«В 1930–1950 годы фактически исчезли все старые арабо-мусульманские имена, тем более сложные и составные имена. Советский городской быт требовал новых деловых отношений, разрыва с прежней традицией, когда имена славили Всевышнего, а новая власть возвещала приход нового мира и политически грамотные имена», — пишет ведущий научный сотрудник Института истории им. Марджани АН РТ Искандер Измайлов. В статье для «БИЗНЕС Online» эксперт рассказал о тренде на возрождение старых татарских имен и о том, как советская паспортная система издевалась над именами татар.
Ведущий научный сотрудник Института истории им. Марджани АН РТ Искандер Измайлов
«Что в имени тебе моем?»
«Имена, имена, имена…
В нашей речи звучат не случайно.
Как загадочна эта страна,
Так и имя — загадка и тайна.
Самуил Маршак
Как мы говорили в предыдущих частях, имена являются важнейшим символом и маркером культуры общества. Неудивительно, поскольку имя не просто личное название каждого человека — это его индивидуальность, характеристика. Недаром в концлагерях людям присваивали номера и даже татуировали их на руке, подчеркивая тем самым, что здесь нет личности, только бездушные цифры.
Имя не только «загадка и тайна», как справедливо написал в своем совсем не детском стихотворении Самуил Маршак. Имя — это своего рода образ будущего, который родители хотят для своего ребенка, стремясь предопределить его социализацию, предугадать место в обществе и адаптировать к преобладающей культурно-языковой среде. Но некая «загадка и тайна» в имени все равно присутствует, как и желание дать некое оригинальное, но и узнаваемое имя, часто ориентированное на известных его носителей. Культурная адаптация любого человека в начале жизни очень важна, она определяет его судьбу, стратегию. Имя в этом является очень существенным элементом.
Говорят, что встречают по одежке. Может, так было в Средневековье, откуда родом эта поговорка. Тогда действительно по одежде человека можно было без труда понять его социальное, семейное и имущественное положение. Но в современном обществе встречают по имени. Именно оно является главным маркером «свой — чужой». В этом смысле Маршак прав, что «имена в этой жизни звучат не случайно». Действительно, имена являются своего рода квинтэссенцией культуры и самосознания общества, не только служат целям обозначения каждого человека, но и отражают идеалы и даже надежды общества. Поэтому имена очень ярко, выразительно и чутко реагируют на изменения, которые происходят в культуре и социальном развитии.
Мы уже отмечали, что на всем протяжении татарской истории изменения в наборе имен всегда имели глубинный смысл и по ним можно безошибочно реконструировать историю народа, указывая на переломные моменты прошлого. Но никакой другой момент истории не сравнится с болью и трагедией, которые принес татарскому обществу XX век. Революция, голод, коллективизация, насильственная атеизация, репрессии, мировая война, урбанизация — все это произошло буквально за полвека.
Татарское общество и его культура понесли чудовищные потери, пережили ломку и трансформацию, как никогда ранее. Можно сказать, что общество порвало связь с прошлым и окунулось в советскую утопию, а ориентиром стали новые кумиры и идеи. Советский период стал своеобразной модернизацией общества, совершенной самым варварским способом и имевшей совсем другие цели. Но получилась некая половинчатая модернизация без соответствующих политических реформ. И изменения в татарском именнике показательно демонстрируют, как все эти социальные катаклизмы преломились через призму языка, самосознания и имянаречения.
«Советские имена в их самой правоверной ипостаси — это отдельная тема»
«Каббалистические» имена у татар
Пожалуй, имена стали главной жертвой атеизации и «культурной революции» у татар. В 1930–1950 годы фактически исчезли все старые арабо-мусульманские имена, тем более сложные и составные имена. Советский городской быт требовал новых деловых отношений, разрыва с прежней традицией, когда имена славили Всевышнего, а новая власть возвещала приход нового мира и политически грамотные имена. Появился целый комплект простых имен: Индустрия, Пионерия, Радиола, Трактор, Энгель, Энгельсина и т. д.
А также составные имена, можно сказать, «каббалистические»: Арлен («армия Ленина»), Вил или Виль («Владимир Ильич Ленин»), Вилор («Владимир Ильич Ленин — организатор революции»), Владлен («Владимир Ленин»), Диамар («диалектический марксизм»), Дамир («Да здравствует мир»), Ким («Коммунистический интернационал молодежи»), Ленар («ленинская армия»), Лерун («Ленин — руководитель народа»), Марлен («Маркс — Ленин»), Мэлс («Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин»), Октябрина («октябрь»), Ремир, Ревмир или Рэм («революция мировая») и т. д.
