Стильная экзотика: в Большом театре прозвучала башкирская опера

В рамках фестиваля «Золотая маска» Башкирский театр оперы и балета представил в Москве оперу Салавата Низаметдинова «В ночь лунного затмения»

Уфа «делает» Казань

В контексте вечного соперничества Татарстана и Башкортостана было сложно не обратить внимание на явление спектаклей Башкирского театра оперы и балета на «Золотой маске» этого года. В оперно-балетной Казани принято несколько свысока относиться к Уфе, амбиции которой всегда казались довольно скромными. Между тем сравнение двух театров напрашивается само собой, достаточно сказать, что в столице РБ традиционно проходят оперные «Шаляпинские вечера» и балетный Нуреевский фестиваль. Напомним, что театр им. Джалиля ежегодно проводит свои флагманские форумы, которые также носят имена Федора Шаляпина и Рудольфа Нуриева.

Башопера и раньше появлялась на «Золотой маске», в середине 2010-х здесь блеснул довольно неожиданный для регионального театра материал — опера Генделя «Геракл» в постановке московского режиссера Григория Исаакяна. Но в этом году Уфа и вовсе заткнула Казань за пояс. У Башоперы четыре номинации за балет «Рахманинов. Симфония длиною в жизнь» от хореографа Олега Габышева и 8 номинаций у национальной оперы местного классика Салавата Низаметдинова «В ночь лунного затмения».

У Татарского театра оперы и балета на этом фоне лишь скромное попадание в длинный список (даже не в число номинантов) «Иакинфа» от композитора Резеды Ахияровой и хореографа Александра Полубенцева. Балет о жизни реального архимандрита РПЦ XIX не зацепил ни отборщиков «Маски», ни митрополита Казанского и Татарстанского Кирилла.

Герои оперы скованы древними законами, цена их свободы равна цене жизни, но для всех, кто на сцене, жизнь без свободы абсолютно бессмысленна

Народная трагедия

Все спектакли-номинанты после годичного перерыва «Золотая маска» вновь возит в Москву, так что на днях на Новой сцене Большого театра пели по-башкирски. Сильный и одновременно стильный спектакль появился в Башопере в феврале прошлого года. Успех на родине ему обеспечили не только легендарная литературная основа в виде пьесы Мустая Карима (прошлогодняя премьера были приурочена к его 105-летию) и музыка башкирского классика Низаметдинова, но и молодой режиссер 32-летняя Ляйсан Сафаргулова. Она превратила драму одной семьи в трагедию всего башкирского народа. Герои оперы скованы древними законами, цена их свободы равна цене жизни, но для всех, кто на сцене, жизнь без свободы абсолютно бессмысленна.

Эта идея легко ложится на национальный сюжет, который для москвичей, пришедших в Большой театр, был в новинку (равно как и традиционная хореография Алины Мустаевой). Действие разворачивается вокруг байбисы Танкабики. Уже не первый год она мудро правит родом башкир и воспитывает сыновей. Первый, Юлмурза, состоит на царской службе, второй, Акъегет, готовится к свадьбе с Зубаржат, третий, Ишмурза, наслаждается детством. Семейную идиллию разрушает смерть Юлмурзы, павшего на поле боя. Теперь согласно обычаю байбиса должна женить Акъегета на вдове Юлмурзы Шафак, а Зубаржат — отдать за Ишмурзу. Влюбленные отказываются подчиниться закону, навлекают на себя гнев рода, и тесные узы клана теперь разорваны навсегда. Танкабика непреклонна в своем решении, но своя тайна есть и у нее.

Лаконичную историю Низаметдинов облек в масштабную трехактную партитуру, где достижения музыкального авангарда органично сосуществуют с интонациями башкирского фольклора. Кстати, премьера оперы состоялась в 1996 году (режиссер — Рустэм Галеев), и вот спустя почти три десятка лет, уже после смерти композитора (его не стало в 2013-м, Низаметдинову было всего 56 лет), в Башопере решили сделать новый спектакль.

