Алексей Леонков: «Ожидать ли северокорейцев в Донецкой области? Прецедент уже был создан»

Алексей Леонков: «В целом ситуация становится такой, что мы стоим накануне каких-то более крупных событий, связанных с продвижением наших войск, потому что уже замечено, что противник не успевает быстро реагировать на наши наступательные действия» Фото: © Рамиль Ситдиков, РИА «Новости»

«Общемировое мнение о боевых действиях, которые идут на территории бывшей Украинской ССР, меняется в пользу России»

— Алексей Петрович, какова ваша оценка состояния линии фронта на текущий момент?

— По всей линии боевого соприкосновения по-прежнему стратегическая инициатива на нашей стороне. Особенно это ярко проявилось при освобождении Курской области. Несмотря на то что там противник сосредоточил большое количество войск, прежде всего элитных подразделений, подготовленных, укомплектованных высококлассными профессионалами из стран НАТО и других зарубежных стран, выступающих в качестве наемников иностранного легиона, военных советников и так далее. Несмотря на все это, большую поддержку огневыми средствами, разведывательными данными, противник проиграл.

Конечно же, это сказалось негативным образом для самого противника и положительным — для нас. Потому что вторжение в Курскую область, на которую противник не жалел сил и средств, чтобы ее удержать, снимал подразделения с линии боевого соприкосновения, закончилось для него ничем, кроме больших потерь, геополитического поражения и так далее.

Это привело к тому, что во время курской операции, которую я называю «Курским гамбитом», было освобождено множество ключевых пунктов. Например, Курахово и Угледар. Вот эти два населенных пункта, которые долгое время считались невозможными для штурма, в результате были все освобождены, и развитие наступательных операций на данных участках привело к изменению баланса сил на южном направлении линии боевого соприкосновения.

При этом противник еще продолжает упорно оказывать сопротивление в районе Часова Яра, константиновского, купянского, харьковского направлений. Но в целом ситуация становится такой, что мы стоим накануне каких-то более крупных событий, связанных с продвижением наших войск, потому что уже замечено, что противник не успевает быстро реагировать на наши наступательные действия и с каждым разом его время реакции становится более длительным. Не забываем и то, что Россия в результате боевых действий еще владеет определенной геополитической инициативой или, можно так сказать, преимуществом.

Это связано с теми перемириями, которые Россия объявляет самостоятельно и соблюдает их. При этом киевский режим демонстрирует свою полную несостоятельность по тем направлениям, которые он декларировал приоритетами для себя. Я имею в виду заключение мира и мирные переговоры. То есть они остаются чисто декларированными на словах. Россия же показывает свое стремление к миру всему сообществу. И общественное общемировое мнение о боевых действиях, которые идут на территории бывшей Украинской ССР, меняется в пользу РФ.

Помимо стратегического военного преимущества и инициативы, Россия начинает постепенно прибирать к своим рукам и геополитическое преимущество, то есть она будет управлять всей геополитической повесткой, связанной со специальной военной операцией в мировом сообществе.

— Валерий Герасимов недавно поблагодарил северокорейских товарищей за участие в боевых действиях в Курской области. А позже, уже на этой неделе, Владимир Путин выразил благодарность военнослужащим КНДР. На ваш взгляд, насколько они оказали существенную военную помощь в освобождении Курской области от захватчика?

— Помощь можно рассматривать в разных плоскостях. Если мы говорим чисто с военной точки зрения, то в боевых действиях со стороны КНДР принимали участие части сухопутных войск, штурмовые подразделения, силы специальных операций, которые показали свою хорошую выучку. Прежде чем участвовать в боевых действиях, они прошли дополнительную переподготовку на полигонах, потом были размещены сначала в третьем, потом во втором эшелоне, а затем стали принимать более активное участие в боевых действиях по освобождению населенных пунктов Курской области.

Именно в ходе вот этих боевых действий данные подразделения приобрели бесценный боевой опыт, но, к сожалению, не обошлось без потерь. Однако та ценность боевого опыта и тот вклад, который они внесли в ходе боевых действий, конечно, несравнимы. Нужно понимать, что корейские подразделения высвободили часть наших сил, которые там находились и были необходимы на других участках линии боевого соприкосновения, что стало положительным эффектом.

Если мы говорим в геополитическом плане, то Россия и КНДР продемонстрировали всему миру, что такое настоящий военный союз. Есть военный союз под названием альянс, блок НАТО, который существует благодаря так называемому Вашингтонскому договору. Там есть пятая статья, в которой страны НАТО должны оказывать помощь в случае, если произошла агрессия против одной из стран, входящих в альянс. Так вот, по сравнению с тем договором о всеобъемлющем стратегическом сотрудничестве, частью которого является договор о союзной военной помощи между Россией и КНДР, тот договор [между странами НАТО] выглядит все более мертворожденным, недействующим. Потому что пятую статью применяли пару раз только в интересах одной страны — Соединенных Штатов Америки. Здесь же был показан механизм, как на самом деле должно действовать военное сотрудничество, военная помощь. На примере Курской области.

