Александр Виноградов: «На Украине нет столько редкоземельных металлов, сколько хочет Трамп»

«К редкоземельным элементам относится вся группа лантаноидов (14 элементов), равно как и сам лантан (на фото)» Фото: Александр Демьянчук/ТАСС

Редкоземельные металлы: мифы и реальность

Что мы знаем о редкоземельных металлах (РЗМ)? Что их вроде как мало — само название говорит о том, что они «редкие в земле» и что они очень важны во всякой технике. Кто-то вспомнит, что вроде как сейчас фишку на этом рынке держит дружественный Китай, который решает, кому он продаст эти редкоземы, а кому не будет. Ну и, конечно же, в инфопространство ворвалась новость о том, что американцы хотят частично или полностью наложить лапу на редкоземельные запасы Украины, которые вроде как оцениваются в весьма солидные полтриллиона долларов. Увы и ах — что-то из этого правда, но что-то совсем нет.

Говоря химически, к редкоземельным элементам относится вся группа лантаноидов (14 элементов), равно как и сам лантан. К ним также часто причисляют скандий и иттрий. Ни тот ни другой формально не являются лантаноидами, но их часто включают в группу редкоземельных металлов из-за схожих химических свойств и частого совместного нахождения в рудах. Соответственно, и в промышленном использовании они не то чтобы взаимозаменяемы — разные элементы, безусловно, имеют разные свойства — но их использование, скажем так, является схожим.

Скандий и иттрий улучшают жаростойкость материалов, празеодим и неодим используются в высокомощных магнитах, эрбий, иттербий и лютеций — в твердотельных лазерах. Применяются РЗМ в люминофорах, для упрочнения сталей, в сверхпроводящих контурах. При этом само их употребление в промышленности носит характер специй для еды — надо их относительно немного, но без них нужной техники, делающей то, что должно, попросту не получится. Иначе говоря, наличие беспроблемного доступа к редкоземельным металлам действительно является критичным для современной хайтек-промышленности — и ресурсы эти очевидным образом носят стратегический характер.

Редкоземы не такие уж редкие

Здесь важно отметить, что редкоземельные элементы, вообще говоря, не являются именно что редкими. Понятие «редкость» относится не к редкости как таковой, но к тому, что они в основном являются рассеянными в низких концентрациях в земной коре. Самих редкоземельных металлов в коре предостаточно, по суммарной распространенности они превосходят свинец в 10 раз, молибден — в 50 раз, вольфрам — в 165 раз.

Поэтому их добыча и переработка, если начинать с ноля, являются экономически сложными и дорогостоящими, а в дополнение еще и вредными для окружающей среды. Кроме того, разбросанность и, как следствие, низкая концентрация делают месторождения редкоземельных элементов менее коммерчески выгодными для добычи по сравнению с другими полезными ископаемыми, поскольку для добычи и последующей переработки требуется больше энергии и ресурсов.

Последнее сохраняет свою значимость даже с учетом того, что потребление РЗМ активно растет в последние годы. При этом сам рынок их в долларовом выражении не сказать что особо крупный: по обзору исследовательской компании Verified Market Research (VMR), объем его в 2023-м составлял чуть менее $5 миллиардов. Для сравнения: мировой рынок кофе оценивается примерно в $130–140 миллиардов. Но опять же повторимся: без этих «специй» попросту исчезнет заметная часть всей земной техники.

«Минералы редкоземельных элементов раскиданы по земной коре, рынок небольшой, а инвестиции в добычу должны быть значительны» Фото: ru.freepik.com

Монополист по добыче — Китай

Возникает забавная ситуация. Минералы, из которых добываются РЗМ, раскиданы по земной коре, рынок небольшой, а инвестиции в добычу должны быть значительны. Более того, используются РЗМ в быстро меняющихся отраслях, что заметно меняет спрос на них — на что-то, нужное ранее, он может снижаться, а на что-то — расти. Приводит это к тому, что работать с таким сырьем на рыночном уровне становится попросту неудобно, и преимущество автоматически получает тот, кто не столь чувствителен к возможным тратам, в частности за счет использования механизмов господдержки. И это, что характерно, Китай.