Подобных имен больше сотни, а то и две. Кроме реально встречающихся сейчас, в справочниках присутствует немало и современного стеба. Были и двойные имена для брата и сестры — типа Рево и Люция (это старое латинское имя — «светлая, сияющая»). И если женское имя вполне прижилось и до сих пор в ходу, мужское сильно ассоциируется со словом «рёва», поэтому исчезло вместе с его носителями.
Но советские имена в их самой правоверной ипостаси — это отдельная тема. Уверен, что при внимательном изучении выяснится, что у разных народов в ходу оказался разный набор этих имен. По наблюдениям, у славян такие имена были распространены гораздо меньше, чем у других народов. А вот у среднеазиатских представителей они вообще не оставили заметного следа. Языковые закономерности в предпочтении разных имен и поздняя урбанизация сыграли здесь решающую роль.
В связи с этим могу рассказать историю, которую мне поведал отец, когда речь зашла о его собственном имени — Лерун. Он работал начальником геологической партии на Колыме и Чукотке, где время от времени встречался с местными жителями, эвенами и луораветланами, которых русские называют чукчами. Они пасли оленей и продавали их. Ценили не деньги, а спирт и патроны от карабина. Всякий раз встреча с оленеводами была настоящим ритуалом с чаепитием, которое могло затянуться на несколько часов.
Как-то раз отец пришел в стойбище, поздоровался с хозяином, представился. В ответ хозяин также тепло поздоровался и сказал, что его зовут Лагшмивара. Отец очень удивился и во время долгой беседы спросил, что это за имя. Дело в том, что все малые народы Крайнего Севера практически два века избегали христианизации. Но и их советская власть достала своей мозолистой рукой. Детей стали забирать в поселки, где скоро начали свирепствовать алкоголизм и туберкулез. Но главное, что сделала советская власть, — провела полную паспортизацию и перепись населения. Фамилии, как правило, давали по именам родителей, а имена — христианские.
Поэтому в ходу были такие конструкции, как Юрий Рытхэу, Антонина Кымытваль или Александр Эйнелькут. А вот собственных имен этих народов советская власть не признавала. Поэтому такая экзотика удивила даже бывалого человека. Вот что ответил Лагшмивара отцу: «Оно значит „Лагерь Шмидта в Арктике“. Это русское имя». И, помолчав, с некоторой грустью и тоской добавил: «Вот у тебя, я слышу, хорошее татарское имя — Лерун».
Отец не стал дальше разочаровывать человека и перевел беседу на другую тему, не такую больную. И тем более не стал объяснять, что оба эти имени не татарские и даже не русские, а типично советские. В нашей семье носителем этой идеологии была дәү-әни (бабушка) — правоверная коммунистка с 1920-х годов, ненавидящая сельские традиции и ислам, она назвала детей вполне советскими именами — Лерун и Энгельсина.
Новые советские имена ломали структуру не только имянаречения, но и языка
Вместе с новыми именами в татарский язык проникли совершенно чуждые, даже дикие: Радиола, Гуляш, Трактор, Искра, Дюшес. Я даже знал одну женщину по имени Гильотина, очень оно ей соответствовало — она была строгим и ответственным профсоюзным работником. Меня так подмывало рассказать ей, что означает ее имя, но я сдержался. Вот и пойми, то ли имя сделало ее такой резкой, то ли изначально родители угадали с психотипом.
На самом деле проблема не такая смешная, как кажется. Советские имена первой волны смели тюрко-мусульманские имена практически полностью. На наше счастье, урбанизация татар была сравнительно небольшой и осталась сильная тяга к традиции, что привело к тому, что второе-третье поколения советских татар, как правило городских жителей, начали выбирать уже совсем другие имена, а советский именник стал объектом насмешек и казался глубокой архаикой.
Но в отличие от арабских имен, которые стали в глазах людей «несовременными», советские имена лишились политической ангажированности, но не идеологического смысла, что делает их малопривлекательными. Из всего набора на слуху, пожалуй, только имя Виль — видимо, по созвучию с английским Вильям (от Вильгельм — из германского словосочетания willio — «воля, решимость» и helm — «шлем, защита»).
Но новые советские имена ломали структуру не только имянаречения, но и языка, рушили систему правописания и самосознания населения. Проведенная дважды реформа письменности не только сделала 90% татар безграмотными, но и внедряла правила облегченного правописания. Оно стало восприниматься на слух и записываться малограмотными сотрудниками загсов. В это время, как уже отмечалось выше, в стране внедрялись паспорта и прочие удостоверения личности. Без «бумажки»… ты был не человек.
