На днях американские СМИ написали, что администрация Дональда Трампа хочет сотрудничать с властями Мали для общей борьбы с религиозными экстремистами. Между тем Мали является союзником России в Африке, глава государства Ассими Гойта в июне посещал нашу страну, включая Казань, а на родине заложил первый камень на месте будущего завода по аффинажу золота — проект татарстанской ГК «Ядран». «Проект «Ядрана» будет первой заметной инвестицией [России в Мали], если он состоится», — констатирует африканист, координатор экспертного совета по развитию сотрудничества со странами Африки при минэкономразвития РФ Андрей Маслов. В интервью «БИЗНЕС Online» он также рассказал о перспективах Москвы на континенте, уходе Франции и деньгах Китая.
Андрей Маслов: «Несмотря на что что Мали давно перестала быть французской колонией, финансовая система страны до сих пор зависит от Франции»
«Аффинажный завод в Мали имеет важное значение и для суверенитета страны»
— Андрей Александрович, в африканском государстве Мали, в пригороде его столицы Бамако, планируется построить аффинажный завод для производства золота с участием России (аффинаж золота — это комплекс металлургических процессов, направленных на глубокую очистку золота от примесей, таких как серебро, медь и другие металлы, для получения высокочистого металла заданной пробы — прим. ред.). Первый камень на месте строительства заложили президент переходного периода Мали Ассими Гойта и депутат Госсовета Татарстана, председатель совета директоров ГК «Ядран» Ирек Салихов. Что вы знаете об этом проекте?
— Недавно я был в Мали и могу сказать, что малийцы к этому проекту проявляют большой интерес. Им нужны российские инвестиции. Республика лидирует в регионе по объемам добычи золота, оно не аффинируется и становится капиталом пока только в других странах, прежде всего в ОАЭ.
Инициаторы проекта говорят, что будущий завод сможет производить до 200 тонн золота ежегодно. Но такого количества золота Мали не добывает, сейчас добыча — менее 60 тонн в год. Но речь может идти и о регионе в целом, где аффинажных предприятий тоже нет.
Аффинажный завод в Мали имеет важное значение и для суверенитета страны.
— Почему?
— Несмотря на что что Мали давно перестала быть французской колонией, финансовая система страны до сих пор зависит от Франции. Париж контролирует валютно-финансовую политику как Мали, так и сопредельных государств. Западноафриканский франк до сих пор привязан даже не к евро, а к французскому франку, который уже не существует как платежная единица. Все решения по западноафриканскому франку согласуются с Центральным банком Франции.
Отход от этой валютно-финансовой зависимости возможен, но он требует формирования собственных золотовалютных резервов Мали, в том числе в физическом золоте. Производство золота на территории страны, сертификация может помочь такие резервы сформировать. Поэтому открытие собственного аффинажного производства может быть также шагом к созданию суверенных золотовалютных резервов Мали.
Андрей Александрович Маслов — африканист, координатор экспертного совета по развитию сотрудничества со странами Африки при министерстве экономического развития РФ.
Родился в 1980 году в Ленинграде.
В 1996 году поступил на восточный факультет СПбГУ, специальность — «языки и культуры Западной Африки».
2004–2008 — директор НП «Росафроэкспертиза» и издатель «Российско-африканского делового журнала».
2008–2009 — директор в департаменте дочерних банков Банка ВТБ.
2009–2022 — на различных должностях в российских предприятиях в Африке.
С 2022 года — директор центра изучения Африки НИУ «Высшая школа экономики».
С августа 2025 года — координатор экспертного совета по развитию сотрудничества со странами Африки при министерстве экономического развития РФ.
Россия как партнер республики заинтересована в оказании поддержки малийцам. Мали традиционно один из наших основных партнеров и друзей в Африке еще со времен Советского Союза. Восстановление наших связей способствовало и укреплению власти нынешнего президента Мали Ассими Гойты.
— Во время недавнего визита в Россию Ассими Гойта посещал и Казань, где на встрече с раисом Татарстана Рустамом Миннихановым обсуждался проект аффинажного завода. А насколько надежна власть Гойты, который стал президентом в 2020 году в результате военного переворота?
