Архитектурное бюро Величкина и Голованова: «За 10 лет так и не появилось понимания, куда движется Казань …» Часть 1-я

Известные московские архитекторы Дмитрий Величкин и Николай Голованов спроектировали для Казани ряд городских объектов, в том числе элитные жилые комплексы «Европейский» и «Кристалл»

«СКОЛКОВО» ПРЯЧЕТСЯ ОТ ЗАКАЗА

- Николай Николаевич, Дмитрий Валентинович, на днях в Ульяновске завершился съезд главных архитекторов российских городов, на котором обсуждались вопросы создания региональных архитектурных палат. Как вы, как члены рабочей группы по созданию Национальной архитектурной палаты, оцениваете его итоги?

Дмитрий Величкин: Положительно, потому что съезд показал: понимание необходимости создания Национальной архитектурной палаты наконец пришло. Теперь главная задача – устранить имеющиеся разногласия по формированию региональных палат, чтобы НАП имела унитарный статус для всей территории Российской Федерации. Я думаю, это все преодолимо. Вообще, этот процесс очень важен, так как создание Национальной и региональных архитектурных палат позволит наконец сформулировать и утвердить единые профессиональные стандарты и наладить квалификационные процедуры (по образу и подобию европейских гильдий) для оценки профессионализма архитектора или проектировщика. Сегодня ни того, ни другого нет, СРО квалифицирует организации, а не архитекторов, а это не позволяет ни защитить рынок от неконтролируемой экспансии зарубежных проектировщиков, ни авторские права российских архитекторов. А самое главное – отсутствие Архитектурной палаты делает закон об архитектурной деятельности мертвым!

Николай Голованов: Дело в том, что конкурсы, которые проводятся как государственными органами, так и частными инвесторами, не слишком объективны и совершенно не гарантируют того, что вы получите заказ на реализацию своего проекта (хотя это, наверное, самый важный мотивирующий аспект для участия в них). Кроме того, они абсолютно не подразумевают, что вы будете обладать хоть какими-нибудь правами на плоды своего труда. Условия конкурса в большинстве случаев предполагают переход имущественных прав на разработанный проект к организаторам конкурса. А это, как известно, дает широкие возможности для бесконечных изменений, удешевлений проекта и даже отстранения архитектора от курирования реализации проекта. Законодательно авторское право архитектора у нас никак не закреплено. В России вообще нет легально действующего законодательства об архитектурной деятельности – Госдума рассматривает новую редакцию ФЗ уже четвертый год. А когда нет закона – не к чему апеллировать.

Дмитрий Величкин: Один из наиболее ярких примеров, во что это все выливается, – история с конкурсом на вторую сцену Мариинки на набережной Крюкова канала в Петербурге, который состоялся в 2003 году. Победил, как известно, проект французского архитектора Доминика Перро, а реализовано спустя почти 10 лет после смены чуть ли не десятка проектировщиков решение не слишком известной в профессиональных кругах канадской фирмы. Другой пример – жилой комплекс «ДОК-17» на проспекте Мира в Москве, где реализуется отнюдь не победивший на конкурсе проект архитектурной мастерской Александра Асадова, а нечто совершенно противоположное.

Между тем, если следовать здравому смыслу, никто не имеет права отнять у архитектора его победу в виде реализации проекта, а также вносить в него какие-либо изменения по ходу строительства без ведома автора.

Николай Голованов: В прошлом году мы выиграли двухстадийный, закрытый на втором этапе конкурс на проектирование одного из жилых микрорайонов в «Сколково», получив одну из десяти первых премий (на конкурс было подано 600 заявок и представлено более 300 работ). С тех пор прошло уже больше года, но никакого заказа на реализацию своего проекта мы до сих пор не получили.

Проект жилого квартала D2 в технопарке «Сколково» (общая площадь – 58 тыс. кв. м, жилая – 33 тыс. кв. м), выполненный «Архитектурной мастерской Д. Величкина и Н. Голованова» в 2012 году, получил на конкурсе первую премию

«УСТОЙЧИВЫЙ» ТРЕНД: ВКУСОВЩИНА ГЛАВАРХА И «БЕРЕЖЛИВОСТЬ» ИНВЕСТОРА?

- Как за последние 10 лет изменился, на ваш взгляд, российский архитектурный рынок? Какие тенденции наблюдаются на нем сейчас?

