земле ходит. У него мышление экономическое, очень приземленное, он знает реальный подход...

Шамиль Агеев: Но нет команды исполнения.

Модератор: Ну, знаете, Минниханов эффективен в Татарстане, где вышколенный аппарат... Он это и сам понимает тоже, я думаю. В Москве, в той вязкой бюрократии, есть большая опасность провалиться. На кого там опираться будет — на коррумпированное болото, которое от него не зависит и играет по своим правилам?

Рафаэль Хакимов: Здесь он знает, от кого чего можно ждать, от кого чего нельзя ждать, кого кем заменить... Но Путина я тоже понимаю. Он говорит: указы я издал, а они не выполняются. Но они и были невыполнимыми изначально, это было ясно, но кто-то это подает же ему... А потом, значит, не выполняется, и он не видит, как это можно выполнить.

Шамиль Агеев: Есть нападение — нужна оборона. Как закон физики: на тебя давят, тебе нужно защищаться.

Модератор: Наша элита это понимает? У меня есть ощущение, что боремся не с тем...

ЕСТЬ БОЛЕВЫЕ ТОЧКИ, КОТОРЫМИ МОЖНО И НУЖНО ЗАНИМАТЬСЯ

Шамиль Агеев: Я все-таки хотел приземлить тему обсуждения и сказать, чем отличается наша республика от других регионов. К сожалению, у нас лишние четыре выходных по сравнению, скажем, с Самарской и Нижегородской областями. Вот День Конституции России не выходной, а мы 6 ноября отдыхаем. Или взять религиозный праздник — пусть он праздничным будет, Курбан-байрам, но не выходным... Следующее направление — для чего наши министерства покупают импортные товары? Зачем, условно говоря, в Актанышском районе у главы должна быть итальянская мебель, когда есть шатурская? Этого я понять не могу в любом случае... Качество образования. Ничего у нас не получится, если не начнем давать нормальное качественное образование. Это школа — мы помним наших учителей, это техникум, это вуз... Нужно сокращение количества псевдовузов. И, конечно, важна сфера жизнедеятельности. Такие программы, как медицинская, качество медицины резко упало, оборудование есть, специалистов мало... Жилкомхоз, все эти переделы — кому мешало? Раньше жилкомхоз было, можно было позвонить в любое время, все решалось... Этим нужно предметно заниматься. Есть болевые точки, которыми можно и нужно заниматься. Для этого систему управления надо перестроить. Надо больше, больше слушать население. И оценивать руководителей, начиная от районного звена и выше, через оценку населения.

Модератор: Ваш прогноз на следующий год?

Шамиль Агеев: Я думаю, если у нас останется Минниханов, мы вырулим. По крайней мере, не провалимся намного...

Модератор: Какова вероятность его ухода в Москву?

Шамиль Агеев: На картах гадать не умею... Нам бы очень не хотелось, чтобы он ушел.

Рустам Курчаков: Ситуация настолько неустойчивая, что завтра может быть все что угодно. Любое решение вынужденное, понимаете?

Шамиль Агеев: Кто знает, что у царя в голове?

Рустам Курчаков: Главное, чтобы не без царя в голове жить... (смеются)

Модератор: Вадим Васильевич, вы про «черный ноябрь» что скажете?

Вадим Хоменко: Знаете, очень плотная череда событий на различных федеральных каналах СМИ, внимание на нашей республике очень акцентировано, я бы сказал так. Поэтому мнение о том, что это все-таки не дело случая, а чьи-то определенные действия, это вот наверняка. Татарстан, действительно, один из немногих регионов, который пытается сохранить — пытается, но не всегда получается — какой-то элемент самостоятельности, в том числе и в политической системе. Вот у нас президент, у последних уже, остается. И в вопросах экономических — это управление активами крупных промышленно-нефтяных компаний и так далее. Поэтому налицо «невписывание» в общий формат. И мне представляется, что одно с другим связано. Но тут есть еще один момент. Вот вы говорили про смену элит и так далее: общая ситуация сложная, и она всегда приводит к смене. А в Татарстане, как и в России, ситуация непростая. Поэтому идет поиск людей, поиск других команд, способных работать в том числе не только в республике...

ЭТО НЕ КРИЗИС, А КАТАСТРОФА

Рустам Курчаков: Если говорить про «черный ноябрь» — такого рода закрытые архивы вскрываются только через несколько десятков лет. Когда вскроют — многое станет известно, а сейчас можно только предполагать, опираясь на очевидные факты. Логика здесь очень простая. Я уже говорил, что есть фазы развития глобального кризиса. На первой фазе были попытки координации действий государств — «Восьмерка», «Двадцатка», БРИКС и так далее — для того чтобы попытаться найти консенсус насчет форм, методов, способов решения кризиса. Потом убедились, что масштабы кризиса таковы, что это не кризис, а катастрофа в смысле разрушения основ и цивилизационных, и экономических, и финансовых институтов. Убедившись, стали искать выход и нашли его: теперь для управления глобальными процессами центрами и штабами стали не национальные государства, какими бы мощными они ни были, а наднациональные ЦУПы. Часть из них — это международные союзы разного рода, говорят о клубах и так далее. А другая часть, она просто скрыта за кулисой. Хотя, в принципе, сейчас вся информация открыта, и любой среднеобразованный человек достаточно хорошо ориентируется, если есть время и желание. И применительно к Татарстану не так уж трудно определить, какие здесь действуют проекты, кто проявляет активность и заинтересованность, кто конкурирует за регион и имеет на него виды. Татарстан активно приглашал инвесторов и готовил для них площадки. Но за инвесторами всегда стоят суперинвесторы — глобальные игроки. Необязательно копаться в конспирологии, достаточно проанализировать экономические, корпоративные и клановые связи. Это просто кейс-штудия для студентов, которые набирают опыт в современной социологии, политологии и геоэкономике.

Рустам Курчаков

Есть стойкое ощущение, что года два, по меньшей мере, все эти явно постановочные теракты и непостановочные тоже, и еще ряд событий говорят о том, что Татарстан тоже стал полем для плохих игр и манипуляций такого рода. Что мешает увидеть глубже? Дело в том, что мы по инерции пытаемся оценить замыслы, исполнителей и результаты с точки зрения той логики, к которой мы привыкли. Мы анализируем — как государство себя ведет, как работают спецслужбы, как ведут себя те институты, которые мы знаем. А на самом деле действуют уже другие институты и сетевые структуры завтрашнего дня. Причем они иногда проникают в привычные нам структуры, у которых явно меняется мотивация, и левая рука не знает, что делает правая, и неизвестно, кто там рулит процессом.

Вывод здесь какой? Республиканская система управления и наша элита должны быть готовы к тем вызовам, которые сами вызвали на себя, когда заявили, что Татарстан — это субъект международных отношений, когда заявили о себе на международной арене. И это правильно. Но когда мы это сделали, за этой декларацией должна быть и определенная ответственность, то есть мы должны быть готовы отвечать не только на позитивные вызовы, но и негативные в нашем сложном, быстро меняющемся мире.

