«Все сидят, смотрят на происходящее и говорят: «Переговоры же идут? Зачем нам тебе помогать?»

Участники круглого стола «БИЗНЕС Online» дали свои прогнозы касательно хода конфликта на Украине и будущего всего волонтерства Фото: Андрей Титов

Участники круглого стола

• Юрий Суворов — председатель союза десантников РТ;
• Тимур Эткеев — руководитель фонда «За мирное небо»;
• Ришат Сафиуллин — руководитель организации «Все за Победу! Нурлат»;
• Ильдар Галимов — генеральный директор ООО «Газпром теплоэнерго Казань», помощник депутата Госдумы РФ;
• Алексей Макаров — руководитель группы волонтеров «Ребята с нашего двора» (г. Нижнекамск);
• Анна Артемьева — сооснователь движения «Своих не бросаем 16».
• Ринат Фазылов — депутат Госсовета РТ, зампред комитета по законности и правопорядку;
• Эдуард Ягафаров — депутат совета Мензелинского района, ветеран боевых действий, волонтер СВО;
• Ильнар Зиннатуллин — руководитель АНБО «Ценим Жизнь»;
• Рушан Салахов — ревизор союза ветеранов и военнослужащих войск правопорядка по РТ, первый замруководителя МРОО «Братство Ветеранов Боевых Действий по РТ».

Модераторами дискуссии выступили заместитель шеф-редактора «БИЗНЕС Online» Айрат Шамилов и заместитель редактора отдела криминала и происшествий «БИЗНЕС Online» Максим Кирилов.

Юрий Суворов: «Посмотрите на поведение украинцев: они сами показывают, что никакого мира в ближайшее время не будет. Поэтому что бы ни говорили, мы не вправе опускать руки. Нужно работать дальше» Фото: Андрей Титов

«Вроде Трамп и говорит о мире, но Европа регулярно смотрит в другую сторону»

Модератор: Юрий Андреевич, какие делаете прогнозы на следующий год? Чего следует ждать на фронте?

Суворов: Мы все понимаем, что ребята устали. Когда говорят, что скоро будет мир… Ребята, конечно, ждут мира. Но давайте смотреть правде в глаза. Разговоры о мире идут уже довольно давно. Как они буксовали на одном месте, так и продолжают буксовать. СВО продолжается. И давайте объективно — она и будет продолжаться. Исходя из того, что Европа уже скупила плодородные земли, они заинтересованы в том, чтобы эта территория оставалась за украинцами, чтобы легко могли прийти и использовать все это. Фактически 30–40 процентов этой выкупленной земли уже освобождено нашей Российской армией. Европейцам это крайне не нравится, поэтому они продолжат подливать масла в огонь. Поэтому все это противостояние… Вроде Трамп и говорит о мире, но Европа регулярно смотрит в другую сторону и трактует все своим широким массам под совершенно другой призмой. Ну и посмотрите на поведение украинцев: они сами показывают, что никакого мира в ближайшее время не будет. Поэтому что бы ни говорили, мы не вправе опускать руки. Нужно работать дальше.

«Когда мне мужчины переводят раз в квартал тысячу рублей – обратно пересылаю и прошу лучше помянуть ребят»

— Какое развитие видите для себя дальше?

— Как занимались детьми, так и будем заниматься. Все подшефные подразделения тоже продолжим обеспечивать всем необходимым, так же будем ездить.

— А ваша деятельность по воспитательной работе подрастающего поколения расширилась?

— Скорее сузилась.

— Почему? Времени на все не хватает?

— Запросов на патриотическое воспитание не прибавилось. Все зависит от руководителей образовательных учреждений. Если учреждение заинтересовано — оно приходит и просит [провести им патриотическое мероприятие]. Но если там сидит, грубо говоря, либеральная личность…

— Но ведь появился государственный запрос. То есть все эти «Разговоры о важном» и еще что-то вроде мелочь, но это действительно укрепляет сознание детей.

— «Разговоры о важном»? Вы же сами понимаете, чтобы донести до ребенка что-то, надо работать с семьей, с его родителями. Если в семье, грубо говоря, никого на СВО нет, если там родители на кухне сидят и хают всех и вся, то чему ребенок научится, что он впитает?

— В любом случае видно, что государство делает со своей стороны все возможное…

— Неделю назад в вечернее время мы ездили в одну из школ на Волгоградской, смотрим, а там на территории школы толпа подростков стоит (явно не кружок по плетению макраме).

Я почему-то сразу вспомнил 90-е годы. Ничего не изменилось. Зашли на территорию [школы], посмотрели, поздоровались, спросили об отношении к СВО — вообще никакой реакции, абсолютно по барабану. Вот этот контингент уличный — они же на других сверстников негативное влияние оказывают.

