«Век артиста балета короткий — и хочется успеть все», — признается многолетний любимчик балетоманов в столице Татарстана Алессандро Каггеджи. Слова экс-солиста ТАГТОиБ им. Джалиля не расходятся с делом. Два года назад покинув казанскую труппу, чтобы исполнять современный репертуар, он влился в один из самых прогрессивных коллективов страны — «Урал Опера Балет» в Екатеринбурге, где танцует ведущие партии в постановках лучших российских хореографов. А 24–25 июня в столичном Большом театре пройдет премьера его авторского балета «Дягилев». «БИЗНЕС Online» Каггеджи рассказал о концепции инновационного спектакля, профессиональном росте в Екатеринбурге и нынешних контактах с Казанью.
Алессандро Каггеджи: «Для меня самое важное — донести зрителю эмоции, заложенные в той или иной картине спектакля. Ну и, конечно, музыкальность»
«Дягилев» — мой самый масштабный спектакль на сегодняшний день»
— Алессандро, премьера вашего нового балета в июне состоится на сцене Большого театра на фестивале «Нам нужен Дягилев». Для вас как для молодого хореографа это будет самый масштабный проект?
— Я уже ставил полновечерний балет «Золотой ключик» в Нижнем Новгороде. Но «Дягилев» действительно мой самый масштабный спектакль на сегодняшний день. Во-первых, потому, что он пройдет на сцене Большого театра. Во-вторых, потому, что балет готовит мощная команда артистов и постановщиков — режиссер Сергей Глазков, сценограф Игорь Чапурин и солисты ГАБТа. Я чувствую большую ответственность, но пока не волнуюсь — так вовлечен в рабочий процесс, что не успеваю об этом думать.
Алессандро Каггеджи — британский танцовщик и хореограф итальянского происхождения, работающий в России.
Во время учебы в МГАХ у Андрея Смирнова гастролировал в городах РФ, Риме и Милане.
С 2015 по 2023 год служил в балетной труппе ТАГТОиБ им. Джалиля. Среди основных его партий в театре были Принц («Щелкунчик»), Меркуцио («Ромео и Джульетта»), Голубая птица («Спящая красавица»), Визирь («Золотая Орда»).
С 2023 года — солист Екатеринбургского театра оперы и балета «Урал Опера Балет». Танцует ведущие партии в спектаклях «Сильфида» (Джеймс), «Дон Кихот» (Базиль), «Сказки Перро» Максима Петрова (Кот в сапогах и Мальчик-с-пальчик), «Снежная королева» Вячеслава Самодурова (Кай) и др.
В 2015 году дебютировал в ТАГТОиБ им. Джалиля как хореограф (миниатюры «Игра Чудаков» и «Тарантелла»). Также в Казани поставил камерные балеты «Маленькая история большого города» (2022) и «Сюита Рахманинова» (2023). В 2022 году поставил спектакль «Павел Хаас. Струнный квартет №3 ор. 15 (1938)» в рамках балета «Терезин-квартет» в Нижегородском театре оперы и балета. В 2023-м там же — балет «Золотой ключик».
— Кто предложил вам поставить балет на сцене Большого театра?
— Премьер Большого театра Денис Родькин. Он не только исполнитель роли Дягилева, но и соруководитель проекта. Мы с Денисом уже работали вместе — несколько лет назад я ставил для него концертный номер The Man I love. А сейчас он мне доверил полнометражный спектакль. Изначально «Дягилев» задумывался как одноактный балет, но продюсерам он понравился, и мы расширили его до двух актов. Работа кипит уже почти год. Я начал ставить хореографию в июле, в Москве бывал наездами, так как танцую в «Урал Опера Балет» и ставлю другие спектакли. Пластический текст закончил в конце марта. Сейчас идут репетиции.
— Спектакль посвящен легендарному импресарио ХХ века Сергею Дягилеву и его антрепризе «Русские сезоны». Расскажите о концепции постановки.
— Изначально нам предложили поставить новую версию балета Мориса Равеля «Дафнис и Хлоя». Но, начав работать, мы поняли, что хотим сделать спектакль о Дягилеве — о его амбициях, страхах, жажде и стремлении к успеху. Можно было взять любой период деятельности Сергея Павловича в антрепризе. Но мы остановились на том времени, когда создавался балет «Дафнис и Хлоя» — уж очень мне нравится партитура Равеля. Также в спектакле звучит музыка Дебюсси (в 1912 году параллельно с постановкой «Дафниса и Хлои» шла работа над его балетом «Послеполуденный отдых фавна»).
