Malsi Music: «Если поют птицы в Актаныше, значит, это татарские птицы?»

Ислам Валеев: «Музыка стала моей профессией, заработком, ей я посвящаю все свое время» Фото: «БИЗНЕС Online»

«До 2020-го я так плотно не занимался музыкой, а сегодня существую за счет нее»

— Ислам, о вас уже не первый год говорят как об одной из надежд татарской современной культуры в музыкальной ее части. И вы много сотрудничаете с коллегами из смежных областей искусства. Так в начале ноября в Альметьевске прошел театральный фестиваль «Аваздаш», где режиссер и хореограф Нурбек Батулла представил свой перформанс balballar под ваше музыкальное сопровождение.

— Нурбек, еще когда мы вместе работали над спектаклем Sak-Sok, учил, что процесс порой важнее результата. Работая над постановкой, мы собирались и импровизировали, могли три часа пить кофе, болтать. Это очень важный процесс, поскольку речь не о классической постановке, а об импровизации, где важно физическое состояние и погруженность в процесс. Это работа с ощущениями. Потом с каждой новой встречей и репетицией вырисовывалась структура спектакля.

«Для истощенной почвы»: в Альметьевске танцевали на овсе и говорили со статуями

Работа над balballar началась еще летом: мы также собирались, обсуждали идеи, импровизировали, общались. У меня есть семплер — электронный музыкальный инструмент, который я брал с собой на репетиции. Музыка для спектакля — это не всегда музыка в прямом ее понимании, иногда это шумы — шум моря, ветра, саунд-дизайн. Звуки слоями накладываются друг на друга.

— До Sak-Sok и balballar вам доводилось соприкасаться с театральным миром?

— Да, в театре «MOÑ» есть спектакль «147 свиданий» по книге Радмилы Хаковой, режиссеры — Ксения Шачнева и Дарья Андреева. Премьера прошла еще в доковидный 2019 год в творческой лаборатории «Угол». Ксения и Радмила меня тогда пригласили помочь со звуком для спектакля. Я подобрал музыку, саунд-дизайн, написал бит. Например, в постановке есть эпизод, в котором актриса читает рэп под мой бит. Ну, а потом, в 2020-м, открылась Национальная библиотека Татарстана, где появилась площадка «MOÑ», объединение «Әлиф», туда переехал лейбл и студия Yummy Music, где я сейчас работаю.

— 2020 год, кажется, стал судьбоносным для вас как для музыканта. Вирусный ремикс на песню «Татарстан Супергуд» открыл публике Malsi Music.

— Да, год был определенно интересный и судьбоносный, по крайней мере для меня. До 2020-го я так плотно не занимался музыкой, а сегодня существую за счет нее. Музыка стала моей профессией, заработком, ей я посвящаю все свое время.

А «Татарстан Супергуд» предложили сделать ребята из креативной команды «Громкие рыбы», которые занимаются видеопродакшеном. Это Кирилл Карамов и Тимур Исмаев. Я с ними знаком еще с тех времен, когда это был не продакшен, а мы играли вместе в КВН. Тимур был моим одногруппником на факультете вычислительной математики и кибернетики (ВМК) КФУ. К 30 августа, ко Дню города и республики, они захотели сделать что-то такое о Татарстане. Взяли хит Tatarstan Super Good исполнительницы СуперАлисы. Конечно же, не было цели переплюнуть оригинал, просто мы хотели сделать свою актуальную версию, показать песню под своим углом. На нее ребята из «Громких рыб» сняли видеоряд, визуал сейчас очень сильно решает. Клип здорово сыграл на руку треку. Респект ребятам и привет!

— А чем вы занимались до 2020-го?

— Разным, и не все из того было связано с музыкой. Окончил я КФУ, удивлю, факультет государственного муниципального управления. Изначально поступил на ВМК, но отучился год и понял, что мне сложно, поэтому заново поступил на экономфак. Где тусуются все творческие люди КФУ? В УНИКСе. Там обитал и я, ставил студвесны, играл в КВН. В молодежной организации «Салят» я познакомился с Байбулатом Батуллой и Тураном Гатауллиным. Там мы собрали команду «Гуфи» и стали играть в КВН. Мы даже были чемпионами лиги КФУ и студенческой лиги Татарстана, что покруче. Ну, а после универа стало понятно, что надо зарабатывать. Работа моя все равно была околотворческой: вел свадьбы, мероприятия, писал сценарии. Ну чем еще может заниматься кавээнщик?

