«Рыбаки часто теряют телефоны в лунках. Заплатить водолазу – мелочи по сравнению с ценой на iPhone»

О герое

Нашему собеседнику около 40 лет, водолазному делу он обучился 15 назад в Московской водолазной школе. С тех пор работает по профессии — занимается диагностическими работами на глубине, трудится в штате частной компании. Кроме того, занимается дайвингом и обучает этому студентов. За плечами у него более 500 погружений под воду.

«Профессия водолаза достаточно специфичная и забытая. Если где-то в Норвегии или Швеции, у англичан или американцев это круто, сродни космонавтам, то у нас еще есть над чем поработать в плане популяризации»

О водолазах и дайверах

• У водолазов есть два направления. Первое — это водолазная квалификация: т. е. то, что ты делаешь под водой (инструктор, сварщик, глубоководник и т. д.). И второе — это твои профессиональные навыки именно как водолаза (класс и разряд), т. е. на какую глубину ты можешь опускаться, с каким оборудованием можешь работать (тяжелые / легкие костюмы и т. д.), где ты можешь работать (более / менее опасные объекты).
• То, чем я занимаюсь, раньше называлось водолазным делом. Вообще, очень спорный момент относительно того, как это правильно называется и как в этой профессии работать. Во времена СССР было четкое разделение: были водолазы гражданские, военные, а дайверов как таковых практически не было.
• У военных водолазов своя специфика, свои допуски и свои требования — у них гораздо более широкие границы безопасности, чем у гражданских. Все зависит от выполняемых задач, и для военных, скажем так, не принципиальны определенные последствия, а принципиально выполнение задач. У гражданских, естественно, во главе угла идет физиология и живучесть, поэтому, чтобы долго и хорошо работать, надо соблюдать определенные правила погружения. А у военных если, например, будет декомпрессионная болезнь или газовый наркоз, то это не так критично по сравнению, например, с выполнением поставленной задачи. А вот у дайверов в этом плане самые безопасные допуски, рассчитанные на менее подготовленных людей.
• У водолазов есть классы допуска по глубине — до 20, 45, 60, 80 м и т. д. Это фиксируется в водолазной книжке, как и количество часов погружения. Вообще, и у дайверов, и у водолазов все привязано к числу погружений: чем ты опытнее, тем ты круче, тем более серьезные и глубоководные обучения становятся доступны. Самое страшное в этом случае — потеря навыка, а единственный способ навык не терять — это постоянно погружаться под воду. По нормативам дайвинга погружением считается все, что глубже 6 метров.
• Профессия водолаза достаточно специфичная и забытая. Если где-то в Норвегии или Швеции, у англичан или американцев это круто, сродни космонавтам, то у нас еще есть над чем поработать в плане популяризации. Я не знаю никого, кто бы с детства хотел стать водолазом, хотя работа реально интересная, но при этом требовательная и не всем подходящая. Быть водолазом ничем не проще, чем быть летчиком, космонавтом или подводником.
• У дайверов как таковой системы классификации и классности нет, но, чтобы нырять, нужно проходить обучение и получать сертификат с допуском до определенной глубины и возможностью пользоваться определенным снаряжением и оборудованием. Есть известная по всему миру американская система сертификации — PADI (Professional Association of Diving Instructors). Есть французская CMAS (Всемирная конфедерация подводной деятельности, фр. Confédération Mondiale des Activités Subaquatiques) — считается, что ее основоположником был сам Жак-Ив Кусто, который это все придумал, и большинство открытий, связанных с дайвингом, приписывают именно ему: погружение в легких костюмах, рекреационный дайвинг, все исследовательские работы в легких костюмах.
• У нас тоже есть своя федерация дайвинга и система сертификации — она называется NDL (Национальная Дайв Лига), но она работает только в России, т. е. по миру с этим сертификатом нырнуть тяжело. И если хочешь поехать на Красное море, понырять, посмотреть рыбок, придется учиться в какой-то международной системе.

