«Но почему такой большой и процветающий город вдруг прекратил свое существование и погрузился в небытие? Есть тому несколько причин. Первая — эпидемия чумы, сильно ударившая по всем городам Золотой Орды. Затем — 20 лет междоусобных войн», — отмечает ведущий научный сотрудник Института истории им. Марджани АН РТ Искандер Измайлов, продолжая рассказывать о татарском прошлом городов и сел России. В очередной статье постоянный автор «БИЗНЕС Online» рассуждает, почему некоторым хочется забыть о «видимых следах» мусульманской татарской культуры в своей истории и какой золотоордынский город процветал на месте Буденновска.
«Нет даже нужды говорить, что историей дышит все Предкавказье, храня тайны и легенды»
Легенды и тайны Предкавказья
Кругом, налево и направо,
Как бы остатки пирамид,
Подъемлясь к небу величаво,
Гора из-за горы глядит;
И дале царь их пятиглавый,
Туманный, сизо-голубой,
Пугает чудной вышиной.
М.Ю. Лермонтов, «Измаил-бей. Восточная повесть» (1832)
Всякий раз, когда я покупаю в магазине свою любимую воду «Архыз», я думаю, что мог бы написать прекрасную рекламу этому таинственному названию. Перед моим взором, как встарь, встают седые горы Кавказа, меж которых в узких ущельях пробивает себе путь поток, который берет исток в высокогорных ледниках. Студеная быстрая вода стремительно бежит по камням, гневно бьется в водоворотах среди теснин и вольно разливается посреди широких долин. Но, к сожалению, я не пишу поэтической рекламы и прославляю вкусную воду Архыза просто потому, что она мне нравится.
Вспомнил о ней я не ради несравненного вкуса напитка. Мой лирический лад, который всегда вызывает поэзия Михаила Лермонтова (признаюсь, я его очень люблю и нередко перечитываю), неспроста. Из кавказского цикла писателя мне нравится «Измаил-бей», особенно «Восточная повесть», вернее, местность, которая в ней описывается, — Биштау: Пятигорье и река Архыз. Они имеют прямое отношение к предмету нашего повествования. Нет даже нужды говорить, что историей дышит все Предкавказье, храня тайны и легенды. Но обо всем по порядку.
«В Минеральных Водах обилие христианских храмов, которые высятся на утесах вдоль дороги»
Раз уж мы начали с Архыза, давайте поговорим о его исторических тайнах. Практически все туристы, приезжая в Минеральные Воды на экскурсию к горным перевалам, очень удивляются обилию развалин христианских храмов, которые высятся на утесах вдоль дороги. Скажем, Сентинский и Шоанинский храмы, построенные в X веке.
Но жемчужиной Западного Предкавказья являются развалины города в долине Большого Зеленчука и его притоков близ Нижнего Архыза. Развалины его и сейчас поражают воображение. Это был настоящий город с огромной церковью, погребениями аристократии и каменной городской стеной. И этот город процветал, судя по музейным находкам и материалам археологических раскопок. Даже в поселке работников высокогорной Архызской обсерватории есть свой частный музей, где выставлены находки из случайных сборов и грабительских раскопов: серебряные поясные накладки, огромное количество оружия и конской амуниции, женские украшения, предметы быта. Много находок, которые свидетельствуют о связях горожан с Византией и мусульманским Востоком.
«Сентинский храм ныне восстанавливается»
Название города не сохранилось, но ясно, что это была столица Алании. Именно здесь располагался не просто престол правителя, но и место пребывания аланских митрополитов. Страна вела самостоятельную внешнюю политику, вступая в переговоры и заключая договоры с Византией и Грузией. Есть сведения, что правители Алании отдавали своих дочерей в жены императорам Византии и царям Грузии. Император Константин Багрянородный в своей книге о делах управления империей, особо указывал на правителя Алании, называя его титулом, который византийцы употребляли по отношению к царям иноземных народов. Это высокая оценка и признание огромного значения этой страны.
Тюркам они завоевали степи Северного Кавказа и вступили в переговоры с Византией, нуждавшейся в шелке
Кроме самого городища Архыз, от этого христианского царства, которое занимало все Западное Предкавказье, остались десятки христианских храмов, сотни могильников, включая огромные скальные усыпальницы, где хоронили своих родственников целые поколения жителей этой страны. Аланы были воинственным, но немногочисленным народом. Поэтому предпочитали подчиняться на своих условиях более сильным соседям. Такой силой в VII столетии были тюрки, а в VIII–X веках — Хазарский каганат. Аланы не просто были их вассалами, они поставляли своих воинов для охраны северо-западных границ Хазарии, где возведены крепости из каменных блоков, как в Предкавказье, и найдены сотни погребений, до деталей напоминающих скальные гробницы алан. Именно эта пограничная стража воевала со славянами, а позднее — с русами киевского князя Святослава.