В спектакле мы покажем эмоциональное состояние Дягилева, его одержимость новаторством, желание собрать команду незаурядных творцов. Это Михаил Фокин, Леон Бакст, Морис Равель, Вацлав Нижинский, Тамара Карсавина — все они есть в балете. Талант вдохновлял Дягилева. Он всегда находил деньги, чтобы показывать яркие, прогрессивные балеты, оперы, выставки. Но проблемы с финансами были ощутимыми, это сильно волновало Сергея Павловича и других членов антрепризы.
Мы смотрим на Дягилева как на легендарную фигуру — грозную, строгую, капризную. Но одновременно он обычный человек со своими переживаниями и страхами. Подчеркнуть эту амбивалентность мне было интересно. Публика увидит Дягилева с разных ракурсов — глазами зрителей, композиторов, хореографов, артистов. Мы представим полную панораму этого персонажа.
«Мы с Денисом уже работали вместе — несколько лет назад я ставил для него концертный номер The Man I love. А сейчас он мне доверил полнометражный спектакль»
— В каком пластическом стиле? Вы обращаетесь к современной хореографии?
— Мне сложно об этом говорить — я всегда отталкиваюсь от музыки балета, концепции, сюжета, артистов. Наверное, мой стиль все-таки неоклассика. Но герои «Дягилева» не музейные маски, они живые люди со своими проблемами и эмоциями. Я не могу ставить иначе: ведь даже абстрактная работа рассказывает о человеческих чувствах. Все персонажи очень разные, у каждого есть свой хореографический портрет.
Нижинский — юный, свежий, динамичный артист, слегка замученный (тогда у него было нестабильное психологическое состояние). Карсавина — безупречная, женственная прима, «мягкая сила» спектакля. Фокин — романтик (он несколько раз делал предложение Карсавиной, но получил отказ), в его пластике есть элементы романтического танца. С Бакстом я сыграл на эксцентричности этого персонажа: он ловит фантазии и мысли будто из воздуха. Герои разные, но все стремятся к одному — к успеху спектакля и возможности творить искусство.
— Есть ли отсылки к шедеврам дягилевской антрепризы в сценографии или пластике спектакля?
— Мы стремились воссоздать атмосферу, в которой существовал балет Дягилева. Художник Игорь Чапурин вдохновлялся работами Бакста, использовал несколько эскизов к «Дафнису и Хлое». Сценография выстроена как закулисное пространство: там мы показываем балет в балете. Но с помощью компьютерной проекции в этом пространстве рождаются новые локации, например Париж или репетиционный зал.
В хореографии тоже есть аллюзии на дягилевские спектакли. Это оммаж прославленной эпохе: нельзя рассказывать о «Русских сезонах», забыв об их наследии. Но при этом у нас все довольно современно. Помним, что все балеты антрепризы были новаторскими. Поэтому для меня тоже было важно создать что-то новое. Делать просто исторический балет в данном случае неинтересно. Мы рассказываем о Дягилеве, а он великий новатор.
Солист Большого театра России Семен Чудин
«Для меня Большой театр — творческий дом»
— Главные партии в спектакле исполнят Денис Родькин, Семен Чудин и другие звезды Большого театра. Как вам работается с артистами такого уровня, они понимают вас с полуслова?
— Да. Я уже сотрудничал со многими солистами Большого театра. Для меня ГАБТ — творческий дом, мне очень комфортно там работать. Все участники «Дягилева» — артисты высочайшего уровня, с ними я могу не ограничивать свою фантазию. Мне впервые удалось поработать с Вячеславом Лопатиным и Семеном Чудиным, они исполнят партии Равеля и Фокина. Это опытные солисты, исполнявшие абсолютно разную хореографию. Они готовы ко всему и в зал всегда приходят с интересом, желанием работать над чем-то новым.
Конечно, на первых репетициях я волновался: никогда не знаешь, как артист тебя воспримет. Но быстро собрался и сконцентрировался на работе. Есть вещи, на которых я настаиваю (прежде всего на том, чтобы танцовщик слышал музыку), но в целом открыт к предложениям солистов. Они знают свое тело лучше, чем любой хореограф. Поэтому я всегда стараюсь искать самый выгодный вариант пластики для каждого артиста. Вначале ставлю черновой хореографический рисунок, а потом «долепливаю» его с солистами. Подсказываю, как доработать сцену эмоционально.