— Режим Гойты вполне надежен. Его должность называется президент переходного периода. Но он глава государства и пользуется поддержкой населения своей страны. Это главное. Например, прежний президент Мали был избран на так называемых демократических выборах. При этом его режим был гораздо более шаток. Как раз в его случае было невозможно предсказать, сколько времени он продержится у власти.
А Гойта пришел хоть и в результате цепочки событий после военного переворота и выборы не проводились, тем не менее поддержка народа у него есть. В столице все спокойно. Каких-то особенных потрясений во внутриполитической ситуации Мали я бы не ожидал. Это надежный партнер, который вполне контролирует ситуацию в столице.
«В Мали инвестиции поступают из разных стран. Но случаев незаконного отъема собственности там мы не фиксируем»
«Африканские лидеры понимают: если они отнимут иностранные инвестиции, то больше никто не будет вкладывать в их страны»
— Однако, по мнению ряда экспертов, основная проблема инвестиций в африканские страны — это политическая нестабильность в регионе.
— Что касается страхов инвесторов, то о них говорят те, кто, как правило, никогда не был в Африке, не знаком с реальными кейсами и не знает истории. На самом деле в Африке военные перевороты, смена власти, даже с применением силы и не вполне в соответствии с законом, почти никогда не приводят к пересмотру прав собственности.
Любые мятежники, новые лидеры, в том числе Гойта, после прихода к власти первым делом заявляют, что права инвесторов будут защищены, гарантированы и обеспечены. Африканские лидеры понимают, если они отнимут иностранные инвестиции, то больше никто не будет вкладывать в их страны. Поэтому любой пришедший к власти правитель, неважно, каким образом он это сделал, гарантирует права инвесторов. Ни в Мали, ни где-то еще в Африке нет такого: «Мы захватили власть и теперь все забираем себе». Это практически исключено.
— Значит, в случае чего собственность не отберут?
— Отобрать не отберут. Было бы что отбирать. В Мали инвестиции поступают из разных стран. Но случаев незаконного отъема собственности там мы не фиксируем. Национализации не происходит, передела активов, как правило, тоже. Все западные компании и предприятия, которые работали и в Мали, и в других африканских странах, продолжают работать. Исключения есть, но это именно исключения, связанные обычно с комплексом проблем у собственников.
И, на самом деле, неготовность Мали к переделу собственности может быть одной из проблем проекта. Потому что загрузка аффинажного предприятия может потребовать решений по национализации добывающей промышленности, которая пока контролируется иностранным капиталом, почти полностью — западным. В золотодобывающей промышленности ключевые инвесторы — канадцы и британцы. Насколько они будут готовы аффинировать свое золото в Мали, большой вопрос.
БИЗНЕС Online дарит iPhone 17 за подписку!
Переходите по ссылке, подписывайтесь на наши Telegram-каналы и участвуйте в розыгрыше!
Реклама. ООО «БМ Холдинг» 2SDnjcPvraa Правила участия
— А почему не французы?
— Так сложилось исторически. Мали, как известно, древнее государство с глубокими традициями государственного управления. До открытия Америки Колумбом основным источником золота для Европы была именно Мали вместе с сопредельными территориями, которые в XIV веке контролировал правитель Мали Манса Муса, а затем его брат Сулейман. Манса Муса известен своим богатством и щедростью, которые он демонстрировал в других государствах во время хаджа в Мекку в 1324 году. В некоторых источниках утверждается, что Манса Муса был богатейшим из когда-либо живших на свете правителей по тому объему золота, которое он контролировал. Трудно сказать, насколько эти подсчеты точны, но выводы могут быть близки к истине.
Мали — это еще и страна с уходящей в глубину веков культурой. На XIV век пришелся расцвет государства. Уже тогда на его территории функционировали университеты. Но ряд процессов подорвал могущество его правителей. Это прежде всего высыхание пустыни Сахары, ее расширение и затруднение передвижения через нее. Затем открытие Америки, там оказалось больше золота и добывать его было дешевле. В Америке золото просто отнимали у индейцев, и его стоимость сводилась только к перевозке. Поэтому золото в Мали перестали покупать в таких объемах, как раньше. А когда в XIX веке Мали захватили и включили в свою колониальную империю французы, они уже не были заинтересованы в развитии добычи золота.
— Потому что дешевле можно было купить в Америке?