На чем же основывалось богатство этой страны и строилось ее процветание и благополучие? Секрет прост и даже тривиален — участие в мировой торговле. Тюрки, получая шелк в качестве платы за мир от китайских империй, не могли его продать, поскольку держава Сасанидов (иранская династия, правившая в III–VII веках на Ближнем и Среднем Востоке, — прим. ред.) не желала торговать с ними, предпочитая отправлять на Запад свой шелк, который они выращивали в окрестностях Бухары. Один раз тюрки даже нанесли поражение персам, заставив их сполна оплатить китайский шелк. Расплатившись с тюрками, сасанидские чиновники прямо на глазах ошеломленных тюрок сожгли весь шелк!
Тюркам стало ясно, что успеха они на этом пути не добьются. Тогда они завоевали степи Северного Кавказа и вступили в переговоры с Византией, нуждавшейся в шелке и готовой покупать его в бо́льших объемах и дешевле, чем им торговали Сасаниды. Состоялся обмен посольствами, и договор был заключен. Шелк стал исправно поступать из глубин Срединной Азии в Предкавказье, откуда через Санчарский и Марухский перевалы поступал в порт Себастополис (современный Сухум, Абхазия), откуда на судах переправлялся в Константинополь.
Поток шелка в обмен на серебро, вино, престижные изделия и другие товары шел непрерывно на протяжении веков. И весь проходил через Архыз. Неудивительно, что все знатные люди Алании носили одежды исключительно из шелка и украшали себя богатыми поясами и дорогим оружием. Одна только эрмитажная коллекция из могильника Мощевая Балка включает тысячи предметов и по праву считается одним из шедевров экспозиции.
Михаил Тверской перед монгольским ханом. Рисунок Василия Верещагина
Михаил Тверской разбил татарский отряд, который сопровождал сестру хана Узбека
Но все имеет свойство когда-то заканчиваться. Так случилось и с Аланией. Гибель Хазарии под ударами мусульман и киевских русов, а потом и переориентация караваном Шелкового пути на порты Ближнего Востока привели к трагическому падению страны Алании и разрушению ее городов и храмов. Не было жестоких завоевателей, нашествия или мора. Нельзя даже свалить все беды на татарское нашествие, хотя такие попытки были, особенно в 40-е годы XX века. Все произошло буднично, оттого более трагично. Несколько лет не приходили караваны с шелком, и все закончилось.
Какое-то время Алания пыталась вести торговлю местными товарами, но они не имели спроса. Жители не могли больше поддерживать жизнедеятельность города и его хозяйства, обеспечить пропитание для горожан. Люди опять, как века назад, превратились в скотоводов и разбрелись по небольшим селениям. Христианство еще сохранялось, но огромные храмы тоже приходили в упадок, поддерживать в них жизнь стало невозможно. Историки еще многого не знают о тех трагических днях, как происходила в деталях трагедия горожан, которые вынуждены были бросить свой город и уйти искать себе пропитание.
Это трагическая страница истории Предкавказья дает нам понять, что реальное прошлое далеко от эволюционизма и не является прогрессивным подъемом только вверх. В реальной истории бывают и страшные падения, и регресс, и превращение цивилизованного городского общества в горцев-скотоводов. Эту иронию истории мы еще вспомним, когда дойдем до конца нашего повествования. Дело в том, что история на этом не прекратилась. Наоборот, она приобрела новый импульс после образования Улуса Джучи (Золотой Орды). Не будем перечислять все факты этой истории, а перейдем к Северному Кавказу. Но для начала отметим, что, как и в предшествующее кыпчакское время, Северный Кавказ был местом зимовки многих тюркских родов. Ничего не изменилось и в эпоху Золотой Орды. Уже первые ханы регулярно зимовали в окрестностях Биштау (Пятигорья) на Минеральных Водах.
