«Министр здравоохранения — расстрельная должность», — без устали напоминают собеседники издания, когда рассуждают о приоритетных задачах, которые стоят перед новым руководителем ведомства. И не без причины: к минздраву приковано внимание не только федеральных властей, но и региона, в ведении министерства — огромные бюджеты, а в KPI заложены увеличение рождаемости, продолжительности жизни и снижение смертности. И все это куется руками тысяч врачей, которые, в отличие от техники, устают, ошибаются и выгорают. О том, с какими вызовами придется столкнуться новому министру здравоохранения Альмиру Абашеву и как огромная система чувствует себя сейчас, — в материале «БИЗНЕС Online».
О том, с какими вызовами придется столкнуться новому министру здравоохранения Альмиру Абашеву и как огромная система чувствует себя сейчас, — в материале «БИЗНЕС Online»
«Систему лихорадило, но…»: какое наследство досталось Альмиру Абашеву?
«С точки зрения системы здравоохранения Абашев не получил в управление какой-то развалившийся колхоз с дохлыми коровами. Система справляется и за два прошедших года хуже не стала», — говорят собеседники издания о наследстве, которое досталось Альмиру Абашеву как новому министру здравоохранения РТ.
Официальная статистика подтверждает: Татарстан в топе регионов по целому ряду показателей. Так, по значениям общей смертности республика в прошлом году поднялась с привычных 20-х мест на 16-е, ожидаемая продолжительность жизни населения по итогам 11 месяцев 2024-го составляет 74,59 года — это 15-е место в стране и 1-е место в ПФО. Тревожный показатель младенческой смертности к концу прошлого года достиг исторически низких значений, а материнская смертность весь 2024-й оставалась нулевой. РТ по итогам прошлого года выполнила все 36 плановых показателей, закрепленных за Татарстаном минздравом России, и запустила региональную программу по обновлению оборудования в больницах республики на 6,5 млрд рублей.
«Больницы на себе это чувствуют! Ну реально же нечем было работать, а теперь и оборудование новое, и врачи благодарны, и качество оказанных услуг растет», — делятся представители отрасли.
Впрочем, в красивой статистике и перспективных проектах есть одно большое но, которое кочует в беседах от собеседника к собеседнику: последние два года всем было непросто: осуществление новаторских задумок предыдущего министра Марселя Миннуллина потребовало от врачей сверхусилий, система устала. «Яркие проекты — это, конечно, хорошо, пересадка печени, сердца важна, им не надо мешать работать. Но уметь заниматься рутиной и получать от этого удовольствие — вот что важно. Сейчас хочется работать уже без резких движений», — подмечают представители отрасли. Как провести масштабную и сложную работу по выстраиванию новых систем внутри здравоохранения, чтобы не было «мучительно больно», — задача уже для Абашева.
Первые публичные шаги он начал предпринимать еще в статусе исполняющего обязанности. Так, для повышения прозрачности закупок оборудования создал научно-технологический совет. Одно из первых решений — перетасовка прошлой команды: источники подтверждают уход с постов трех заместителей министра — кроме главы горздрава Владимира Филатова, должности готовятся покинуть Вера Семенова и Андрей Кирносов.
«Министр здравоохранения — расстрельная должность», — без устали напоминают собеседники издания, намекая на то, что министр, как личный врач, должен уметь найти подход к любому «пациенту», каким бы сложным он ни был, уметь договориться со всеми интересантами: и федералами, и региональной властью, и прежде всего с костяком врачей и главврачей республики, которые каждый день работают «на земле».
«Для Абашева первый вызов — проработать пять лет. За это время можно показать результат, добиться реальных изменений», — говорят наши собеседники и добавляют: с учетом текущих условий задачка со звездочкой, карьера экс-министра наглядно это демонстрирует.
Чего же конкретно ждут от Абашева на посту министра?
