«Пока это как Лабубу у детей – непонятное!»: о чем минфин поспорил с «Татнефтью»?

Нефтяная компания из Татарстана за 75 лет работы успела добыть из недр 3,5 млрд т нефти. По прогнозам, в недрах остается еще 6,5 млрд т, но теперь около 80% выкачиваемой нефти считаются трудноизвлекаемыми, доля таких запасов растет с каждым годом Фото: «БИЗНЕС Online»

«При любой цене [на нефть] можно жить, но курс…»

Для посвященной аудитории тема трудноизвлекаемых запасов нефти, так называемых ТрИЗов, отнюдь не нова. «Татнефть» совсем недавно собрала в Альметьевске целую международную конференцию по этому вопросу, вторую по счету. На ней отмечали, что запасы «трудной» нефти в России растут с каждым годом. По оценкам министерства энергетики РФ, они уже составляют более 60% всех имеющихся запасов в недрах, а к 2040 году доля может вырасти до 80–85%.

Нефтяная компания из Татарстана за 75 лет работы успела добыть из недр 3,5 млрд т нефти. По прогнозам, в недрах остается еще 6,5 млрд т, но теперь около 80% выкачиваемой нефти считаются трудноизвлекаемыми, доля таких запасов растет с каждым годом. Правда, это оценка самих нефтяников.

На рынке есть понимание, что для добычи «трудной» нефти нужны серьезные капитальные и эксплуатационные затраты, больше усилий и средств. Однако все еще не существует четкого определения, что такое трудноизвлекаемые запасы нефти. Об этом говорилось на недавней конференции, и этот же тезис прозвучал вчера вечером на одной из сессий Российской энергетической недели (РЭН) с заковыристым названием «Uno, dos, ТрИЗ: вызовы, тренды и перспективы добычи нефти в России». И там неожиданно «всплыл» спор министерства финансов РФ с татарстанскими нефтяниками, что же считать ТрИЗами, а что нет, соответственно, каким месторождениям льготы положены, а каким нет. О нем далее.

ТрИЗы — это «действительно будущее» нефтедобычи в России, отметил на «панели» первый замминистра энергетики РФ Павел Сорокин. В том, что доля трудноизвлекаемых запасов растет, «нет ничего страшного и экстраординародного». Главное — грамотная работа, и для нее нужно несколько факторов, в том числе технологии. Хорошие наработки по теме добычи на истощенных месторождениях есть, отметил Сорокин и привел как один из примеров Ромашкинское месторождение в Лениногорском районе Татарстана. Там уже добыли в 2, а то и в 3 раза больше, чем прогнозировали изначально.

Нефтедобычу осложняют санкции, а еще курс рубля. «При любой цене [на нефть] можно жить, но курс, который мы сейчас наблюдаем, конечно же, не способствует эффективной разработке месторождений», — подчеркнул представитель минэнерго РФ. Чтобы поддержать добычу, ведомство закладывает в стратегию развития энергетики набор стимулов, причем не только фискальных. «Все привыкли, что у нас дискуссия с минфином обычно ведется вокруг фискальных стимулов. Они крайне важны, но сами по себе не решат проблемы», — подчеркнул Павел Юрьевич.

Павел Сорокин: «При любой цене [на нефть] можно жить, но курс, который мы сейчас наблюдаем, конечно же, не способствует эффективной разработке месторождений» Фото: minfin.gov.ru

«Когда у нефтяников много прибыли, надо ее отобрать в интересах всей страны. Когда наоборот, нужно им помочь»

Но дальше разговор так или иначе крутился вокруг тех самых фискальных стимулов. Министерство энергетики РФ видит, что, к сожалению, не всегда месторождения разрабатывают эффективно. Так что минэнерго и минфин решили провести эксперимент — сделать цифровую базу с лучшими практиками по добыче для каждого типа месторождения и запасов. «Если минфин и мы будем видеть, что есть наиболее эффективный способ разработки [и он используется], под это можно будет донастраивать фискальную систему, давать стимул, потому что это будет прирост добычи, а не просто деньги в никуда», — отметил чиновник.

Говоря проще, планируется действовать по такой схеме: применил самое передовое решение по добыче ТрИЗов — получил льготу от государства, а если нет, то извини. Прозвучало, что уплотнение сетки скважины, когда на уже разрабатываемом месторождении бурят новые скважины, часто более тонкие и многочисленные, чтобы повысить полноту выработки запасов нефти, чем-то особенным и претендующим на льготы уже не является.