«Когда появились первые iPad и iPhone, в музыкальных программах писал dubstep-треки и другие модные жанры, воспроизводил их инструментами, которые есть на iPad» Фото: ru.freepik.com

«Папа говорил: не надо в музыку идти — это сложный путь»

— В Татарстане еще можно стать чиновником, госслужащим.

— Или так, да. Но я в эту сторону даже не смотрел. На самом деле музыка, пусть и не так серьезно, как сейчас, всегда присутствовала в моей жизни. Например, мы выступали на акции «Мин татарча сөйләшәм», я еще со школьных лет вел музыкальный канал на YouTube, куда выкладывал свой битбокс, делился творчеством. Когда появились первые iPad и iPhone, в музыкальных программах писал dubstep-треки и другие модные жанры, воспроизводил их инструментами, которые есть на iPad. Помню, играл на папиной маленькой гармошке и одновременно битбоксил, даже «играл» на калькуляторе (нажимал на кнопки, а звуки озвучивал сам, ртом). Любые идеи, приколы, которые рождались, я реализовывал и выкладывал на YouTube. Считаю, что любому творческому человеку надо выкладывать такие свои работы, особенно ранние. Мир это должен увидеть. Это как минимум история, к которой можно вернуться и проследить свою хронологию. Хотя, конечно, это скорее было хобби. Повторю, переломным стал 2020 год. Я понял: надо сейчас полностью посвятить себя музыке, чего-то добиться, приблизиться к профессионализму.

— А почему не сразу пошли по музыкальной стезе? Все-таки ваш папа Рустем Валеев — известный в Татарстане музыкант, соратник и аккомпаниатор Ильгама Шакирова.

— Папа говорил: не надо в музыку идти — это сложный путь. Наверное, он хотел, чтобы я был каким-нибудь начальником, директором (смеется). Конечно, он меня не программировал, что вообще не нужно становиться на путь музыканта, но подобные флюиды были от него. Я понимаю его переживания, ведь они через многое проходили. Работая с Ильгамом Шакировым, папа уезжал на гастроли на два-три месяца, ездил по деревням в «газельке», за рулем которой сам и сидел.

Знаете, в MOÑ есть спектакль «Прима» Йолдыз Миннуллиной, в котором две актрисы — Лена Калаганова из ТЮЗа и Лейсан Рахимова из театра имени Камала — рассказывают о своей актерской жизни. В конце спектакля героиня Лены рассуждает о том, что у нее растет сын, он часто с ней ходит на репетиции, сидит в закулисье, ездит на гастроли, мол, как можно после такого хотеть, чтобы он стал химиком или физиком? Нет, он поступил учиться в Москву на режиссера. Так и со мной: я рос, видя, как папа занимается творчеством, любимым делом. Сложно? Да, но в этом была определенная свобода, независимость, востребованность, самое главное, реализация.

Я тоже всегда хотел, но что-то удерживало. А потом поворотный пункт, я как будто сам себя спросил: «Ну что, мы так дальше будем продолжать и заниматься музыкой между делом? Давай нырнем». Дальше благодаря Байбулату познакомился с его братом Нурбеком, который во время пандемии собрал классную команду, чтобы поставить перформанс Sak-Sok. В нем танцевал он, Марат Казиханов, Эрик Марковский играл на перкуссиях, также принимали участие Йусуф Бикчантаев, основатель мультимедийного фестиваля «Нур» Рашид Османов, вокалистки Зарина Вильданова и Татьяна Ефремова. В общем, в Sak-Sok собрался такой dream team, в который Нурбек пригласил и меня. Напомню, это был ковидный период, осень, никуда никому не надо, все сидели без проектов, у нас было время целыми днями импровизировать.

«У сети, кроме кафе быстрого питания, есть рестораны Tatar. Собственно, сначала я написал музыку для них — такой медленный даунтемпо с татарскими семплами» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Вы также часть музыкального проекта Tubatay Beats от сети кафе «Тюбетей». Расскажите подробнее об этом.

— Кстати, когда я и мой друг Туран были ведущими мероприятий, именно мы открывали первую точку «Тюбетей». Помните, возле железнодорожного вокзала стоял буквально ларек в виде тюбетейки? За год до этого я познакомился с одним из основателей сети Султаном Сафиным, он из Самарской области, как и мой папа. Султан еще тогда рассказывал о своих идеях. Они понравились, и началась совместная работа.