Очевидно, свидетельством этому служит трагическая история князя Михаила Тверского, который не захотел отдать ярлык на великое княжение московскому князю Юрию Даниловичу, напал на него, разбил дружину и вместе с ней татарский отряд под командованием карачибека Кавгадыя, который сопровождал сестру хана Узбека, выданную замуж за Юрия. Княгиня Кончака попала в плен к тверскому князю и там погибла. Это злое деяние требовало отмщения. Михаил Тверской был вызван к хану Узбеку на суд, который состоялся, судя по сообщению «Жития» этого князя, «за рекой Тереком, на реке Севенци под городом Тютяковым, минувши горы высокие Ясские и Черкасскыя, близ врат Железных». Иногда это место зимовки помещают едва ли не под Дербент, но, скорее всего, речь идет о реке Зеленчуке, а «Железные врата» — это так называемые Эльхотовские ворота, выход из горных ущелий после перевалов в степь.
Развалины Маджара в 1793 году (рисунок П. С. Палласа)
Во второй половине XIII века возникает Маджар — крупнейший золотоордынский город на Северном Кавказе
Почему я начал текст с Архыза? Ситуация с его запустением очень похожа на то, как закончилась история другого города. Во времена хана Узбека, в XIII–XVI веках, существовал большой город Маджар. Здесь же встретил хана Узбека и арабский купец Ибн Баттута, и там был проведен курултай, который он подробно описал. Здесь находилась зимняя ставка и неслучайно. Близость ставки хана и высшей аристократии была очень важна для становления города. Но основным двигателем являлась международная торговля.
Как и 300 лет до этого, в новой мировой империи наследников Чингисхана сложилась очень благоприятная и выгодная конъюнктура для международной трансазиатской торговли. Несмотря на некоторые конфликты между разными улусами, на которые Монгольская империя распалась, торговля непрерывно увеличивала свои объемы. Товары, которыми обменивались разные концы Евразии, были примерно те же, что и три века до этого, — из Азии поступали шелк, пряности и пушнина, а из Европы — серебро. Чтобы оценить ее масштаб, достаточно сказать, что ежегодно в обороте в Золотой Орде находилось 18 т серебряных монет, каждая из которых весила около 1 грамма. Через Улус Джучи товары проходили транзитом, при этом произошел резкий рост градостроительства и в целом городской цивилизации.
На Северном Кавказе пути остались теми же, что в эпоху Хазарии, — через горные перевалы. Только контрагентами у азиатских торговцев стали итальянские купцы, которые не только натравили крестоносцев на Константинополь, но и прибрали к рукам порты на Северном Причерноморье. Генуя получала от этой торговли 750 тыс. золотых дукатов. Поэтому в предгорье, примерно в дне пути от выхода из ущелий Зеленчука и его притоков, во второй половине XIII века возникает Маджар — крупнейший золотоордынский город на Северном Кавказе. Общая площадь его была огромной — до 400 га, а с пригородами и городскими кладбищами — в 2 раза больше. Он был, скорее всего, даже больше Болгара, а по численности населения мог достигать 50–60 тыс. человек.
Название его весьма интересно. Венгерские ориенталисты, загипнотизированные сходством этого названия с этнонимом «мадьяр» (в восточных источниках «маджгард/баджгард»), посчитали возможным отождествить его с древними венграми, для чего придумали целую теорию, что именно там останавливались венгры по пути на новую родину, а какая-то их часть продолжала проживать на Северном Кавказе и дала название городу. Впрочем, эти авторы и название горы Мугоджары считали происходящим от имени венгров, хотя настоящее название гор по-казахски — Мугалжар. Поэтому кажется, что «венгерская» версия надумана и не очень научна, а название города происходит от «мазар» — «кладбище». Очевидно, что на этом месте на перекрестке торговых путей издавна было какое-то захоронение, почитаемое мусульманами.
Планы и фасады Маджарских мавзолеев (рисунок Михаила Некрасова)
Появление Буденновска на месте Маджара
Маджар и позднее славился своими мавзолеями и обителями суфиев. Так, путешественник Ибн Баттута, посетивший город в 1333 году, писал: «Город Маджар — большой, один из лучших тюркских городов, на большой реке, с садами и обильными плодами. Мы остановились там в ските благочестивого, религиозного престарелого шейха Мухаммеда Эльбатаиха родом из Батиаха Иракского… В ските его около 70 факиров арабских, персидских, тюркских и русских, женатых и холостых».