«Мы записали: 2027-й! Три года…»: как «Татнефть» и «Газпром» выпрашивали льготы у минфина

Каким должно быть справедливое распределение налоговой нагрузки между нефтяниками и государством в случае с трудноизвлекаемыми запасами? Фискальный режим подстраивается под существующие запасы нефти, отметил статс-секретарь – заместитель министра финансов РФ Алексей Сазанов. «Проблема с поиском компромисса [с бизнесом] в том, что все время доля [доходов] государства снижается, поскольку растет себестоимость добычи, есть геологические факторы, падают дебит, запасы и так далее. Доля государства снижается, и вопрос стоит, как компенсировать выпадающие доходы. Пока нам удавалось найти решения», — переживал замминистра о пополнении бюджета, которому с учетом курса и так непросто.

Губернатор Ямало-Ненецкого автономного округа (ЯНАО) Дмитрий Артюхов порадовался налоговым льготам для нефтяников и заявил, что теперь надо задуматься о стимулировании добычи трудноизвлекаемых запасов… газа. А первый заместитель председателя комитета Госдумы по энергетике Павел Завальный провел некую ретроспективу.

Депутат вспомнил, что «закон по ТрИЗам» был принят в 2011 году. Месторождения стали дифференцировать по глубине залегания нефти, вязкости сырья и другим параметрам. Этот режим существует до сих пор, но его оказалось мало. В 2019-м появился налог на дополнительный доход от добычи углеводородного сырья, где дополнительный доход — разница между доходами от продажи нефтепродуктов и потраченными на ее добычу ресурсами. Другими словами, налогооблагаемая база НДД — выручка от продажи углеводородов за вычетом затрат, связанных с добычей, подготовкой и транспортировкой.

Суть речи сводилась к тому, что добыча становится сложнее и необходимо развивать стимулирующие меры, постоянно актуализировать фискальные меры. «Когда у нефтяников много прибыли, надо ее отобрать в интересах всей страны. Когда наоборот, нужно им помочь», — призывал парламентарий. В качестве примера такой помощи он привел мораторий на обнуление выплат для нефтяников, который недавно ввел своим указом президент России Владимир Путин. Дальше Завальный аккуратно подсказывал минфину, как еще можно помочь нефтяным компаниям, и поддержал, что надо заниматься стимулами для «трудного» газа.

Алексей Сазанов: «Пока это как Лабубу у детей — что-то очень непонятное, но интересное» Фото: minfin.gov.ru

«Например, с «Татнефтью» мы беседуем… Они говорят: «Ну вот низкодебитные скважины — это тоже ТрИЗы». Ну где ж там технологии?»

«Каждый раз, когда я участвую в каком-нибудь отраслевом форуме, все сводится к тому, что без налоговых льгот развития отрасли не будет. У нас уже рука набита!» — отреагировал Сазанов на идею новых льгот. Пообещал подумать, но вводить не обещал.

Артюхов заметил, что нефть и газ дают больше всего средств для бюджета, но признал, что в стимулировании нужен баланс. Эта ремарка губернатора повеселила замминистра финансов РФ. «У нас есть ТрИЗы в нефти, у нас сейчас запрос на ТрИЗы в газе, ТрИЗы в редкоземельных металлах, ТрИЗы в железнорудном сырье… Везде нужны льготы! Я просто сидел сейчас и подумал, что мы так доберемся до ТрИЗов при добыче воды, наверное», — пошутил Сазанов. Хотя в его словах, разумеется, была только доля шутки.

Дмитрий Артюхов заметил, что нефть и газ дают больше всего средств для бюджета, но признал, что в стимулировании нужен баланс Фото: © Александр Кряжев, РИА «Новости»

«Остается только понять (и для меня это до сих пор загадка), что же такое ТрИЗы. Пока это как Лабубу у детей — что-то очень непонятное, но интересное. Когда разговариваем с компаниями, мы обсуждаем, что такое ТрИЗы. Например, с „Татнефтью“ беседуем… Они („Татнефть“ — прим. ред.) говорят: „Ну вот низкодебитные скважины — это тоже ТрИЗы“. Ну где ж там технологии?» — сделал Сазанов удивленное лицо, а затем выдержал многозначительную паузу.

«Это низкодебитные скважины. Что же там, ну какие там технологии? Где стык? Никакого стыка нет, все давно знают, как бурить низкодебитные скважины. [А нам говорят:] „Ну тоже же ТрИЗ“», — поделился замминистра деталями споров с «Татнефтью».