Действительно, КНР сейчас де-факто является мировым монополистом в добыче, производстве и потреблении РЗМ, будучи мировой фабрикой широкого спектра товаров. У Китая — около 70% всей добычи РЗМ и 90% переработки. Но другим ключевым потребителем являются США, и вокруг доступа к РЗМ периодически возникают трения. Китай развлекается тем, что раз в квартал выставляет квоты на добычу РЗМ и их переработку, и такое нерыночное поведение вызвало санкции со стороны США. Так, в 2022 году в США запретили использовать китайские редкоземельные магниты для целей национальной обороны, а Китай на это ответил ограничением экспорта технологий добычи и переработки РЗМ. В целом на рынке существует шаткое равновесие, но все же не Китаем единым пополняется рынок РЗМ.

По данным геологической службы США (USGS) на 2022 год, в Китае было добыло 210 тыс. т РЗМ. США на втором месте с 43 тыс. т, затем идет Австралия с 18 тыс. т и, внезапно, нищая Мьянма с 12 тыс. т — хотя в стране добыча контролируется китайцами. Сколько-то РЗМ добывается в Таиланде, также игроком на этом рынке является Вьетнам.

Россия, по данным за прошлый год, занимала по объемам добычи 8-е место, слегка уступая Индии. При этом запасы РЗМ, повторимся, более чем достаточны: в самом Китае они оцениваются в 44 млн т, вдвое меньше запасы во Вьетнаме и Бразилии, еще вдвое — в России. Иными словами, министр природных ресурсов и экологии РФ Александр Козлов, заявивший в прошлом году на ПМЭФ, что Россия способна обеспечить мировое потребление редкоземельных металлов более чем на 100 лет, был вполне прав. Вопрос лишь исключительно в инвестициях в добычу и переработку и в захвате этого рынка сбыта. А рынок, напомним, не очень велик.

Есть ли редкоземы на Украине?

И вот теперь — к Украине и полутриллиону (президент США ранее заявлял, что хочет получить от Украины $ 500 млрд редкоземельными металлами, — прим. ред.)

РЗМ там в таком количестве попросту нет. Дональд Трамп, говоря об этой сумме, был, мягко говоря, не очень корректен, записав в РЗМ литий, уран, титан, марганец и иные ценные, но все же не относящиеся к РЗМ ресурсы. Кроме того, открытым остается вопрос, а сколько этих ресурсов там на самом деле: Украина все время после выхода из СССР не особо занималась уточнением своей минеральной базы.

Наконец, имеет значение стоимость добычи, т. е. объем инвестиций, который надо осуществить, чтобы добыча вышла на проектную мощность. В России есть хороший пример — Баженовская свита, огромное нефтяное месторождение, поле площадью около 1,2 млн кв. километров. Запасы нефти там, по разным данным, от 200 млрд до 1500 млрд баррелей, из которых теоретически извлекаемых от 22 млрд до 75 млрд баррелей. Для сравнения: вся Россия в прошлом году добыла около 3,3 млрд баррелей. Проблема лишь в том, что Баженовская свита представляет собой насыщенный нефтью низкопроницаемый коллектор и технологий, которые бы обеспечивали экономически обоснованную добычу нефти с этого месторождения, попросту не существует. Безусловно, ведутся какие-то опытно-экспериментальные работы по осуществлению добычи, но до коммерческой рентабельности еще очень и очень далеко.

Схожая история, кстати, и с природным газом. Его на планете предостаточно в метангидратном состоянии, практически у каждого побережья в Мировом океане есть залежи метангидратов. Проблема та же — добывать дорого, эксперименты ведутся, но фактическое потребление идет с привычных, традиционных месторождений, к которым недавно добавились технологии, скопом именуемые «сланцевая нефть» или «сланцевый газ».

В целом можно говорить о том, что попытка установить выгодную монополию на некое сырье никогда не оправдывается в долгосрочной перспективе. Вторичное сырье, альтернативные источники, новые технологии — весь этот ответ быстро порождается монополией и подрывает ее. Так оно будет и с РЗМ, особенно с учетом реальной стратегической важности этих элементов.