«Очень много сооружений, которые построены под водой и которые, кроме как из-под воды, обследовать и отремонтировать нельзя»

О работе под водой

• Бо́льшая часть работ, которыми я занимаюсь, связана с диагностикой: мы проводим обследование гидротехнических сооружений (дамб, плотин, причальных стенок портов, водозаборов) и подводных переходов — это кабельные линии связи, трубопроводы, которые пересекают реки или какие-то другие водные преграды. В принципе, очень много сооружений, которые построены под водой и которые, кроме как из-под воды, обследовать и отремонтировать нельзя.
• При этом мы проводим целый комплекс работ, причем не только под водой, но и на суше: чаще всего это гидрографическая съемка для понимания рельефа дна, потом погружение, чтобы посмотреть, что фактически мы имеем на дне, если по приборам обнаружились какие-то проблемы, затем фотовидеофиксация, измерение и выдача отчета и заключения.
• В Казани достаточно много организаций, которые занимаются не просто диагностикой, а именно подводно-техническими работами, есть серьезная конкуренция на этом рынке, потому что объектов не так уж и много.
• Длительность одного диагностического погружения зависит от многих факторов — глубины, течения, от того, какие умения у специалиста, какую смесь он использует. В среднем, наверное, опытный дайвер на 15-литровом баллоне воздуха может находиться под водой около 40 минут на глубине 20 метров. Соответственно, если глубже, это время уменьшается, если меньше глубина, то увеличивается.
• За сутки работы время, которое я провожу под водой, обычно не превышает четырех часов — это при очень идеальных условиях. Затем должен быть перерыв, и его длительность зависит от того, на какой глубине человек работает — может быть и до двух суток. Если это глубоководные работы, где людей опускают на глубину в водолазном колоколе, то, проведя на глубине всего несколько часов, после подъема они еще несколько дней находятся внутри этого колокола, пока у них медленно стравливают давление и они проходят декомпрессию.
• Особенность работ под водой в том, что там как в космосе — невесомость. Т. е. всегда надо за что-то держаться, как-то упираться. Что-то бросил — считай, утопил. Поэтому, перед тем как проводить какие-то работы в воде, мы тренируемся в бассейне на тренажерах, используем специальные инструменты и снаряжение — водолазные боты, дополнительные грузы, обвязки, магниты и т. д. Потому что, если тебе банально надо что-то открутить или просверлить под водой, толкать инструмент бесполезно, нужно именно уметь зафиксировать себя.

«50 процентов успешного погружения зависит именно от эмоционального настроя. Есть негласное правило: если человек не хочет нырять, он не ныряет»