— Французам не нужно было золото Мали. И они его там не искали и не добывали. Старые месторождения оказались исчерпаны, новые не были тогда открыты. Французы насаждали и развивали в Мали производство хлопка. Еще искали уран, который также добывали в соседнем Нигере, потому что он был нужен для атомной промышленности. Но в Мали французы уран не нашли, там нет коммерческих запасов.
В современную эпоху первый комбинат по промышленной добыче золота в Мали был построен советскими специалистами в местечке Калана. Оно расположено на юго-западе страны, вблизи границы с Гвинеей. Предприятие было рассчитано на 3 тонны. Это, конечно, многократно меньше, чем Мали добывает сейчас. В начале нулевых золотодобывающая промышленность в Мали начала бурно развиваться, затем началась борьба за ее передел.
«Сейчас военно-техническое содействие Мали Россия оказывает только по линии министерства обороны»
«ЧВК Вагнера ушла из Мали. Это была последняя территория, за которую она цеплялась»
— Какие риски на территории Мали существуют для развития производства?
— Сейчас Мали сталкивается с тяжелыми вызовами в связи с вооруженными движениями экстремистов и террористов на севере и востоке страны. Это малонаселенные районы, но правительство их не контролирует. Конечно, большинство населения поддерживает центральное правительство, но значительные территории в отдаленных районах страны власти не контролируют.
Рейды экстремистских формирований в Мали представляют большую угрозу для безопасности любой деятельности, в том числе и хозяйственной. Это большая проблема.
— Там действуют ячейки «Аль-Каиды»* и группы «Боко Харам»*, которая захватывала школы, похищала людей?
— «Боко Харам»* — это больше про Нигерию, в Мали есть свои формирования экстремистов, некоторые из них связывают себя с брендом «Аль-Каида»*, но это ведь не централизованная структура с единым управлением.
Рост экстремизма и террористической активности в зоне Сахары и Сахеля (это полупустыня к югу от Сахары) был обусловлен во многом западным вторжением в Ливию и крушением режима Каддафи, после чего произошел отток из Ливии оружия, которое стало доступно террористическим группировкам. Справиться с этой ситуацией правительствам африканских стран не удается до сих пор.
Сейчас, может быть, не самый пик террористической активности. В Мали она ограничена в основном малонаселенными районами севера и востока страны. Там различные группировки, которые находятся в сложных отношениях между собой, зачастую конфликтных. Тем не менее они представляют большую проблему и для местного населения, и для правительств, которые с ними борются.
Эту проблему помогает решать в том числе и министерство обороны России в соответствии с соглашениями о военном и военно-техническом сотрудничестве, которые действуют между нашими странами. «Африканский корпус» министерства обороны помогает правительству Мали поддерживать порядок на территории страны, восстанавливать ее территориальную целостность и бороться с экстремизмом и терроризмом.
— Этим занималась и ЧВК Вагнера?
— Да, но ЧВК Вагнера ушла из Мали. Это была последняя территория, за которую она цеплялась. ЧВК Вагнера перестала быть субъектом в нашем сотрудничестве с Мали. И сейчас военно-техническое содействие Мали Россия оказывает только по линии министерства обороны.
Возможно, одно из достижений режима Гойты и отчасти результат его сотрудничества с Россией — это то, что на подконтрольной правительству Мали территории обстановка в целом спокойная. И если вы поедете, допустим, в туристическую поездку в Бамако, то можете не волноваться. Не стоит далеко уезжать от города, есть риски. Но если у вас производство напитков или переработка орехов, например арахиса, в столичном регионе, то риски минимальны.
Основные районы золотодобычи тоже находятся вне контура деятельности террористических группировок. И это большой плюс для Мали. В отличие, например, от Судана, где районы золотодобычи контролируют не признаваемые официальным правительством формирования.
«Основные интересы России в Африке — это развитие сотрудничества по линии экспорта. Это удобрения, зерно и дизельное топливо»
«Основным нашим торговым партнером в регионе остается Сенегал»
— А что с экономическим сотрудничеством России и Мали?
— Сейчас Мали не входит даже в десятку наших ведущих экономических партнеров в Африке. У России там нет инвестиций и существенного товарооборота. Конечно, Россия поставляет в Мали пшеницу, удобрения, топливо, и это приносит определенный доход. Тем более что в Мали проживают 24 миллиона человек, а это достаточно существенный рынок. Но эти поставки сопряжены с рисками и издержками. Потому что страна изолирована от моря, что существенно удорожает доставку туда любых товаров.
