«Первые уроки как актрисе и певице давал әти»: дочь Шамиля Бариева к 75-летию со дня его рождения

Айгуль Бариева: «Для меня главное, чтобы сердце откликнулось. Я не буду выходить замуж ради престижа, денег или для того, чтобы просто был рядом муж. Только по любви» Фото: Андрей Титов

«Любовь мне досталась сполна, хотя я рано осталась без родителей»

— Айгуль, 14 ноября будет 75 лет со дня рождения вашего отца, актера Камаловского театра и педагога Шамиля Бариева. Когда он ушел из жизни, вам было 19 лет, наверняка вы его хорошо помните.

— Безусловно, своего әтием (папу — тат.) я помню очень хорошо. Так как я была единственным ребенком в семье, вся любовь и все внимание родителей достались только мне. Он научил меня играть на гитаре, в шахматы, рыбалке — очень любила это дело. Әтием был настоящим заядлым рыболовом: я помню, как мы выезжали на лодке рано утром и ловили рыбу. Еще он подсадил меня на футбол и хоккей. Он мог вскочить и крикнуть: «Гол!!!» — наверное, все соседи слышали. Я такая же азартная. Сейчас в азартные игры я не играю, а раньше была той еще картежницей. Это знают все артисты, которые со мной играли, — я их побеждала.

Но папа был очень востребованной личностью: он не только был актером, но и педагогом (преподавал в театральном училище и институте культуры), ведущим радиопередач, снимался в телепроектах. Из‑за этого мы редко видели его дома, особенно учитывая гастроли. Несмотря на это, я благодарна маме и папе, ведь любовь мне досталась сполна, хотя я рано осталась без родителей.

— Вас можно назвать ребенком, выросшим за кулисами театра?

— Да, потому что очень часто әтием приводил меня в театр, в старое здание Камаловского на улице Горького. Помню, как маленькими детьми там бегали, я знала абсолютно все, что творится за сценой, все ходы и выходы. В 1986 году, когда мне было 12 лет, театр переехал на улицу Татарстан. Артисты очень переживали, в том числе и әтием. Все было для них чужое, но потом привыкли.

«Он был драматическим актером, и в первое время ему чаще давали отрицательные роли. Мне всегда было обидно за это, ведь люди часто думают, что он и в жизни такой», — говорит о своем отца народная артистка РТ Айгуль Бариева Фото предоставлено А. Бариевой

— Спектакли с участием отца вы смотрели?

— Нас с мамой әтием водил на все премьеры, мы были в курсе всех новинок. Мне в память врезались такие моменты, как, например, Марсель Хакимович Салимжанов (с 1966 по 2002 год — главный режиссер театра им. Камала — прим. ред.), когда выходил его спектакль, никогда не сидел в зале, а стоял возле билетерш и за занавесками наблюдал в маленькую щелку за реакцией зрителей. Смотришь — он стоит и плачет. Это было так волнительно. Такие детские впечатления на всю жизнь остаются.

Еще папа возил нас с мамой на гастроли. Раньше театр уезжал на гастроли на 1–3 месяца, и тогда он брал нас с собой. Даже все артисты смеялись над ним, мол, ну кто в лес со своими дровами едет (смеется)? Я помню гастроли в Ташкент, Алма-Ату, Москву.

— Ваша мама тоже была артисткой?

— Нет, она окончила дирижерско-хоровое отделение в институте культуры. Она тоже хорошо пела, ее записи даже хранятся в фонде Гостелерадио. Профессор Московской консерватории приглашал ее учиться в столицу, но моя бабушка не пустила, сказав, что не хочет дочери цыганскую судьбу. Поэтому мама выбрала более скромный путь — всю жизнь проработала музыкальным руководителем в детском садике, была хорошим тылом для своей семьи.

«В детстве мне всегда хотелось видеть папу в положительных ролях» Фото предоставлено А. Бариевой

— Какое амплуа вашему отцу больше всего удавалось воплотить на сцене?

— Он был драматическим актером, и в первое время ему чаще давали отрицательные роли. Мне всегда было обидно за это, ведь люди часто думают, что он и в жизни такой. Даже знаю по себе: когда я снялась в фильме «Бичаракай» («Сиротинушка»), где играла пьющую женщину, которая издевается над ребенком, меня потом встречали на улице бабушки и говорили: «Тьфу, как ты могла так поступить? Мы-то тебя любили, а ты так поступила». С одной стороны, это радует — значит, я хорошо сыграла, с другой — было очень обидно.