Престиж профессии падает год от года, констатируют эксперты, а пациенты продолжают жаловаться на то, что приема узких специалистов можно дожидаться неделями
Залатать кадровые дыры и поднять зарплаты главврачам
Минздрав неоднократно рапортовал, что дефицит врачей в РТ постепенно сокращается. В 2022 году Татарстану не хватало 2 тыс. специалистов, а уже к концу 2024-го Миннуллин объявил об абсолютном приросте — с учетом всей текучки — на 1 355 врачей. За последние 7 лет укомплектованность штатных должностей врачами и средними медработниками в Казани, например, выросла с 78 до 82%, хотя общая обеспеченность населения медицинскими кадрами в столице ниже, чем в среднем по республике: на 10 тыс. жителей Казани приходится 30,4 врача, по РТ этот показатель — 36,2. Но, несмотря на сравнительно позитивную отчетность, кадровых проблем масса. Престиж профессии падает год от года, констатируют эксперты, а пациенты продолжают жаловаться на то, что приема узких специалистов можно дожидаться неделями.
«Кадровый вопрос был и остается одним из главных вызовов для минздрава. Его надо решать с медуниверситетом, с медакадемией, может, какие-то непопулярные шаги предпринимать, переманивать кадры из других регионов… Все министры это делали: и Вафин, и Садыков. На самом деле это работа учреждений: они ездят на дни открытых дверей в вузы других регионов хантить выпускников или вести со студенческой скамьи перспективного молодого специалиста. Чтобы эта работа продолжалась, иногда нужна воля и министра», — говорят источники.
В казанских крупных клиниках могут стоять очереди из врачей, которые ждут вакансии, а в горбольницы приходят хотя бы ординаторы, но в районах ситуация непростая.
«Медицина требует того, чтобы человек был по призванию врачом. Но вводить какой-то отбор поступающих по этому критерию невозможно, сейчас мы живем в парадигме того, чтобы хоть кого-то взять, чтобы закрыть дыру. Может, что-то можно сделать: платить зарплату выше, проводить какие-то мероприятия, чтобы человек не выгорал? Не все доступно для госучреждений, но нужна система, а не латание дыр», — рассуждают наши источники. Они подчеркивают, что готового рецепта избавления от «боли» нет, желаемую систему придется, судя по всему, выстраивать с нуля.
Министр здравоохранения Татарстана (2007–2013), заместитель министра здравоохранения России и заместитель министра финансов РФ, вице-президент Национальной медицинской палаты Айрат Фаррахов дает новому министру и команде минздрава три важные рекомендации: первый приоритет — министерство здравоохранения должно слышать врачей, пациентов, главных врачей, ветеранов и быстро реагировать на их потребности; второй — необходимо создание инновационной команды, у нее должно появиться несколько прорывных проектов, которые смогут объединить систему здравоохранения.
«В мое время таким проектом было создание трех высокотехнологичных зон — мы создали высокотехнологичную клинику — БСМП Набережных Челнов, которая работала на все Закамье, МСЧ „Татнефти“, которая работала на юго-восток. Это позволило привлечь очень высококвалифицированные кадры. Вторым проектом было создание конкурса „Ак чәчәкләр“. Такие прорывные проекты нужны, они объединяют», — вспоминает Айрат Закиевич.
Третья рекомендация к министру и министерству — обратить особое внимание на ветеранов в отрасли здравоохранения. «Это очень профессиональные люди с высоким уровнем экспертизы. Они прошли огонь, воду и медные трубы, необходимо создать все возможности, чтобы они могли себя проявить. А те, кто работать уже не может, должны знать и чувствовать, что о них помнят, что им благодарны за многолетний труд», — резюмировал Фаррахов.
Ресурсы найти можно: 30% финансирования всего здравоохранения идет по линии региона. Плюс еще около 25% — федеральное финансирование без ОМС. Так что если региональное министерство показывает результат, предлагает инновации, оно включается во все федеральные проекты. А это дополнительные источники финансирования, намекают наши собеседники. И условиях СВО, когда естественным образом расходы на «социалку» могут начать резать, задача министра — не просто не дать пустить под нож «свои» программы, а максимально увеличить дотации в отрасль.