Заниматься детьми надо комплексно, это глобальная история, каждодневная работа. С одной стороны, мы говорим, чтобы детей на улицы вернуть, Roblox им там блокируем, чтобы они на улицу выходили. С другой же — там с ними никто не работает, и они начинают поддаваться разного рода негативным влияниям. Надо, надо работать с детьми.

Алексей Макаров: «Когда на бумажке подпишется вот этот меморандум, ничего же в одночасье не закончится, по щелчку пальцев. По опыту своего деда, что войну прошел, могу сказать, что он до 1948 года еще бегал по лесам и зачищал все. Соответственно, и нам нельзя даже с миром прекращать свою волонтерскую деятельность» Фото: Андрей Титов

«Ребята сейчас на кураже. И дай бог, чтобы он не закончился. Они будут рвать и метать до конца»

Модератор: Алексей Викторович, тот же вопрос и вам: вы какие перспективы украинского конфликта видите? Может быть, на фоне разговоров о мире какие-то поступления на гуманитарку выросли за счет тех, кто, так скажем, хочет в последний вагон запрыгнуть?

Макаров: Коротко отвечу. Семья должна быть полноценной, то есть это папа, мама… Ростов — наш папа, а значит, и Одесса-мама тоже должна быть наша. Соответственно, если мы оставляем Черное море натовским войскам, которые уже заходят своими подводными лодками, то это большая зона риска для нас. Сами понимаете, для чего эта спецоперация вся нужна — создать буферную зону. А она измеряется обычно не в километрах, а в минутах возможного прилета вражеских ракет. Соответственно, мы эту буферную зону должны организовать.

Что касается ребят — мы ездим в основном к «штурмам», — то они сейчас на кураже. И дай бог, чтобы их кураж не закончился, чтобы глаза горели. Они будут рвать и метать до конца. Мы ездим в подразделение, где некоторые ребята с 2014 года бьются. У них за спиной уже ничего не осталось, только вперед, только к победе, чтобы отомстить за своих близких, родных, друзей, однополчан. Когда на бумажке подпишется вот этот меморандум, ничего же в одночасье не закончится, по щелчку пальцев. По опыту своего деда, что войну прошел, могу сказать, что он до 1948 года еще бегал по лесам и зачищал все. Соответственно, и нам нельзя даже с миром прекращать свою волонтерскую деятельность.

Сейчас надо угол подачи информации в СМИ менять. Потому что все сидят, смотрят на происходящее, открыв рот, и говорят: «Переговоры же идут? Зачем нам тебе помогать? Ты не доедешь — мир заключат». Но это все не так работает. Надо людям нормально объяснить, что так просто уже никто не отступит. Понимаю, что это может, конечно, панику определенную вызвать. Но с другой стороны, повторюсь, 300 спартанцев лучше, чем армия разбежавшихся на велосипедах в Грузию. Поэтому, если коротко, вот такие у меня прогнозы.

Ильнар Зиннатуллин: «СВО — совершенно другой формат ведения военных действий. Общество к этому не готово и в какой-то степени не владеет должным образом информацией, что представляют собой такие термины, как «прокси-война», «гибридная война» Фото: Андрей Титов

«В силу обстоятельств я с 2022 года связан с ребятами, за них в какой-то степени несу ответственность»

— Ильнар Ильдарович, вы тоже, в принципе, еще до этого говорили, что если даже мир подпишут, то вы свою работу не бросите. Остаетесь при своем?

Зиннатуллин: Конечно. Даже если официально там поставят свои подписи, то приложение [к договору] будет в совершенно другом ключе. Надо понимать, что СВО несет гибридный характер. Если мы Великую Отечественную, Афганскую или даже чеченскую войну рассматриваем как «классику», то СВО — полная противоположность, я бы сказал, совершенно другой формат ведения военных действий. Общество к этому не готово и в какой-то степени не владеет должным образом информацией, что представляют собой такие термины, как «прокси-война», «гибридная война».

Мы ведем большую аналитическую работу, проводим курсы. И что вы думаете, есть интерес? Нет. Хотя, казалось бы, мы в силу своей деятельности обладаем той или иной информацией, что непосредственно происходит в зоне СВО. Элементарно хотя бы потому, что постоянно на связи со своими курсантами, которых мы подготовили. Кто-то просил меня поделиться здесь опытом? Нет. К примеру, наше лингвистическое направление, по которому мы переводим профильную литературу, в том числе литературу оппонентов. Данное направление мы реализуем силами двух наших коллег-лингвистов из Узбекистана и Санкт-Петербурга. Был опыт обращения в 2022–2023 годах в профильные организации у нас в республике. Но, к сожалению, диалога не сложилось. Итог: отработали самостоятельно, впоследствии ребята в зоне СВО неоднократно выражали благодарность.

Тяжело. Чувствуется отсутствие заинтересованности и желания быть причастным к помощи ребятам.

— Оценка гуманитарной деятельности в верхах всегда была недостаточной, поэтому чему удивляться?