В детстве мне всегда хотелось видеть папу в положительных ролях. Конечно, он и их исполнял — например, запомнились его роли в спектаклях «Кияү белән кәләш» и «Ләйсән ире Хәсән» (главные роли), а в «Плахе» — одна из его ярких ролей, за которую ему присудили премию имени Мусы Джалиля.

— Вам и с великими актерами того, старого поколения, наверное, посчастливилось общаться…

— Конечно, и сейчас, когда они один за другим уходят от нас, у меня возникает какая-то личная боль — словно в семье, когда уходят близкие, и никто их уже не заменит. Это совершенно другая эпоха, другое воспитание, поколение. Вы знаете, сейчас даже нет такого тесного общения в театре, я это вижу и слышу от самих артистов. Сегодня молодежь приходит, отыгрывает спектакль и уходит. Раньше это была большая жизнь, сотрудники жили вместе, обсуждали спектакли после премьеры. Это была большая семья. Было время, когда мы все получили дачные участки в Студенцах. Летом все там собирались, пекли картошку в костре, кто с гитарой, кто с баяном — пели песни. Впрочем, и время изменилось, что уж говорить об артистах? Сейчас даже родственники порой перестают общаться, все вокруг меняется.

«У него был инсульт, но говорить о том, что сейчас его бы спасли…»

— Ваш папа тоже был одержим театром? Интересовал ли его быт, деньги или он был равнодушен к земному?

— Я бы не сказала, что его быт не волновал. У папы было хорошее чувство вкуса. Раньше все было в дефиците. В театре был буфет, куда привозили, например, подсолнечное масло. Я помню, как папа бежал после репетиции домой, брал сетку-авоську и мчался в буфет, а там уже очередь из артистов. Әтием обеспечивал нас дефицитными товарами: из гастролей привозил одежду для меня и мамы. Он всегда старался делать все для семьи. И меркантильности не было — все так жили, все было одинаковым.

— У простого народа к артистам отношение было как к небожителям…

— Знаете почему? Во-первых, было не такое большое количество артистов. Во-вторых, это было не так доступно. Сейчас есть интернет, соцсети — артисты как на ладони, и люди могут напрямую с ними общаться, видеть, что происходит. Например, и мне люди говорят: «Ой, мы с вами живем вместе: встаем вместе, засыпаем вместе, везде вместе». А раньше увидеть артиста было за счастье. Теперь границы стираются. То же самое и с едой: вы сейчас заходите в магазин — все есть, а в те времена, когда был дефицит, радовались каждой покупке. Мандарины мы видели только перед Новым годом, конфеты «Красная Шапочка» были редкостью. Когда что-то желанно — оно ценится больше. Это относится ко всему.

— Говорится, что Шамиль-абый учился вместе с Михаилом Боярским.

— Папа вскользь рассказывал, что они общались с Боярским. Их курс был очень сильный, а вообще в то время учиться в Петербурге было очень престижно, особенно для татар… Лет 15 назад в одном из московских кафе я случайно встретила Михаила Сергеевича, подошла познакомиться и рассказала, что мой папа учился с ним. Естественно, он уже не помнил этого, но все равно приятно, что есть такая галочка в жизни.

— Кто еще из татарских артистов учился с ним в Ленинграде?

— В его группе учились такие популярные актеры, как Луара Шакирзян, Ильдус Ахметзянов, Габделфарт Шарафеев, Инсаф Фахретдинов, а также главный режиссер и директор Оренбургского татарского драмтеатра имени Мирхайдара Файзи Растам Абдуллаев.

— С кем из артистов дружил ваш папа?

— С Данией Нуруллиной, Ильдусом Ахметзянов, Рузией Мотыгуллиной, Фирдаус Хайруллиной, Алсу Гайнуллиной, Ильдаром Хайруллиным, Николаем и Рушанией Юкачевыми. Они все примерно одного возраста, потому и были вместе. Еще близким другом отца был Фуат Абубакиров (экс-заведующий музыкальной частью и дирижер оркестра театра им. Камала — прим. ред.), который был нашим соседом по даче. Мы были как одна большая семья, сейчас не хватает этого. Некоторых уже нет с нами…

— Как умер ваш отец?