Дмитрий Величкин: Одна из тенденций – это то, что административный ресурс стал гораздо сильнее влиять на пакет заказов, что в равной мере относится как к государственным, так и к частным и корпоративным заказчикам. Понятно, что бюджетный заказ – это особый разговор: там особые требования, особый контроль и особые «сжатые» бюджеты. Но администрирование в области согласования проектов и распределения заказов ужесточилось настолько, что даже частных девелоперов заставляют проводить конкурсы за свой счет, для того чтобы выбрать «правильных» архитекторов или «правильную» проектную организацию. Очень жесткие регламенты между тем совсем не способствуют прогрессивному развитию архитектуры.

Что касается распределения заказов в различных сегментах рынка. В Москве с приходом нового мэра было закрыто около 600 строительных площадок, что, естественно, здорово ударило по проектным организациям. Сегодня большинство из них (причем как корпоративные мастерские, так и государственные, в том числе крупные институты) сидит без работы. В частном секторе значительно меньше стало элитных объектов в сторону увеличения заказов в сегменте чуть выше среднего класса. При этом масштабы, как вы понимаете, совершенно несопоставимые. Корпоративные заказы тоже сдулись приблизительно в два раза, и это связано в первую очередь с регламентированием, о котором я уже сказал.

- А если говорить о концептуальной, идеологической составляющей, какой тренд в развитии мировой архитектуры вы бы назвали сегодня доминирующим? В ногу ли с ним идет Россия?

Николай Голованов: Если говорить о трендах, то речь должна идти, наверное, о так называемой архитектуре устойчивого развития – sustainable architecture. Глобально концепция "устойчивого развития" мирового сообщества, как известно, была предложена комиссией ООН по окружающей среде в 1987 году в связи с обострившимся экологическим кризисом. Она подразумевает, что люди должны изменить свой образ жизни так, чтобы обеспечивать свои нужды, не ограничивая возможности следующих поколений. В архитектуре эта достаточно туманная формулировка трактуется примерно так: архитектурная среда в целом и здания в частности играют одну из важнейших ролей в отрицательном воздействии человека на естественную окружающую среду. Поэтому архитекторы должны создавать такую архитектурную среду, которая удовлетворяет нужды человека и в то же время сохраняет и даже улучшает природную среду.

Этот тренд сохраняется до сих пор, поскольку человечество пока не изобрело новых способов добывания дешевой энергии, а энергетические затраты на жизнеобеспечение постоянно растут. В связи с этим во главу угла современной архитектуры ставятся максимальный комфорт для потребителя и энергосбережение, в то время как понятие красоты не то чтобы размыто, но чуть-чуть как бы отступает от традиционных представлений о красоте в архитектуре как о «застывшей музыке».

Дмитрий Величкин: Безусловно, на тренд существенно влияют проводимая в городах градостроительная политика, а также интересы девелопментского сообщества. Так, если говорить на примере Москвы, то мнение главного архитектора зачастую выступает как истина в последней инстанции. При этом он согласовывает все, вплоть до отделочных материалов, совершенно забыв, что его задача – заниматься стратегией развития города и регулировать вопросы градостроительного характера, а не диктовать художнику, какими красками и какой кистью ему рисовать. В результате такого подхода мы сегодня имеем «вкусовщину» со всеми вытекающими из этого последствиями. А что касается девелоперов, в конце концов именно они решают, что будет построено, потому что у них деньги. Чтобы реализовать в здании те же принципы устойчивой архитектуры, например, нужны определенные материалы, оборудование, технологии, покупка которых значительно влияет на инвестиции. Чтобы вы себе представляли – здание, построенное просто в соответствии с некими нормативами, и здание, которое претендует на звание «зеленого» дома по LEED (международная система сертификации зданий по «зеленым» стандартам – прим. авт.) – это разница в стоимости строительства от 20 до 30%. Это очень большие деньги для застройщика.

Один из последних реализованных проектов «Архитектурной мастерской Д. Величкина и Н. Голованова» – трехсекционный жилой комплекс на ул. 2-я Фрунзенская в Москве («Андреевский дом»)

«ДЕСТРУКТИВНЫЙ» КОМФОРТ VS НЕКОМФОРТНОЙ ЭСТЕТИКИ

- То есть в недостаточной «красивости» современной архитектуры виноваты главарх и инвестор? Или комфорт и красота – две вещи несовместные, как лед и пламень?

Николай Голованов: Ни в коем случае не так. Комфорт, современное оборудование, материалы и технологии отнюдь не подразумевают отсутствия эстетики. Это не два параллельных и независимых процесса, а суть единая субстанция.