У сети, кроме кафе быстрого питания, есть рестораны Tatar. Собственно, сначала я написал музыку для них — такой медленный даунтемпо с татарскими семплами (до сих пор играет в ресторанах). Затем предложили написать материал для «Тюбетей». Почти всю прошлую зиму я и мультиинструменталист Ильяс Фархуллин, который играет на народных инструментах, заперевшись в студии, работали. Написали чуть ли не 60 треков за это время. 6 часов музыки!

До этого в «Тюбетей» звучали песни артистов лейбла Yummy Music — Gauga, Juna и так далее. Настоящая поддержка локальной татарской сцены. Поэтому у меня возникли двоякие чувства, когда предложили написать свой материал. С одной стороны, пропадет их музыка, с другой — я могу сделать свою для бренда… Это такой визионерский шаг.

За основу материала для Tubatay Beats мы взяли песни, которые я слушал в юности, те песни, которые папа исполнял, работая с Ильгамом Шакировым. Когда я учился в школе, меня очень увлек рэп, хип-хоп, они были модными в тот период. Модные и сейчас, но в 2000-е только начали проникать к нам. Рэперы тогда семплировали старые песни, накидывали на них бит, оживляя старые мелодии. Я подумал: блин, у нас же тоже такое серьезное наследие. Столько ретропесен, которые звучат идеально для того, чтобы их семплировать.

Знаете, в меню «Тюбетей» есть кыстыбургеры — это новое прочтение традиционного блюда, в котором соединилось то, что известно во всем мире, — бургеры. Я тоже попытался сделать это, только в музыке. Даже использовал папины инструменты при записи. Получилось соединить традиционные мелодии и современный бит. Вот эта концепция переплетения традиционного и нового в еде и музыке работает как единая экосистема. Но это я так думаю. Может, людям не нравится, надо спросить (смеется). Хотя отзывы хорошие были.

— Получается, вы написали саундтреки для кафе и ресторанов?

— Да, саундтреки. Вообще, Tubatay Beats — очень классный кейс. Музыка в заведениях — отдельная тема для изучения. Необязательно для этого разбираться в ней, ведь музыка подсознательно влияет на нас. У нее разный темп, поэтому для утреннего времени мы написали музыку помедленнее. Днем ритм можно разгонять, когда люди приходят, едят и быстро уходят. Можно управлять этим, понимаете?

Кстати, иногда работают контрасты. Например, осенью мы были с семьей в Бухаре, где впервые проходит биеннале современного искусства. Мы зашли в кофейню, окна которой выходят на большую площадь главной мечети города. В кафе играл американский джаз. Это создавало такой классный контраст: сидишь, пьешь кофе, смотришь на мечеть, а играет джаз. Врезаются в память такие впечатления.

«Какая разница: татарскую музыку сочетать с электронной или нетатарскую? Может быть и узбекская национальная музыка, семплированная с электронной, и турецкая» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Прорыв татарской музыки еще впереди»

— Я правильно понимаю, что пока ваша работа опирается в основном на старый татарский музыкальный фонд и авторского, оригинального материала у вас не так много?

— Его в действительности очень много. Песни, которые пишутся на основе старых семплов, — это авторский материал. Объясню, семплирование — это не ремикс, оно может опираться не только на песни, но и, например, на шум улиц, который я записываю, часто использую аудиосообщения друзей. Вырезаю оттуда слова и накидываю на них бит. Это все авторское.

Когда я работаю с ретропеснями, я беру не весь трек, а только кусочки. Кроме того, у меня есть песни, которые я сделал с Ильгизом Шайхразиевым и Зариной Вильдановой. Большое количество песен, благодаря которым мы и концерты даем. Написал музыку к фильму «Бери и помни», который снял Байбулат.

Повторюсь, битмейкинг (процесс создания песен — прим. ред.) очень часто опирается на семплирование. А семплирование — это мозаика. Ты берешь кусочек песни и можешь делать с ним все, что угодно: нарезать, растягивать, накладывать на него шум и так далее. Да, это, наверное, не в чистом виде композиторство, когда ты на пианино наигрываешь, придумываешь мелодию. Я могу это сделать, но пока работаю иначе…

— Может, дело в том, что среда пока обязывает работать с национальным ретроматериалом, плюс влияние папы, известного татарского музыканта.

— Несильно обязывает. Но, наверное, я просто на этом вырос. Сейчас появляется много татарской музыки, татарских проектов в разных сферах. Мне кажется, сейчас татарскость — это тренд. Да, мой материал опирается на записи папы, но это часть моей истории и моей национальности.

— Вообще, татарская культура и электронная музыка не чуждые друг другу вещи?