О навыках, рисках и настрое

• Наверное, не бывает такого погружения, в котором всегда все идет по плану. Обязательно что-то случается — у кого-то вода затекла в костюм, кто-то простудился, у кого-то насморк, кто-то не выспался, кому-то, например, сон плохой приснился, и у него нет настроя.
• 50% успешного погружения зависит именно от эмоционального настроя. Есть негласное правило: если человек не хочет нырять, он не ныряет, и никто ему лишних вопросов не задает, не спорит. Ну предчувствие плохое, и все. У водолазов как у космонавтов в этом плане. Если ты изначально боишься и переживаешь, ум чем-то занят, это может плохо закончиться, потому что под водой надо быть сосредоточенным. Поэтому, когда настроение хорошее, все обычно отлично проходит, если настроение не очень или какие-то свои мысли, чем-то занята голова, бывает, что что-то упускаешь, и это может привести к неприятным последствиям.
• Остальные 50% успеха — это отточенные навыки. Водолаз — это такая профессия, где учиться надо постоянно, всю жизнь. Все навыки стараются вбить так, чтобы они уже дошли до автоматизма. Потому что если брать физиологию, то под водой все медленнее. Есть даже такая задачка: попробовать решить математические примеры на поверхности и под водой. Тебе самому будет казаться, что ты все делаешь быстро, так же как на поверхности. Но если засечь время, скорость под водой будет в 2 раза ниже. Поэтому нужно, чтобы навыки были четкими, чтобы не надо было думать. Потому что думать под водой очень опасно. И очень медленно.
• Все навыки, которым обучают дайверов, рассчитаны на то, что в любой критической ситуации из возможных у тебя есть готовое решение и ответ. Потерял людей — все, минута, и всплыл. Никаких других вариантов у тебя нет. Проблемы с регулятором — взял своего напарника, всплыл. Проблема с маской — взял напарника, всплыл. Не должно быть каких-то мыслей относительно того, чтобы сделать что-то по-другому. Чаще всего это «сделать что-то по-другому» приводит к трагическим последствиям. И таких примеров много, были погибшие — это было связано с тем, что они действовали не по правилам, а что-то сами придумывали, пытались как-то вопрос решить под водой, хотя в этом смысла нет. Погружений еще много будет, лишние 10–15 минут под водой вопрос не решат. Проще всплыть, все отремонтировать, починить, поменять, сделать и погрузиться еще раз через определенное время, чем ради этих нескольких минут под водой рисковать жизнью.
• Конечно, все риски предусмотреть нельзя, ситуации бывают разные. Но если предусмотрена бо́льшая часть каких-то проблемных ситуаций, то эмоционально, наверное, человек себя более комфортно и защищенно чувствует. Потому что, если ты вообще не знаешь, что делать, — это одно. А если ты знаешь, что делать, за исключением хотя бы нападения инопланетян, — это другое. При этом большинство критичных ситуаций так или иначе происходит рано или поздно. И это даже, наверное, хорошо, когда они происходят на начальном этапе. Ну т. е. бывает, что студент забыл следить за воздухом и у него воздух кончился. И если он нормально это прошел во время обучения, воспользовался помощью напарника, запасным регулятором, то все, дальше он уже не боится. Потому что он эту ситуацию пережил не сымитированно, а фактически. У кого-то маски слетают под водой — тоже частая история. Ну т. е. все учатся следить друг за другом, быть рядом с напарником, друг другу стараться помогать.
• Все погружения должны быть обязательно с напарником — это как бы твой запасной баллон воздуха. Мы, планируя какие-то погружения, тоже ныряем всегда минимум по два человека. Если брать какие-то курорты, то в 90% случаев это погружение с гидом — мало в каких странах просто так дадут снаряжение в аренду без гида, даже при условии, что у людей есть сертификаты.

«Все погружения должны быть обязательно с напарником — это как бы твой запасной баллон воздуха»

О сезонности

• Весной, когда начинается ледоход, вообще никаких работ нет. В марте уже тяжелую технику особо на лед не вытащишь, он становится достаточно опасным. Да и когда находишься под водой, движение льда тоже не очень интересная история — легко остаться без майны. Поэтому на этот период водолазы закладывают свои медкомиссии, обучение и все остальное.
• Начиная примерно с конца сентября – октября, как только похолодает и водоросли исчезнут, вода в реках и озерах снова становится прозрачной. Зимой, наверное, самый лучший прозрак и самое лучшее время для работы. Потому что нет водорослей, мути, кораблей, купающихся людей. Зимой вода еще прозрачнее, чем осенью, и к тому же многие работы можно делать со льда — это гораздо проще.
• Если брать подледное погружение зимой, максимум, сколько я находился под водой — наверное, минут 30 в сухом костюме. Потом уже начинают мерзнуть руки и лицо, холод очень чувствуется. В этом году зима была теплая, льда было немного, из-за этого часть холода уходила через лед в воду — и вода была очень холодная, 0 – плюс 1 градус. Если в Голубом озере, например, можно 40 минут спокойно плавать, то в подледке — минут 20 — дальше уже дискомфортно.
• Зимой на реках видимость может быть 5–6 м, все видно даже со льда, а летом — 20 сантиметров. Когда под водой очень мутно, включить фонарик в этом случае как включить фары дальнего света в сильную метель. Но если у работ есть какие-то сжатые сроки, приходится и в таких условиях работать.