— В Мали вообще нет никаких российских инвестиций?
— Российских нет. Проект «Ядрана» будет первой заметной инвестицией, если он состоится. Он своевременный, его цели понятны. Но финансирования под него пока нет, окончательное инвестиционное решение не принято. За чей счет он будет строиться, тоже пока неясно. Да, сейчас определено, что в этом проекте 38 процентов придется на долю «Ядрана», а 62 процента — на Мали. Но обе стороны будут искать, скорее всего, стороннее финансирование на свои доли.
Организаторы строительства пойдут в госбанки, там потребуют гарантий. Непонятно пока, кто технически будет строить. Где объемы золота, которым будут загружать завод? Кажется, для первой очереди инвесторы планируют обеспечить переработку 100 тонн золота с возможным расширением до 200. А Мали сейчас, как я уже сказал, добывает меньше 60 тонн, но и они принадлежат не Мали, а иностранным компаниям. Государство пока может обеспечить только единицы тонн загрузки. Но может быть принято решение о принуждении иностранных инвесторов к аффинированию золота на территории страны, с какого-то года, когда завод появится. Загрузку этого предприятия должна обеспечить государственная воля, чтобы первый камень не остался последним.
— Но люди, которые подключились к этому проекту, достаточно серьезные, уровень переговоров высокий.
— Конечно, очень хотелось бы, чтобы все получилось. Здорово, что частные компании заинтересовались инвестициями в Африку. Давайте пожелаем им удачи.
— А какие основные интересы России в Африке в целом?
— Основные интересы России в Африке — это развитие сотрудничества по линии экспорта. Это удобрения, зерно и дизельное топливо. В Мали нет мощностей для переработки нефти. В регионе НПЗ есть только в Дакаре (Сенегал), в Абиджане (в Кот-д’Ивуаре).
Также востребована продукция нашего металлопроката, деревообработки. Надеемся, что со временем будут расширяться поставки энергетического оборудования, сельскохозяйственной техники, беспилотных летательных аппаратов для гражданских целей, не говоря уже о военных. Это перспективные направления, где мы ожидаем роста экспорта в перспективе.
Сейчас основным нашим торговым партнером в регионе остается Сенегал. Он опережает другие государства с большим преимуществом. На поставки в Сенегал приходится больше миллиарда долларов. Кстати, многие поставки в Мали мы не видим в статистике, потому что они идут через Сенегал. То есть сенегальские компании выступают покупателями, затем перепродают продукцию в Мали, потому что для нас малийский рынок находится за Сенегалом. Поэтому расширение логистических коридоров, инвестиции в логистическую инфраструктуру от Дакара до Бамако в перспективе, конечно, оправданы.
«Когда я первый раз был в Мали в 1996 году, там проживали 7 миллионов человек. Не прошло и 30 лет, а население увеличилось в 3,5 раза»
«Западные инвестиции перестают играть ключевую роль в Африке в целом»
— Является ли африканский рынок хорошей альтернативой для России, чтобы мы могли переориентировать в перспективе поставки какой-то своей продукции на фоне международных санкций?
— Поставки в Африку растут в основном в связи с ростом рынков. Основной фактор — это рост населения в африканских странах. Скажем, когда я первый раз был в Мали в 1996 году, там проживали 7 миллионов человек. Не прошло и 30 лет, а население увеличилось в 3,5 раза. Городское население растет еще быстрее. Потому что раньше эти 7 миллионов жили в деревнях.
А столица Мали Бамако был единственным городом, но и он был похож, по сути, на деревню. Там было одно высотное здание Банка Западно-Африканского союза. Здание красивое, можно сказать, шедевр сахельской архитектуры. Еще была гостиница L’Amitie, очень красивое здание, которое построил Египет в подарок Мали. За этим отелем есть до сих пор лес, первозданная саванна. Но Бамако сегодня современный город. В нем проживают 3 миллиона человек, а в агломерации — все 5 миллионов. Рост городского населения — это важнейший фактор.