— Какая разница: татарскую музыку сочетать с электронной или нетатарскую? Может быть и узбекская национальная музыка, семплированная с электронной, и турецкая. Можно семплировать какой угодно национальный инструмент и внедрять в него электронное звучание. Это делали с 1970–1980-х и делают сейчас. К примеру, есть группа из Дагестана «нееет, ты что», которые, как они сами обозначают, играют дагестанский фанк. Не думаю, что ребята хотели удивить слушателей жанровым сочетанием. Наверняка они делают все от души.

Более того, думаю, прорывы татарской музыки в сочетании с электронной или другой музыкой еще впереди. Громкие прогнозы я делать не буду, просто объясню, что электронная музыка — это широкое понятие, это необязательно только туц-туц-туц или жесткое техно. Это непросто — включить бит и сыграть поверх него на кубызе. Это композиционная работа со множеством слоев.

Так что, повторю, я не вижу никаких границ, «стопов» в том, что и с чем сочетать. Музыка имеет право быть любой! Пение птиц тоже музыка. Если поют птицы в Актаныше, значит, это татарские птицы? Не надо делить. Или пример башкирской группы Ay Yola, которая завоевывает мировые чарты, исполняя песни на башкирском языке. А ведь когда-то на одном из телеконкурсов на ТНТ, где они пели на башкирском, кто-то из членов жюри посоветовал им петь на русском. А теперь на их концерты приходит огромное количество людей, вряд ли же среди них только говорящие на башкирском.

«Папа здорово подражал голосу Ильгама-абыя»Фото предоставлено Исламом Валеевым

«Мы с папой делали номер: он играл на баяне, а я битбоксил»

— Кстати, почему еще не появился татарский артист, который так же бы «выстрелил», как Ay Yola?

— Не знаю… Это очень вдохновляющий проект, в нем собрались именитые музыканты: DJ Север — Руслан Шайхитдинов и бывший участник известной рок-группы «Аргымак» Ринат Рамазанов. Суперталантливые люди с многолетним опытом работы, изучающие башкирские инструменты. Сколько лет Руслану? Лет 50? Конечно, дело не в возрасте, но это история успеха и кропотливого труда, который нарабатывался годами.

— Подождем, когда и вам исполнится 50 лет?

— Ну не 50 (смеется). Но все равно задумываешься над тем, что люди продолжали и делали то, во что верят, и все получилось. А у кого-то может не получиться. Нет правил в этой сфере. У каждого своя история. Ребятам из Ay Yola респект.

— А папа ваш как относился к экспериментам с татарской музыкой?

— Вот папа точно любил эксперименты. Как я уже рассказал, в студенчестве я увлекся битбоксом, меня вдохновил на это Митя Бурмистров, если помните такого известного битбоксера из Казани. Мы с папой делали номер: он играл на баяне, а я битбоксил, мы выступали в УНИКСе на Студвесне. Папа ведь профессиональный музыкант, окончил Казанскую консерваторию.

Вы, кстати, знаете, что он занимался музыкальными пародиями со сцены? У меня на YouTube-канале есть видео, как папа пародировал Ильгама Шакирова, как если бы тот пел на русском языке, причем папа здорово подражал голосу Ильгама-абыя.

— Ильгам Шакиров, наверное, был любимым исполнителем вашего папы?

— Да, казалось бы, когда появились большие музыкальные центры с CD-дисками, можно слушать, что угодно. Но он все равно включал диски Шакирова. Часто слушал Юрия Антонова, Вячеслава Малежика, группу «Песняры». Папа любил разную музыку, у него осталась огромная коллекция пластинок, например с кряшенскими мелодиями, башкирскими.

Любил снимать видео. В 1990 годы, когда пал железный занавес, СССР распался и появилась возможность свободнее выезжать за границу, татары из других стран папу вместе с Ильгамом-абыем приглашали выступать. Была Финляндия в 1993-м, а потом они вместе с Рафаэлем Сахабиевым и Гульзадой Сафиуллиной ездили в США, куда их позвали американские татары за свой счет. Там папа купил видеокамеру JVC и очень много на нее заснял впоследствии. Сейчас я все эти записи периодически выкладываю. Кстати, папины видео оцифровал певец Мубай (Ильдар Мубаракшин). Мы живем в соседних домах. Жаль, он сейчас не выступает, уникальный человек.

— Напоследок все-таки спрошу: что значит ваш сценический псевдоним Malsi?

— Это имя Ислам наоборот. Магическая штука, озвучив которую, люди говорят: «А, да?!» Нужно было придумать какой-то никнейм, вот я придумал.