ЧТО-ТО В ОБЛАСТИ СТРАТЕГИЧЕСКОГО АНАЛИЗА МЫ ПРОПУСТИЛИ

Модератор: Спасибо. Ваша точка зрения, Марат Рашитович.

Марат Сафиуллин: Скажу как экономист. Действительно, это очень нехарактерная, такая вот очень страшная вещь. И с точки зрения нашей науки это говорит о том, что что-то в области стратегического анализа мы пропустили. То есть или какой-то важный элемент упустили, или полностью не владеем ситуацией, либо, еще раз говорю, есть какие-то процессы, которые имеют какую-то мощную внешнюю подпитку.

Модератор: Насколько серьезен-то вызов?

Марат Сафиуллин: Это как айсберг. Вот мы столкнулись с ним, а что там внутри, мы не знаем...

Модератор: Ваш вывод — это очень серьезно?

Марат Сафиуллин: Да. Именно так, потому что...

Модератор: ...нельзя недооценивать?

Марат Сафиуллин: Совершенно верно. То есть это означает, что с точки зрения глобальной стратегии какой-то важный компонент — или социальный, или политический, или религиозной жизни — мы упустили.

Рустам Курчаков: Я бы еще добавил. И в прошлом году, и на предыдущих круглых столах я всегда выражал надежду, что у нас Универсиада не состоится, хотя шансов было мало. Да, я ошибся, но рад этой ошибке, потому что в данном случае поступил по принципу: рассчитывай на худшее, а надейся на лучшее. И вот сегодня из того, что здесь рассказали коллеги...

Марат Сафиуллин и Марат Галеев

Модератор: ...получилось, что все перенеслось на пост-Универсиаду?

Рустам Курчаков: Да, получилось так. Цыплят по осени считают. Если учитывать те вложения, которые были сделаны в проект Универсиады, этот инвестиционный цикл еще не закончился. И те угрозы, которые... Не хочу быть мрачным пророком... Просто я считаю, что есть отложенные угрозы, — хорошо, что они здесь не состоялись, — но они могут состояться в другое время и в другом месте. Я имею в виду не только сочинскую Олимпиаду. То есть, во-первых, плюсы и минусы Универсиады давайте будем подсчитывать чуть позже, через два-три года, а во-вторых, мы живем в большой стране, и Универсиада в Казани не может не быть тесно связана с Олимпиадой в Сочи...

ЗАИГРЫВАНИЕ С РЕЛИГИЕЙ ПОД МАРКОЙ СВОБОДЫ СОВЕСТИ ТАК ДАЛО ПО МОЗГАМ...

Модератор: Ваша точка зрения, Марат Гадыевич, «черный ноябрь» — насколько это серьезно?

Марат Галеев: Я думаю, что внутренних причин для подобных эксцессов в самом Татарстане никогда не было, нет и сейчас. Поэтому все-таки это связано с действиями внешних сил. Это для меня однозначная точка зрения... У меня возраст такой, что моя бабушка родилась в 1870 году, то есть в XIX веке. Я помню ее очень хорошо, она была набожной женщиной, безусловно, у нее лучшая часть жизни прошла до революции. И вот даже судя по менталитету тех поколений и взглядов на жизнь в такой многоконфессиональной республике никаких таких причин никогда не было. И сейчас нет.

Но советский период был атеистический. И религия не то, чтобы не развивалась, но у нас не было квалифицированных специалистов по религии ни на уровне православных священников, ни на уровне муфтиев. Мы сильно отстали, мы жили такими весьма, я бы сказал, упрощенными представлениями о религии, что касается обрядов. Между тем религия в глобальном смысле, она не стояла на месте, и это стало одним из инструментов цивилизационных столкновений. И мусульманская религия, в частности, имеющая множество ответвлений, в том числе радикального характера, стала орудием в ряде международных террористических групп, прикрывающихся религией. И когда после 1991 года у нас пошли процессы свободы совести уже реально, так сказать, свободы вхождения к нам любых религий, то мы оказались в положении, самое мягкое выражение, очень больших дилетантов, у нас был край непуганых аборигенов. И когда все это вдруг стало приходить с помощью, в том числе, и финансирования извне, мы не то чтобы не были готовы, мы даже не представляли масштабов потенциальных угроз. Сам я придерживался и придерживаюсь восприятия мира с материалистической точки зрения. И я не был сторонником такой ускоренной, что ли, религионализации населения, это произошло бесконтрольно, по сути, от полного устранения государства. И то, что в России официально внедрялись различные секты, это уже о чем-то говорит. Это была абсолютная, полная неготовность на всех уровнях, в том числе и на уровне республики. И некая наивная вера в то, что поскольку коммунистической идеологии нет, вот теперь все будут хорошими, будут придерживаться канонов этих различных религий, будут соблюдать заповеди... Но это, как оказалось, весьма упрощенное представление. И то, что на это не обращали внимания в течение последних 20 лет, сразу так дало по мозгам всем, что сейчас не очень представляется, что делать. Понятно, что какие-то быстрые меры принимаются, аттестация священнослужителей проводится, без определенного сертификата они работать не могут. Но это заигрывание с религией под маркой свободы совести мне всегда казалось ошибочной политикой. И, к сожалению, никто не слушал Нобелевского лауреата, ныне покойного ученого Гинзбурга, который призывал далеко от научного мировоззрения не уходить... А у нас в МФТИ открывается кафедра богословия... Но это, так сказать, без комментариев.

Модератор: Насколько серьезен ноябрьский вызов?

Марат Галеев: Ноябрьский вызов — это фрагмент того, о чем я только что говорил. И к этому нужно отнестись более чем серьезно, надо работать.

Рустам Курчаков: По логике получается, что все-таки основа для ноябрьских событий в Татарстане есть. А вы начали с того, что никаких оснований для этого в республике нет.

Марат Галеев: Внутренних, я имею в виду, присущих менталитету общества.

Рустам Курчаков: В этом смысле — согласен. Но тут еще надо учесть, что государство не просто устранилось... Некоторые государственные деятели, хотя в нашей республике я таких случаев не знаю, они даже помогали регистрации каких-то сект. А насчет Гинзбурга, я считаю, что воинствующий атеизм — это тоже своего рода форма сектантства...

Марат Галеев: Так или иначе, бросаться из одной крайности в другую мне кажется всегда не очень правильным.

Рустам Курчаков: Абсолютно согласен с вами. Я и говорю поэтому, что такие примеры, как Гинзбург...

Марат Галеев: Я не за воинствующий атеизм коммунистического толка. Это вопрос очень серьезный и непростой, но мы бросились в другую крайность...