И кто-то в зале даже одобрительно заявил, что низкодебитные скважины можно отнести к трудноизвлекаемым запасам. Встает вопрос, «что мы реально хотим стимулировать», указал Сазанов. «Если мы говорим о том, что низкодебитные скважины, уплотнение сетки скважины — это тоже ТрИЗ, ну тогда это не о технологиях совсем», — подчеркнул спикер.

Пока нет определенности с понятийным аппаратом и целеполаганием, переходить к налоговым льготам преждевременно, резюмировал замминистра. «Потому что если мы хотим простимулировать применение каких-то новых технологий, какие-то адресные вычеты на применение этих технологий из НДПИ (налог на добычу полезных ископаемых — прим. ред.), например, делать или как-то дополнительно повышать уровень затрат в НДД в случае применения данных технологий, то тогда никогда туда не попадут низкодебитные скважины и в целом уплотнение сетки скважин», — пояснил замглавы минфина.

Модератор уточнила у Сорокина, в курсе ли минэнерго, что такое ТрИЗы. «Знаете, жизнь становится труднее, поэтому все становится трудноизвлекаемым во всех отраслях, поэтому здесь просим понять и простить», — ответил Сорокин. В таком случае федеральный бюджет на 2025 год тоже можно назвать ТрИЗом, отреагировал представитель минфина. «Вы нам поможете?» — обратился он к замглавы минэнерго.

«Мы вам помогаем, как можем. Даже в супертяжелых условиях мы все равно являемся крупнейшим налогоплательщиком в стране. А если взять всех наших смежников, то нет ни одной другой отрасли, которая сопоставима с нефтегазовой», — заключил Сорокин, но признал, что с минфином сложно спорить.

В «Татнефти» воздержались от комментариев по поводу заявлений министерства финансов. Заметим, что в феврале 2024 года «Татнефть» и «Газпром нефть» сказали минфину, что готовы вести новые проекты по добыче так называемой трудной нефти, но только если будут «налоговые стимулы». Нефтяные компании предложили разработать меры господдержки для добычи сверхвязкой нефти, внести изменения в налоговое законодательство и возобновить поддержку разработки. На это представители ведомства заявили, что перевод на НДД возможен не раньше 2027-го.

«Трудноизвлекаемые запасы — это такое понятие, которое все время меняется» Фото: «БИЗНЕС Online»

И что же такое трудноизвлекаемые запасы?

Определения ТрИЗов действительно нет, это проблема, о которой говорится уже 2–3 года, заметил в беседе с «БИЗНЕС Online» президент союза нефтегазопромышленников России Геннадий Шмаль. «Нужен какой-то стандарт или где-то в законе прописать, чтобы было понятно, как определять льготы», — отметил он.

«Трудноизвлекаемые запасы — это такое понятие, которое все время меняется. Например, сланцевые запасы раньше считались вообще неизвлекаемыми, потом они стали трудноизвлекаемыми, затем технологии подешевели и они где-то стали „нормально извлекаемыми“. То есть понятие „ТрИЗЫ“ всегда эволюционирует в зависимости от уровня и стоимости технологий. Споры насчет определения ТрИЗов всегда были. Одни говорят, что месторождения трудноизвлекаемые, потому что технологии дорогие. Другие не согласны с этим и не хотят давать льгот на добычу данных ресурсов. Это вечный спор, который толкает развитие технологий», — рассказал «БИЗНЕС Online» проректор КФУ по направлениям нефтегазовых технологий, природопользования и наук о Земле и директор Института геологии и нефтегазовых технологий Данис Нургалиев.

Четкого определения не существует, подтвердил в разговоре с «БИЗНЕС Online» экономист, член наблюдательного совета гильдии финансовых аналитиков и риск-менеджеров Александр Разуваев. Но почему? «Потому что наши чиновники плохо работают. Пусть они с минэнерго и с компаниями сделают четкое определение — и все», — сказал спикер.

Александр Фролов»: «Сейчас обычными стандартными запасами является то, что было трудноизвлекаемым еще 20 и даже 10 лет назад» Фото: «БИЗНЕС Online»

«В действительности определение ТрИЗов существует. Разумеется, само понятие трудноизвлекаемых запасов может быть разным, но по большому счету оно в наших условиях связано с налоговыми режимами. Когда минфин говорит о том, что не понимает [определение ТрИЗов], то смысл в том, что ведомство будет консервативно в донастройке существующих налоговых режимов», — отметил заместитель генерального директора Института национальной энергетики Александр Фролов.