— У него случился инсульт, но говорить о том, что сейчас его бы спасли… Все в руках Аллаха. Сейчас от инсульта умирают даже дети. Все предписано. Конечно, я думаю о том, что если бы он прожил до сегодняшних дней, то еще очень много мог бы дать народу. Папа не жалел себя, работал не покладая рук: приходил с репетиции, бежал на радио, затем шел на телевидение, вечером играл в спектакле, а еще преподавал в училище и институте. Я вообще не понимаю, как он все успевал — без транспорта, без сотовых. Это был человек, который действительно жил любимой работой.

— 75-летие со дня рождения не будете отмечать?

— Пять лет назад, в его 70-летие, мы устроили большой творческий вечер на его родине — в Сабинском районе. Я благодарю артистов Камаловского театра, своих коллег и студентов, которых он обучал, что приехали почтить его память. В этом году ничего не планируется. Думаем отмечать каждое 10-летие. Но он всегда в нашей памяти. Сегодня, вспоминая әти, я хотела бы поблагодарить его именно за те качества, которые передались мне.

— О каких качествах идет речь?

— Во-первых, трудолюбие. Во-вторых, интеллигентность, аккуратность и умение смотреть на мир добрым взглядом, несмотря ни на что. Он тоже прошел через многие трудности, но не озлобился, продолжал добродушно относиться ко всем. Даже когда шел по улице, останавливался около бабушек и детей из нашего дома, разговаривал с ними. Он находил общий язык с каждым. В-третьих, целеустремленность. Ведь он простой деревенский парень: приехал из Сабинского района в Казань, поступил в Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии (ныне — Российский государственный институт сценических искусств — РГИСИ — прим. ред.) и потом был принят в один из ведущих театров — имени Камала. Эти качества, я считаю, передались мне.

«Я снялась в фильмах «Яңа елда бергә булыйк», «Бичаракай» и «Без — кырык беренче ел балалары» Фото: Андрей Титов

Хотела стать актрисой, но родители не разрешили

— То, что вы стали певицей и актрисой кино, — это было влияние отца?

— У нас была музыкальная семья. Моя мечта с детства — стать актрисой кино. Но родители не позволили мне учиться в Москве, поскольку я была единственной дочерью — побоялись. Однако жизнь распорядилась по-другому. Я выросла в творческой семье, где все родственники пели, играли на гитаре, баяне и пианино. В такой атмосфере трудно было не тянуться к творчеству. Я уже в школе участвовала в вокально-инструментальном ансамбле, тогда же начала зарабатывать первые деньги.

Когда пришло время поступать в институт, поскольку я не дружила с математикой, то выбирала учебу в вузе, где ее меньше или нет вообще. Поэтому поступила в институт культуры, где училась и моя мама, на дирижерско-хоровое отделение художественно-педагогического факультета к тому же педагогу — Расиму Сулимову. Тогда еще не было вокального факультета, а преподавала у нас известная оперная певица Рахиля Мифтахова. Так что выбор пути был очевиден. И первый раз на сцену меня вывел папа.

Это был концерт, посвященный 8 Марта, который проходил в УНИКСе в 1991 году. Это был наш первый дуэт с ним. Мы вышли на сцену с песней «Синең өчен чәчәк җыям». До сих пор многие люди вспоминают именно этот номер. После выступления нас начали часто приглашать на разные мероприятия, стали узнавать.

Позже я начала самостоятельно выпускать песни. Первые уроки как актрисе и певице мне давал именно әтием дома. Он как режиссер говорил, что выступление должно донести смысл песни и нужно создавать мини-спектакль на сцене, а не просто выходить, красоваться и уходить. Я никогда не забуду, как он помогал мне готовиться к конкурсу «Студенческая весна». Мы дома репетировали, ставили песни «Кыр казлары» на слова Абдуллы Алиша и «Барам, барам чишмәләргә». Мне нужно было изобразить, как я иду с коромыслом и набираю воду из родника.

— Какие у вас были самые запоминающиеся гастроли?

— В 1993 году я начала работать в фольклорном ансамбле «Сорнай» при НКЦ «Казань». Первая зарубежная поездка была к финским татарам, а в 1995-м состоялось большое 40-дневное турне по Европе в рамках Фестиваля тюркских народов. Сначала мы были в Турции, потом полетели в Австрию, Германию и Швейцарию. Понимаете, что это значило тогда для 21-летней девушки?

— Вы и актриса кино…

— Да, все-таки детскую мечту воплотила в жизнь. Я снялась в фильмах «Яңа елда бергә булыйк», «Бичаракай» и «Без — кырык беренче ел балалары».