Дмитрий Величкин: А я бы так не сказал. Большей частью любая экологичность, любой комфорт в виде безопасного здорового проживания людей и общества в целом стоит все равно на первом месте, потому что мы, архитекторы, любим людей и хотим, чтобы они были здоровы и счастливы.

Но, с другой стороны, этот вопрос нельзя ставить так открыто и однополярно. Дело в том, что у этого экологически устойчивого тренда, о котором мы сейчас говорим, есть масса недостатков. Вспомним, Малевич говорил: «Суть картины – в раме», что означает: «Черный квадрат» можно «прочитать» совершенно по-разному, то есть это может быть такой черный квадрат, а может быть и совсем другой черный квадрат. Конечно, это высказывание поражает своим эпатажем. Но этому есть объяснение – это был манифест на самом деле.

Экологически устойчивая «зеленая» архитектура – это тоже манифест, и, чтобы понимать его границы, необходимо заглянуть вглубь самого явления.

Я в прошлом году был в Японии, проехал ее всю практически. И увидел очень много попыток сделать там зеленые фасады. Зеленый каркас – все замечательно, красиво, все дышат свежестью. Вроде бы один из самых современных ответов на экологическую архитектуру. Но владельцы этих зданий несут убытки. Потому что гостиница с зеленым фасадом, например, очень трудна в эксплуатации. Там живут всякие муравьи, букашки и прочая живность, которая помимо того что природную функцию осуществляет, еще и мешает жителям, потому что кусается, гадит и так далее. Или возьмем зеленую крышу – замечательная вещь, очень красиво смотрится! Правда, для того чтобы там вырастить маленькое дерево, нужно насыпать полтора метра плодородного грунта, обеспечить орошение, дренаж, аэрацию почвы и так далее. Но это еще Бог с ним. Дело в том, что эти современные технологии устройства таких крыш, как правило, очень недолговечны. Через три-четыре года начинает течь, и нужно проводить весьма затруднительный ремонт с применением химических материалов. О какой тут экологичности может идти речь, если там трава с примесью синтетики? Так что это очень хороший манифест вроде того, что всех призывают бросить курить, пить и есть мясо, и как модный тренд мы готовы его поддержать. Валяться на траве, ходить босиком, дышать свежим воздухом, купаться в проруби и так далее – это все прекрасно, конечно, но надо понимать, что для одних это хорошо, а для других плохо.

Николай Голованов: Во всем должен быть баланс. Что-то действительно прогрессивное, истинное всегда строится на компромиссе. Поэтому в своих архитектурных проектах мы всегда пытаемся делать какую-то уместную вещь. Найти баланс между эстетикой и этикой. Между экономикой и желанием выразить себя в архитектуре. Мы совершенно не против идей, но вот этот тренд потому и тренд, что есть нехватка энергоресурсов в обществе и есть попытка выстроить сбалансированность общественных отношений. Помимо всего прочего он является политическим инструментом, плакатом нового типа, говорящим, что мы за устойчивое развитие, которое идет на благо всем людям.

Вопрос же – больше эстетики или больше комфорта – палка о двух концах. Возьмем пустыню и заказчика, перед которым стоит выбор: за одни и те же деньги, которых, как обычно, на многое не хватает, нужно выбрать, что строить: кондиционированный кубик или какую-то необыкновенную форму, но без кондиционера. Скорее всего, он выберет первый вариант. Сначала он, потом второй, потом третий инвестор. В итоге создастся некое образование, общность. А потом в этих кубиках через 10 лет люди начнут погибать от суицида в больших процентах, потому что среда, которую для них создали, исходя из соображений комфорта, ужасна и деструктивна.

КАЗАНЬ ДОСТОЙНА СВОЕГО МУЗЕЯ ГРАДОСТРОИТЕЛЬНЫХ ПЛАНОВ

- Вы спроектировали для Казани ряд объектов и наверняка неплохо знаете наш город. Как вы оцениваете качество его архитектурной среды? Вписывается ли столица Татарстана в общий тренд развития архитектуры?

Дмитрий Величкин: Я считаю, что Казань делает попытки встроиться в этот диалог. Но пока все происходит очень случайно. Есть попытки сделать какие-то проекты в русле современного мейнстрима, но цельной картины, которая бы показывала общее развитие, нет. До того, как мы в первый раз попали в Казань в 2004 году, я был наслышан, что это очень красивый камерный город с деревянными строениями, прекрасной резьбой и так далее, но когда увидел в руинах Московскую улицу и многое остальное, впечатление было просто чудовищным. Безусловно, были отдельные объекты, которые по-своему очень даже хороши – тогда начиналось строительство «Суворовского», появились первые жилые очень неплохие дома на правом берегу Казанки на Чистопольской, были уже построены гостиница «Мираж», «Пирамида»… Но единой политики развития не чувствовалось. Спустя 10 лет динамичного развития ситуация по сути осталась прежней: понимания, куда движется город, нет!