Видеть национальную оперу номинантом главной театральной премии страны, которую в этом году впервые будут вручать в Казани, приятно само по себе. Тем более даже математически у спектакля есть шансы взять заветный приз. «В ночь лунного затмения» претендует на «Золотую маску» в 8 номинациях: в пяти — в блоке «Опера» (Лучший спектакль», «Лучшая работа дирижера», «Лучшая работа режиссера», «Лучшая мужская роль», «Лучшая женская роль») и в трех — в блоке «Музыкальный театр» («Лучшая работа художника-постановщика», «Лучшая работа художника по костюмам» и «Лучшая работа художника по свету»).

Видеть национальную оперу номинантом главной театральной премии страны, которая в этом году впервые пройдет в Казани, приятно

Из «театра переживания» в «театр представления»

Из них «В ночь лунного затмения» может серьезно побороться как минимум за три награды. Главный козырь спектакля — дирижерская работа Валерия Платонова, кстати, 72-летний маэстро был и музыкальным руководителем постановки 1996 года. В низаметдиновской партитуре он заострил контрастные образные сферы — рока, любовной лирики и бытового пейзажа. Они оживают в пронзительных кластерах, чувственной кантилене струнных и юмористических скерцо духовых, порождая звуковой театр переживания. Героям на сцене в оркестре вторят тембры-персонажи, обезличенную массу рода олицетворяют громогласные тутти. За счет выпестованных деталей фразировки Платонов сливает музыкальное действие с текстом, при желании его можно «смотреть» с закрытыми глазами.

По контрастному пути грамотно пошла режиссер Сафаргулова. Герои трагедии в спектакле — устойчивые оперные маски: тенор и сопрано, обреченные страдать, бас-злодей в лице Дервиша, Юродивый в лице внебрачного сына байбисы Диуаны, соперница в лице Шафак. За счет сценических клише — предзнаменования (упавшая чаша с кумысом на свадьбе Акъегета и Зубаржат), молитв, традиционного обряда облачения невесты, гротесковых выходов Дервиша — режиссер нивелирует психологизм действия, модулируя в театр представления. Но в финале, где влюбленные уходят «в небытие, иль в вечность, иль в бессмертие», он все же проступает, оставляя щемящее послевкусие.

Драма XVII века разворачивается в ультрасовременных декорациях Екатерины Малининой (еще один реальный претендент на «Золотую маску»). Она сочинила монументальную арку, в которую закованы герои, забор из электрических свечей, клумбы с травами, черный мраморный круг, где милуются Акъегет и Зубаржат, оплакивает Юлмурзу Танкабика, женятся Зубаржат и Ишмурза. Лаконичная сценография не стесняет движения солистов и вкупе с приглушенной световой партитурой Евгения Ганзбурга создает мрачный антураж стоянки в башкирской степи. А символ спектакля — луна, которая то сияет, то гаснет, — олицетворяет надежду.

Героям на сцене в оркестре вторят тембры-персонажи, обезличенную массу рода олицетворяют громогласные тутти

Вокальные силы

А вот надежды получить «Маску» за лучшую мужскую или женскую роль у спектакля не так много. Состав вокалистов на сегодняшний день его слабое звено, хотя к постановке привлечены не последние силы театра. Любовь Буторина, номинированная за партию Танкабике, теряет драматический нерв в кульминационных сценах (поединок с Дервишем). Местами заслуженная артистка РБ пренебрегает дикцией, снижая выразительность музыкальной декламации. При этом Буторина обладает породистым вибрато и сочными низами, необходимыми для Танкабике. Второй номинант — Василий Ефимов в роли слабоумного Диуаны — органичен актерски, но недостаточно мобилен вокально. Из-за этого характерные сцены первого акта проседают в сравнении с лирическими.

За лирику на сцене отвечают Альфия Каримова (Зубаржат) и Азамат Даутов (Акъегет). Оба гармоничны и в дуэтах, и в кратких сольных высказываниях, но, несмотря на статус главных героев, ограничены природой музыкального материала. Белькантовых эпизодов, созвучных их голосам, в опере не так много, с теми, что есть, солисты справились достойно. А прочувствовать рельефную низаметдиновскую вокальную декламацию предстоит еще всем участникам спектакля.