Люди оказались друг другу не родственниками
А как заполнялись бумажки? Опять-таки на слух. Причем не только в селах, но и в городах. Не знаю, была ли это целенаправленная политика либо обычное головотяпство, но для многих людей это стало подлинной трагедией. У моего отца исказили фамилию. Наш бабай, получая паспорт в Донбассе, записал себя по имени своего бабая — Исмаилом. А вот отцу при получении паспорта в Казани написали фамилию Измайлов. А мои двоюродные братья носят другую фамилию, поскольку их отец назвал не имя бабая, а своего отца. Так мы оказались не родственниками. Вообще, как советская паспортная система издевалась над татарскими именами и фамилиями, это отдельный разговор. Даже не буду рассказывать, как можно исказить обычную фамилию Гайнетдинов.
Но это еще вершки. У отца исказили имя, хотя чего там искажать. Написали Лирон. В жизни ему это не мешало, все обращались правильно. Хотя некоторые норовили назвать Леоном, видимо памятуя известного в советское время сатирика Лиона Измайлова. Меня в поселке, где я родился, записали правильно, со слов отца. Но вот с сестренкой, которая родилась в Казани, этот номер не прошел. Ее записали строго по документам, и теперь мы с ней практически неродные — я Лерунович, а она Лироновна.
Я так понимаю, это повсеместное и очень частое явление. Несколько моих читателей откликнулись и рассказали свои печальные истории о потерянных предках. Перескажу самую выразительную. Умер уважаемый глава семьи, и все собрались, чтобы установить памятник. И тут выяснилось, что у него отчество Бадартынович, у его старшего брата — Барисович, а у младшего — Бадертдинович. Это как решать аспирантскую задачу по ономастике. Думаю, что правильное написание у младшего брата и их отца звали Бадраддин (иногда — Бадретдин) (Бадр ад-Дин — с арабского языка — «символ совершенства веры», буквально «полная луна веры»).
Думаю, подобных историй очень много, и как их исправлять — непонятно. Вот так мы расплачиваемся за имена наших отцов. Или, точнее, за нерадивую советскую бюрократию, которая вместо грамоты подсовывала нам суржик — искаженный русско-татарский язык, который не имеет ни четких правил, ни норм. Все пишут как слышат. Мечта двоечника, воплощенная в советской утопии.
«Вместе с этими советскими именами в татарскую среду проник целый комплекс западноевропейских имен»
Откуда у татар появились имена Эльмира и Рафинад
Еще одна проблема в том, что вместе с этими советскими именами в татарскую среду проник целый комплекс западноевропейских имен. Не скажу, что это советское влияние, хотя по срокам их включение совпадает. Есть подозрение, что первыми носителями этой германской традиции были люди, вернувшиеся из немецкого плена после Первой мировой войны. Как правило, все они были не просто в восхищении от быта, образа жизни и устройства хозяйства, что «из Германии туманной» перенесли с собой не плоды учености, а имена — Герман, Фриц, Фердинанд и др. Во всяком случае, они появились уже в конце 1920-х — начале 1930-х годов. Отец рассказывал, что у них во дворе жил мальчик по имени Фриц. Дразнили его во время войны страшно. Если родители хотели для него только хорошего, то перестарались.
Одновременно в татарский именник проникли и другие имена. К примеру, английские (Артур, Альберт, Эдуард, Алиса, Лиза), французские (Луиза, Марсель, Резеда, Марат, Диана), итальянские (Рафаэль, хотя надо отметить, что оно похоже на мусульманское имя Исрафил, Розалия, Эльвира, Фидель) и немецкие (Арнольд, Эмма, Эльза, Эрнест, Клара и др.). Вместе с ними в состав именника попали некие производные от русских имен, названий цветов и топонимов: Амур, Лена, Рим, Роза, Ландыш, Венера (и мужское Венер), Лилия, Флора (и мужское Флорид), Альбина и др.
Несколько особняком стоит пара имен, имеющих сложное происхождение. Например, Эльмира. Обобщая представления об истории этого имени, надо сказать, что оно вошло в испанский и французский именники от арабского ал-амира («супруга эмира, благороднорожденная»), а оттуда — в русский. Но среди русского населения оно не прижилось, зато стало популярным у татар. Это следует из татарской песни «Эльмира» (слова и музыка Дениза Бадретдина), которая появилась в Финляндии. Другой такой пример — Камиль (Камил, Камал, Кемаль) — от семитского «совершенный, прекрасный», которое было иносказанием верблюда, поскольку именно этот «корабль пустыни» считался истинным совершенством. Это имя также было воспринято миром Средиземноморья. В России оно никогда не пользовалось популярностью, хотя у западных славян, поляков, чехов и словаков встречалось.