— Необходимо менять отношение к теме поддержки, нужно видеть и учитывать изменения, происходящие как в зоне СВО, так и в обществе. Касательно поддержки нашей научно-созидательной деятельности — мы ее практически не получаем по теме СВО. Участие в грантах, премиях — все наши начинания в большинстве своем безрезультатны. В чем проблема поддержки нашей НКО с учетом опыта? Причем мы не просто гуманитарная организация, которая занимается сборами. Мы в первую очередь производители. К примеру, мы перешли на новый уровень в части образовательной деятельности. Периодически возникают вопросы как к коллегам, так и к специалистам. Обращаемся с вопросами и помощью в консультациях в части ведения деятельности. В ответ мы получаем молчание… Приходится искать и вкладывать финансовые средства. Наша цель — вести учебную деятельность безвозмездно, готовить граждан, уходящих в зону СВО, или же проводить переобучение военнослужащих уже непосредственно в зоне СВО с последующей выдачей соответствующих документов государственного образца. Итог — стена. Где поддержка? Да, у нас есть ресурсный центр, мы обращались пару раз. Диалог и помощь должным образом не были получены. Это как из истории «ожидание — реальность». Не исключаю, что стучался не в те двери. Тогда помогите с организацией дорожной карты, это более предметный подход со сбережением времени и нервов обеих сторон.

«Не думаю, что гуманитарные организации на следующий год будут иметь какое-то массовое движение, потому что ресурсы закончились, поддержки нет» Фото: © РИА «Новости»

— Ильнар Ильдарович, вас какая-то божественная сила останавливает, говорит, что не надо лезть во все эти гранты, связываться с государственной машиной, но вы все равно упорно движетесь напролом.

— В силу обстоятельств я с 2022 года связан с ребятами, которых я лично обучал и провожал, за них в какой-то степени несу ответственность. Слово, данное в наших кругах, в мужском круге, имеет не только вес, но и обязательства сродни понятию чести. Могу ли отказаться от своих слов? Нет!

— Это называется мужским стержнем. Я к тому, что иногда государственная система, если вы с ней не связаны, даже, наоборот, помогает нам становиться сильнее и мудрее. Кто знает, может, вас Бог уберегает от всего этого.

— Знаете, я иногда задаюсь вопросом. У нас вроде как Год защитника Отечества, подходит к концу уже. За весь год из представителей власти вышли и сказали в наш адрес: «Ребята, вы молодцы, спасибо вам огромное» только единицы. И им я отдаю должное. Мы подавались на премию, точнее, нас выдвинула одна очень известная в республике организация. Поддержали нас? Нет. Нам эта премия была необходима исключительно в целях получения поддержки в республике и выхода в регионы. А получение поддержки — как одно из значимых условий — признание на уровне региона (республики). Но нет, мы остались вне премии.

— Думаю, самое главное признание для вас — слова благодарности бойца, которого вы обучили жизни спасать. Кто знает, может, именно он спасет того, у кого в будущем сын родится, который потом лекарство от рака придумает. Может быть, в этом цель?

— Согласен. Но мы же обучали его спасать жизни за счет средств народа. А средства людей закончились, они устали. Сказать прямо — [есть] огромное желание завершать все дела по некоторым направлениям нашего движения. Хочется просто выйти к ребятам и сказать: «Леш, братан, я сдержал свое слово. Весь максимум, что мог, я сделал. Освободи, пожалуйста, меня от моего обещания». Все. Я не думаю, что гуманитарные организации на следующий год будут иметь какое-то массовое движение, потому что ресурсы закончились, поддержки нет.

Я не в коем разе не ставлю себя в позицию жертвы, просто, проводя анализ, я принимаю и понимаю результаты нашей деятельности. При всей ее объективной оценке я осознаю, что есть моменты недоработок и в какой-то степени отсутствия опыта. Но этот удар я держу достойно. Мне, как руководителю, искренне больно за то, что придется завершать несколько направлений нашего проекта. Хотя чем дальше, тем легче же не становится. На сегодня мы держим вектор по 6 направлениям за счет средств граждан, а сейчас на горизонте уже маячит новый фронт работ.

На четвертый год СВО один из моих курсантов признался: «Счастливчик, у меня едет крыша от всего происходящего». Я ему: «Слушай, дружище, чем тебе помочь? Давай я сейчас приеду, все брошу и приеду». Дальше он там начинает рассказывать о всех тех ужасах, что видел. Знаете, у него далеко не мирные интересы по возвращении домой, не сажать картошку и прочее. Нет, у него даже нет интереса там устроить какую-то революцию (периодически наблюдаю в социальных сетях), что-то изменить или развить. Он просто хочет закрыться от этого мира. И сейчас перед нами встал вопрос начала нового направления, уже 7-го — реабилитировать, вытащить человека из этой ямы.