Марат Галеев

Рустам Курчаков: Ну, народ не бросался в крайности. Это, видимо, элитная болезнь...

Модератор: Ильдус Ахтямович, вы, как человек, который имеет отношение к охранным структурам, к безопасности, наверное, можете со своей точки зрения сказать, насколько серьезен «ноябрьский вызов» вообще? Связаны ли между собой события, которые произошли в ноябре в Татарстане? И что ждать дальше?

Ильдус Янышев: Я не усматриваю в цепочке ноябрьских событий теорию какого-нибудь заговора. Скорее всего, я вижу технологию информационной войны, которая выгодна определенным кругам, и которая в условиях владения «ящиками» и другими информационными каналами позволяет умалчивать о тех или иных событиях, или другим каким-то событиям придавать очень большое общественное значение, вызывать резонанс. И ситуация с Павлом Абрамовичем Сигалом тоже это показала. О том, что где-то украдены миллиарды, просто умалчивается, а финансовые нарушения, связанные с обналичиванием материнского капитала, начинают так муссироваться.

БУДУТ ПРОИЗВЕДЕНЫ ДЕКОРАТИВНЫЕ МНОГОПАРТИЙНЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ

Модератор: Чего вы ждете от 2014 года в экономике, в бизнесе? Заберут ли в Москву Рустама Минниханова? Потеряем ли мы «Татнефть»? Два вот таких провокационных вопроса...

Ильдус Янышев: Ну, это не входит в сферу моей компетенции, не хочу даже на эту тему рассуждать. Это, как говорится, 50 на 50, то ли будет, то ли нет.

Модератор: Это высокий шанс!

Ильдус Янышев: А просто как муниципальный депутат и как предприниматель я хотел бы обратить внимание на два ожидаемых, с моей точки зрения, важных события. Первое — это вступление в действие 44-го Федерального закона, о контрактах на госзакупки. На него возлагают большие надежды, что он позволит сделать рынок госзакупок более справедливым, эффективным, снизить коррупционную составляющую. Я понимаю, что я, наверное, оптимист и идеалист, потому что в России любую благую идею обязательно коррумпируют или сфальсифицируют так, что основной дух и идеология будут потеряны. Но тем не менее еще раз говорю: я оптимист. И второе. В послании президента России я обратил внимание на тезис о том, что нужно перераспределять полномочия в пользу муниципалитетов. Вот, в частности, такие цифры. Еще до моего депутатства в городском бюджете оставалось 20 процентов собираемых на территории Казани налогов, сейчас эта цифра составляет 12 процентов. А в тех же земствах, о которых говорил Путин, оставалось до 70 процентов собираемых налогов. И от атомизированного, патерналистски настроенного общества, отрегулированного мы переходим к такому, где все вынуждены обращаться к федералам и царю. Где финансово обездоленные муниципалитеты и регионы лишаются возможности проводить свою эффективную политику, разрабатывать свои программы, которые применимы к их территориям, привязаны к менталитету, к природным условиям, к качеству трудовых ресурсов, к иным особенностям... Я верю, я очень хочу, чтобы хотя бы восстановили эти 20 процентов. И оптимальное поэтапное наполнение бюджетов регионов, муниципальных образований деньгами позволит двигаться в сторону создания сбалансированного общества, гражданского общества, демократии. Пока же автократизм, когда налоги собирают в федеральном центре и потом их распределяют, оказывает России не самую лучшую услугу.

Ильдус Янышев

Модератор: 20 процентов будет?

Ильдус Янышев: Поскольку Путин сказал, надеюсь, что движение будет. Отдадут два-три предмета ведения, и к 15 или 18 процентам подойдем. Конечно же, надо помнить, что в Татарстане выборы в Госсовет предстоят, будут произведены декоративные многопартийные изменения. Будет интересно, на краткосрочный период поднимется политическая, гражданская и медийная активность. Думаю, появятся интересные, знаковые люди в парламенте, будет интереснее. А в условиях изменения еще и бюджетной политики регионы начнут жить более полнокровной жизнью.

В РОССИИ ОСТАЛАСЬ ЕДИНСТВЕННАЯ ТОЧКА, ГДЕ ЕЩЕ ОБСУЖДАЮТСЯ ВОПРОСЫ
МЕЖБЮДЖЕТНЫХ ОТНОШЕНИЙ, — ЭТО ТАТАРСТАН

Модератор: Вадим Васильевич, ваш прогноз на следующий год...

Вадим Хоменко: Я думаю, улучшение ситуации будет, потому что мы идем в общей концепции мирового развития, в том числе европейского. А оно в принципе имеет оптимистическую нотку. Но опять же, ситуация может иметь положительное дополнительное ускорение, если те проблемы, о которых мы говорили, будут решаться. Здесь говорилось об отраслевых, но я бы еще подчеркнул, что должны быть территориальные приоритеты. Потому что в части территориальных приоритетов картина вообще неясная. А отраслевые и территориальные, они напрямую связаны. Мы кооперируемся с тем, с кем нам выгодно. Какой должна быть стратегическая кооперация России, с кем и как — это вопрос номер один. Здесь работа идет, но будет ли она эффективна, не знаю. Вот здесь упоминали объединение по принципу Евросоюза. Но не выработана модель положительного набора стран в эти международные объединения. Это проблема больная, с ней Европа столкнулась, и как бы нам не столкнуться, когда мы набираем слабых партнеров. Это одна позиция. Вторая — инновационные сдвиги. Они крайне необходимы. Я думаю, что Татарстан чувствует это и делает. Но несистемно, а нужна системность. На чем надо сосредоточить внимание? На двух позициях. На достройке инновационной системы — это рынок интеллектуальной собственности и, соответственно, создание системы инжиниринговых центров. Это очень актуально. У нас рынок объектов интеллектуальной собственности не двигается. И вся интеллектуальная продукция стареет. Это то, о чем говорит Марат Гадыевич: вне движения интеллектуальный товар теряет свои качества.

Что касается бюджетного федерализма, изменения основ, я здесь более пессимистично оцениваю ситуацию, считаю, что она в один год не изменится. Здесь говорили о пропорциях: 70 процентов в федеральный центр, 30 процентов в регионы. Эти пропорции для России очень пагубны. Ни одна развитая страна не имеет таких пропорций, все начинается с цифры 50, не менее чем 50 процентов остается в регионах и в муниципалитетах. И плюс дополнительные условия формирования собственной налоговой структуры. А в России этот вопрос не затрагивается в принципе. По-моему, в стране осталась единственная точка, где такие вопросы еще обсуждаются, — это Татарстан. Мы еще обсуждаем, а в других регионах уже не обсуждают, ссылаясь на Бюджетный кодекс. Инициативу Татарстан должен проявлять.

Еще, я думаю, Татарстан может проявить инициативу в части реализации тех стратегий, о которых я говорил. То есть отработать четкую и отраслевую, и территориальную, и внешнеэкономическую стратегию, и тем подать пример для других регионов. Татарстан, считаю, для этого созрел.