Николай Голованов: Мы видим некий процесс, но не видим его начальные и конечные точки. Сейчас в Казани завершается очень серьезное строительство, приуроченное к Универсиаде. Но насколько это строительство и все, что с этим было связано – изменение транспортной инфраструктуры, появление спортивных объектов, студенческого городка и так далее – вписывается в общий генеральный контекст развития города, непонятно.

Дмитрий Величкин: А все потому, что нет законченного генерального плана, он согласуется частями, и все время появляются так или иначе новые вводные. Нет стратегии развития хотя бы на ближайшие 50 лет. Генплан Казани был сделан питерцами еще в советские времена, более или менее законченные наработки относятся к двадцатипятилетней давности. Затем произошла, на мой взгляд, чудовищная вещь – в Казани появилось огромное количество собственников строений и земель, и каждый из них, не согласовывая ни с кем никаких решений, строил что хотел. В результате многие строительные площадки, как и сама ткань города, сегодня часто противоречат друг другу!

«Проблема архитектурного развития Казани в том, что нет законченного генерального плана и нет стратегии развития города хотя бы на ближайшие 50 лет»

- А в других российских городах с генпланами какая ситуация?

Дмитрий Величкин: Аналогичная. В перестроечные и постперестроечные времена эта работа прекратилась. Так что ситуация, когда можно весело отрапортовать, что «мы построили замечательную автобусную станцию», а вокруг нее полная разруха, характерна для большинства российских городов!

Николай Голованов: Архитектурное проектирование в таких масштабах, как город, – очень сложный коммуникационный процесс между обществом, властью и частной инициативой. Проблемы возникают, когда нет мониторинга общественного мнения, с одной стороны, а с другой – происходит неправильное информирование общества о происходящем. В результате многие положительные вещи, которые происходят, воспринимаются публикой не очень позитивно.

Надо понимать, что современный генеральный план – это не борьба амбиций и не борьба между красивыми картинками, нарисованными той или другой стороной. Это некий регламентный документ, в соответствии с которым должны строиться все процессы. Но в связи с тем, что процессы эти постоянно меняются, любой город и особенно такие динамично развивающиеся миллионники, как Казань, говоря умозрительно, достойны своего интерактивного музея градостроительных планов, чтобы историю его архитектурного развития можно было видеть в виде схем, макетов и так далее. Вот тогда будет постоянный мониторинг, общественное обсуждение, диалог. И тогда генплан станет некоей плотью думающих и радеющих за свой город людей. А иначе есть только «плохая» информация и постоянный «туман».

Дмитрий Величкин: И, конечно, нужно четко понимать, что будет представлять собой город в перспективе. Если это, например, будет город-бизнес-центр, значит, в нем будет проводиться много деловых встреч, конференций, переговоров, и будут открывать свои представительства международные корпорации. Уже сегодня в Казани функционируют представительства таких крупных, связанных с международным сообществом, компаний, как «ТАИФ» и «Татнефть». Следовательно, нужно строить гостиницы для кратковременного и для длительного пребывания, офисные центры и тому подобное. Есть такое амплуа у города, как огромная любовь к спорту. Все мы знаем «Рубин» и «Ак Барс», восхищаемся их победами. Соответственно, нужна база для проведения международных спортивных соревнований. Кроме этого, исторически Казань была торговым городом, и эту функцию никто не отменял. Есть большой потенциал в плане развития туризма: уникальное географическое положение, обилие водных пространств, прекрасные пригороды, жемчужина архитектуры – Казанский кремль, исторических мест и зданий огромное количество! Эти пласты тоже в должной мере не обозначены. Если Казань объявили третьей столицей России – замечательно, я готов поддержать: красивейший город, богатейшая история и так далее, но надо же понимать, это столица чего? И как она будет дальше развиваться, в каком направлении?

Когда активизировалась стройка к Тысячелетию города, мы неоднократно выступали на градсовете, обращая внимание городских властей на то, что нужно вести комплексную застройку. Чуть позже мы сделали несколько градостроительных предложений по реконструкции правого и левого берегов Казанки (в том числе в наиважнейшей градостроительной зоне вокруг кремля), которые предусматривали и транспортные развязки, и строительство новых градостроительных акцентов. К сожалению, ничего из того, что мы предлагали, реализовано не было.