И все понимают, что ответом всегда будет помощь России, если какая-то агрессия начнет развязываться против КНДР. И при этом есть такой геополитический задел — Азиатский, Тихоокеанский регион. Если раньше Дональд Трамп, в первое свое правление, мог направить к берегам КНДР ударное соединение из трех авианосцев, то теперь, как говорится, принятие такого решения чревато последствиями.

Во-первых, это из-за той доктрины, которую приняла КНДР, что надо нанести превентивный ядерный удар. И второе: теперь КНДР в этом противостоянии будет не одна. У нее есть мощный военный союзник — Российская Федерация со своим ядерным арсеналом и гиперзвуковыми технологиями, против которых Соединенные Штаты до сих пор не нашли и вряд ли в ближайшие 15 лет найдут какое-либо противоядие. То есть использование или участие войск КНДР в зоне специальной военной операции имеет эффект как местный — непосредственно эффективное боевое применение и участие в освобождении Курской области, так и геополитический, масштабный эффект.

«Россия не станет требовать от КНДР, чтобы она прислала свои войска, а Северная Корея будет сама самостоятельно решать, согласна ли она дальше помогать РФ в специальной военной операции» Фото: © Komsomolskaya Pravda / Global Look Press / www.globallookpress.com

— Если я правильно понимаю, то северокорейцы действовали по четвертому пункту нашего договора, согласно которому нужно помогать в случае, если противник с оружием вторгается на территорию одной из стран. При этом в рамках нашего законодательства у нас есть еще четыре региона — ДНР, ЛНР, Херсонская и Запорожская области. Можно ли ожидать северокорейцев в Донецкой области?

— Вы знаете, подписание всеобъемлющего договора и военного союза совпало с агрессивными действиями украинской армии в Курской области. Но прецедент уже был создан: подразделения корейской армии пришли на помощь Российской армии, участвовали в боевых действиях.

В принципе, этот прецедент может быть распространен и далее. Но все, как говорится, должно быть совершено по обоюдному согласию сторон. То есть Россия не станет требовать от КНДР, чтобы она прислала свои войска, а Северная Корея будет сама самостоятельно решать, согласна ли она дальше помогать РФ в специальной военной операции.

В то же время существует и обратный эффект: если вдруг у КНДР случится какое-то событие, граничащее с войной против сильной державы или альянса, который будет подпитываться сильной державой, то Россия однозначно придет на помощь Северной Корее. А вот размеры этой военной помощи, ее состав будет определяться как раз в переговорах между сторонами.

Что потребует КНДР — оружие, технологии или наши подразделения? Так и здесь, в зоне специальной военной операции, все остается в поле переговоров между нашими военными ведомствами, министерствами обороны и нашими верховными главнокомандующими. Если они посчитают, что положительный опыт требует продолжения, то я думаю и допускаю, что подразделения армии КНДР могут оказаться на других участках линии боевого соприкосновения.

— Известно, что КНДР нам поставляет бронетехнику, артиллерию, боеприпасы. На ваш взгляд, насколько это хорошая и эффективная техника и насколько ее в достаточном количестве приходит?

— Есть разные мнения по поводу поставок вооружения, которые делает оборонный промышленный комплекс КНДР. Статистика говорит о том, что оно достаточно эффективно, особенно артиллерийские дальнобойные системы, и они, кстати, участвовали в боевых операциях в Курской области, помогая бойцам из армии Северной Кореи выполнять боевые задачи.

Есть от них эффективность, но есть и обратный эффект, то есть разработчики этого вооружения, боеприпасов из оборонно-промышленного комплекса КНДР получают обратную связь для того, чтобы в дальнейшем совершенствовать эти системы. Конечно, не говорится о том, что поставляемое вооружение и военная техника показали свою боевую эффективность сразу на все 100 процентов.

Скорее всего, были выявлены как преимущества, так и недостатки, над которыми стоит работать, потому что, к сожалению, мы живем в неспокойное время, когда около наших западных границ и в Азиатско-Тихоокеанском регионе пытаются набрать силу, скажем так, агрессивные альянсы, которые ставят перед собой безответственные цели по изменению геополитических карт, существующего статус-кво, в котором существуют современные государства и страны.