Модератор: Так есть место для оптимизма?

Вадим Хоменко: Я сказал, что есть. Мы идем в канве общего цикла, а вот он как раз на 2014 год имеет более оптимистическую нотку. Хотя глобальный цикл в своей кризисной фазе не закончен, потому что конструкция мировой экономики требует длительного времени для кардинальных изменений. Но определенные стабилизационные сигналы мы будем ощущать.

Модератор: В этом году в Казани было несколько форумов по евразийской тематике. Казань может претендовать на роль одной из столиц Евразийского союза наряду с Москвой, Астаной и Минском?

Вадим Хоменко: Насчет столицы не знаю, но что на Татарстан может быть сделан существенный акцент, это факт. Ведь не секрет, что Татарстану легче, чем другим российским регионам, удается находить общий язык с азиатскими странами. Есть симпатия, которая строится на различных основах. Но пока реальных сдвигов нет. Возьмите внешнеторговый баланс республики: даже Казахстан, близлежащая территория, и Иран — крупное азиатское государство не входят в наши основные экспортно-импортные партнеры. Лишь Турция, да в последнее время Индия представлены в этом списке. То есть на деле карта внешнеэкономических связей слагается по-другому, мы не являемся пока мостом между европейскими и азиатскими странами. А мы должны взять это на себя, войти в эту нишу...

Вадим Хоменко

Модератор: Мы, как вся Россия, нацелены на Запад.

Вадим Хоменко: Да. Хотя была попытка создать систему исламских банков. Надо откликаться на такие идеи. Коллеги могут поспорить, эффективно это или неэффективно, но откликаться надо.

ИЗВИНИТЕ, НО У НАС ТАКОЙ МЕРКАНТИЛЬНЫЙ МИР, У НАС ВСЕ ИЗМЕРЯЕТСЯ ДЕНЬГАМИ

Модератор: Рустам Султанович, ваш прогноз на 2014 год? Чего мы ждем?

Рустам Курчаков: Чего ждем? Надо не ждать, а собирать объединяющую силу перед лицом перемен, чтобы они не превратились в катастрофу для нас. Эта сила — солидарная ответственность на основе нравственного выбора. Конечно, многое зависит от элит, какие бы ни были. Кто-то выбирает одно — и гуляет на воле с Ходорковским, кто-то другое — и подсаживается к Сигалу. Здесь нельзя заставить, только добровольно.

Татарстан в этом смысле — уникальное место, где должен быть не раскол и не только «толерантность», а крепкий союз православных и правоверных. Это возможно, если к ним присоединятся внеконфессиональные «атеисты», которые веруют в нравственные ценности и помогут избавиться от накопившихся предрассудков. Это наше главное «конкурентное преимущество» в условиях кризиса цивилизации. Если заглянуть вглубь истории, то это единство здесь было всегда, по естественно-историческим причинам. Оно глубже, чем временные раздоры.

Если вспомнить прошлогодний круглый стол, то я тогда сказал, что главный итог года в том, что это был год Корана — 250 лет указу Екатерины II — казанское издание Корана. Поэтому татары прозвали ее «аби-патша», бабушка-царица. И 2013-й продолжил эту линию Корана «Ан-Нур», то есть «Свет». В этом году усилиями арабистов, специалистов по татарскому и русскому языкам появился перевод, толкование Корана под руководством Айрата Бахтиярова, пока первая часть. В чем уникальность этого издания? Оно дает подстрочник, дает арабские корни. А татарский язык, он на 30 процентов состоит из арабских и персидских корней. То есть человек, владеющий русским или татарским, а лучше двумя языками, читает Коран без посредников и сомнительных толкователей и сам для себя переводит его смыслы — современные, не средневековые и не придуманные кем-то. Ты сам один на один с первоисточником Книги откровений, потому что Коран только завершает единую Книгу Писаний. Это очень серьезный шаг на пути к Нур-исламу, то есть к светлому исламу, тому исламу, который связан с подлинным Знанием — с большой буквы. И он никогда не будет воевать с наукой, а всегда будет, как и раньше было, во времена пророка, идти с наукой в ногу. То есть это светский ислам, можно так сказать, только слово «светский» надо поглубже понимать, чем это у нас принято.

Рустам Курчаков

Модератор: Что ждете от 2014 года?

Рустам Курчаков: Жду дальнейшего укрепления Нур-ислама. Нур — это луч света, чтобы этот свет рассеивал тьму... Это тот же самый свет, что в Евангелиях. Когда этот свет войдет в сознание, многим просто станут смешны те перегородки и ложные принципы, из-за которых они сейчас спорят. Восстановится то, что всегда было единым — линия откровений и пророчеств, она одна для всех народов. Но пока трещины и разногласия остаются, их будут подрывать и вбивать клинья.

Модератор: В духовной сфере — понятно. А в экономике?

Рустам Курчаков: Конечно, принципы исламской экономики.

Модератор: Как рецепт от кризиса, да?

Марат Сафиуллин: Это умерло уже давно!

Рустам Курчаков: Речь не о том, что умерло, а что нужно по жизни, чтоб выйти из этого тупика, спасти банковскую систему, избавив ее от процента. Вот зря вы... Павел Абрамович в прошлом году тоже смеялся по поводу исламской экономики (общий дружный смех)...

Марат Сафиуллин: Публично угрожает! (смеется и на всякий случай стучит по столу)

Рустам Курчаков: Нет, я просто увещеваю. Я же к вам по-доброму отношусь.

Модератор: Премьер-министр Дэвид Кэмерон недавно заявил что-то типа того, что Великобритания претендует на статус мировой столицы исламских финансов.

Марат Сафиуллин

Рустам Курчаков: Лондон впереди всех бежит, но не к экономике, а к исламским финансам!

Марат Сафиуллин: Если взять время 200 - 300 лет назад, тогда как раз исламская экономика была распространена повсеместно.

Марат Галеев: Не 200 - 300, а гораздо больше.

Марат Сафиуллин: Я не капиталист, но хочу вам сказать, что вы природу капитала неправильно понимаете, нельзя так узко трактовать. Все говорят, что свопы, фьючерсы и так далее — это мыльный пузырь. Это не мыльный пузырь. Извините, но у нас такой меркантильный мир, у нас все измеряется деньгами. Поэтому это денежное измерение спроса.

Вадим Хоменко: Есть нормативы, за пределы которых они не должны выходить.

Марат Сафиуллин: Ну как может быть норматив у спроса?