Ринат Фазылов: «В последнюю нашу поездку с нами выезжали молодые ребята, 20-летние, с горящими глазами, сами собрали гуманитарную помощь, в том числе и автомобиль, и сами передавали бойцам» Фото: Андрей Титов

«Не все дается легко, не все получается, но съездишь к ребятам, посмотришь им в глаза — и опять загораешься»

Модератор: Ринат Рафаэлевич, а у вас какие ожидания от следующего года и мирных переговоров?

Фазылов: Все чаще и чаще приходится слышать, что мир не за горами и он наступит чуть ли не завтра. Всем этим людям хочется сказать, чтобы они внимательно слушали нашего президента Владимира Владимировича Путина, который неоднократно говорил и повторил позицию России на саммите ОДКБ в Бишкеке, что боевые действия прекратятся тогда, когда войска Украины уйдут с занимаемых ими наших территорий. На последних переговорах выдвигалось еще два фундаментальных требования: официальное, законодательное уменьшение численности вооруженных сил Украины и признание нашей исторической территории США, Европой и Великобританией.

Соответственно, ведутся переговоры или нет, но наших ребят надо продолжать поддерживать. Хотя тут и прозвучало, что нас, волонтеров, становится меньше, как и средств, что не все наши сограждане, к сожалению, помогают, все равно нельзя опускать руки, надо идти вперед к нашей общей победе.

Радует, что все больше молодых ребят вовлекается в гуманитарные миссии. В последнюю нашу поездку с нами выезжали молодые ребята, 20-летние, с горящими глазами, сами собрали гуманитарную помощь, в том числе и автомобиль, и сами передавали бойцам. В этом наша задача сегодня — приобщать к нашему волонтерскому движению молодых ребят, патриотов, тех, кто верит в будущее нашей страны. Важно вовлекать в волонтерское движение и наших демобилизованных ребят, приходящих с СВО. В муниципальных районах в волонтерских сообществах уже демобилизованные бойцы бок о бок трудятся с нашими волонтерами и участвуют в гуманитарных миссиях. Ведь они могут и проконсультировать, вовремя что-то подсказать, полагаясь на свой боевой опыт.

— Еще важный аспект, что на освобождаемых территориях мирная жизнь тоже будет возрождаться и людям также потребуется помощь.

— Конечно. Мы же помним, как это было на Северном Кавказе, когда контртеррористическая операция продолжалась там около 10 лет после окончания активных боевых действий. Вызовов волонтерским сообществам еще предстоит немало.

В гуманитарной помощи не все дается легко, не все получается, но съездишь, поговоришь с ребятами, посмотришь им в глаза — и опять загораешься, снова появляются новые идеи, желание как можно больше сделать для ребят.

Анна Артемьева: «Говорят же, что год войны идет за три. Это не только военнослужащих, но и гуманитарщиков касается» Фото: Андрей Титов

«Год войны идет за три. И это не только военнослужащих, но и гуманитарщиков касается»

Модератор: Анна Анатольевна, вы в первой части говорили о том, как мирная жизнь налаживается на освобожденных территориях. Скажите, а вот вы, ваше движение уже начали помогать простому мирному населению?

Артемьева: В поездках мы же не только на ребят смотрим, но и на мирняк тоже. Он на всех направлениях разный. Если, например, со стороны Донецка, где больше всего пострадали от украинской агрессии, — там максимально идут на контакт и всячески нас поддерживают.

— Больше там людей становится? Возвращаются?

— Если судить по школьникам той подшефной школы, то вначале там было около 70 учащихся. Сейчас перевалило за сотню. Значит, больше 30 семей вернулось домой. Дорога там по-прежнему обстреливается, но люди все равно едут домой. Работают университеты, есть студенты. Если прям по Луганску ходишь, то там вовсю жизнь кипит, по вечерам всякие движухи, как у нас на Баумана. А в Донецке если… Проезжаешь и видишь новостройки, а в них уже дыры от ракет зияют. Там все еще все обстреливается. Но народу очень много, жизнь кипит, с утра пробки.

Что касается людей, то я как-то разговаривала с мальчишкой, мобилизованным из ЛНР. Он из группы эвакуации, у него на руках 11 боевых товарищей погибли, попал в плен, но его наши отбили. Он долго не разговаривал, была психологическая травма, но потом реабилитировался вроде, пришел в чувство. Я его спрашиваю: «Ну что скажешь? В чем разница жизни при украинской власти и при нашей, российской?» Он говорит: «При украинской власти пенсия была больше. И цены были ниже в магазинах». Казалось бы, да? Несмотря на это, он всеми руками топит за Россию. Почему? Да потому что насмотрелся, чего эти фашисты и гады там натворили, как над людьми издевались.

— Видите для себя перспективы работы с мирным населением?

— Вообще, у нас основной акцент на военнослужащих. Но когда нас просят мирные, мы не отказываем. Отдельно и на 100 процентов мы в это уходить не будем, потому что у нас есть ребята.

— Но если будет мирное соглашение?