На что еще советуют обратить внимание? Миннуллин был очень категоричен в отношении целевиков, которые отказались от обязательной отработки и выплатили долг за целевое обучение. Несмотря на то что перед системой такой молодой врач был чист, бывший министр категорически запрещал нанимать его в госбольницы. Эта чрезмерная строгость только вредила — специалист уходил или в частное звено, или из системы вообще, что больницам было точно не на руку.
Второй момент — продолжение и развитие грантовых программ поддержки врачей. Речь, например, о единовременных компенсационных выплатах медикам (программы «Земский доктор» и «Земский фельдшер») и правительственных грантах на улучшение жилищных условий. Часть врачей, приехавших по этой программе в республику на три года, оседают здесь насовсем — заводят семьи, обживаются. «Зарплата более-менее сейчас, а жилье — вопрос болезненный, здесь есть точка роста», — говорят представители отрасли.
Есть еще один неочевидный вызов — восстановление авторитета главного врача. Последние два года были для главврачей непростыми: интенсивное внедрение новелл вымотало людей, а новой мотивации им не дало. «Конкуренции и огромного желания у врачей работать в позиции главного врача уже нет, это я вам точно говорю. Для районов найти грамотного главного врача теперь настоящее испытание, — делятся собеседники издания. — И главврачи получают зарплату ниже, чем их врачи. Да, у руководителей ВМП-центров за счет платных услуг [доход] более-менее, но у главврачей районных больниц, горбольниц зарплата демотивирующая. Им приходится и подрабатывать, и совмещать. Это камень преткновения, о котором стесняются говорить. В горбольнице Казани врачи могут получить и 150 тысяч, и 200 тысяч, а главврач — 100 тысяч, максимум — 150 тысяч. Понятно, что врачи, получающие 200 тысяч, пашут, но и главврач пашет. И ответственность у него выше».
Как у первого зама у Абашева были постоянные контакты с федеральной властью, но они решали узкие задачи. Сейчас он в новой роли, и налаживать мосты придется совсем на другом уровне, что не так-то просто
Выстроить отношения с федеральным центром
Коммуникация с федеральным центром — одна из приоритетных задач в сфере здравоохранения. У любого министерства есть свои индикаторы работы, из которых складывается картинка по ведомству. В части минздрава в нее зашивается даже такая, казалось бы, мелочь, как покупка термометров в больницы города. Если из 100 заявленных на поставку термометров поставить только 99 и не исправиться до конца календарного года, это отразится на итоговых показателях ведомства.
«А дальше это отражается на рейтингах губернатора, соответственно, ему снижают балл. Он не набирает 100 процентов по данному показателю, становится не третьим, а пятым, например. Даже из-за таких мелочей. И если коммуникация с федеральным центром хорошая, то какой-то индикатор можешь попробовать снизить в течение года. Сейчас это сложнее с каждым годом, но возможно», — говорят наши собеседники.
Важный момент контакта с федеральным центром — экономия ресурсов: источники говорят, что республиканские программы куда проще защищаются в федеральном центре, если министр «рукопожатный». «Если коммуникации никакой нет, тебя будут „пинать“ из кабинета в кабинет, потратишь уйму времени, сил и не поймешь, защитился или нет. А другой с такой же почти программой зашел в кабинет, 10 минут — и программа защищена! Потому что министр у этого региона вхож [в кабинеты федерального минздрава]», — резюмируют источники.
Абашеву эту задачу еще предстоит решить: конечно, как у первого зама у него были постоянные контакты с федеральной властью, но они решали узкие задачи. Сейчас он в новой роли, и налаживать мосты придется совсем на другом уровне, что не так-то просто. Во всяком случае, источники издания говорят, что его предшественнику это так до конца и не удалось сделать, зато о скандале с поставками в Нижнекамской ЦРБ и последующей отставке руководителя ведомства в Москве точно слышали.