Рустам Курчаков: Марат Рашитович, давайте из практики исходить. Игры в производные бумажки привели к чему? Был обоснованный общепринятый норматив, он вполне жизнью подтверждался, десятилетиями. Когда банку для того, чтобы не вылететь в трубу, достаточно было несколько процентов от своих обязательств держать на счете. На чем основан этот общественный эффект? На доверии вкладчиков и честности банкиров, то есть на их солидарной ответственности. Сегодняшнее разочарование вот в этих деривативных играх и утрата доверия между банками и клиентами привели к тому, что даже добропорядочный банк, который соблюдает «Базель», не застрахован от того, что с ним случится завтра. А вкладчик вообще ни от чего не застрахован. Давайте из этого исходить, из жизни!

Марат Галеев: Если будут происходить совершенно неконтролируемые эмиссии деривативов, конечно, так будет...

Рустам Курчаков: Конечно. То есть какие-то нормы должны быть... А почему исламская экономика — потому что в Коране сказано: не присваивай того, что не создано твоими руками. Не зря же пророк Иисус прогнал из храма менял и мытарей, то есть, по-современному, валютных спекулянтов и налоговых инспекторов... Мы пытались на прошлом круглом столе объяснить это Павлу Абрамовичу. А в 2008 году, когда финансовый кризис только начинался, вот на таком же круглом столе в «БИЗНЕС Online», когда Павел Абрамович услышал сочетание таких слов, как «нравственность» и «бизнес», — он совершенно искреннее изумился и сказал, что так не бывает. Но ведь, если ты собираешь чужие деньги под 30 процентов, а потом кредитуешь ими под 50 процентов, то надо же понимать, под какое высокое напряжение ты себя ставишь. Оно же рано или поздно замкнет, и пробки вылетят... Вот в каком смысле экономика должна быть правоверной, православной и т.д. — есть запреты, которые уже проверены веками. Потому что отступление от нравственных ценностей слишком дорого обходится и отдельному человеку, и целым народам. Вся Книга писаний — это история банкротств цивилизаций. Теперь самое время применить ее на практике как учебник по антикризисному управлению. Это даже не религия, не только религия, а сборник нормативных документов, чтобы вам понятнее было.

Марат Сафиуллин: Вы меня, видимо, неправильно поняли. Я просто хочу вам сказать, что есть мейнстрим, и вот он так развивается. Никто не мешает вам вернуться из города в хижину, в Сибирь, жить около речки, завести корову...

Рустам Курчаков: Зачем же вы меня туда загоняете — в сибирскую хижину?

Марат Сафиуллин: Но вы же хотите с точки зрения истории развития финансов вернуться в первобытно-общинный строй.

Рустам Курчаков: Это вы меня неправильно поняли. Разве я дал повод для таких выводов?! Это вас, наверное, малограмотные исламоведы попутали, это они изобрели средневековую модель экономики, но не первобытно-общинную...

Марат Сафиуллин: Поймите, что пока ничего более конкурентоспособного человеческая экономическая мысль не создала. Как что-то будет создано...

Шамиль Агеев и Ильдус Янышев

У НАС ВСЕ ЭТО ПРЕВРАЩАЕТСЯ В ТЕАТР, КОТОРЫЙ НАЗЫВАЕТСЯ «БОРЬБА С КОРРУПЦИЕЙ»

Модератор: «Татнефть» мы сохраним? Вы угрозу чувствуете?

Рустам Курчаков: «Татнефть», в смысле общественного контроля, мы потеряли давно. Когда разрабатывались республиканские программы перехода к рынку, то для таких компаний, как «Татнефть», КАМАЗ, предусматривались акции народного капитала. И тогда у нас была бы возможность контролировать перемещение топ-менеджеров. То есть рядом с Маратом Гадыевичем в Госсовете у нас сидела бы группа авторитетных экспертов, которым люди доверяют. Мы в республике можем собрать таких людей — и профессионально грамотных, и просто честных. И они бы сказали: да, «Татнефть» у нас под контролем... Но тогда не было опыта, и этот механизм не был проработан. А сегодня, если возникает угроза потери основной бюджетообразующей компании, то такие механизмы можно реализовать. Трудность не в механизмах, а в интересах — как перехватить клановый контроль и заменить общественным?

Модератор: Есть предположения, «ЛУКОЙЛ» захватит «Татнефть»...

Рустам Курчаков: Я думаю, «ЛУКОЙЛ» уже опоздал для захвата, как бы его самого не захватили. Потому что сейчас началась натуральная финансовая война, война за активы. У нас все это выливается еще и в пиар и поэтому превращается в театр, который называется «борьба с коррупцией». В прошлом году я же говорил на круглом столе, что самый мрачный прогноз — это усиление раскола элит. И так называемая борьба с коррупцией, и примерно половина кадровых перемещений — это называется «щепки летят». Я, конечно, так не думаю про Тахаутдинова с его авторитетом, просто так не подвинешь. Но люди с таким огромным жизненным опытом, как у Тахаутдинова, когда они смотрят на то, что творится, они могут решить, что лучше отойти вовремя...

ЕСЛИ БЫ НАША ПОЛИТИКА БЫЛА БОЛЕЕ СФОКУСИРОВАННОЙ,
МЫ МОГЛИ БЫ СИЛЬНО РВАНУТЬ

Модератор: Ваш прогноз на следующий год, Марат Рашитович?

Марат Сафиуллин: Я законченный оптимист. Для этого есть не только, скажем так, эмоциональная составляющая, но есть основа. Хотя ждать какого-то роста пока проблематично. Но основа есть, и, более того, те инвестиции, которые уже сделаны, они будут давать результат. А главное: КФУ вошел в программу поддержки топовых университетов в России. Это важно, потому что возрождение, оно действительно идет с образования. Вот Марат Гадыевич говорил о новом технологическом укладе — кто его будет питать?

Модератор: То есть одна из главных точек роста для Татарстана — это Казанский федеральный университет? Согласен с этим.

Марат Сафиуллин: Более того, хочу сказать, что 2014 год будет первым годом реализации «дорожной карты». Напомню, что по новому рейтингу QS по странам БРИКС КФУ вошел в Топ-100, сейчас мы на 79 месте. Но вопрос ведь в другом, 2014 год для нас — это масштабный год, год подготовки площадки для рывка. Поэтому сейчас у нашего университета будет новая парадигма, мы очень серьезно работаем. И я еще раз говорю, что в этой части уже вижу, какие будут в КФУ измеримые, серьезные позитивные трансформации.

Что меня тревожит, что я считаю глобальной угрозой для Татарстана? Да, мы можем подготовить первоклассных специалистов, но вот захотят ли они жить и работать в Татарстане? Понимаете, для того чтобы эти люди остались в республике, надо здесь одновременно генерировать и высококвалифицированные, высокостоимостные рабочие места. А с этим у нас проблема. У нас в экономике генерируют рабочие места, но в обслуге. И есть большие территориальные диспропорции. Сегодня у нас точки роста — это Нижнекамск, вообще Камский регион. А культурный центр и центр притяжения — это Казань, а здесь, наоборот, потенциал предприятий сужается. Более того, структура экономики в Казани становится ну просто заскорузлой.