Для меня самое важное — донести зрителю эмоции, заложенные в той или иной картине спектакля. Ну и, конечно, музыкальность. Я всегда стараюсь ставить музыкально, передавать в танце не только ритмические акценты музыки, но и ее атмосферу. Для меня музыка в балете стоит на первом месте.
— В конце мая балетное сообщество потрясла смерть Юрия Григоровича. Что вы почувствовали, узнав об его уходе?
— До сих пор не верю в то, что это случилось. С уходом Юрия Николаевича балетный мир будто осиротел. Завершилась большая эпоха. В этой связи я вспоминаю слова Дягилева: «Из тех чудес, которые предложил мир, только искусство обещало бессмертие». Юрий Николаевич теперь на небесах, но его балеты будут жить долгие годы, вдохновлять молодых хореографов, в том числе и меня.
«Я благодарен казанскому театру и, если меня пригласят, с удовольствием приеду туда выступить или что-то поставить. Мои двери всегда открыты»
«Больше людей узнает о моих спектаклях»
— Вы еще в Казани мечтали развиваться как хореограф. После ухода из театра имени Джалиля в этом плане у вас стало больше возможностей? Когда ждать ваш авторский спектакль в «Урал Опера Балет»?
— В «Урал Опера Балет» я пока поставил одну миниатюру в прошлом сезоне: «Любовь с первого кадра» — номер для гала-концерта, посвященного Вячеславу Самодурову. Это любовный дуэт на музыку Листа для примы театра Елены Кабановой и солиста Глеба Сагеева. Может, в следующем сезоне будет возможность поставить в Екатеринбурге полноценный балет, но пока разговоров об этом нет. Я иногда деликатно напоминаю о себе, но решение о создании спектакля принимает художественный руководитель.
В целом, конечно, предложений стало больше: у меня уже расписан график постановок на следующий сезон в разных театрах страны. Не знаю, связано ли это с моим с уходом из ТАГТОиБ имени Джалиля. Возможно, просто больше людей узнает о моих спектаклях, потому что я продолжаю ставить. Сейчас у меня планируется еще один балет в российском театре (пока не могу сказать где и какой), но это случилось благодаря Рауфалю Сабировичу Мухаметзянову. Он мне звонил в этом сезоне и сказал, что есть предложение от его коллег. Я благодарен казанскому театру и, если меня пригласят, с удовольствием приеду туда выступить или что-то поставить. Мои двери всегда открыты.
Другой вопрос, что легче ставить не стало, ведь я до сих пор танцую. Сложнее всего было в прошлом сезоне. Я приехал в «Урал Опера Балет», надо было учить новый репертуар, выходить с ним на сцену и параллельно ставить. К тому же сейчас мне предлагают делать больше полновечерних балетов. На это уходит много времени и энергии. Я благодарен руководству театра, что меня отпускают на репетиции и премьеры.
— Какие постановки у вас запланированы в следующем сезоне?
— Планируются и полнометражные, и камерные балеты. Пока не могу сказать, какие именно спектакли и где они пройдут, — еще не все анонсировано. В Саранске была встреча с руководством театра, но конкретных совместных проектов еще нет. Идут обсуждения сотрудничества.
— Балет «Золотой ключик», который вы два года назад поставили в Нижнем Новгороде, по-прежнему в репертуаре театра? Ходит ли на него зритель?
— Да, к счастью, «Золотой ключик» идет часто, на него ходят и взрослые, и дети. Ближайший блок был в июне. В спектакле уже обновляются составы, дебютируют новые артисты. Я благодарен нижегородскому театру за сотрудничество, и, конечно, «Золотой ключик» всегда будет занимать особое место в моем сердце и творчестве. Это мой первый полнометражный балет, я многое получил в процессе работы и набрался опыта.
«В театре «Урал Опера Балет» необходимо адаптироваться к разным манерам: в начале недели может идти «Лебединое озеро», а через пару дней надо танцевать тройчатку современных балетов»
«В начале недели может идти «Лебединое озеро», а через пару дней надо танцевать тройчатку современных балетов»
— Вы уже два сезона работаете в театре «Урал Опера Балет». Чем художественная политика екатеринбургского балета отличается от казанского?