Потому как чисто физически ТрИЗ — это то, что может быть извлечено с прибылью при текущих технологиях и текущих ценах только в условиях различного рода налоговых послаблений. Если технологии будут развиваться либо цены станут расти, то запасы, которые были ТрИЗами при текущих условиях, таковыми быть перестанут. Подобное мы наблюдаем уже в течение многих лет. Сейчас обычными стандартными запасами является то, что было трудноизвлекаемым еще 20 и даже 10 лет назад», — добавил Фролов.

Интересно, что не так давно свое определение ТрИЗов давали в минприроды РФ и отмечали, что установлено оно было еще в 2019 году законом «О недрах». В то же время ведомство уточняло, что вместе с нефтяниками «разрабатывает более развернутую классификацию ТрИЗов, которая может стать основой для выработки мер стимулирования в отношении разработки технологий добычи трудноизвлекаемых запасов». Законодательно понятие не закреплено, поскольку категории ТрИЗов непостоянны — они меняются вместе с развитием технологий, говорили в минприроды. В ведомстве отметили, что с экономической точки зрения ТрИЗ — это запасы, имеющие более высокие операционные и/или капитальные затраты и, соответственно, требующие более мягкого налогового режима.

«Если существующие технологии позволяют после их внедрения добывать с положительным финансовым результатом, то это не ТрИЗ. Если технологии применяются либо не могут быть применены по различного рода техническим причинам (такое тоже может быть), значит, это ТрИЗ» Фото: © Максим Богодвид, РИА «Новости»

А кто прав в споре минфина и «Татнефти»?

Низкодебитные скважины — это скважины с низкой производительностью, где объем получаемого углеводородного сырья относительно невелик, отмечает Фролов. При этом он подчеркивает, что «вопрос крайне индивидуальный и зависит от месторождений, конкретных условий, конкретных применяемых технологий и от того, где находится скважина».

«ТрИЗ — это запасы, которые не могут быть извлечены с положительным финансовым результатом при существующих ценах и существующих доступных технологиях без налоговых послаблений. Это определение не очень приятно минфину, потому что, по сути, переводит понятие в плоскость налоговых режимов, а это как раз зона ответственности ведомства. Минфин хотел бы получить какие-то более универсальные определения, не касающиеся чисто финансовой составляющей. Он хотел бы получить технические параметры, из которых можно было бы исходить. Но, к сожалению, это просто невозможно, потому что ТрИЗ действительно очень широкая категория, в которую входит масса различных запасов», — указал заместитель гендиректора Института национальной энергетики.

По мнению Разуваева, низкодебитные скважины должны попадать в категорию ТрИЗов. «Закрывать их неправильно, потому что это рабочие места. А нефть — это природное богатство, и его надо умело, как хороший хозяин, эксплуатировать. А не так: „Дебет низкий — все, закрываем“. Так ЮКОС (российская нефтяная компания, которая существовала с 1993 по 2007 год, — прим. ред.) хотел работать, но его, слава богу, давно нет», — добавил эксперт.

Минфин «в какой-то мере прав, что низкодебитные скважины — немножко другое», говорит Шмаль. «Но если с точки зрения добычи это рассматривать, то, когда очень низкий дебит, очевидно, нужно как-то поддерживать, если мы хотим сохранить объемы добычи. В этом отношении у тех же американцев, например, другие и оплата, и оценка. И даже скважина, которая добывает примерно полтонны в сутки, все равно является рентабельной. У нас скважина, которая добывает сегодня даже по 4 тонны в сутки, уже нерентабельная, поэтому, конечно, надо подумать о каком-то механизме, который бы позволил все же сделать такие скважины рабочими», — сказал спикер.

«Конечно, в Татарии уже добыли 3,7 миллиарда тонн, это огромный объем. Потому то, что осталось, действительно трудноизвлекаемое. Какие-то отдельные прослойки, отдельные пропущенные небольшие пласты, которые имеют очень низкую проницаемость, добывать там очень сложно... Потому то, что осталось, — это, безусловно, уже трудноизвлекаемые запасы. Их вообще надо найти еще бурением для начала…» — заметил президент союза нефтегазопромышленников РФ.

«Я в данном споре, естественно, на стороне нефтяников, потому что для этого наш союз и есть, чтобы защищать интересы нефтяников. Но узаконивать это, к сожалению, сейчас некому. Я уже об этом говорил на разных конференциях ребятам из государственной комиссии по запасам полезных ископаемых (ГКЗ). Они должны инициировать это дело, на мой взгляд, потому что больше некому. Компании сами по себе: у кого-то есть ТрИЗы, у кого-то их нет», — рассуждает Шмаль.