Модератор: Но это же постиндустриальная столица, здесь на первом месте — университет, наука, финансы...

Марат Сафиуллин: Вот вы сказали про финансы. Самая большая угроза — денег на инновации мы тратим много, но мы их не сфокусировали, мы их размазали, поэтому они не дают результативности. Мы создаем «СМАРТ-Сити» и там университет, создаем Иннополис и там тоже университет. Но не поддерживаем основной — Казанский университет. А если бы наша политика была более сфокусированной, то, считаю, мы могли бы сильно рвануть. Ведь университет — это зеркало любого общества. В КФУ есть новые, весьма высококонкурентные технологии, которые способны существенно продвинуть не только нашу вузовскую науку, но и республику. А если в будущем мы запустим массовый процесс, создадим предпринимательский университет, где человек будет сам себя делать, выходить с какими-то идеями, создавать собственный бизнес, по примеру того же Гарварда, то мы решим все задачи, которые ставим.

ЕСЛИ ПОТЕРЯЕМ «ТАТНЕФТЬ», В ТАТАРСТАНЕ УРОВЕНЬ ЖИЗНИ В ДВА РАЗА УПАДЕТ

Модератор: Вы человек искушенный, в правительстве республики работали, поэтому можете достаточно адекватно оценить: есть угроза потери республикой «Татнефти»?

Марат Сафиуллин: Это вопрос, на который я не хотел бы отвечать...

Модератор: Тогда спрошу по-другому. Просто у нас не все понимают роль «Татнефти» в татарстанской экономике, — настолько существенно это влияет на уровень жизни татарстанцев?

Марат Сафиуллин: Очень существенно. Наши основные социальные программы, наша социальная ипотека — это практически на 60 и более процентов вклад нефтяников и связанного с ними производства.

Модератор: Я всем говорю: если потеряем «Татнефть», в Татарстане уровень жизни в два раза упадет!

Марат Сафиуллин: Во всяком случае, это вдвое снизит наши социальные программы...

Рустам Курчаков: Правильно, тогда по Бернарду Шоу можно сказать: «кто тетку кокнул, тот и шляпку свистнул!»

Марат Сафиуллин: Роль «Татнефти» очень большая. Вот у нас есть сельское хозяйство, которое сильно питает нашу культуру. А нефтяники, действительно, существенно поддерживают село в плане специальных цен, специальных условий в ответственные периоды. Поэтому еще раз говорю, что их вклад в экономику весьма серьезный.

Рустам Курчаков: Как можно понять из ваших слов, наш Казанский университет смотрит на Запад, хотя он был в свое время создан как Императорский университет для обзора на Восток. И кадры вы будете пока что готовить тоже для Запада, потому что здесь, у нас, для них рабочих мест нет. Вы сами сказали: мы готовим первоклассных специалистов, которым здесь работать негде... Я утрирую, естественно, ваши слова, но это для ясности. Почему? Потому что КФУ — это слишком важно для Казани! Слишком важно, чтобы бросить коту под хвост...

Марат Сафиуллин: Я говорил о том, что у нас структурные диспропорции. Например, рост одного сдерживается, скажем так, или отставанием, или разнонаправленным ростом других.

Рустам Курчаков: А к кому обращены ваши претензии? Неужели кто-то со стороны должен прийти и все исправить. Кто же это исправит, если не мы сами?

Марат Сафиуллин: Я говорил о том, что эффект был бы намного лучше, если бы одновременно с нашими трансформациями в КФУ готовились и остальные отрасли, вот и все.

Рустам Курчаков: Так вы скажите, кого для этого надо поменять? Президента? Ректора университета? Или кого-то из проректоров? Кого менять, кто мешает? Кто враг народа?

Модератор: Штаб нужен, единый орган.

Марат Сафиуллин: Я хочу напомнить, что в эпоху социализма был госплан. И на минэкономики были синхронизующие функции. А сейчас роль минэкономики нивелировали до уровня института, у министерства, даже если оно предлагает какую-то политику, нет инструментов для ее воплощения, вот в чем проблема.

Модератор: Вот поэтому и нужен штаб реформ, штаб стратегии...

Марат Сафиуллин: Такой, который не только номинально обладает полномочиями, но и может сконцентрировать ресурсы...

Рустам Курчаков: Вот когда вы выступали, я пометил себе — девальвировать рубль и вернуть госплан. А про малый и средний бизнес вы говорите, что они заражены патернализмом. Но если почитать комментарии малых предпринимателей в «БИЗНЕС Online», они все пишут: «Ради Бога, не мешайте!» То есть они давно поняли, что от государства никакой пользы нет, только бы не мешали... А так среди малого и среднего бизнеса много, извините, и мусора вообще-то, которым надо сказать: ребята, ну-ка давайте, отойдите...

Марат Сафиуллин: Вы что-то очень безжалостный сегодня...

Рустам Курчаков: Ну, почему безжалостный? Я же не принимаю решений и не поднимаю налоги! Просто высказываю свою точку зрения. Например, в «БИЗНЕС Online» я не раз предлагал малый бизнес и часть среднего вообще освободить от всех видов налогов при условии, что производят что-то полезное, а не просто посредники. Почему? Потому что там в основном люди обеспечивают самозанятость, то есть зарабатывают на жизнь, а не сидят на социальном пособии. И государству дешевле освободить их, чем тратиться на бесполезное обложение, от которого эффект близок к нулю — одно расстройство.

Марат Галеев: Поддерживаю вас.

ЭТО ЕСТЬ РОСТКИ НОВОЙ ЭКОНОМИКИ

Модератор: Марат Гадыевич, что нам ждать от 2014 года? Угрозы, вызовы, надежды? Что?

Марат Галеев: Чисто так, риторически, скажу: ждать не надо, надо работать... Основания для оптимизма есть. Если форс-мажоров не случится каких-либо особых, то мы получим умеренный рост. Почему? Потому что есть заделы, есть решения предыдущих лет, есть запуски новых предприятий в этом году... Почему-то мало кто замечает, что у нас в республике появляются принципиально новые предприятия, совершенно современные. Это, например, новые производства в ICL КПО ВС, которые в кооперации с зарубежными компаниями все-таки производят достаточно серьезную продукцию. Это предприятие, которое в конце года было открыто, — светодиодные освещения. Это Сетевая компания, которая производит электротехническое оборудование, в наших разных небольших городах открываются новые заводы. Это производство сапфиров, совершенно адекватное XXI веку — хороший, отличный проект, который выходит на современные технологии.