Поэтому древняя формула Si vis pacem, para bellum («Хочешь мира — готовься к войне») по-прежнему актуальна. А где лучше всего отточить производство военной техники и вооружения, так это в реальном боевом конфликте. Поэтому, я думаю, как раз использование этих средств показало, что над чем-то надо поработать, а что-то в принципе соответствует современным требованиям общевойскового боя, который происходит сейчас в зоне специальной военной операции.

«Фактически мы там уничтожили от 15 до 18 полнокровных бригад, которые были объединены под одним командованием» Фото: © Сергей Бобылев, РИА «Новости»

«У Киева еще есть преимущество, которое им пока удается удержать. Это количество беспилотников, оно зашкаливает»

— Как мы знаем, противник активно мобилизует (или просто ловит) своих граждан. Судя по всему, у них достаточно серьезные проблемы с личным составом. На ваш взгляд, какова реальность?

— Украинское командование в зависимости от периода специальной военной операции ставило разные задачи перед своими подразделениями. И сейчас основная задача — это максимально затянуть военный конфликт, чтобы пересидеть, например, правление Дональда Трампа.

Но при этом мы все понимаем и они понимают, что главный расходный ресурс — людской, который быстро не восполняется, от слова «совсем». Поэтому сейчас украинское командование, пожалуй, поставило перед собой задачу поддержания боеспособности частей на определенном уровне. Я называю этот уровень — «50 процентов комплектования».

То есть при такой комплектации, при таком уровне укомплектованности боевых частей, восполнении потерь и прочем боевое подразделение способно выполнять отдельные задачи либо по обороне, либо пытаться проводить наступательные операции. Но как только это комплектование снизится меньше 50 процентов, 40 процентов и достигнет показателей 30 процентов, то такое подразделение не сможет выполнять боевые задачи.

И кстати, факты, которые идут с линии боевого соприкосновения, показывают, что те прорывы, которые у нас совершаются по освобождению населенных пунктов, происходят именно в тот момент, когда доукомплектовать обороняющиеся подразделения в укрепрайонах или опорных пунктах противнику не удается, и при снижении боеспособного личного состава происходит именно то, что происходит: они становятся неспособны оказывать сопротивление.

Они либо после такого уничтожаются, либо сдаются в плен. Это тенденция, которая раньше проглядывалась изредка, и нам приходилось применять различную хитрую тактику, например, при освобождении Авдеевки или Суджи, когда мы использовали «тоннельную» тактику, прорывались в тыл противника и наносили деморализующие удары по нему. Сейчас же это недоукомплектование начинает сказываться хронически на всей линии боевого соприкосновения.

На Украине сейчас проводится тотальная мобилизация. Именно тотальная, когда с большинства категорий граждан сняты брони и даже не помогают финансовые подкупы сотрудников ТЦК, когда обратно на линию боевого соприкосновения возвращаются калеки, которые думали, что, если у них оторвало руку или ногу, они воевать не будут, — их возвращают обратно на линию боевого соприкосновения.

Сейчас Украина пытается всеми правдами и неправдами поддержать уровень 50-процентной укомплектованности боевых подразделений. При этом особо не заморачивается по качеству отправляемого на убой человеческого материала. А это как бы сказывается на ходе боевых действий.

Но у них еще есть некое преимущество, которое им пока удается удержать. Это количество беспилотников. Оно зашкаливает. Я как-то приводил данные о том, что в прошлом году украинские беспилотники совершили свыше 2,5 миллиона боевых вылетов. Это очень большой показатель.

Для сравнения: например, ВВС Красной армии в годы Великой Отечественной войны за все время боевых действий, за все годы войны совершили порядка 2,3 миллиона боевых вылетов, что говорит о том, что цифры этих боевых вылетов колоссальны. Это основной вид вооружения, которым Украина пытается сдерживать наше наступление, работая беспилотниками по логистическим путям снабжения наступающих войск. Это, конечно же, замедляет наше наступление, но не останавливает.

Поэтому сейчас происходит продавливание отдельных участков фронта либо удается совершать прорывы, которые меняют баланс сил на отдельных участках линии боевого соприкосновения. Но дело в том, что как раз именно по личному составу Украина не сможет бесконечно поддерживать этот уровень боеспособности, боеготовности отдельных подразделений и их укомплектованности.

Я думаю, что как раз в период этой весенне-летней кампании могут произойти резкие изменения на отдельных участках линии боевого соприкосновения не в пользу Украины, при этом возможно, что так будет вообще по всей линии боевого соприкосновения. Предпосылки к такому есть.

— Примерно с февраля Александр Сырский проводит реформу ВСУ, собирая из бригад корпуса. Скажите, пожалуйста, какой смысл в этом и какова эффективность корпусов относительно бригад?