Международные санкции в отношении нашей страны изменили главным образом логистические цепочки. Если раньше поставки из России в Африку шли через Европу и наши поставщики не знали конечных получателей, то сейчас они начинают продавать напрямую в Африку. Это касается и металлопроката, и деревообработки, того, что необходимо для развития городов. Например, проволоки, которая используется для проводов, строительства линий электропередачи.
— Благодаря чему так преобразился Бамако?
— Благодаря инвестициям в сектор недвижимости, которые идут прежде всего с Ближнего Востока. Это Эмираты, Саудовская Аравия, Катар. Развивается гостиничный сектор, коммерческая недвижимость. Все растет за счет демографического фактора, инвестиций стран Залива и отчасти китайских инвестиций.
Западные инвестиции перестают играть ключевую роль в Африке в целом. Сейчас основной драйвер роста там — это собственные инвестиции, так как капитал постепенно начал оставаться в странах, и азиатские инвестиции. Ключевой же партнер для очень многих африканских стран — это Эмираты.
— А Китай инвестирует меньше?
— Если говорить об Африке в целом, то сегодня Китай, конечно, ее торговый партнер номер один, номер два — Индия, номер три — Эмираты. Это тройка основных торгово-экономических партнеров Африки. Если брать конкретные страны, то там ситуация разная. Где-то еще заметно влияние США, где-то уже заметно влияние Турции. Где-то на вторых-третьих ролях в качестве крупного экономического партнера появляется Россия.
Мы еще не лидируем, но в 2024 году достигли объема товарооборота с Африкой в целом в 28 миллиардов долларов. Это рекордный показатель
И это в основном за счет экспорта. Он доминирует в нашей торговле с африканскими странами. Наши производители зарабатывают в Африке. И с точки зрения валютных поступлений в страну это очень важный источник.
«Китай, Индия, Эмираты умеют работать с африканскими странами»
— Почему происходит вытеснение западных стран из Африки, где теперь лидируют Китай, Индия, Эмираты? Это объясняется увеличением влияния этих стран в принципе или еще чем-то?
— Объясняется прежде всего ростом и значением этих экономик для мировой экономики в целом. Африка — это как зеркало изменений глобального баланса сил. Кроме того, Китай, Индия, Эмираты умеют работать с африканскими странами. Они не пытаются повлиять на них политически, что является европейской болезнью. Китай, Индия, Эмираты не отягощены желанием подчинить себе африканцев, установить над ними неоколониальное господство. Азиатский подход более прагматичен. Они не вмешиваются в государственное строительство, уходят от навязывания правовых, идеологических догм. И это их преимущество.
— А какая ситуация с торговыми партнерами Мали?
— Среди основных торговых партнеров на первом месте Эмираты, потом Швейцария, Австралия. Почему Швейцария, понятно. Она сейчас основной центр аффинирования золота. Это то золото, на которое сейчас претендует «Ядран». Плюс через Швейцарию работают трейдеры, которые поставляют в Мали зерно, нефтепродукты и удобрения, в том числе российского происхождения.
Индия в Мали не стратегический игрок, как и в целом в Западной Африке, где были французские колонии. Индия — важнейшая сила в ЮАР, на восточном побережье континента. Также в Нигерии большая индийская диаспора. Индия больше присутствует в бывших британских колониях.
У Китая в Западной Африке сильные позиции, например в Сенегале. В Мали, конечно, тоже. Там есть инфраструктурные проекты с китайским участием. Но для Пекина это не приоритетная страна. Допустим, в Нигере китайское влияние значительно заметнее, чем в Мали. Для Китая это, наверное, опорная страна в регионе Сахеля.
— А Франция? Вы же говорите, что она до сих пор сохраняет большое влияние на Мали.
— Да. Но Франция уходит. Она ослабевает. Базовых экономических компонентов, основ влияния почти не осталось. Для России в Западной Африке самое главное — не пытаться заменить Францию. Потому что это обременительно. Политическое лидерство там пока не подкреплено экономическим интересом.
В свое время Евгений Пригожин приписывал собственным усилиям и ЧВК Вагнера уход Франции из Западной Африки. Но этот уход был продиктован в первую очередь собственными решениями Парижа. А во вторую — тем, что французы уже вызывали раздражение у самих африканцев. Это естественный процесс ухода Франции из своих бывших колоний.