Это есть ростки новой экономики. Они в 2013 году ничего не дали. Но они готовы, они запущены, и в 2014 году, Бог даст, их первые очереди начнут работать. Значит, особая экономическая зона уже приносит реальный эффект. Кстати, только две такие экономические зоны в России работают прибыльно, а их создано 26 по стране. Создаются у нас в Татарстане и промышленные площадки для развития малого бизнеса во всех муниципальных районах, сейчас 9 готовы, по-моему, где-то на выходе еще 14... Такая инфраструктура включительно важна. Технопарки заработали, некоторые очень эффективны, некоторые не очень пока, но, так или иначе, они в динамике. По сути, это волевые действия по инициативе президента, который не только мечтает вписаться в новый век, но и делает реальные шаги. Они пока не очень замечаются, но они будут давать отдачу. Поэтому прогноз оптимистичный, он, я считаю, более или менее имеет основания.

РАЗДЕЛИТЬ БИЗНЕС И ВЛАСТЬ, ПРЯМО СКАЖЕМ, НЕ ПОЛУЧИЛОСЬ

Марат Галеев: Крупнотоннажная нефтехимия тоже развивается. Но тут дело в чем? Малотоннажный малый и средний бизнес создается тоже, но, я считаю, что успех там будет только в том случае, если малотоннажный малый бизнес нефтехимии не будет аффилирован. Но если он будет аффилирован, то это стагнация, это монополизация. А все-таки предназначение власти — умышленно создавать конкурентную среду. Эта прописная истина любой эффективно действующей рыночной экономики не стала, к сожалению, частью принятия решений на всех уровнях России. Не стало это таким положением, которым нужно руководствоваться. Потому что так получилось, что в России власть сращена с бизнесом. Путин в свой первый президентский срок, в первое же полугодие в программной речи поставил задачу разделить бизнес и власть. Прямо скажем, не получилось, более того, усугубилось везде. И из этого порочного круга ни один субъект сам по собственной инициативе не выйдет никогда. Здесь нужны решения очень серьезные, но никакая рыночная экономика эффективной не может быть без этого. А у нас очень правильный тезис Путина не просто забыт, как автором, так и окружением, а вообще не вспоминается абсолютно, хотя это прописная истина для любой рыночной экономики. Успех любой страны связан с соблюдением этого святого принципа. Но я, конечно, очень скептически отношусь к тому, что, дескать, была какая-то возможность в 90-е годы набрать честных людей и построить народную «Татнефть».

Рустам Курчаков: Акции народного капитала выпустить!

Марат Галеев: Это такая же утопия, как у Томаса Мора «Город Солнца» и прочие подобные проекты. Они прекрасны, с точки зрения замысла, но они не реализуемы в таком обществе, где существует биологическое существо на двух ногах — человек. Человек так устроен, что это нереализуемо в принципе, и это проверено многократно всей предыдущей историей человечества.

Модератор: Так есть все-таки угроза поглощения «Татнефти»? В связи с последними кадровыми перестановками там...

Марат Галеев: Вы знаете, такие угрозы всегда есть.

Модератор: Не усиливаются они сейчас?

Марат Галеев: Возможно, есть попытки. Но мне кажется, что и возможность устоять есть. Но для этого требуются очень серьезные, концептуального характера, решения в голове иметь и быть готовым их реализовать. А реализовать можно.

ГЛОБУС ТАТАРСТАНА НАМ НЕ НУЖЕН

Марат Галеев: Я очень оптимистично настроен по Казанскому университету. Те заделы, которые есть, — я их называю правильными решениями, — они автоматически не гарантируют успеха. 2014 год не будет решающим, когда мы увидим результаты, но эта дорога в правильном направлении. И, по сути, я согласен с тем, что университет на пустом месте не создают. Рано или поздно тот университет, который планируется в Иннополисе, мне кажется, должен быть кадрово подкреплен Казанским университетом. И это должно быть нечто единое целое, в конечном счете, вряд ли там будет целесообразно создавать на пустом месте. У них свои учебные программы, планы, я понимаю это очень хорошо, но их надо вписывать в существующие университетские структуры. Вот в этом смысле в 2014 году, я думаю, будут просматриваться горизонты 2030 года, будут поставлены реальные цели. И мы должны дорабатывать стратегию на будущее в 2014 году, причем не называть абстрактно цифру «2030», а уже иметь какие-то установки стратегического плана в голове, это исключительно важно.

Рустам Курчаков: То есть горизонт плана по 2030 год?

Марат Галеев: Не конкретный план, а конечные цели обозримого будущего.

Модератор: Вы имеете в виду Леонтьевский центр, питерский, который разрабатывает «Стратегию-2030»? Вы вообще следите за их работой? Просматриваются очертания стратегии? Я как-то скептически отношусь, судя по тому, что они успели презентовать...

Марат Галеев: С самого начала они сами, может быть, несколько легко смотрели на все это. Но по мере углубления, погружения в проблему они сами больше узнают, это очень важно. Все равно нужно что-то делать, никто за нас эту работу не сделает, кто-то извне... Потому что у них тоже порой экзотические вещи. Они так, чтобы в угоду нам подыграть, говорили, что, может, вам, татарстанцам, и не надо идти в мир, а у себя все делать... На это я очень иронично ответил, что уже видел глобус Украины! Татарстан никогда на такие позиции не становился, ни в своей истории вообще, древней, начиная от 1000 лет назад, и сейчас не стоит. Глобус Украины нам не нужен. Я этот глобус посмотрел, забавное зрелище...

Марат Сафиуллин: Марат Гадыевич, а что, у Леонтьевского центра есть какой-то успешный проект?

Марат Галеев: Видите ли, успешных проектов пока ни у кого нет. Но попытку делать — это хорошо.

Рустам Курчаков: То есть хорошо потренироваться на Татарстане и за его счет...

САМЫЕ БЕСПОЛЕЗНЫЕ ПРОГРАММЫ ДЕЛАЮТСЯ ЗА ФАНТАСТИЧЕСКИ БОЛЬШИЕ ДЕНЬГИ

Модератор: У меня встречный вопрос: почему Казанский университет с его интеллектуальным потенциалом, с мощными факультетами не создаст свою альтернативную стратегию развития республики? Вбросить в народ и пообсуждать. Вот вы там работаете, Марат Рашитович, скажите, почему? Разработать стратегию на университетские деньги — это стоит недорого...

Марат Сафиуллин: Большое спасибо! Но вы же понимаете, должна быть готовность к изменениям. Можно разработать стратегию, но важно, чтобы она воспринималась... Вот Ульяновскую стратегию разработали мы. Саранскую стратегию разработали мы. Ямало-Ненецкую стратегию разработали мы. Рафаэль Сибгатович подтвердит, мы с Алевтиной Николаевной Кудрявцевой (директор центра экономических и социальных исследований РТ при кабмине РТ — ред.) очень долго и плодотворно над этим вопросом работали. У нас есть свое видение, и есть свои предложения. Мы можем это сделать.

Модератор: Я как раз об этом спрашиваю! Сделайте самозаказ. Ну не дорого это стоит... Раз президент выбрал Леонтьевский центр, вы, как интеллектуалы, предложите альтернативную стратегию.