Отдельная задача — сделать существующие сервисы здравоохранения пригодными для использования пациентами
Внедрить наконец электронные медкарты и отладить запись к врачам
Вопрос цифровизации татарстанского здравоохранения — притча во языцех. Собеседники издания говорят, что эта задача кочует от министра к министру: над ней работали и Адель Вафин, и Марат Садыков, и Миннуллин, и всякий раз она стартует почти с нуля. «При Вафине цифровизацией занималось минцифры, Садыков увел эту работу в минздрав. Миннуллин ввел нового зама и начал работу заново — опять же внутри минздрава», — пожимают плечами собеседники издания.
Сроки реализации регионального проекта — «Создание единого цифрового контура в здравоохранении на основе единой государственной информационной системы здравоохранения (ЕГИСЗ)» — в РТ истекали 31 декабря 2024 года. В начале 2025-го минздрав сообщил, что все учреждения республики перешли на единую информационную систему «Электронное здравоохранение Республики Татарстан», а с информационными системами МКДЦ и РКБ налажено «интеграционное взаимодействие». А значит, остался шаг до полноценных электронных медкарт, где будет храниться вся история пациента.
Но то отчеты на бумаге, представители отрасли говорят, что де-факто система так и не доказала работоспособность: информационного взаимодействия между больницами не построили. Большие вопросы остаются и по информационной безопасности, утечка данных из Нижнекамской ЦРБ тому подтверждение. Более того, есть частные клиники, которые откровенно саботируют цифровые медкарты, рекомендуя пациентам подписать отказ от отправки данных в единую систему: мол, вы их не государству отправляете, а частнику-оператору, и за его надежность мы поручиться не можем…
Отдельная задача — сделать существующие сервисы здравоохранения пригодными для использования пациентами. Корреспонденты «БИЗНЕС Online» попытались записаться к врачу 23 октября через «Госуслуги». В одной поликлинике была возможность записаться только к офтальмологу и участковому терапевту, но попасть к ним можно лишь через неделю. В поликлинике №2 на Гладилова по записи через «Госуслуги» оказался доступен только лор-врач, прийти к нему можно лишь 29 октября.
Какую стратегию изберет Абашев, вернется ли к модели, где цифровизацию будет вести минцифры, покажет время. Но медицина — именно та сфера, где цифровые технологии реально могут многое: неслучайно на ключевых форумах по здоровьесбережению с участием Михаила Мурашко выступает и Герман Греф, презентующий сберовские ИИ-решения. Предиктивная медицина, управление здоровьем с младенчества, ИИ-агенты, ассистирующие врачам, — это все среднесрочное будущее. Но есть вещи, которые, например, в Москве работают уже сегодня. Допустим, «Умная запись»: перед походом в столичные поликлиники пациенты проходят специальный опросник. ИИ-сервис автоматически анализирует жалобы и собирает под них персональную медицинскую сводку по данным медкарты пациента, чтобы у врача сразу была полная картина. А получение справок, продление рецептов на лекарства или закрытие больничного в Первопрестольной сейчас происходит онлайн, без похода в поликлинику — так и пациентам удобнее, и врачи стали посвободнее — минус 350 тыс. лишних визитов за три месяца. Конечно, московскому здравоохранению на 2026-й выделили 615 млрд рублей, но вполне возможно, что точечные решения имеет смысл подсмотреть.
Более того, в конце прошлого года источники поговаривали о том, чтобы возобновить идею экстраполировать информационную систему РКБ (работающую по передовым мировым стандартам HIMMS) на другие крупные клиники республики. Процесс потребует не только финансовых вложений, но и компетенций.