Баттута также отметил, что совершил пятничную молитву в мечети, где прослушал проповедь известного правоведа Иза ад-Дина из Бухары, который имеет много учеников. Там же на рынке он встретил одного еврея из Андалусии (Испании), который рассказал, что приехал сюда через Константинополь и перевалы Кавказа. Далее он повторяет, что Маджар — один из крупнейших городов Улуса Джучи. Археологи неоднократно исследовали этот памятник и зафиксировали целый ряд каменных и кирпичных построек, на которых нашли огромное количество полихромных изразцов и архитектурных деталей из резной глины. Были открыты ремесленные мастерские, включая гончарную и кожевенную. Т. е. город жил не одной только торговлей, но и имел собственное производство и перерабатывал продукцию местных скотоводов.
Особый блеск и красоту городу придавали мечети и мавзолеи, являвшиеся центрами родовых кладбищ. На гравюре 1742 года Михаила Некрасова четко видно более двух десятков каменных построек, видимо, мечетей и мавзолеев. Еще в 1772-м Петр Паллас (немецкий ученый-энциклопедист — прим. ред.), совершая академическую экспедицию, описывал развалины Маджара, указывая, что на них сохранились целые мавзолеи и другие каменные постройки, и даже зарисовал их.
По этим рисункам можно судить, что это были типичные для Улуса Джучи мавзолеи по типу болгарских или тех, что сохранились в бассейне реки Белой или на Южном Урале. Сохранился его рисунок даже очень редкого башенного мавзолея, имеющего аналоги в Анатолии. Что неудивительно, учитывая активные транскавказские торговые, политические и религиозные связи.
Вполне очевидно, что постройки эти поддерживались в нормальном состоянии, поскольку Паллас упоминает, что своды всех мавзолеев целые и перекрытия сложены из стволов ели. Это заставляет считать, что мусульманское население здесь продолжало жить и в XVI–XVII веках. До тех пор пока сюда в 1795 году не были заселены армяне из Дербента. С этого момента здесь начинается активное строительство, и в 1799-м возникает крепость Святого Креста. Камень и кирпич для построек жители брали, разумеется, из золотоордынских построек. К середине XIX века постройки исчезли. Как и память о городе Маджаре.
В 1827 году Святой Крест стал заштатным городом Ставропольской губернии. В 1920-м он был переименован в Прикумск, а в 1935-м — в Буденновск. В 1957 году ему еще раз вернули название Прикумска, а в 1973-м — имя маршала Буденного. Под этим названием он существует и сейчас.
Развалины Маджарских мавзолеев (рисунок Михаила Некрасова)
Главный удар по всем золотоордынским городам нанес китайский крестьянин Юаньчжан
Надо сказать, в истории золотоордынский период города никак не отмечен и даже не упомянут в статье о Буденновске в «Википедии» и других энциклопедиях, хотя город отнесен к числу исторических городов России. И опять история города, связанная с Золотой Ордой, просто игнорируется и известна только историками и археологам, которые ведут на памятнике не очень регулярные раскопки.
Но почему такой большой и процветающий город вдруг прекратил свое существование и погрузился в небытие? Есть тому несколько причин. Первая — эпидемия чумы, сильно ударившая по всем городам Золотой Орды. Затем 20 лет междоусобных войн. Добило его нашествие Аксак-Тимура, разорившего весь Северный Кавказ. В результате, например, число жителей Азака сократилось с 56 тыс. до 6 тыс. человек. Примерно так, видимо, произошло и с Маджаром.
Но эти бедствия город мог бы пережить и оправиться, как это случилось с итальянскими городами или Константинополем. Главный удар по Маджару, как и по всем золотоордынским городам, нанес Чжу Юаньчжан — китайский крестьянин, монах и мятежник, который разгромил войска империи Юань и основал новую династию Мин. Непримиримый враг монголов до конца XIV века воевал с ним. Это резко сократило мировую торговлю шелком и пряностями. Потом торговые пути опять вернулись на привычный путь на порты Ближнего Востока, а Золотая Орда оказалась за пределами мировой торговли. И чем больше длились в степях Евразии войны, тем меньше становилось караванов и тем острее был кризис.
Именно прекращение торговли по магистральным трансъевропейским путям, которые ранее шли через города Золотой Орды, привело к их упадку. Произошло то, что случилось с аланскими городами за четыре века до этого, — слишком большая зависимость от мировой торговли сделала эти города чрезвычайно уязвимыми, и спад в торговле вел к упадку всей городской инфраструктуры и цивилизации.