Рустам Курчаков: Сразу ценность проекта в два раза увеличится!

Модератор: Вот газета «БИЗНЕС Online», которая не имеет госфинансирования, выходит на частные деньги, затеяла же проект «Татарстан-2020». И вы, здесь сидящие, тоже в нем приняли участие, спасибо!

Марат Сафиуллин: Очень приятно, что вы воспринимаете нас, как бизнес-структуру. Но несмотря на это, у нас есть некоторые формальные регламенты. Вот что вы предлагаете? Это означает, что я из бюджетных средств должен почерпнуть некоторые ресурсы...

Модератор: Учить финансовым схемам ваших финансистов я не буду, но думаю, что при 7 миллиардах бюджета Казанского университета потратить 7 миллионов на стратегию республики можно.

Марат Сафиуллин: Поверьте, Леонтьевский центр делает не за такие деньги.

Модератор: Я знаю. Но уверен, что вы за 7 миллионов сделаете хорошо.

Рустам Курчаков: Ну, история показывает, что самые бесполезные программы делаются за фантастически большие деньги. Потому что недостаток стратегического мышления и отрыв от жизни можно прикрыть только на короткое время и очень большими деньгами. Это мы проходили 20 лет тому назад...

Марат Сафиуллин: Здесь есть две вещи. Первое — не хотелось бы идти в конфронтацию с официальными разработчиками стратегии...

Модератор: Да нет конфронтации!

Марат Сафиуллин: Это вам так кажется. Я ведь в госуправлении не один год проработал, все это знаю. И поймите, должна быть готовность к переменам. Я так понял, что разработка стратегии — это больше политическое решение. А как таковой результат пока и не нужен. Если сделать стратегию честно, то понятно же, каким должен быть Татарстан-2020, Татарстан-2030. Я еще раз говорю: нам в Казанском университете по силам это сделать. Но самое главное — как система будет работать...

Марат Галеев: Мне кажется, что для такого рода программы оба подхода имеют право на жизнь. Но взгляд снаружи имеет свою ценность. И я не думаю, что это сразу станет программным документом для реализации — то, что Леонтьевский центр подготовит. Но взгляд снаружи свою ценность имеет. И для Ульяновска, и для Ханты-Мансийска вы внешние, понимаете? Вы смотрите снаружи на ситуацию. В этом ценность большая, кстати. А изнутри мы видим это немножко под другим углом.

Модератор: Приглашайте экспертов, они всегда дадут вам взгляд со стороны.

Рустам Курчаков: Что мы тут университет будем учить... Как говорится, не учи ученого...

НАДО БЫЛО ДАВНО СОЗДАТЬ МИНИСТЕРСТВО ПО ДЕЛАМ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА

Модератор: Ваш прогноз на 2014 год, Ильдус Ахтямович.

Ильдус Янышев: Перед Россией и Татарстаном стоит амбициозная задача: довести долю ВВП среднего и малого бизнеса до 50 процентов. Скажите, пожалуйста, а кто вообще это будет исполнять, кто ответственен за эту задачу? Минэкономики — Марат Рашитович сам признался, — это сейчас статистически-аналитический орган. Не случайно конференцию «Взаимодействие власти и бизнеса» чиновники просто проигнорировали.

Модератор: А вы их приглашали?

Ильдус Янышев: Да, приглашали.

Рустам Курчаков: Один-единственный глава туда пришел.

Ильдус Янышев

Ильдус Янышев: Да, один глава, и то по личному знакомству. Понимаете, у нас в России было министерство по делам национальности, у нас есть вице-премьер по Северному Кавказу... А тут мы хотим 50 процентов ВВП получить, но для этого никаких адекватных управленческих инструментов и институтов не создаем. Я вижу, что это просто выстраданное решение, что надо было уже давно создать министерство по делам предпринимательства. Именно как базовый институт, формирующий экономический уклад, формирующий платформу для развития крупных бизнес-процессов. Возможно даже, что это министерство должен возглавить вице-премьер. И тогда не нужны будут все эти многочисленные «семь нянек», у которых дитя без присмотра: минэкономики, агентство инвестиционного развития, омбудсмены, различного рода другие образования, которые так или иначе занимаются предпринимательством. Надо просто-напросто слить их бюджеты, наделить адекватными задачам полномочиями и создать одно эффективное министерство, которое будет работать со всеми структурами, которые регулируют предпринимательство, воспитывают предпринимательство, защищают. То есть надо создать принципиально новый эффективный инструмент государственного управления развитием предпринимательства. Эта инициатива прозвучала на конференции. Я думаю, что мы, предприниматели, были бы благодарны «БИЗНЕС Online», если бы на сайте газеты эту идею начали обсуждать. Я думаю, что Татарстан должен стать пилотным регионом, который создал бы подобного рода управленческую структуру.

Модератор: В Татарстане было несколько структур: комитет по поддержке предпринимательства, АИР... Те, кто их возглавлял, все скандалом закончили, кроме Александра Сергеева...

Марат Галеев: Министерство экономики создает в районах промплощадки, инфраструктуру для малого бизнеса. То есть ваша идея в какой-то мере реализуется на практике.

Ильдус Янышев: Тем не менее все, что до этого было, говорит о том, что дела у предпринимательства обстоят из рук вон плохо. Значит, все это не работало и с задачами не справлялось. Диалога между бизнесом и властью нет. Приходят чиновники на конференцию, произносят приветственные речи и даже не слушают предпринимателя. Они просто уходят после выполнения ритуальной обязанности. Дают грамоты, а выслушать то, что прозвучало, ответить на вопросы — никому в голову не приходит, или просто не хотят.

А НАС СЕЙЧАС ПРИПИРАЕТ ПОЖЕСТЧЕ, ЧЕМ В КОНЦЕ 80-Х - НАЧАЛЕ 90-Х...

Марат Сафиуллин: У нас 2014 год занят, потому что мы уже законтрактовались, у нас работы есть. Обещаю, что в 2015 году я сделаю стратегию Татарстана.

Рустам Курчаков: Можете опоздать...

Марат Сафиуллин: В сутках 24 часа. Если я уже все распланировал, я не могу найти больше времени.

Рустам Курчаков: Ну, Марат Рашитович! Мне даже неудобно это от вас слышать. Кому вы это рассказываете? Я просто волею судеб участвовал в разработке программ. Если надо — сделаешь. Когда по-настоящему припрет. А нас сейчас припирает пожестче, чем в конце 80-х - начале 90-х...

Модератор: Большое спасибо всем за участие в круглом столе. Такие обсуждения вселяют большой оптимизм, тем более когда смотришь на проблемы с разных точек зрения. Надеюсь, 2014 год действительно будет более оптимистичным, чем 2013-й.

Читайте также:

Жизнь после Универсиады, польза консерватизма и списание старых моделей. Часть 1-я