Офисное здание компании «ТАИФ» на Щапова общей площадью 12,5 тыс. кв. м введено в эксплуатацию в 2009 году

«ОТ НОВЫХ ЗДАНИЙ В ИСТОРИЧЕСКОМ ЦЕНТРЕ НЕ УЙТИ…»

- Отсутствие благоустроенных набережных - одна из больных мозолей Казани. Сейчас, правда, появилась хоть какая-то надежда, что в среднесрочной перспективе они все-таки появятся, так как власти декларировали серьезные намерения «открыть» их для горожан. Расскажите, каким было ваше видение застройки берегов казанской Темзы?

Дмитрий Величкин: На левом берегу Казанки мы занимались территорией от площади Султан-Галиева до «Миллениума». Предлагали, в частности, транспортное решение для улицы Подлужной, которая за счет рельефа имеет очень сильный уклон вверх. А именно – тоннель, соединяющий улицу с Театральной площадью. Низ улицы Подлужная в свою очередь предлагали превратить в спортивно-культурный центр, где предполагались и теннисные корты, и рестораны, и яхт-клубы, и встроенные дополнительные парковки. Еще мы предлагали выполнить застройку между улицей Пушкина и Фуксовским садом в виде террасных объемов, которые каскадом переходили в набережные. А рядом с жилым комплексом «Кристалл» на Гоголя, который был спроектирован нами в тот же период, пробить ось, сформированную пятиэтажными объемами от садика Фукса к высотной части «Кристалла», и таким образом сформировать как бы естественное завершение улицы на доминанту. А в завершении самой улицы Гоголя предлагалось построить большую широкую эспланаду с интересной масштабной лестницей, ведущей на берег Казанки. Таким образом, завершением улицы Гоголя стало бы ее раскрытие на правый берег Казанки! Благодаря этому набережная превращалась не просто в традиционную прогулочную зону с общедоступным берегом, но и приобретала несколько координат: традиционно по горизонтали, вдоль берега, и развитие по вертикали – на рельеф, в центральную часть города.

Николай Голованов: Казанка – достаточно масштабная внутренняя артерия города, но сегодня она, в общем-то, не работает, потому что пока это песочные осыпающиеся берега с частично сохранившейся полуразрушенной индивидуальной застройкой. Набережными надо заниматься серьезно. Это задача города, стоящая на перспективу.

Концепция застройки левого берега Казанки, предложенная Д. Величкиным и Н. Головановым в 2005 году, предполагала организацию в низу ул. Подлужная спортивно-культурного центра и строительство тоннеля, ведущего к Театральной площади (пл. Свободы)

Дмитрий Величкин: Что касается правого берега, где в течение последних лет велись насыпные работы, мы предлагали не переносить береговую линию в акваторию воды и сохранять ту плотность застройки, которая на тот момент сложилась. Напротив кремля, чуть правее, мы предлагали развивать некий мини-сити Казани, где ставили несколько доминант. По градостроительно-ландшафтному анализу они там были вполне уместны, потому что к тому времени там уже поднялась застройка до 14-ти, 17-ти и даже 20-ти этажей, появилась Ривьера. В частности, мы предлагали поставить там бизнес-центр, который имел бы непосредственные выходы на Чистопольскую к набережной и завязывал бы долевую координату вдоль берега Казанки с центром. К сожалению, впоследствии там вели какую-то «хиленькую» застройку с весьма сомнительной организацией решения выхода на Казанку, хотя можно было создать очень хороший запоминающийся доминантный силуэт.

А концепция застройки правого берега Казанки предполагала строительство офисных и жилых зданий, в том числе бизнес-центра с выходом на набережную

- Еще одной проблемой архитектурной Казани долгое время было состояние исторических зданий. Однако благодаря Универсиаде весь исторический центр был приведен в порядок. Вопрос был взят на контроль самим президентом, была также запущена городская программа с определенными льготами для инвесторов. Как вы оцениваете эту инициативу?