— Если будет, то, я надеюсь, мы все разбежимся по деревням и будем гусей растить, собираясь по праздникам. Мы вот недавно с Катюхой сюда ездили, в Казань, гумку забрать. Года два назад мы по три рейса в Казань делали, туда-сюда, и нас еще перло, без энергетиков, сил было немерено. А сейчас сделаем один рейс — и все, хватаемся за головы и кричим про себя. Сейчас домой приезжаешь — и минимум еще полдня-день отлеживаться надо. Тяжелее уже. Говорят же, что год войны идет за три. Это не только военнослужащих, но и гуманитарщиков касается. Ну ладно, пусть у них за пять лет считается, а у нас за три точно будет.

— В скорое завершение СВО-то верите вообще?

— Все твердят о мирных переговорах, а сами западную технику на миллиарды перекидывают туда. И чем больше говорят, как по мне, так больше по нам лупят почему-то. Это же не хохлы с нами воюют, а весь мир. Какое давление оказывается на нашего президента, на нашу страну! Сейчас нам надо максимально сжать кулаки, объединиться друг с дружкой и поддерживать. Как мне Катя говорит, «пока эти переговоры все идут, у нас пацаны не жравши, не сравши на „передке“».

Ришат Сафиуллин: «Точно знаю, что наш президент ни клочка земли не отдаст. Поэтому не нужно расслабляться, надо продолжать свою работу» Фото: Андрей Титов

«Одно поколение, которое сейчас уже более-менее взрослое, мы упустили. Терять еще одно мы не вправе»

Модератор: Ришат Рашитович, ваши прогнозы, ожидания от следующего года?

Сафиуллин: Когда к ребятам приезжаешь, они действительно первым делом спрашивают, когда там уже мирный договор будет. Хотя потом начинаешь разговаривать с ними, спрашивать об успехах и так далее, получается, что все совсем наоборот — миром-то и не пахнет. Поэтому нужно готовиться к худшему, а лучшее само придет.

Война завершится нескоро. Даже после подписания мирного договора это будет продолжаться еще долгие годы. Еще неизвестно, к чему эти переговоры приведут, какие территории и как отдадут. Но я точно знаю, что наш президент ни клочка земли не отдаст.

Поэтому не нужно расслабляться, надо продолжать свою работу. Есть определенные сложности, я понимаю, но мы же сами выбрали этот путь, по зову души, чтобы помочь нашим ребятам. А то, что там политика, — да пусть говорят, что хотят. Наша задача — помочь ребятам.

«Волонтерство – это как вера в Бога. Люди сами должны к этому прийти»

В части патриотического воспитания, о чем говорил Юрий Андреевич. Мы уже давно занимаемся этим, даже резко усилили это направление. Вернувшиеся ветераны у нас создали ассоциацию участников СВО. Мы их вот начали напрягать, чтобы они занимались патриотикой, воспитывали подрастающие поколения. Даже трофейный британский бронеавтомобиль «Мастиф» притащили для уроков мужества. Вы не представляете, какой это эффект имеет на тех же юнармейцев. Каждый, кто проезжает мимо, останавливается, смотрит. Мы там еще написали историю этой подбитой техники, чтобы люди знали о героизме наших ребят.

— Не у всех есть такие возможности.

— Патриотической работой мы занимались всегда, еще до СВО, поэтому нам, возможно, чуть-чуть попроще. Мы не начинаем с нуля, а продолжаем то, что уже делали. Потому что всегда понимали, что время… Давайте честно: одно поколение, которое сейчас уже более-менее взрослое, мы упустили. Терять еще одно мы не вправе.

— Думаю, не упустили, просто никто не знал, что воевать придется.

— А надо всегда думать об этом. У нас никогда не заканчивались войны, посмотрите историю — были только затишья. Всегда против нас кто-то выступал. Поэтому пусть не будет войны, но будут настоящие патриоты, которые всегда готовы встать на защиту нашей Родины.

Мы же все видели эти проблемы. Сколько людей сбежало за границу? Сколько закрылись дома и отсиживаются с липовыми справками? Не секрет же. А если взять моих коллег, боевых товарищей — срочниками прошли через Афганистан, Северный Кавказ. Срочниками 18–19 лет! Тогда же не было «я не пойду», там добровольцами шли, без какого-либо принуждения. Это вот та школа, к которой нам надо стремиться сегодня.

— Говоря о старой школе, надо понимать, что идеологический строй поменялся. Сейчас другие материи: капитализм и так далее. Это большой вопрос об идеологии.

— Но результаты есть все равно. Посмотрите на юнармейцев — настоящие же патриоты.

— Это же все наигранно, нет?

— Нет, конечно. Давайте другой пример приведу. У нас есть стрелковый тир, где дети обучаются навыкам стрельбы из оружия, сборке-разборке автоматов. Туда как ни придешь, всегда полно народу, детишек, — приходят и обучаются. Все они потом идут в военные училища, хотят продолжить обучение и стать настоящими офицерами. Пусть из 50 человек пятеро пойдут по такому направлению, я считаю, это уже результат.