В споре минфина и «Татнефти» нужно исходить из реального положения дел на тех самых низкодебитных скважинах, полагает Фролов. «Если существующие технологии позволяют после их внедрения добывать с положительным финансовым результатом, то это не ТрИЗ. Если технологии применяются либо не могут быть применены по различного рода техническим причинам (такое тоже может быть), значит, это ТрИЗ. Только и всего. В данном случае спор на таких мероприятиях, как РЭН, не имеет смысла, потому что это не спор, а математическая задача, которую нужно решить, выяснив все необходимые параметры», — заключил Фролов.

«Думаю, борьба за льготы будет достаточно тяжелой»

Основатель и директор фонда национальной энергетической безопасности (ФНЭБ) Константин Симонов в разговоре с «БИЗНЕС Online» подчеркнул, что вопрос с ТрИЗами «достаточно значимый и важный» и шире спора минфина РФ и «Татнефти». Он обращает внимание на «интересную» позицию финансового ведомства.

«Как сказал [министр финансов РФ Антон] Силуанов, выступая в Госдуме совсем недавно, [власти] решили не увеличивать налоговую нагрузку на нефтегазовый комплекс, потому что отрасль и так перегружена налогами. Это справедливо. Действительно, было несколько волн ухудшения фискальных условий. Совсем недавно завершился большой налоговый маневр перевода от экспортной пошлины к НДПИ как основному рентному налогу. Но отрасль-то указывает, что ресурсная база ухудшается, геология ухудшается. В этом плане количество месторождений, которые сама отрасль относит к этим самым ТрИЗам, растет. Если мы говорим о потенциале сохранения добычи нефти (а у нас вроде в энергостратегии [указано, что] в 2050 году мы должны примерно такой же объем нефти добывать), возникает вопрос: за счет чего это будет происходить, если добыча на традиционных месторождениях сократится?» — сказал эксперт. 

«Отрасль говорит: давайте все-таки возвращаться к льготируемым вариантам. И здесь минфин стоит насмерть. Он считает, что любые льготы — это изъятие денег из бюджета. Позиция минфина такая: „Убедили, вы под санкциями, под дронами, мы налоги на вас увеличивать не будем, но никаких налоговых льгот“», — рассуждает Симонов.

Он отметил, что минфин считает любые льготы выпадающими доходами из бюджета и «здесь позиция ведомства категорична». «Более того, если вы откроете основные направления кредитной политики, недавно опубликованные минфином, там очень показательный анализ всех четырех групп НДД. Министерство пишет, что есть такая тенденция — происходит добыча в рамках первой группы НДД, а при этом традиционное месторождение с традиционным налогообложением сокращается. И вывод: надо вообще пересмотреть ситуацию с НДД, потому что компании заводят в льготные режимы больше месторождений, а месторождения с традиционной добычей режут. Причем минфин почему-то пишет, что в рамках сделки ОПЕК+. Логика ведомства такая: мы в рамках ОПЕК+ расти по добыче не можем, а даже сокращаем, и компании сокращают добычу на месторождениях с традиционными налогами, а вот льготные месторождения наращивают. И это вообще неправильно, надо НДД пересматривать. Соответственно, о низкодебитных льготах можно вообще надо забыть», — отметил спикер. 

Почему нет определения ТрИЗов в законодательстве? «А какой смысл их давать, если позиция минфина состоит в том, что льгот не будет? Ну пропишете вы, что такое ТрИЗы, но это же не какой-то лексический эксперимент, а нужно для того, чтобы особые налоговые режимы были. А министерство финансов даже НДД хочет пересмотреть, потому что ничего хорошего в нем якобы нет. Раньше минфин, кстати, аккуратно поддерживал НДД, а теперь предлагает приступить к дискуссии о его пересмотре», — обратил внимание собеседник. 

«Ресурсная база ухудшается, себестоимость [добычи] растет, санкции тоже огромная проблема. Мы все обсуждаем, запретят ли Индия и Китай закупать российскую нефть или не запретят. А нет, нефть продают — и это тоже огромная нагрузка. Вчера „Лукойл“, „Роснефть“ попали под британские санкции, значит, что им нужно выстраивать цепочку посредников — это все расходы. Но минфин говорит: „Скажите спасибо, что мы не ухудшили для вас налоговый режим в ситуации, когда у нас нефтегазовые сборы отстают от плана“. Думаю, борьба за льготы будет достаточно тяжелой в нынешней ситуации», — предупредил Симонов.