— Она довольно сильно отличается. Во-первых, в Екатеринбурге другой репертуар: много современных спектаклей, в том числе балеты-тройчатки. Здесь идут спектакли Вячеслава Самодурова («Ромео и Джульетта» и «Снежная королева»), Антона Пимонова («Венгерские танцы» и «Каменный цветок»), постановки нашего художественного руководителя Максима Петрова («Три тихие пьесы» из программы L.A.D, «Сказки Перро»). Конечно, есть и классика — «Лебединое озеро», «Жизель», «Сильфида»… Но каждый год у нас как минимум две балетные премьеры — новые, авторские, оригинальные спектакли. Так что здесь скучать некогда.
Второе отличие связано с системой работы театра. В «Урал Опера Балет» дают гораздо больше спектаклей, чем в ТАГТОиБ имени Джалиля. Здесь каждый день, кроме понедельника, идет опера или балет, плюс бывают дневные спектакли. Почти нет сценических репетиций с оркестром (только если у солистов есть дебюты в спектакле). В Казани было меньше спектаклей, но перед каждым шла оркестровая репетиция, поэтому мне пришлось перестраиваться. В ТАГТОиБ было больше возможностей общаться с разными сотрудниками театра. В Екатеринбурге доброжелательная атмосфера, но общения меньше: люди сыграли спектакль и ушли домой. «Урал Опера Балет» работает как машина. Но это правильно — когда столько спектаклей, только так можно все успевать.
Конечно, мы дружим с коллегами, поддерживаем друг друга, но не так активно, как в Казани. У нас утренние классы, а потом мы можем не видеться с половиной труппы весь день. Оркестровых репетиций нет, поэтому с некоторыми артистами встречаюсь только на спектакле. И пообщаться не всегда удается: все сосредоточены на своих партиях.
— В сравнении с казанскими екатеринбургские танцовщики более адаптированы к разным хореографическим стилям?
— Да, здесь необходимо адаптироваться к разным манерам: в начале недели может идти «Лебединое озеро», а через пару дней надо танцевать тройчатку современных балетов. Тело должно привыкнуть к этому. В театре имени Джалиля такого разнообразия не было, но там нужно было переключаться с классики на характерные танцы. Таких героических балетов, как «Спартак» или «Золотая Орда», в Екатеринбурге нет, я скучаю по ним. Но есть многое другое. За этим мы и приехали в «Урал Опера Балет». Жизнь одна, век артиста балета короткий, и хочется успеть все.
— Чаще ли вы сейчас выходите на сцену — сколько спектаклей в неделю танцевали в ТАГТОиБ имени Джалиля и сколько — в «Урал Опера Балет»?
— Сложно посчитать точно. Я постоянно уезжаю на репетиции своих спектаклей и танцую меньше, чем мог бы. Но сейчас для меня важнее развиваться как хореограф. В неделю в театре идет 3–4 балетных спектакля, в двух из них я обычно участвую. В Казани было иначе: там бывали загруженные периоды, а иногда я неделю-полторы не выходил на сцену. В «Урал Опера Балет» же стабильная нагрузка. В предновогодние и новогодние дни мы станцевали 26−27 «Щелкунчиков» — поверьте, тело их ощутило.
Но самым сложным был первый сезон. Мы приехали в новый театр, волновались, учили незнакомый репертуар и доказывали, что можем его танцевать. Это бесценный опыт. Сейчас я привык к режиму работы, к стилевому разнообразию спектаклей и уже спокоен.
«С Антоном Пимоновом (в центре на фото) было несколько репетиций в прошлом сезоне, перед гастролями в Петербурге на фестивале Dance Open. Он приезжал и репетировал с нами «Венгерские танцы»
«У Маны все замечательно, сейчас она гораздо больше танцует»
— Как складываются ваши взаимоотношения с руководителем балета вашего театра Максимом Петровым?
— Хорошо! Я благодарен Максиму за то, что он пригласил меня на работу, за его человеческую поддержку. Всегда стараюсь заранее говорить ему о своих планах — что, где и когда буду ставить. Мы вместе продумываем график, решаем, в каких спектаклях я танцую в ближайшее время. Но все же я стараюсь не злоупотреблять его добротой — не уезжать больше, чем на месяц; хотя все зависит от постановки. Работая в Казани, я мог приехать со своего проекта и неделю готовиться к спектаклю в ТАГТОиБ. А здесь приезжаю, и через два дня мне выходить на сцену. Это непросто для организма. Максим очень спокойный руководитель, старается, чтобы всем было комфортно работать. Но он тоже хореограф, много ставит в других городах и рассчитывает на наш профессионализм. Мы должны выходить к зрителю и танцевать на высоком уровне, чтобы никого не подвести.