Тимур Эткеев: «Волонтеры — это не профессия, а призвание. Тратится 99 процентов своего времени, не свободного, а именно своего — мало остается на семью, детей» Фото: Андрей Титов

«Устают. А тут еще и налоги повышают, ставки…»

Модератор: Тимур Николаевич, те же самые вопросы к вам относительно прогнозов.

Эткеев: Хорошо, что такие вопросы задаются волонтерам. Люди, которые выезжают на фронт, ночуют в блиндажах вместе с ребятами, как никто знают, что в реальности происходит. Такие скажут правду, как есть на самом деле: в чем там необходимость, что нужно срочно менять — обо всем этом позволяет говорить нам наша независимость. У нас нет ни федерального, ни регионального, ни муниципального бюджета — мы видим обстановку на фронте такой, какая она есть, без прикрас.

— Интересно, что за сегодня ни разу не прозвучало, кстати, ДОСААФ. Ни разу не вспомнили. Думаю, это показатель того, что не надо ни на кого надеяться, что вы сами вместе огромная сила.

— Да, поэтому, если вы хотите правды, обращайтесь к нам. Правда сегодня такова: была надежда, что в конце следующего, 2026 года это закончится. У меня была надежда по крайней мере. Но, общаясь с ребятами, мы понимаем, что все это еще надолго. Поэтому расслабляться нельзя. Все устали, конечно. Если в 2022 году у каждого был заряд энергии на 150 процентов, то сейчас сложнее и тяжелее. Помогают и участвуют одни и те же. Освещение событий СВО и работы волонтеров в прессе недостаточное происходит. Только объединив усилия, мы сможем сделать больше.

Как, например, в нашей организации? Есть отдельный человек, кто занимается бухгалтерией. Отдельный человек занимается только приемом и формированием заявок, третий — подбором мото- и автотранспорта (волонтерская группа «ЧП Татарстан» объединилась с нашим фондом), четвертый — консультациями бойцов и подбором технически сложных устройств и так далее. Одна команда ребят занимается плетением сетей, более 30 женщин ежедневно заняты только изготовлением сублимированных супов и так далее. Только вместе мы делаем больше!

Волонтеры — это не профессия, а призвание. Тратится 99 процентов своего времени, не свободного, а именно своего — мало остается на семью, детей. Зарплату мы не получаем. Многие думают, что раз благотворительный фонд, значит, там денег немерено. По факту на расчетный счет фонда в месяц приходит 100–200 тысяч, потом еще и свои вкладываешь, чтобы заявки оплатить. И это станет большой проблемой в следующем году. Многие, с кем мы идем, кто в нашем активе, говорят: «Тимур, в следующем году я не знаю, как все будет». Устают. А тут еще и налоги повышают, ставки. Говорят: «Мне надо работать и кормить свою семью». Волонтерство подразумевает свободное от основной работы время. Но когда перед тобой встает вопрос, что завтра не на что будет хлебушек купить, то разорваться сложно — тут и пацанам помогать надо, но и своих детей кормить.

Рушан Салахов: «Главное, чтобы это все закончилось, и закончилось нашей победой. Иначе получится, что столько ребят наших погибло зазря» Фото: Андрей Титов

«Волонтеров нельзя забывать и почаще бы поддерживать. Тогда они сделают все, отдадут последнее»

Модератор: Рушан Ясурович, а у вас такие мысли не возникают? Какие ожидания строите на следующий год?

Салахов: Все в руках Всевышнего. Главное, чтобы это все закончилось, и закончилось нашей победой. Иначе получится, что столько ребят наших погибло зазря. Как-то неудобно, мягко говоря, было бы перед ними. Сейчас не стоит, конечно, ругать власть, когда война идет, надо поддерживать нашу Родину. А Родина — это не только власть, но и все мы, кто здесь живет. Наше будущее — это наши дети. Поэтому в первую очередь нужно заниматься их воспитанием, именно правильным воспитанием. Давать им правильную литературу, прививать вкус к хорошей музыке. Вот у меня двое сыновей и дочка. Так их любимый исполнитель знаете кто? «Любэ».

— Кажется, у них просто нет иного выбора.

— Это их желание. Я с удовольствием поддержу во всем, если они истинно верят в это. Наши дети — наше будущее. Поэтому основной упор на них.

Конечно, все ребята устали. Но когда мы туда, к ним, приезжаем, у них настроение сразу поднимается, особенно когда привозишь им то, что они заказывали. Иногда получается не все привезти, к сожалению. Но самое главное — когда они видят новое лицо, настрой сразу поднимается. Они понимают, что о них не забыли, что мы рядом. А если уж еще каких-то домашних вкусняшек привезешь — так вообще.