Придется встроить диспансеризацию в систему не по остаточному принципу и донести ценность профилактики до… самих врачей
Убрать профанацию из диспансеризации
«Задача здравоохранения — профилактика. Мы стараемся повернуться к ней, но выяснилось, что система не готова и люди тоже не готовы», — делятся видением собеседники издания. Поговаривают, что диспансеризация в прошлом году шла крайне тяжело даже в Казани — город не выполнял показатели, именно поэтому мобильные медкомплексы, которые должны были функционировать в районах, работали во дворах столицы.
Точки роста — в улучшении качества проводимых осмотров, а для этого придется встроить диспансеризацию в систему не по остаточному принципу и донести ценность профилактики до… самих врачей.
«Должны квалифицированные специалисты проводить работу. А у нас как? До обеда человек — терапевт, после обеда он проводит диспансеризацию, качество проводимых осмотров хромает. А ведь с определенного возраста колоноскопию, гастроскопию делают в рамках диспансеризации. Эти процедуры денег стоят, а проводятся бесплатно. Но врачи просто не доносят до людей данную информацию! Взять скрининг на рак молочной железы. Он в структуре новообразований занимает около 25 процентов! А проверить его — пятиминутное дело. Но врачи не объясняют важность проводимых процедур», — говорят наши собеседники и добавляют: хорошо бы, чтобы пациент после диспансеризации выходил из кабинета с пониманием сильных и слабых сторон своего здоровья — сейчас этого, по их словам, не хватает.
Диспансеризация репродуктивного здоровья, которая стартовала в 2024-м, только добавила проблем: система оказалась не готова к масштабной проверке населения. «На втором этапе этой диспансеризации у мужчин предусмотрена спермограмма. Где и кто ее будет проводить в госзвене? Хорошо, что частники откликнулись. Но сколько человек пришло на спермограмму за год? Единицы. Уролог, который проводит первый этап диспансеризации, не объяснил ценность этого исследования», — продолжают собеседники издания. А тем временем главам всех субъектов России поставили увеличение рождаемости в KPI, та же диспансеризация репродуктивного здоровья — один из механизмов выполнить план.
Последние годы минздрав особое внимание уделял младенческой и материнской смертности. Под курацию попадали почти все беременные женщины, и, если в идеальной беременности происходил какой-то сбой, будущую маму тут же «поднимали» в РКБ
Подтянуть сервис в больницах и качество медуслуг
«Нельзя сказать, что предыдущая система оказывала некачественные услуги, но это вызов, качество должно быть лучше», — говорят собеседники в системе здравоохранения. У этого Змея Горыныча — две головы, первая — повышение сервисной составляющей самих больниц: где-то она на уровне, а где-то сильно отстает. Вопрос здесь не только в ремонте и закупке оборудования, но и в человеческом факторе — главврачи, которые «тянут систему на дно», должны ее покинуть, и данный момент вполне в ведении министра.
Вторая задача — уйти от ненужной «административной нагрузки» на медработников: это освободит их и создаст более оптимальные условия для работы. И речь здесь не только о бесконечных отчетах перед минздравом, но и преимущественно об отношении.
В здравоохранении Татарстана давно существует принцип курации районных больниц крупными ВМП-центрами. Экс-министр документально оформил прикрепление к большим больницам по 10 районов. Идея благая, но ответственность за лечение почти полностью переложили на ВМП-центры как на старших товарищей. И некоторые районные больницы этим пользовались, отправляя в Казань «простых» пациентов, которых вполне в состоянии вылечить сами. С одной стороны, смертность сельского населения снизилась, это отражалось в статистике министерства. Но какой ценой?
Например, последние годы минздрав особое внимание уделял младенческой и материнской смертности. Под курацию попадали почти все беременные женщины, и, если в идеальной беременности происходил какой-то сбой, будущую маму тут же «поднимали» в РКБ. И это стоило огромных ресурсов врачам. Рассказывают, что предыдущий министр мог по несколько часов препарировать каждый случай младенческой или материнской смерти, по косточкам разбирая действия каждого в цепочке, от медсестры до главврача. И это нравилось, мягко говоря, не всем.