Николай Голованов: Очень положительно, безусловно. Реконструкция – ниша, в которой нельзя достичь больших коммерческих показателей в связи с ограниченностью площадей исторических зданий и другими ограничивающими параметрами…

- Между тем некоторые инвесторы довольно ловко их обходят. Например, те, что взялись за реконструкцию знаменитых номеров «Булгар», где провел последние годы жизни великий татарский поэт Габдулла Тукай. Не моргнув и глазом, они к трехэтажному, исторически вроде бы верно воспроизведенному фасаду (сам памятник был снесен, на его месте построен новодел) достроили с внутренней стороны еще парочку стеклянных этажей. В результате строгий, лаконичный фасад, решенный в эклектических формах русской архитектуры второй половины XIX столетия, вкупе со стеклянной надстройкой представляет сегодня непонятно что. Как, по-вашему, это нормально? Возможно ли в принципе, с вашей точки зрения, вплетение современных зданий в историческую канву?

Дмитрий Величкин: Я считаю,что, наверное, возможно. Да, современных российских архитекторов очень часто упрекают в том, что новоделы, возникающие на месте разрушенных памятников, гораздо хуже своих предшественников, несмотря на то, что они сделаны из крепких новых материалов, с хорошей инженерией, современными технологиями и так далее. Да, не всегда это хорошо. Эти здания так или иначе несут на себе функцию адаптации. Но если посмотреть на исторические города Европы, новое строительство в исторических районах там ведется. Другое дело, что здесь должен быть более тонкий подход, не всегда эпигонский, может быть, иногда более компромиссный, с соблюдением определенных ландшафтно-визуальных параметров, которые необходимы для той или иной среды. В Москве такой визуальный регламент существует уже давно. Потому что в 90-е годы такие же эксперименты, о которых вы рассказываете, уже прошли. Этот анализ строится на том, что есть «общественная» часть архитектуры, которая выходит на улицу и должна быть привычной для горожанина, сохранять «небесную» (синию) и красную линии, которые, в свою очередь, должны быть установлены градостроительным регламентом для каждого конкретного участка с целью сохранения масштаба, морфологии и семантики среды. И есть еще внутреннее пространство, например, дворовое, или подземные возможности какие-либо, принадлежащие непосредственно собственнику территории и не являющиеся общественно значимыми зонами. В этом случае можно оставить исторический фасад, в частности, просто одну стену, а за ней выстроить совершенно свободное модернистское пространство. Это очень распространенный ход, такой принцип реконструкции исповедуется, например, в исторических районах Лондона.

«Общественная» часть архитектуры, выходящая на улицу, должна быть привычной для горожанина, а внутреннее пространство – при условии соблюдения ландшафтно-визуальных параметров, необходимых для той или иной среды – может быть каким угодно»

Конкретный пример, о котором вы говорите, – вероятнее всего, ошибка в ландшафтно-визуальном анализе. Но в принципе от новых технологий, ввиду того что меняется время, образ жизни людей, потребности города, никуда не уйти. Новые здания необходимо строить.

Николай Голованов: Мы пока объекта, о котором вы говорите, не видели, поэтому нам очень трудно вынести свое собственное суждение.

Споры же о том, насколько новаторство или изобретательство, или какая-то уникальность сооружений может вписываться или не вписываться в контекст исторической части городов, идут бесконечно. Точек зрения много, они разнообразные, и такие примеры неудачной реконструкции или стройки, который вы сейчас привели, существуют и в Париже, и в Мюнхене. В Мюнхене, например, новые постройки вдоль домов XIX и XVIII веков в исторической части города недалеко от театра можно наблюдать на протяжении 50 метров! Между прочим, знаменитые архитекторы строили – швейцарское бюро Herzog&de Meuron. Кто-то скажет – моветон, но, с другой стороны, они пытались увязать эти здания в контексте каких-то фактур и, может быть, даже более сложных смыслов.

Как новые здания будут вписаны в историческую канву – во многом зависит от квалификации архитекторов, которые занимаются застройкой исторической части городов, их опыта и таланта. Безусловно, исторический контекст нужно принимать во внимание, но он не может окончательно связать руки архитекторам. Просто бывает чуть более и чуть менее талантливая работа. Подходы могут быть различными. Главное, чтобы была внимательная и методичная работа.

Номера «Булгар» после реконструкции. Инвестор – ООО «МФК «Ершовский»

«КРИСТАЛЛ» – ЕДИНСТВЕННОЕ В РОССИИ ЗДАНИЕ, ПОСТРОЕННОЕ НА «МЯГКИХ» ГРУНТАХ»

- Ваше архитектурное бюро сегодня в числе наиболее популярных среди казанских инвесторов. Расскажите, пожалуйста, как начались ваши взаимоотношения со столицей Татарстана?