Вид минарета близ Владикавказа
Татартуп — «татарский стан»
Примерно то же случилось с небольшим городом, построенным прямо на выходе из кавказских ущелий близ села Эльхотово. Это был ключевой пункт, к которому сходились многие пути через кавказские перевалы. Во времена хана Узбека это был большой город Джулат, а у горских народов он получил название Татартуп — «татарский стан», «ставка татар». Здесь стоял гарнизон, были построены мечети с высокими минаретами. Одновременно возводились и христианские церкви (по сведениям современников их было три), поскольку велась активная торговля с Грузией и Византией.
Судьба Джулата показывает, что удачное расположение часто позволяет городу пережить даже очень неблагоприятные времена. Во всяком случае, он благополучно пережил чуму, нашествия и Смуту, продолжая существовать еще в начале XV века, когда его посетил немецкий воин, попавший в плен к туркам, потом после длительных мытарств — к Идегею, а затем вернулся на родину и описал свои приключения. Он отмечал, что посетил «гористую страну Джулад, населенную большим числом христиан, которые там имеют епископство. Священники их принадлежат к ордену кармелитов…» Т. е. город продолжал существовать и играл важную роль в региональной торговле.
Но главную славу Джулату по праву принесли два минарета. Оба они были построены в стиле анатолийской архитектуры и являлись шедеврами золотоордынского зодчества. Вот как описывал один из них в своем «Путешествии в Арзрум» Александр Пушкин, побывавший в 1829 году в Татартупе: «Первое замечательное место есть крепость Минарет. Приближаясь к ней, наш караван ехал по прелестной долине, между курганами, обросшими липой и чинаром. Это могилы нескольких тысяч умерших чумою. Пестрели цветы, порожденные зараженным пеплом. Справа сиял снежный Кавказ; впереди возвышалась огромная, лесистая гора; за нею находилась крепость; кругом ее видны следы разоренного аула, называвшегося Татартупом и бывшего некогда главным в Большой Кабарде. Легкий одинокий минарет свидетельствует о бытии исчезнувшего селения. Он стройно возвышается между грудами камней, на берегу иссохшего потока. Внутренняя лестница еще не обрушилась. Я взобрался по ней на площадку, с которой уже не раздается голос муллы».
Раскопки мавзолея. Верхний Джулат
Видимые следы мусульманской татарской культуры слишком назойливо напоминают о прошлом, которое некоторым хочется забыть
Опять отметим, что селения сохранялись и мечети с минаретами, а также мавзолеи были во вполне сносном состоянии. Это заставляет думать, что городская жизнь, пусть в ограниченном пространстве, сохранялась. Хотя на месте Джулата сейчас небольшое село Эльхотово, но на месте Маджара есть вполне современный город Буденновск. Но и в том и в другом случаях золотоордынское наследие забыто или просто игнорируется. Хуже того, бесценные памятники татарской мусульманской архитектуры разрушаются. Так, в 1981 году под видом реконструкции был разрушен последний из татартупских минаретов. Видимые следы мусульманской татарской культуры слишком назойливо напоминают о прошлом, которое некоторым хочется забыть.
Есть еще один вопрос: а куда, собственно, пропало тюрко-татарское население этих городов? Вполне очевидно, что после многих лет Смуты и вражеских нашествий оно оказалось немногочисленным и вынуждено было покинуть степи — привычную среду своего обитания — и уйти в горные ущелья. А их место в степи заняли адыгские народы — черкесы и кабардинцы. Получилось наоборот — горцы стали степными скотоводами, а кочевники-тюрки, можно сказать, двоюродные братья татар, карачаевцы и балкарцы (малкар), — горцами.
Между тем еще немецкий путешественник и этнограф Юлиус Клапрот, посещавший Кавказ в 1807–1808 годах, писал, что карачаевцы считают себя выходцами из Маджара: «Они считают, что покинули Маджары, для того чтобы занять свое теперешнее местожительство, до прихода черкесов в Кабарду». Историческая память народа иногда довольно верно сохраняет реалии прошлого.
Как бы то ни было, Маджар и Татартуп — это часть нашего историко-культурного наследия. Оно чрезвычайно важно и значимо для нас и нашей исторической памяти. Вот куда должны быть направлены усилия наших археологов, а не на ненужные для нашей идентичности раскопки в Киргизии или Узбекистане. Но это повод для отдельного повествования.
Внимание!
Комментирование временно доступно только для зарегистрированных пользователей.
Подробнее
Комментарии 57
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.