«Страшно ли погружаться под воду? Страшно постоянно, каждый раз»

О страхах

• Отсутствие прозрачности — это один из пугающих элементов для начинающих дайверов. В мутной воде страшно, потому что далеко не видно, нет ощущения «верх – низ», и голова начинает кружиться даже у подготовленных людей. Это один из самых сильных страхов, когда человек только-только начинает нырять. Это даже хуже, чем, например, холодная вода или чем течение, где все предсказуемо. Потому что зрение под водой — самый главный орган чувств: если он отсутствует и ты ничего не видишь, то становится страшно. А другие органы чувств там не работают: слышать там нечего и ориентироваться по звуку не получится, на ощупь тоже непонятно, вокруг везде вода.
• Страшно ли погружаться под воду? Страшно постоянно, каждый раз. Но страх бывает разный: нездоровый, панический страх — как нечто тормозящее, от чего оцепенел и ничего сделать не можешь. А бывает так, что страшно, но хочется. У меня, наверное, второй вариант. Страх в любом случае должен присутствовать, иначе безрассудства могут всякие появиться. Просто страх должен быть здоровый, когда он заставляет сосредоточиться, сконцентрироваться и правильно все сделать.
• Глубины я не боюсь вообще. А вот высоты очень боюсь: на тысячу метров вниз с воздуха как-то очень страшно падать.
• Под водой мне очень спокойно. Многие связывают это состояние с созреванием плода, плацентой, мол, эта жидкая среда расслабляет, приводит в состояние невесомости, и в это время организм по-другому начинает работать.

«Единственное, что ощущаешь после всплытия, — это усталость»

О здоровье

• Самая частая болезнь у водолазов — наверное, в 80% случаев это проблемы с ушами. Второй момент — это азотный наркоз. У водолазов и дайверов падает слух, потому что постоянная глубина и выравнивание давления влияют на барабанные перепонки. И если водолаз говорит: «Я плохо слышу», — это не из-за того, что вода в ушах, а из-за того, что перепонка становится не такой натянутой. Хотя особой проблемой я это не назову, потому что много людей, которые работают в шумных местах, и у них те же самые проблемы.
• Перфорация барабанной перепонки часто бывает из-за того, что человек слишком резко погрузился. Опять же по неопытности: например, он не нырял пару лет, а потом решил вдруг нырнуть и быстро погрузился, не продуваясь и не выравнивая давление. В этом случае перфорация барабанной перепонки — самое меньшее из плохого, что может случиться.
• Единственное, что ощущаешь после всплытия, — это усталость. И часто это не связано с физической активностью под водой: т. е. если даже просто повисеть на дне, все равно после всплытия и переодевания будешь чувствовать себя так, будто очень хорошо походил. Это такая усталость на клеточном уровне. Чем-то, наверное, похоже на поход в баню, когда работают сосуды, когда давление понижается и повышается. Хотя именно на глубине это давление не чувствуется.
• Много болезней связано с переохлаждением, но это проблема не всех водолазов, а конкретных людей. Т. е. если у человека затек костюм и, вместо того чтобы вылезать, он решил две гайки докрутить, чтобы еще раз не погружаться, — это его сложности и проблемы. Те, кто ответственно относится к себе и своему здоровью, до 70 лет спокойно ныряют и не испытывают дискомфорта.
• Ограничений по возрасту у водолазов как таковых нет, только после 45 лет есть дополнительные вопросы и обследования. В водолазном деле каждый год надо проходить медкомиссию, чтобы получать допуск. Язва или гастрит могут быть причиной того, что допуск не дадут, потому что приступы изжоги под водой — это не то же самое, что на поверхности. Как у космонавтов — туда же не всех подряд берут, чтобы половина сразу отсеялась на старте, и в водолазном деле так же.
• Я редко встречал людей, кто дайвингом или «водолазкой» занимается и страдает от давления. Наоборот, у них с этим получше — я считаю, что это своего рода тренировка сосудов. С сердцем опять же — такие нагрузки, я бы сказал, положительно влияют. При условии, что организм здоровый. Если человек с болезнями идет нырять и скрывает это, все может не очень хорошо закончиться.
• Единственный способ восстановления после погружения — это сон. Спится очень хорошо, кстати. С возрастом из-за высоких нагрузок многие начинают пить витаминки, БАДы. Все используют какие-то дополнительные средства. Марафонцы, например, на изотониках сидят, стараются вес держать меньше, чтоб нагрузка меньше была на суставы, на колени. То же самое здесь: главное, за здоровьем следить, и это полезно при условии, что ты здоров. Если не здоров, то можно сделать хуже.
• Из вредных привычек больше всего влияет курение, потому что из-за него теряется эластичность сосудов (т. е. вероятность декомпрессионной болезни выше), периферическое кровоснабжение нарушается, конечности охлаждаются быстрее. Значит ли это, что водолазы не курят? Курят и пьют, просто эти проблемы у кого-то появляются с возрастом, у кого-то раньше, но в основном большинство стараются не курить. Даже алкоголь не настолько критичен (если это не алкоголизм). Ну выпивает человек по праздникам, и пусть выпивает, ничего страшного. Но выпивать до и после погружения — это критично, опять же из-за сосудов, из-за того же растворенного азота, которым насыщается кровь на глубине.