«Своим примером я хочу показать — сделайте один шаг к Аллаху, и Он сделает миллион шагов навстречу»

— Вы еще являетесь обладательницей титула «Миссис Казань» на конкурсе «Миссис Татарстан – 2024». Это не противоречило вашему нынешнему образу жизни? Вы ведь съездили в хадж, покрылись, совершаете намаз. Кстати, из-за чего вы пришли в религию, толчком стала смерть супруга?

— Смерть супруга отношения к этому вопросу не имеет. Я в исламе была всегда, потому что выросла в религиозной семье: дед был муллой, бабушка научила первым молитвам, папа и мама читали дуа, хотя пятикратные намазы не совершали. Они жили в такие времена, когда не то что намаз читать, по-татарски говорить запрещали. Я помню, в трамвае, если с әти или әни говорили на татарском, над нами смеялись, обзывали.

Сама я со школьных лет держу уразу, на намаз встала в 33 года, но не была покрыта. Моей мечтой было съездить в хадж. Когда я почти три года назад отправилась на умру, то есть совершила малый хадж, я уже вернулась покрытой. Это решение приняла именно там. Оно не было связано ни с потерей мужа, ни с какими-то несчастьями. Все произошло вследствие одного услышанного мною высказывания, которое очень на меня повлияло. Хазрат сказал: «Вот посмотрите, Всевышний Аллах делает для вас все, что вы просите. Даже то, что вы приехали сюда, — это большой подарок от Аллаха. Не каждый может это сделать. Бывают ситуации, когда у людей есть деньги, но по разным причинам они не могут поехать: то ногу сломают, то возникают другие преграды. Поэтому если вы уже пришли в дом Аллаха, то и Аллах ждет от вас чего-то взамен». Я поняла, что, если сниму платок, это будет воспринято как предательство. Потому я сделала это из любви и благодарности к Аллаху. Я считаю, что каждый человек должен приходить в ислам из любви, а не под действием запретов.

«Всевышний Аллах сказал: «Не закрывайтесь. Я этот мир сделал для вас. Вы должны путешествовать, узнавать новое, общаться с людьми и делиться этим» Фото предоставлено А. Бариевой

— После умры вы решили полностью поменять образ жизни?

— У меня не было задачи кардинально изменить жизнь после покрытия — буду молиться, сидеть дома и полностью отрекусь от всего мирского. Нет, я, наоборот, хочу показать, что можно покрыться, соблюдать все предписания и при этом быть полезной обществу и умме, выглядеть красиво и элегантно, быть уверенной и современной мусульманкой. Всевышний Аллах сказал: «Не закрывайтесь. Я этот мир сделал для вас. Вы должны путешествовать, узнавать новое, общаться с людьми и делиться этим».

— То есть это ваша форма дагвата (призыва) к исламу?

— Да, я чувствую, что у каждого из нас есть своя миссия, и ощущаю, что моя именно такая. Мне приходит очень много писем и сообщений в директ о том, что люди после моего примера поехали на умру, покрылись, поняли, что жить можно по-другому, и при этом ничего в жизни не меняется. Сейчас можно спокойно читать намаз в любом месте — будь то театр или другое общественное место. Каждое третье кафе — халяльное, практически в каждом заведении есть место, где можно помолиться, и даже в больших магазинах появляются специальные комнаты для намаза. Это же сказка! Наши дедушки, бабушки и родители мечтали о таком, а теперь это стало реальностью.

— Насколько знаю, вашим духовным наставником является известный проповедник Рамиль хазрат Юнусов. Когда началось ваше взаимодействие?

— Мы давно знакомы. Он наш семейный хазрат — на все коранические маджлисы всегда его приглашаем. Поэтому я очень хотела пойти на умру именно с ним. Я благодарна Аллаху за то, что он мой наставник. Рамиль хазрат сыграл большую роль в том, что я сейчас стала еще глубже погружаться в религию. Он наставляет не посредством запретов, а так доступно и легко доносит до нас истину. А есть очень категоричные хазраты и абыстаи, послушаешь которые — и вообще жить не хочется.

Еще раз хочу подчеркнуть, что я считаю, что люди должны приходить в ислам через любовь, с пониманием в сердце. Я и своим детям не настаиваю, чтобы они читали намаз, тихо показываю своим примером. Верю, что они придут к этому постепенно, через любовь, а не через запреты.

— Есть мусульмане, которые считают, что слушать музыку харам, дома запрещено хранить музыкальные инструменты, отмечать дни рождения и так далее. Не подпадает ли ваша деятельность под это?