Дмитрий Величкин: Нас пригласили участвовать во внутреннем конкурсе на застройку участка в конце улицы Гоголя. Сначала было предложение сделать легкий эскизный проект. Всего было 14 архитектурных команд, из проектов которых заказчику – группе компаний ТАИФ – понравился больше всех наш. В результате с нами был заключен контракт, и так мы оказались в Казани, где и занимались проектированием и сопровождением строительства жилого комплекса «Кристалл», который уже построен и введен в эксплуатацию.

- Жилой комплекс «Кристалл», больше известный у нас просто как «зеленый дом на Гоголя», – уникальный для Казани объект не только по своему архитектурному облику, но и по своему назначению. Как известно, это корпоративное жилье, которое строилось не на рынок, а исключительно «для своих». Не могли бы вы рассказать, какие уникальные технологии были применены при его строительстве?

Дмитрий Величкин: С конструктивно-технической точи зрения самая главная уникальность этого здания в том, что оно единственное в России, построенное на «мягких» грунтах и на рельефе с перепадом в 30 метров. На скальных грунтах с перепадом рельефа строят сколько угодно, потому что они плотные, там нет проблем. А здесь они не просто мягкие, но и частично насыпные, и это тоже составляет определенную сложность. Там сложнейшее фундаментное основание, к проектированию которого были привлечены консультанты из Германии.

Второе, что можно сказать по поводу этого комплекса, – здесь для Казани впервые применены технологии элитного клубного дома. То есть в комплексе, помимо жилых квартир, есть еще спортивный блок с тренажерным залом, детский клуб, ресторан, бар, бильярдная, парикмахерская, баня и так далее, то есть, являясь жителем этого дома, вы можете получить все эти услуги в домашней одежде, не выходя на улицу. Безусловно, идея сама по себе не новая, но для данной композиции и расположения дома сделать это было достаточно сложно.

Очень сложная задача была с точки зрения ориентации дома. Тут самые лучшие точки раскрываются на Казанку, но это северная сторона, поэтому располагать квартиры привычным способом, просто ориентируя их на север, было невозможно, поскольку тогда они были бы лишены инсоляции. Мы придумали концепцию неких равновеликих объемов, которые как будто бы ветер раскидал по случайной направляющей, осыпав объемными фрагментами кристаллов. Роль этих кристаллов в здании выполняет планарное остекление эркеров квартир. В результате мы обеспечили в апартаментах не только хорошие видовые точки на Казанку и на панораму кремля, но и наполнили их солнечным светом.

Многофункциональный комплекс «Кристалл» на ул. Гоголя в Казани – единственное здание в России, построенное на «мягких» грунтах и на рельефе с перепадом в 30 метров (общая площадь – 39,6 тыс. кв. метров)

- ЖК «Кристалл» вызывает у казанской публики довольно противоречивые оценки: кому-то очень нравится, а кто-то считает, что он слишком довлеет над окружающей средой. Вам так не кажется?

Дмитрий Величкин: Многое сразу станет понятно – с точки зрения организации пространства, пластики и так далее – если вам когда-нибудь удастся увидеть концепцию развития левого берега Казанки, для которой основным доминантным отсчетом был наш комплекс. Неизбежная на самом деле перспектива силуэтной застройки этой части города обязательно приведет к повышению этажности. Тем более что рядом находится знаменитый «Суворовский», у которого тоже достаточно много этажей. По поводу рассуждений на тему того, что «Кристалл» громоздкий, не вписывается в окружающую застройку и так далее, скажу следующее. В истории архитектуры – и таких примеров очень много – всегда появляется некий новый отсчет, новый камертон, который потом задает цепочку последующего развития. Когда мы проектировали «Кристалл», нам показалось, что эта функция была бы для него очень правильной. «Суворовский», несмотря на то, что выполнен хорошей архитектурной командой (Токаревы – замечательные архитекторы), имеет аллюзию на некий мусульманский образ – эти «шапочки» сверху, которыми он завершается, и так далее. На наш взгляд, это просто некий пересказ, постмодернистская аллюзия, силуэтно отсылающая нас к Востоку. И лично мне кажется, что получился несколько лукавый образ, потому что, во-первых, Казань – евроазиатский город, имеющий тенденцию к европеизации. Во-вторых, помимо мусульман, в Татарстане есть еще 40 процентов православного населения. И главное – мы живем в XXI веке, который диктует нам более сложную эстетику, заставляя двигаться вперед.

Впоследствии, мне думается, ЖК «Кристалл» и многофункциональный комплекс «Европейский», находящийся рядом, непременно станут новыми точками развития для всей окружающей территории и будут влиять на изменение урбанистической ситуации в этом месте.