«Под водой без воздуха я могу провести минуту-полторы, если просто не двигаться. Если двигаться — до минуты»

О дыхании под водой и несчастных случаях

• Главное правило под водой — нельзя задерживать дыхание. Даже если закончился воздух. Идешь наверх — и выдыхаешь, чтобы не было дыхательного спазма. Поэтому первое, чему учат дайверов, — правильно дышать. Что бы ни случилось, даже если ты регулятор изо рта достаешь, надо выдыхать. Очень тяжело с этим бороться — всегда хочется задержать дыхание, это инстинкт, но нельзя. А иначе гортань может заблокироваться, что приведет к разрыву легких.
• Под водой без воздуха я могу провести минуту-полторы, если просто не двигаться. Если двигаться — до минуты. Но я не тренирую это, потому что мне это не надо. Мне, наоборот, нужно постоянное ровное дыхание, чтобы был ровный расход воздуха и энергии — это залог классного дайва и нормальной работы.
• Я слышал о несчастных случаях, например один инструктор погиб именно из-за задержки дыхания. Никто не знает, почему так случилось, скорее всего, произошла дезориентация: поднялся с глубины, гортань заблокировалась, потерял плавучесть и начал лететь наверх. Вылетел на поверхность — ну в таком случае все происходит быстро и без вариантов… Этот момент быстрого падения вниз и вылета наверх может быть очень критичен: потому что если сильно разогнаться, то уже практически невозможно остановиться, несет по инерции.

«Если раньше, чтобы найти судно, нужно было делать это глазами, руками, на ощупь, то сейчас приборная база очень разнообразная»

Об утопленных айфонах и баржах

• В этом году мы искали затопленное судно в зоне, где должны причаливать корабли. Нужно было его закоординировать, чтобы отобразить на топографической планкарте, чтобы было понимание, могут туда безопасно подходить суда или нет. На основании этого затем расставляют буи — они дешевле, чем поднять это судно. Ну и в целом если оно металлическое и не представляет угрозы разлива масла, мазута, топлива, то и нет особого смысла, наверное, его поднимать. И таких судов мы обследовали много.
• В Татарстане они лежат в основном по руслу реки, вообще нехарактерные места: где-то оставили баржу у берега, где-то пустую баржу оторвало, например: она уплыла к берегу, вовремя не смогли ее отбуксировать, получила пробоину и там валяется. Например, в Камском Устье, прямо напротив горы Лобач, лежит затопленное судно — баржа, скорее всего, на 20-метровой глубине. Кызыл Байрак — там у берега валяется затопленная полусгнившая баржа — тоже в свое время, видимо, сорвало ее с рейда, утащило к берегу, и все.
• Сейчас в отличие от работы, которая была даже 20 лет назад, все намного проще и безопаснее, потому что технологии довольно сильно шагнули вперед. И если раньше, чтобы найти судно, нужно было делать это глазами, руками, на ощупь, то сейчас приборная база очень разнообразная. И фактически мы изначально все обследуем приборно, а потом уже подтверждаем погружением. Т. е. найти затонувшее судно можно даже не погружаясь — с лодки, со льда.
• Утонувшие телефоны — частая история. Очень часто рыбаки теряют — просто в лунку выпадает, и все. Недавно с набережной уронили телефон, тоже доставали. 20 тыс. заплатить водолазу — мелочи по сравнению с ценой, например, Iphone 15 или 16. Но при этом часто телефон у человека больше связан не с дороговизной самого аппарата — ему дороги контакты, какие-то приложения. Однажды доставали телефон с двумя симками, одна из них была иностранная, к ней привязано несколько банков иностранных. Человек, конечно, может симку восстановить, но для этого ему надо слетать в Европу. Поэтому он готов заплатить сколько угодно, чтобы обшарить все дно, но найти, потому что лететь и восстанавливать дороже.
• Топят не только телефоны — и снегоходы, и якоря, и моторы, и все, что угодно. При этом не все можно поднять приборами: например, если телефон поднимешь магнитом, скорее всего, он останется вообще без данных. Поэтому иногда приходится вручную щупать по дну, особенно летом, когда очень мутная вода. В принципе, это несложно, потому что не все уплывает далеко — не будет такого, что течением телефон может унести в Самару. Скорее всего, он будет на дне метрах в 3–4 от места утопления.