— Французы вызывали раздражение у африканцев потому, что везде вмешивались?
— Раздражение возникало объективно. Фрустрация жителей стран Западной Африки, связанная с социальным расслоением и политической нестабильностью концентрировалась на образе Франции как на бывшем колонизаторе. И это происходило неслучайно, потому что многие перекосы социально-экономического развития действительно сложились благодаря французскому влиянию. Например, повторюсь, Франция до сих пор контролирует финансовую систему, в том числе в Мали, через центральные банки.
Но этот фактор абсолютно точно уйдет в прошлое. Может быть, не через два-три года, но в течение 10–20 лет мы увидим, скорее всего, демонтаж системы привязки западноафриканского и центральноафриканского франка к французской финансовой системе, потому что экономических оснований для этой зависимости уже нет.
«В прошлом году мы зафиксировали в 2,5 раза рост числа россиян, которые ездят в Танзанию. Это популярное направление прежде всего у европейцев»
«С точки зрения недооцененных направлений, куда пока мало ездят россияне, я бы назвал Зимбабве»
— Вы упомянули турпоездку в Бамако. Мали может быть интересна и с туристической точки зрения?
— Мали, конечно, больше для любителей экстремального туризма. Раньше были популярны исторические туры в Тимбукту. Это древний город, там мечети, университет, центр сахарской культуры. Но сейчас туда сложно попасть.
— А какое сегодня самое интересное туристическое направление в Африке?
— По числу поездок в Африку среди россиян сегодня лидирует, конечно, Египет.
— Но Египет не Черная Африка.
— Африку нельзя так делить. Черная Африка существует только в нашем воображении. Кроме того, Черная Африка — это калька с английского Dark Continent, термина, который изначально обозначал непрозрачность и неизведанность Африки, а потом получил уже расистские коннотации, так что его лучше избегать. Никакой явной границы между арабской и неарабской Африкой тоже нет. Есть «Африканский союз» — важный партнер России.
Саммиты Россия проводит с Африкой в целом. И первый саммит «Россия — Африка», например, в 2019 году, открывал президент Египта. Египет остается нашим ключевым партнером на этом континенте. Когда мы говорим об отношениях России с Африкой, мы должны начинать с Египта. Он лидирует и по туристическому потоку среди других африканских стран. Дальше идет Марокко. Алжир сейчас развивается как новое туристическое направление, все больше людей туда едут, стало попроще визы получить. И главное, что вопрос безопасности там практически решен. Еще Тунис, конечно.
В прошлом году мы зафиксировали в 2,5 раза рост числа россиян, которые ездят в Танзанию. Это популярное направление прежде всего у европейцев. Россияне туда активно летали до СВО, был прямой чартер. Сейчас туристический поток восстанавливается. Традиционно популярны Сейшелы. Это тоже полноценная Африка, член «Афросоюза», там живут африканцы. Там много проходит панафриканских мероприятий. Если хочется посмотреть зверей в нацпарке, то это в ЮАР.
С точки зрения недооцененных направлений, куда пока мало ездят россияне, но стоило бы больше, я бы назвал Зимбабве. Там очень красивый водопад Виктория. Сейчас открыли прямые рейсы в Аддис-Абебу. Летают «Эфиопские авиалинии» из Москвы. Кажется, они планируют перейти на ежедневный режим. Через Аддис-Абебу до Виктория-Фоллс (это Зимбабве) можно долететь с одной пересадкой. Это очень привлекательное направление, там тоже можно зверей посмотреть. Рядом Ботсвана, Намибия. Еще Кения. Но она дорогая.
— В этих странах не опасно?
— Это восток и юг Африки. И там стабильно. Нет территорий, не подконтрольных центральным правительствам, где бы действовали незаконные вооруженные формирования. Там ситуация получше, чем в Западной Африке. И в плане болезней — тоже. В Мали и в Нигерии, например, эпидемиологические риски остаются существенными. Там есть, например, малярия. Это довольно серьезное, смертельное заболевание, если его не лечить.
— Значит, это тоже серьезный риск?
— Да, это тоже риск. Но он управляемый. Этот риск парируется диагностикой, правильным лечением, наличием лекарств. Если есть задача открыть в Мали производство, то обеспечить все это несложно.
* запрещенная в России террористическая организация
Комментарии 0
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.