Из всех имен западного происхождения, но не советского типа следует рассказать о появлении и довольно долгом бытовании своеобразного татарского имени Рафинад (Рафин, Рафинд), которое не встречается у других тюркских народов. Определенное время считалось, что это производное от названия сахара. Однако еще в 1974 году один из крупнейших отечественных лингвистов и этнографов Владимир Никонов сделал важное предположение, по-другому взглянув на это имя. Вполне обоснованно он предположил, что вернувшиеся после плена татары с трудом произносили Фердинанд и сократили его на первый слог, превратив во вполне татарское имя, которое просто случайно оказалось созвучно с названием очищенного сахара разной формы. Так появилось это странное имя, отсутствующее у других народов Поволжья.
Буквально два слова надо сказать об этом выдающемся исследователе, фактически возродившем советскую ономастику, Владимире Никонове. Он родился в Симбирске, где, будучи гимназистом, стал членом географического общества, но в 16 лет услышал выступление Льва Троцкого на городском митинге. Это произвело на него огромное впечатление и навсегда изменило его жизнь. Он вступил в комсомол, начал работать в различных газетах, писал научные статьи о советской литературе и топонимике. Во время войны служил в Волжской военной флотилии, участвовал в военных сражениях под Сталинградом, за что был награжден орденами и медалями. Был контужен и с тех пор очень громко говорил. В 1944 году он был незаконно осужден по политическому обвинению из-за конфликта с батальонным особистом. Говорили, что он выбросил его за борт за приставания к беженцам.
Весь срок в 10 лет Никонов провел в лагерях Западной Сибири. Выжить ему помогла его невероятная для того времени грамотность, благодаря чему он вел бухгалтерию нескольких островов ГУЛАГа. В 1954 году был реабилитирован и начал работать в Институте этнографии АН СССР. За более чем 30 лет работы Никонов так и не получил ни ученой степени, ни высшего образования. Тем не менее он стал выдающимся специалистом по топонимике, а также автором новаторских работ по ономастике и географии фамилий. Писал очень грамотно и логично. В институте этнографии 1970-х годов он вел социологические и этнографические исследования по ономастике. Все коллеги с теплотой и благодарностью вспоминают его.
Важной заслугой его стали исследования в начале 1960-х годов не только по русской, но и по татарской и вообще тюркской ономастике. В Казанском университете эти исследования были продолжены профессором Гумаром Саттаровым, хоть они были сосредоточены больше на филологической, а не на этносоциологической составляющей. Но исследования Никонова, пусть он и не был профессором, гораздо серьезнее и многограннее. Он одним из первых заметил, что у разных народов есть предпочтения в выборе имен. И они не случайны, а связаны как с развитием самого языка, так и с определенными социолингвистическими и даже внелингвистическими факторами.
Он вел исследования в то время, когда у татар вновь сменился именник, в 1960-е. Тогда вновь вернулись старые имена, но уже с новым современным звучанием — Ильнур, Айдар, Айрат, Рамиль — эти имена являлись на протяжении второй половины XX и начала XXI века наиболее представительными, хотя и занимают единицы процентов.
Старые имена Джамиль и Джалиль стали заменяться Эмилем или Ямалем. Звучат они на европейский манер, но созвучны традиционным
Характерно, что есть определенная закономерность в фонологическом строе употребительных имен. Просто при их выборе родители в Татарстане отдавали и отдают предпочтение современному звучанию. Например, старые имена Джамиль и Джалиль стали заменяться Эмилем или Ямалем. Звучат они на европейский манер, но созвучны традиционным. В таком же ключе переосмысливается Аскар («защитник веры»), превращаясь в Оскара. Разумеется, подобные игры с родным языком и его именником чреваты утерей самобытности, но искания народа, видимо, в этом ключе неизбежны. При этом остаются европеизированные имена Альберт, Ренат, Артур.
Сравнительно распространено имя Руслан — явное влияние Александра Пушкина. Но не только. Само имя Руслан — это русификация тюрко-татарского имени Арслан, и сказание, откуда это имя взял поэт, — «Сказание о Еруслане Лазаревиче» — адаптация тюркского героического эпоса. Превратившись в Руслана, оно стало неким компромиссным вариантом, особенно в смешанных семьях, где родители предпочитали избегать имен, откровенно указывающих на национально-религиозную принадлежность. Не исключено, что выбор подобных европейских имен — это такой же осознанный выбор нейтрального и компромиссного имени.