К сожалению, объемы нашей помощи сокращаются. Все чаще мы стали проводить в нашей организации мероприятия по награждению волонтеров, чтобы как-то их выделить, поощрить, чтобы другим был пример и стимул трудиться еще усерднее, чтобы у остальных силы появились. Нашим бабушкам денег-то не надо, им просто нужно внимание. Благодарственные письма, грамоты, медали, которые мы стараемся им вручать, — все они с таким трепетом принимают, словно это государственная награда для них. Волонтеров нельзя забывать и почаще бы поддерживать. Тогда они сделают все, отдадут последнее, если потребуется.

Эдуард Ягафаров: «Россия участвовала во многих конфликтах и всегда выходила из них победителем» Фото: Андрей Титов

«Многие волонтерские организации стали объединяться друг с другом не от хорошей жизни»

Модератор: Эдуард Филькусович, как оцениваете мирные переговоры? Возможен ли вообще мир, туда ли мы движемся?

Ягафаров: Если честно, мне за этими мирными переговорами следить и смотреть-то особо некогда. Я домой приезжаю, 3–4 дня — потом снова уезжаю, либо бывают мероприятия за мероприятиями. Чего я могу ждать от мирных переговоров? Всех волнует этот вопрос. Когда туда приезжаю, ребята у меня тоже спрашивают, когда все закончится. А я не знаю когда. Мы все чего-то ждем, но непонятно, чего именно. По той информации, что сейчас есть, я так понимаю, НАТО очень сильно хочет нас поиметь. Но Россия участвовала во многих конфликтах и всегда выходила из них победителем.

Что же касается нас, того, где мы окажемся в следующем году… Мы стали много разговаривать с профсоюзными организациями агропромышленного комплекса. К нам начало обращаться много организаций, предпринимателей, которые до этого не понимали, что происходит. Сейчас вроде до них дошло. Хотя и говорят, что многим не могут помочь, но по чуть-чуть. Уже что-то.

Теперь по поводу воспитания. Я, конечно, поздно зашел в тему с патриотическим воспитанием. Меня Юрий Андреевич уже привлек к этому. Я в своем районе хожу по школам, стараемся проводить уроки так, чтобы были интересными: каски, бронежилеты привозим, чтобы дети могли потрогать, примерить. Знаете, у детишек есть живой, неподдельный интерес. Часто каждый урок заканчивается вопросом: а когда в следующий раз приедете?

Стараемся к работе с детьми привлекать и наших демобилизованных, отпускников. Они ведь также должны быть при деле. Сейчас глава района как раз поставил нам такую задачу — проработать вопросы трудоустройства ребят. Мы уже встречались с Расимом Баксиковым, был круглый стол, обсуждали эти вопросы. А они имеются, надо признать, с возвращающимися нужно работать отдельно. Все равно боевые действия оставляют свой след на любом, на его психике. Порой от жен, что к своим мужьям не подходят, слышишь: «Он стал другим». Это также очень серьезный вызов, на который уже сегодня нужно готовить ответ. Потому что в дальнейшем еще больше ребят будет возвращаться. И если семьи начнут распадаться — это не есть хорошо.

Суворов: Часто говорят, что «он вернулся чужим».

— Если так говорят, то мне кажется, что, значит, еще до войны они были чужими друг другу, Юрий Андреевич.

Суворов: Необязательно. Просто он там каждый день в котле военном варится, а приходит сюда — все совсем другое сразу.

«Когда это закончится, я найду силы вернуть его к жизни»: чем живут семьи мобилизованных 12 месяцев спустя

Артемьева: На своем опыте могу сказать, что у нас в команде есть жены, которые с самого начала в одном колесе с ними крутятся, в курсе всех новостей. У них с мужьями все нормально, в отличие от тех, кто, пока муж на войне, тут лавандовый раф попивает и совсем не в теме.

— Не исключено, что от таких жен некоторые специально на фронт и сбежали.

Ягафаров: Нужно оказывать психологическую помощь таким. Я по своему опыту могу сказать, сам сталкивался с подобным. Когда вернулся — прожили буквально год, и дальше: «Я не могу, ты другой. Ты уходил одним, а вернулся совершенно другим». Прошло 3–4 года, я вроде оттаял, все наладилось, но все это время нам никто не помогал. Никто с нами не работал. Вот эту ошибку сейчас нельзя нам совершать. С ребятами надо работать, но очень аккуратно.

В остальном же я вижу, что помощь упала. Многие волонтерские организации стали объединяться друг с другом не от хорошей жизни. Если вначале все кричали «да я там сам, я такой-то молодец», то сейчас все стали дружнее, друг дружку выручают.

Ильдар Галимов: «Говорят: «Если у нас в части, роте, дивизии есть хоть один татарин — мы его двумя руками держим. Потому что к нему по-любому кто-то приедет. И у нас будет и чак-чак, и казылык на столах, и маскировочные сети, и все остальное» Фото: Андрей Титов

«Если у нас в роте есть хоть один татарин — двумя руками его держим. Потому что к нему по-любому кто-то приедет»

Модератор: Ильдар Фаатович, вам слово. Насколько я знаю, вы и с генералами общаетесь, кто непосредственно там на первой линии. Какие у них настроения по поводу мирных переговоров? Что они говорят?