— Бригадная структура формирования имеет определенные преимущества на поле боя, когда противник либо вам соразмерен, либо слабее вас. Потому что бригадное комплектование позволяет создавать высокомобильные подразделения, которые могут совершать определенные тактические приемы при достижении поставленных боевых задач.

Корпусное объединение — это когда вы начинаете формировать усиленные подразделения, которые схожи, например, по родам и видам войск. Есть корпуса штурмовиков из воздушно-десантных штурмовых бригад, есть корпуса, которые формируются, например, из частей морской пехоты несуществующих военно-морских сил Украины, есть объединения в корпуса, например, беспилотных операторов и так далее.

То есть таким укреплением они пытаются решить задачи, когда могут единовременно на каких-то направлениях усиливать присутствие этих подразделений или участие в боевых действиях на отдельных участках, ну как бы пытаться где-то точечно что-то прорвать, или не дать, или сорвать, например, наступательную операцию наших войск.

Вот как раз одним из таких первых объединений было объединение беспилотников — они назвали это отдельным видом вооруженных сил, и у них появился корпус беспилотников. И появление этого корпуса, его подразделений на отдельных участках, когда централизованное укрепление позволяет решать более масштабные задачи, мы видим, дает определенный эффект.

Вот 2,5 миллиона боевых вылетов в этом году могут достигнуть 4,5 миллиона, а то и 5 миллионов. И это будет действовать на определенных участках, создавая некоторые сложности для нас при проведении оборонительных или наступательных операций.

Но нужно понимать, что если они создают на одних участках некое преимущество — численное, количественное, — то другие участки страдают от того, что у них есть дефицит либо в живой силе, либо в огневых средствах сухопутных, либо в тех же самых беспилотниках. Это тоже дает контраст: например, борьба с теми же беспилотникам, где действуют профессионалы, становится сложной операцией.

А если действуют дилетанты, где беспилотников много, а толку от них мало… Но, скажем, вот это укрупнение не какое-то решение, которое приведет к положительным результатам, а скорее жест отчаяния: собрать в кучу, сделать какие-то более крупные соединения, чтобы где-то разово решить боевую задачу.

Ну, а если они решат? Например, объединили они подразделения и кинули в Курскую область, положили кучу народу, техники и так далее. И где результат? Его нет. Хотя первоначальный эффект в их боевых действиях наблюдался — они зашли на территорию Курской области. А итоговый результат свелся к тому, что, не добившись ничего, это крупное соединение, которое, по разным оценкам, в разные периоды проведения их операции насчитывало до 24 бригад, действующих на территории Курской области, не выполнило тех задач, которые перечислял Зеленский, на которые рассчитывали его европейские партнеры.

Общий итог печален для Украины: свыше 76 тысяч потеряно. Фактически мы там уничтожили от 15 до 18 полнокровных бригад, которые были объединены под одним командованием.

Фактически же это и было корпусное объединение. Как видим, эффекты таких объединений бывают кратковременные, но цели и задачи не достигаются.

«Как раз это перемирие, посвященное священному, великому празднику — 80-летию Победы над германским нацизмом, — покажет, кто есть кто на самом деле» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Есть два разных торжества»

— Владимир Путин сказал, что предложил перемирие с 8 по 10 мая включительно. Какова цель перемирия, зачем это сделано?

— У нас уже было пасхальное перемирие. Оно прежде всего преследовало христианские цели: милосердие, сострадание, стремление к миру. Здесь же перемирие связано с отношением к великому празднику — Дню Победы. Это ведь не только российский праздник, он же и европейский, потому что был побежден германский нацизм.

И вот вопрос: вы там тоже будете проводить какие-то мероприятия, а сами запрещали европейским лидерам ехать в Москву? То есть какие ценности вы проповедуете? Здесь будет видно, что произойдет в Киеве 9 мая, ведь Зеленский там объявил сбор всех противников этого праздника. Под какими знаменами, какие «победители» к нему приедут? Будет четкий водораздел между здоровыми силами мира и тем неонацизмом, который пытается поднять голову и набрать силы в Европе.

А может быть, и не только в Европе. Есть два разных торжества. Что будут отмечать в Москве — понятно, а вот что будут отмечать в Киеве — пока неясно. Не будут ли они отмечать именно так, как это диктует историческая правда, историческая действительность? То есть это тоже определенный жест.

Потому что Зеленский не примет мира и нет в нем никакого христианского милосердия или веры — все это прошлое перемирие показало. А теперь, как говорится, «на Украине нацизма нет».

Я думаю, что как раз это перемирие, посвященное священному, великому празднику — 80-летию Победы над германским нацизмом, — покажет, кто есть кто на самом деле.