— Это очень спорный вопрос, он неоднократно поднимался, и существует много различных мнений по этому поводу. Я общалась со многими хазратами и для себя сделала один главный вывод: если бы это было запретно, то Аллах не наделял бы нас таким талантом. Умение петь, танцевать, рисовать, писать книги, стихи или песни — все это дар от Аллаха. Если тебя Аллах этим одаривает, значит, Он хочет, чтобы ты этим дарами приносила добро и мир. Важно, чтобы наш репертуар не нес зло, не пропагандировал агрессию, не воспевал плохое или развращающее.

— Почувствовали ли вы помощь Аллаха после того, как изменили свою жизнь?

— Ощущаю бесспорно. Своим примером я хочу показать — сделайте один шаг к Аллаху, и Он сделает миллион шагов навстречу.

«Привязывать к себе детей и дышать над ними, чтобы они ни на что не были способны, неправильно. Нужно уметь вовремя их отпускать» Фото предоставлено А. Бариевой

«Я не буду выходить замуж ради престижа, денег или для того, чтобы просто был рядом муж»

— У вас двое детей. Сын Камиль учился в Москве на артиста.

— В прошлом году он выпустился из ГИТИСа. Как мои родители были против, чтобы я училась на актрису, так и я была против выбора сына. Но генетика сыграла свое — Камиль продолжил дело дедушки и стал актером театра и кино. Сейчас работает в московском театре «Центр драматургии и режиссуры», снимается в кино.

— В отличие от деда, Камиль стал русскоязычным актером. Нет ли у него желания переформатироваться в татарского артиста?

— У него вообще нет желания возвращаться в Казань.

— А дочка чем занимается?

— Айлина окончила КАИ, она инженер. Альхамдулилля, дети самостоятельные. Мы теперь встречаемся только по выходным и праздникам. Меня родители тоже воспитывали самостоятельной, и я считаю, что это правильно, потому что в жизни всякое может случиться. Привязывать к себе детей и дышать над ними, чтобы они ни на что не были способны, неправильно. Нужно уметь вовремя их отпускать. Сейчас я уже 3,5 года одна, но я бы не сказала, что свыклась с этим состоянием.

— Говорят, что ваш покойный супруг Линар Юсипов был военным?

— Он окончил Казанское суворовское военное училище и Военно-космическую академию имени Можайского. После этого служил в Сибири военным офицером, проходил службу по контракту. В Казань приехал просто в отпуск, мы познакомились, а через три дня я вышла за него замуж и уехала за ним. Мы прожили с ним там год и после окончания контракта вернулись в Казань. Он был майором, работал в ОБЭП и ТАИФе. Его не стало в июле 2022 года. Мы с ним собирались съездить в умру, даже выясняли у хазрата, можно ли ехать с человеком, который не читает намаз. Увы, не успели… Многие думают, что я глубже вошла в ислам после смерти мужа.

Все по-разному приходят к Аллаху. Самое главное в человеке — это намерения. Аллах все видит и знает. Я часто от людей слышу: «За что мне это? Я же никому ничего плохого не сделала в жизни».

— Так за что?

— Во-первых, мы отвечаем за действия наших предков в 7 поколениях. Поэтому же говорят, что за свои грехи должны успеть сами ответить, чтобы наши дети и следующие 7 поколений не отвечали. Во-вторых, не бывает «за что», а бывает «для чего». Аллах никогда просто так ничего не дает. Даже испытания посылает по нашей силе. Аллах дает больше испытаний своим самым любимым рабам, потому что хочет чтобы ты стал лучше, ты ему небезразличен

— В исламе не приветствуется жить одному. Татары же говорят, что, даже если у тебя осталось три дня жизни, ты должен жениться, выйти замуж. Вы не задумывались над этим?

— Если мой будущий мужчина читает эту статью, я не против — обращайтесь (смеется). Прекрасно понимаю, о чем вы говорите. У меня есть мечта — сходить в большой хадж. А в хадж без махрама (в исламском праве: близкий родственник, за которого женщина не имеет права выходить замуж по причине родства, но с которым имеет право оставаться наедине и отправляться в путешествие, — прим. ред.) нельзя. Для меня главное, чтобы сердце откликнулось. Я не буду выходить замуж ради престижа, денег или для того, чтобы просто был рядом муж. Только по любви.

У каждого человека должна быть пара. На данном этапе меня больше волнует счастье моих детей. Хочется, чтобы дочка вышла замуж, сын женился, хочется внуков увидеть, иншаллах. Как и у любого родителя, это стоит на первом месте.