«Это допнагрузка на врачей, на материально-техническую базу. Да, курация имела место всегда, но такого отношения и перекладывания ответственности раньше не было. Минздрав должен быть с человеческим лицом, министру достаточно самому транслировать более дружелюбную атмосферу, чтобы врачи транслировали ее дальше, на пациентов. Понятно, что никто не отменял дисциплину, но палка главврачам точно не нужна», — считают наши собеседники.
Собеседники из отрасли медицины утверждают, что и РКБ, и горбольница №7 перегружены приемом неотложных пациентов: одно медучреждение тянет на себе все срочные и сложные случаи со всего Татарстана, другое — со всей Казани
Разгрузить неотложку…
Эта точка роста — на перспективу, говорят наши собеседники, и в ней зашиты две задачи. Первая — перегрузка системы скорой медицинской помощи. «Бригад для Казани маловато. Да, это вечная проблема, около 15–20 процентов — необоснованные вызовы. Когда лето, бригад еще хватает, но по зиме беда. Если бы можно было сделать „плавающим“ количество бригад, с увеличением зимой и снижением летом, было бы отлично», — говорят источники издания.
Напомним, что предыдущий министр стремился изменить работу скорой помощи в Казани и РТ и анонсировал создание республиканского кол-центра, который бы принимал и маршрутизировал вызовы скорой помощи со всего Татарстана. «Идея может быть полезной, но реализовать проект до конца Миннуллин не успел», — делятся наши источники.
Вторая задача — расширить количество центров неотложки в городе. Собеседники из отрасли медицины утверждают, что и РКБ, и горбольница №7 перегружены приемом неотложных пациентов: одно медучреждение тянет на себе все срочные и сложные случаи со всего Татарстана, другое — со всей Казани, и на перспективу столице республики нужен еще один центр неотложки. «Возможно, на базе существующей больницы, если расширить ее мощности и начать прием неотложных пациентов. Компетенции есть», — отмечают источники.
Республиканский онкодиспансер неоднократно говорил о перегрузке своих мощностей
…и расшить узкие места онкологической службы
«Пока в России и Татарстане 1-е место по показателю смертности занимают болезни системы кровообращения, 2-е — новообразования. Но в 13 странах Европы, например, смертность от рака вышла на 1-е место. И мы тоже движемся к этому постепенно», — говорил в интервью «БИЗНЕС Online» главный внештатный специалист-онколог Татарстана Эдуард Нагуманов.
Республиканский онкодиспансер неоднократно говорил о перегрузке своих мощностей — в частности, например, поликлиники, а от самих онкопациентов в издание приходили вопросы об очередях на лечение, зависающих компьютерах, которые тормозят прохождение консилиумов, и других проблемах. В рамках интернет-конференции в «БИЗНЕС Online» главный врач онкодиспансера Ильгиз Хидиятов говорил о желании расширить мощности онкодиспансера — условия для этого есть, но нужна политическая воля, в том числе регионального минздрава.
«Как вариант, собрать крупные клиники, погрузить их в процессы, добавить в чаты»
Вернуть доверие частных медцентров
Позиция республиканского центра такова, что минздрав отвечает за развитие всего здравоохранения, в том числе за частные центры. При кажущейся обособленности частные клиники также входят в систему здравоохранения, рычаги воздействия на них у министерства в любом случае есть, хотя бы через программу госгарантий, в которой частные медцентры также участвуют. А вот коммуникация между ведомством и частниками проседает, говорят собеседники.
«Есть запрос от частных клиник на коммуникацию — готовы и в информационную систему войти, подгружать какие-то свои данные, но к ним нужно повернуться лицом, — делятся представители отрасли здравоохранения. — Как вариант, собрать крупные клиники вроде „Скандинавии“, „Разумеда“, „Медэксперта“, „Айболита“, погрузить их в процессы, добавить в чаты. И не надо их гнобить и говорить, что они не умеют работать. Как минимум работать они умеют, раз к ним люди прикрепляются и у них наблюдаются».