Среди женских имен гораздо больше разнообразия. Самые популярные имена были и остаются: Лилия, Венера, Гульнара, Резеда, Эльмира. При этом и в них можно видеть древние основы. Например, Люция — это, вероятно, некое осовременивание имени Лютфия (от Лютфи — «милость Аллаха»), Альбина (и все производные и близкие к ней — Альвина, Альфина) могут быть от имени Альфинур («светоч веры»), а Лилия — это явное подражание Лейле.
С одной стороны, они связаны с лингвистическими явлениями, как пример, это фонетические особенности одного и того же имени. Так, широко распространенное у тюркских народов имя по названию планеты Венера будет звучать у татар как Чулпан, у башкир — Сулпан, у узбеков — Чолпан, а у казахов — Шолпан. С другой стороны, на имянаречение влияли и влияют этнонациональные различия, причем гораздо сильнее, чем в домодерновом обществе.
Например, Никонов отметил, что мужское имя Азамат и женское Гюльнара были нередки у узбеков, но довольно часты у башкир юга и юго-востока Башкортостана, на западе и северо-западе Башкортостана и в Татарстане они тоже были редкими. Это довольно четко показывает, что эти предпочтения имеют, кроме всего прочего, явную национальную окраску (хотя имянаречение и личное дело каждой семьи). Он же приводил факт исследования имен, которые давались девочкам-узбечкам в Самарканде и татаркам в Казани в 1967 году. Оказалось, что всего имен у узбечек 195, а у татарок — 134, причем только 22 имени были общими.
Сама структура имен также интересна. Выяснилось, что у русских несколько распространенных имен (набор в разные десятилетия разный) занимают три четверти всех имен, а у татар самые распространенные имена составляют не более 20%. Например, в 1967 году наиболее распространенное имя Рамиль охватило всего 3% всех имен. Это свидетельствует, что у татар набор имен гораздо больше и индивидуальность в выборе выше. Очевидно, это подчеркивает независимость мышления татар и их индивидуальность.
Происходит возрождение традиционных имен — Сююмбике, Айсылу, Зулейха
В 1990 годы и начале XXI века мы оказались в совершенно новой социальной и экономической ситуации. Возрождение религии, рост национального самосознания и развитие электронных средств массовой информации привели к формированию нового именника. Пока еще рано говорить об устойчивых тенденциях, но уже сейчас ясно, что происходит формирование именника, продолжающего традиции последних десятилетий. При этом возрождаются старые имена, которые были забыты практически с началом советской эры.
Реально сохраняется тенденция использования европейских имен, но не всех, а созвучных татарскому языку — Ренат (и Рената), Венера (хотя ее мужской аналог — Венер встречается уже реже), Ильмир (и Эльмира), но происходит возрождение традиционных имен — Сююмбике, Ляйсан, Айсылу, Зулейха и т. д. Все эти тенденции по своей направленности должны сгладить негативное воздействие советского периода и вернуть популярность татаро-мусульманским именам, хотя прямого возрождения старого именника не произойдет. Новый технотронный век будет требовать простых, кратких и выразительных имен, которые будет легко писать на латинице. Разумеется, в одной небольшой статье нельзя осветить все проблемы современного татарского именника. Это требует серьезного научного подхода с использованием лингвистики и социологии. Нужно новое современное исследование развития имен, их трансформации и формирование популярного именника.
В заключение хотел бы сказать только одно: загсы и топонимическая комиссия при совете министров хоть и работают, выпуская справочники имен, но без должного контроля все их усилия идут прахом. Постоянные разночтения — Фарит и Фарид, Резеда и Ризеда, Гульнара и Гюльнара, Ляйсан и Лейсан и т. п. В конце концов, при всем разнообразии диалектов в русских областях никто в сельсоветах не делает разночтений Александр — Олександр, Алексей — Олексей, Федор — Хведор и т. д. Есть справочники, по которым эти имена пишутся вне зависимости от того, как их произносят родители. И только в Татарстане продолжается подобная свистопляска. Отсюда появляется вседозволенность в трактовке и выдумывание разных форм одного и того же имени. Надо положить этому конец и в начале XXI века навести порядок, восстановить связь времен, которая была разрушена большевиками с их произволом безграмотности. А так я, конечно, за разные имена, но мне лично больше нравятся татарские, а не современные европеизированные.
Комментарии 195
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.