— Модель театра, основанная на стилевом разнообразии спектаклей, на ваш взгляд, сейчас рабочая?
— Безусловно. Эта система была и до Петрова, но Максим как руководитель балета достойно ее поддерживает. Также он ставит много своих спектаклей.
— Сейчас в «Урал Опера Балет» идут балеты лучших действующих российских хореографов. С кем из них вам удалось поработать лично?
— Со Славой Самодуровым, к сожалению, не получилось — мы его не застали. С Антоном Пимоновом было несколько репетиций в прошлом сезоне, перед гастролями в Петербурге на фестивале Dance Open. Он приезжал и репетировал с нами «Венгерские танцы». Недавно Пимонов ставил в «Урал Опера Балет» свой «Каменный цветок», но мы не встретились, так как я в это время работал над «Дягилевым» в Москве.
А вот с Максимом Петровым работаем тесно. Я исполнял его «Три тихие пьесы» на «Дягилев P.S.». В «Сказках Перро» танцую две ведущие партии — Кота в сапогах и Мальчика-с-пальчика, был в премьерном составе. Этот балет мы показывали в Петербурге, недавно в Ташкенте и Челябинске. В Ташкенте после премьеры «Золотого ключика» я танцевал премьеру «Щелкунчика» Петрова. На репетициях Максим довольно спокойный. Он сам недавно танцевал и знает нашу нагрузку. Петров — сдержанный человек, но очень точный. Он предельно ясно объясняет, чего хочет от артиста.
— В Екатеринбург вы переехали с супругой, экс-солисткой ТАГТОиБ имени Джалиля Маной Кувабара. Как развивается ее карьера в «Урал Опера Балет»?
— У Маны все замечательно, сейчас она гораздо больше танцует — со мной и с другими партнерами, когда меня нет в городе. У нее много ведущих партий — Пахита, Китри, Мари… Один из любимых спектаклей — «Сильфида». Мы танцуем его вместе, как и балеты «Сказки Перро» Петрова, «Снежная королева» Самодурова, «Дон Кихот», «Щелкунчик», «Жизель», камерные современные постановки. Мана усердно работает с педагогами и очень прибавила в мастерстве. Я горжусь ею!
— Как вам в целом живется в Екатеринбурге?
— Мне нравится тут. Город довольно шумный, молодежный, нам здесь комфортно жить. Жаль, что не всегда получается куда-то выбираться из-за репетиций и спектаклей. Но мы стараемся больше гулять, проводить время на свежем воздухе.
«Мы скучаем по столице РТ. Мана танцевала в театре имени Джалиля четыре года, я — 8 лет. Мы оставили там большую часть жизни»
«В Казани у нас есть свои зрители»
— После отъезда из РТ приглашали ли вас выступить на Нуриевском фестивале или в текущем спектакле театра? Когда вас ждать в Казани на сцене?
— Нет, нас не приглашали. Но если пригласят, с удовольствием приедем. Мы скучаем по столице РТ. Мана танцевала в театре имени Джалиля четыре года, я — 8 лет. Мы оставили там большую часть жизни. В Казани у нас есть свои зрители, которые тепло нас приняли и ходили на наши спектакли. Некоторые из них прилетали в Екатеринбург и Нижний Новгород. На гастроли в Чебоксарах тоже приезжала зрительница с дочкой. Большой привет казанской публике! Мы скучаем, и то, что люди едут в другой город к нам на спектакль, потрясающе!
— С кем из казанских коллег вы сейчас поддерживаете связь?
— Со многими. Сейчас сложнее потерять с кем-то контакт, чем сохранить его — в соцсетях все смотрят сторизы друг друга, комментируют посты. На недавнем гала-концерте в Чебоксарах мы общались с Амандой Гомес, Вагнером Карвальо, Мишей Тимаевым. Они и другие казанские артисты — наша большая семья. Несколько месяцев назад я и Мана приезжали в гости в Казань. Погуляли по городу, встретились с друзьями и почувствовали, что будто не уезжали.
Внимание!
Комментирование временно доступно только для зарегистрированных пользователей.
Подробнее
Комментарии 1
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.