Сами представители частной медицины отмечают, что хотели бы видеть не просто разовые встречи и разговоры, а обратную связь от министерства по обсуждаемым вопросам и, может, даже дорожную карту с конкретными шагами.
Источники издания говорят, что и сегодня бывают ситуации, при которых врачи не могут направить своих пациентов на операции к желаемому хирургу, поскольку тот занят пациентами по линии СВО
Подготовить систему к возможному наплыву пациентов с СВО
«Сегодня в этой части проблем нет, система работает, справляемся», — успокаивают собеседники издания. Согласно официальной статистике минздрава республики, с декабря 2022-го по декабрь 2024-го медпомощь оказали 17 495 участникам СВО.
Над восстановлением бойцов работает несколько больниц республики, но больше всего круглосуточных коек в РКБ (300), «семерке» (100) и госпитале ветеранов войн (60).
Однако источники издания говорят, что и сегодня бывают ситуации, при которых врачи не могут направить своих пациентов на операции к желаемому хирургу, поскольку тот занят пациентами по линии СВО. А значит, имеет смысл держать на контроле вопрос потенциального расширения возможностей помощи для пациентов со специальной военной операции без ущерба для всех остальных.
Ильдар Фатихов — наиболее вероятный кандидат на пост первого замминистра
Собрать команду надежных сторонников — в минздраве и больницах
Этот вызов на самом деле должен быть первым. «Если есть с кем работать, если есть команда единомышленников, любая работа по плечу. Думаю, в самом минздраве есть кого поменять, чтобы команда работала эффективно», — говорят собеседники издания. Пересборка команды, причем на уровне не только ведомства, но и главврачей, — первоочередная задача, считают наши источники, ротации внутри министерства и отрасли ждут даже больше, чем каких-либо нововведений.
Оценивая расстановку сил, собеседники говорят, что Миннуллину, как министру, было проще: он пришел в ведомство на действующую команду сильных замов Садыкова, которая к тому же прошла ковидные огонь, воду и медные трубы. Но Владислав Виниченко ушел на руководство Росздравнадзором по Татарстану, а Владимир Жаворонков возглавил администрацию КирМоса, так что из прежнего состава у Абашева остался Ильдар Фатихов, который в позиции замминистра занимается стройками, в том числе по нацпроектам. А заместителю министра здравоохранения Фариде Яркаевой, которая отвечает за огромный пласт лекарственного обеспечения, остался год до пенсии. Еще три зама — Филатов, Семенова и Кирносов — покидают свои посты уже сегодня.
Большой интригой становится позиция первого замминистра. По словам собеседников издания, первый зам — это именно начмед, который силен не только в аппаратной, но и в лечебной работе. Выбор такого специалиста — задача со звездочкой. «Диагностические ошибки, случаи материнской, младенческой смерти разбираются минздравом, это работа именно первого зама, его ответственность. Но плюсом к начмедству он должен быть еще и чиновником», — говорят источники. Из наиболее вероятных кандидатов — действующий замминистра Фатихов, а также начальник управления лечебной и профилактической помощью Елена Демьянова, которая пришла в минздрав с позиции заместителя главврача РКБ.
Ротации ждут и в стане главврачей больниц и/или их замов. В отличие от Миннуллина, который пришел в кресло министра с позиции начмеда и опыта аппаратной работы не имел, у Абашева было много времени, чтобы оценить деятельность каждого главврача и выделить тех, кто «тянет систему вниз». «Абашев станет оценивать и заместителей министра, и главных врачей скорее с точки зрения наличия у них управленческих компетенций. Но и нельзя исключать, что какая-то темная лошадка придет в министерство из отрасли», — говорят собеседники издания.
Комментарии 112
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.