«Под водой целый мир, и билеты на его посещение в целом не очень дорогие, и не всем это дано»

Где лучше понырять

• Я ныряю не только по работе, но и рекреационно, т. е. в свое удовольствие, — мне просто это нравится. И большинство людей, которых я знаю из профессии, тоже этим занимаются. Потому что под водой целый мир, и билеты на его посещение в целом не очень дорогие, и не всем это дано. Причем я сначала обучился на водолаза, а только потом ушел в дайвинг, потому что очень хотел нырять для себя.
• Когда я ныряю просто так, для себя, это совсем другие ощущения. Нет ответственности в плане выполнения какой-то задачи, ответственности за студента. Это легко, просто с удовольствием. Без лишних нагрузок. Ну и надо иногда отвлекаться от мутной воды на затопленных баржах — иногда просто хочется понырять в красивом море с прозрачной теплой водой. Потому что нырять в 6-градусной холодной воде и нырять в 30-градусной морской — это две разные вещи.
• Со студентами при обучении мы погружаемся в озера — там вода чище, прозрачнее, нет течения — безопаснее. В основном это марийские озера — Яльчик, наверное, в этом плане самое популярное: красивая карстовая отвесная стенка, у берега небольшие глубины, как раз для тренировок. Из ближайших — Карьер, Изумрудное и Глубокое. Но летом вода там становится очень мутной из-за водорослей и сильно прогревается, в отличие от того же Яльчика, поэтому мы переезжаем в сторону Марий Эл. Там, кроме Яльчика, есть еще одно интересное озеро — Оланга, рядом с Йошкар-Олой.
• Мекка для дайверов — это Красное море, оно одно из самых универсальных. У египтян все достаточно строго с дайвингом, и они, наверное, многим курортам фору в этом плане дадут. Цена самая, наверное, приемлемая, притом что на Красное море очень много людей едет понырять из Америки, Европы.
• Очень частый вопрос относительно того, что мне запомнилось больше всего. Да все вау! Наше Голубое озеро — это вау! Я был на многих карстовых озерах в Нижнем Новгороде, Самаре, Башкортостане, но наше, наверное, самое интересное, самое красивое, самое прозрачное. Рельефный дайвинг, какие-то пещеры, каньоны из рифов, целые системы пещер — вау! Затопленные суда, корабли, какая-то подводная жизнь — вау! Мне просто в принципе нравится нырять, поэтому мне все интересно. На «Тисель» (затонувший корабль «Тистлегорм», один из популярных объектов для дайвинга в Красном море, — прим. ред.) я нырял трижды и нырнул бы еще. С каждым разом, конечно, все приедается немного, но все равно есть разные маршруты, можно поплавать и посмотреть что-то интересное. Рядом с ним, говорят, самолет лежит, бомбардировщик затопленный. Можно туда как-нибудь сплавать. Ну много интересного!