Галимов: Во-первых, всем присутствующим огромные слова благодарности за то, что вы, с одной стороны, делаете, с другой — делитесь опытом. Побольше бы таких людей. Для меня как помощника депутата Государственной Думы просто приятно здесь находиться. Но сегодня я здесь больше как волонтер нашего прекрасного фонда «Все для Победы» имени нашего бабая, Героя Соцтруда Тимерзянова Закия Тимерзяновича. С тех пор как мы дали нашему фонду его имя, кажется, будто бабай сверху нам помогает. И Ренат Закиевич, сын его, заслуженный генерал, наш дядя, помогает активно фонду.

Знаете, я думаю, что всех наших руководителей нужно прогонять через СВО, руководителей всех звеньев. На прошлом круглом столе говорили о том, что нужно организовать автобусные туры в ту сторону, чтобы руководители съездили и своими глазами посмотрели, как там на самом деле все. Побывав там впервые, ты перезагружаешься, потому что там совсем другая жизнь. Думаю, это многим необходимо. Потому что, как тут прозвучало сегодня, многие выгорают. Даже здесь, среди руководителей [волонтерских организаций], уже происходит выгорание. Но на войне как, от кого все зависит? От командиров. Поэтому все зависит от вас самих, от того, как вы лично к этому относитесь. Вот мне с командиром, с Ришатом Рашитовичем, повезло. Вы зажигаете людей.

Если честно, для меня эта крайняя, 23-я поездка оказалась очень тяжелой как физически, так и духовно. Потому что я увидел слезы бойцов. Как они пришли с «передка», увидели нас — и в слезы… Даже не спрашивали, что мы им там привезли. А просто обнялись. Они были так рады этому. Какие бы там мирные или не мирные переговоры ни шли, все это негативным образом сказывается и на сборах, и на мотивации бойцов, волонтеров. Потому что все это относится к разряду неопределенности. У нас же, наоборот, все должно быть предельно ясно — мы движемся к победе, и точка.

— Как следующий год проведем?

— Будет тяжело. Но тут хотелось бы присоединиться к позитивному настрою коллег. Хотя я так понял, в волонтерском сообществе оптимизма больше не становится, некоторых, кто раз зажегся, приходится зажигать сейчас снова. Стоит лишь раз туда опять съездить — сразу зажигаешься. Мы все должны помнить о том, что так, как помогает Татарстан, наши волонтеры, не помогает больше никто в стране. Я могу говорить прямо и смело, потому что это действительно так. Не знаю, как у вас, но меня гордость за это берет.

Мне доводилось сидеть за одним столом с генералами, полковниками. Все родом из разных регионов: Краснодар, Горно-Алтайск… Это были представители всех федеральных округов. И знаете что? Все они сидели и с завистью смотрели на нашего полковника. Знаете, что они сказали? Говорят: «Если у нас в части, роте, дивизии есть хоть один татарин — мы его двумя руками держим. Потому что к нему по-любому кто-то приедет. И у нас будет и чак-чак, и казылык на столах, и маскировочные сети, и все остальное». Я еще не поверил сначала, когда такое услышал, решил уточнить у них. И они с горестью для себя сказали, что правда. Татарстан занимает лидирующие позиции в доставке гумпомощи своим бойцам.

— Главное же, чтобы ребята не умирали, чтобы все вернулись живыми и здоровыми. Поэтому не знаем, какой там будет мирный план, будет ли это условный Хасавюрт или еще что-то, лишь бы все это не было отсрочкой, хочется, чтобы это был полноценный, крепкий мир.

Сафиуллин: Мы недавно встречались с инженерными войсками, с одним из подразделений, что занимаются разминированием, — там служат наши близкие также, передавали им гуманитарку. Мы задали им один такой интимный вопрос: «Сколько еще?» Говорят, что они посчитали, и, по самым грубым расчетам, работ только по разминированию там на 700 лет вперед… Вы можете эту цифру себе представить? И это не растяжки, все современное, с магнитными датчиками, программируемое удаленно… И вот они говорят, что еще на 700 лет…

— Работы, я думаю, там еще на очень много лет. И речь даже не только о минах. Надо будет заново отстраивать, налаживать мирную жизнь. Помогать еще предстоит многим. И мне лично отрадно знать, что рядом, у нас в республике, есть множество неравнодушных людей, волонтеров, готовых в этом помочь. Вместе-то оно всегда куда проще. Спасибо вам в первую очередь за вашу гражданскую позицию, вашу помощь, что ежедневно спасает сотни, если не тысячи жизней. И благодарю вас за открытость и, каждый раз в этом убеждаюсь, обстоятельные предметные беседы.