Проект жилого комплекса «Кристалл» очень высоко оценен профессиональным сообществом, за него мы получили самую престижную в России награду в области архитектуры – медаль имени Баженова «За высокое зодческое мастерство». Сами мы также очень высоко его оцениваем, считаем, что это наша большая архитектурная и творческая удача. А то, что есть хорошие и не очень хорошие отзывы об этом комплексе, – это значит, что это «правильный» дом, потому что он вызывает отклик, эмоции. Построить здание, которое бы нравилось абсолютно всем, невозможно.

Проект жилого комплекса «Кристалл» удостоен самой престижной в России награды в области архитектуры – медали имени Баженова «За высокое зодческое мастерство»

О том, зачем Сталин строил для простого советского народа роскошные монументальные дворцы, о чем расскажет будущим поколениям архитектура начала XXI века и чем казанские заказчики отличаются от всех других, читайте во 2-й части интервью газеты «БИЗНЕС Online» с московскими архитекторами Николаем Головановым и Дмитрием Величкиным в ближайшее время.

Николай Николаевич Голованов – генеральный директор бюро «Архитектурно-художественные мастерские архитекторов Величкина и Голованова». Член союза архитекторов Москвы, действительный член МАО. Профессор МАРХИ. 1959 – родился в Москве. 1982 – окончил МАРХИ. С 1988 – руководитель бюро «Архитектурно-художественные мастерские архитекторов Величкина и Голованова». Награды, выставки, фестивали: 1983 – первая премия «Гастрольный театр» в Голландии. 1987 – первая премия «Театральный комплекс в реальной градостроительной ситуации» в России. 1987 – первая премия «Лучший проект года» Архпроект СССР. Неоднократно номинировался на «Архитектурную премию» (2003, 2005, 2007). 2007 – получил приз общественного жюри за проект виллы «Либерти», созданный совместно с Дмитрием Величкиным и Вячеславом Виноградовым. 2010 – награжден дипломом и памятным знаком смотра «Качественная Архитектура» за лучший объект «ЖК «Кристалл» в Казани. 2010 – бронзовый диплом фестиваля «Зодчество». 2010 – награжден медалью СА РФ им. Баженова «За высокое зодческое мастерство». 2012 – награжден медалью СА РФ им. Иконникова «За выдающийся вклад в архитектурную науку». Дмитрий Валентинович Величкин – главный архитектор бюро «Архитектурно-художественные мастерские архитекторов Величкина и Голованова». Заслуженный архитектор Российской Федерации. Член правления Московского союза архитекторов, почетный председатель Московского архитектурного общества, профессор МАРХИ. 1959 – родился в Москве. 1983 – выпускник МАРХИ. Окончил аспирантуру, преподавал на кафедре жилых зданий. С 1988 – главный архитектор компании «Архитектурно-художественные мастерские архитекторов Величкина и Голованова». Награды, выставки, фестивали: 1983 – вторая премия «Музей скульптуры» Япония. 1983 – поощрительная премия «Жилье для стран третьего мира» ЮНЕСКО. 1984 – премия национального тура «Жилище будущего». 1985 – третья премия «Малые формы города» Россия. 1986 – поощрительная премия «Жилище сегодня» AD, Великобритания. 1987 – первая премия «Театральный комплекс в реальной градостроительной ситуации» Россия. 1988 – вторая премия «Музей архитектуры» JA, Япония. 1988 – первая премия российского тура «Острова Диамиды» US. 1987 – первая премия «Лучший проект года» Архпроект СССР. Неоднократно номинировался на «Архитектурную премию» (2003, 2005, 2007). 2007 – получил приз общественного жюри за проект виллы «Либерти», созданный совместно с Николаем Головановым и Вячеславом Виноградовым. 2010 – награжден дипломом и памятным знаком смотра «Качественная Архитектура» за лучший объект «ЖК «Кристалл» в Казани. 2010 – бронзовый диплом фестиваля «Зодчество» 2010 – награжден медалью СА РФ им. Баженова «За высокое зодческое мастерство». 2012 – Награжден медалью СА РФ им. Жолтовского «За выдающийся вклад в архитектурное образование».

Евгений Дедюхин: «Я еще ни копейки не заработал, а Богачеву уже со всех сторон шептали: «Да он миллионер, за вашей спиной сделки проворачивает...»

«Европейский»: все предусмотрено. И все включено

Гульнара Гайнутдинова: «Уменьшить свой биологический возраст на 15 лет возможно за полгода»

TERRA VITA: в поисках вечной молодости