«Многие говорят: «Ладно, там и без нас разберутся, помогут». Нет! Не помогут»

Елена Агафонова: «Я начала это делать из личных побуждений, из желания помочь другим»

«У нас в Кощаково 14 ребят мобилизовали, многих я знаю лично»

— Елена, достаточно давно пишу о гуманитарщиках, со многими общаюсь. Но о вас, признаться, я узнал лишь пару месяцев назад. Причем с такими довольно лестными отзывами о вас и вашей деятельности. Расскажите немного о себе.

— Что рассказать?.. Я простой гражданин этой великой страны, России. Простой предприниматель.

— Мне говорили, у вас свой магазинчик?

— Да, «Любимый». Можно сказать, небольшой семейный бизнес.

— Почему решили влиться в ряды волонтеров и начать помогать бойцам на СВО? У вас кто-то служит?

— Нет, никто из родных или близких там не находится. Я начала это делать из личных побуждений, из желания помочь другим. У меня у самой есть сын. Он уже взрослый парень, 30 лет.

— Боялись, что его могут тоже мобилизовать?

— Нет, так получилось, что не служил. Это я к тому, что… Я ведь тоже мать, женщина, которая должна помогать всем ребятишкам, которые там находятся. Иначе мне просто было бы тяжело смотреть другим в глаза спокойно. Мои-то все здесь, а другие там. Понимаете?

— Как вас застала СВО?

— Я родом из Кощаково. Там не проживаю, но родом оттуда, из Пестречинского района. Сейчас там у меня старший брат живет. В один из дней я узнала от волонтера, что у нас оттуда 14 ребят мобилизовали, многих знаю лично. Потому мимо этой новости я не могла пройти мимо. В тот же день пошла в магазин, закупилась чем смогла — на тот момент они еще находились в «Экспо», поэтому мы толком не понимали, что им нужно. Купила в основном какие-то продукты. Так как сама еще ничего не знала и не понимала, передала все через волонтера Наталью. Сейчас они называются «Чистое сердце». Передала все со словами: «Если нужна будет еще моя помощь — пожалуйста, обращайтесь». И вот так все и завертелось.

— Получается, помогать фронту вы начали с мобилизованных?

— Не только. У нас в магазине тоже есть группа покупателей, чат. Одна из покупательниц обратилась ко мне и сказала, что нужна помощь нашим медикам: медикаменты и все такое прочее. Я кинула клич в группу покупателей — буквально за две недели мы все собрали, все необходимые медикаменты. Примерно тогда же возникла идея вести сборы уже не в чате покупателей, а создать отдельную свою группу. Изначально это был чат в WhatsApp (принадлежит Meta — запрещенной в России экстремистской организации — прим. ред.), назывался он «Казань. Мы вместе». Потом уже перешли в «Телеграме». Всем свои покупателям предложила к нему присоединиться.

— Большой получился чат?

— На тот момент человек 300, наверное.

— Самых активных?

— Активных было человек 100. Как тогда, так и сейчас очень много пассивных, к сожалению. Они только распространяют информацию, но сами активно не помогают.

«Многие меня спрашивают: «Почему у нас минобороны не помогает?» Я говорю, что помогает. Но вспомните, как было в Великую Отечественную войну. Мы же все в едином порыве встали и пошли помогать фронту»

«Покупатели заходят, видят благодарственные письма, интересуются, что мы такое сделали и чем они могут помочь»

— Мне рассказывали, что вы прямо на базе своего магазина открыли склад гуманитарной помощи…

— У нас и сейчас он существует. Изначально у нас не было никакого пункта вообще, все собирали прямо в магазине.

— В подсобке?

— Что-то вроде, да, небольшое помещение, где у нас хранилось просто какое-то нереальное количество гуманитарной помощи. Началось даже не с этого, а с пустых жестяных банок под окопные свечи. Я решила помочь группе «Свечи-Печи».

— Это которую [Андрей] Касаткин возглавляет?

— Да. Предложила ему свою помощь. Наш магазин работает с 7 утра и 9 вечера. Локация очень удобная, это Советский район. Я ему предложила, чтобы банки приносили к нам. Вся подсобка была забита ими. Потом я узнала, что в доме есть подвальное помещение пустующее. Мы стали туда складировать. В какой-то момент было просто не протолкнуться, приходилось ходить по этим банкам. А также несли гуманитарную помощь для Касаткина и для девочек «Своих не бросаем 16».

— Казанским?

— Верно. Изначально я с девочками из Челнов познакомилась, а потом уже с казанскими. Получается, что в нашем магазине сразу три пункта сбора находилось: один был наш, другой для девочек из «Своих не бросаем» и для Касаткина. В магазине был полный хаос для моих продавцов, сына. Сюда привезли, оттуда забрали, этим передали — в общем, наш магазин превратился скорее в пункт гуманитарной помощи. Наши продавцы, помимо того что отпускали покупателей, еще стояли и принимали гуманитарку. Также общались, разговаривали, утешали, поддерживали. Отзывов было так много, что сын решил все благодарности вывесить прямо в магазине.

— В смысле письма от бойцов?

— Благодарности от наших ребят. Покупатели заходят, видят эти благодарственные письма, интересуются, что мы такое сделали и чем они могут помочь. Так люди узнавали о нашей помощи. Кто-то после увиденного даже просил помощи тут же для своих родных. Чем могли — помогали и помогают. И так уже больше двух лет. И магазин работает, продает, и гуманитарка собирается тут же. Причем часто последнее превалирует над первым. Бывает, больше стоишь и с людьми разговариваешь, рассказываешь, что нужно ребятам, чем что-то продаешь. Некоторые после этого возвращались и помогали финансово. Не все еще понимают, что происходит в нашей стране. Кто-то просто закрылся от этого всего.

— А кто-то, наоборот, критикует…

— Таких немного, чтобы прямо стояли и кричали, что они против вот этого всего. За первый год, наверное, двое таких было. Я просто им сказала, что не хочу с ними разговаривать. Что это дело каждого. Лично я хочу помочь ребятам как можно больше, чтобы скорее все вернулись домой, чтобы выжили в этой непростой ситуации.

Многие меня спрашивают: «Почему у нас минобороны не помогает?» Я говорю, что помогает. Но вспомните, как было в Великую Отечественную войну? Мы же все в едином порыве встали и пошли помогать фронту. Почему сейчас мы должны быть сытыми, одетыми, довольными, наблюдая за всем этим по телевизору, думать: «Ага, ладно, там и без нас разберутся, помогут». Нет! Не помогут. Надо всем встать с дивана и идти помогать. Это же необязательно только деньги. Можно прийти и помочь плести сети. Они сейчас нужны просто в огромных количествах. Мне и в 11 часов ночи пишут — просят, и в 12 часов, и в 6 утра. Пишут и пишут: «Лена, а сможете продать немного масксетей?»

«Мы решили сушить супы. Тоже очень востребовано сейчас и требует больших усилий. В плане того, что надо сначала все закупить, приготовить, высушить, потом по технологии собрать все ингредиенты воедино, расфасовать все по пакетикам»

— Продать?

— Я говорю, что мы не продаем. Многие не знают, как обратиться, поэтому просят именно продать. Это в основном мамы, жены. Я им всем объясняю, что мы ничего не продаем. Если вы хотите принять участие — просто заходите в нашу группу и пишите: это вот на сети, на ткань, на спанбонд. После этого мы закупаем необходимое, плетем и передаем все бойцам

Потом по супам тоже. Мы решили сушить супы. Тоже очень востребовано сейчас и требует больших усилий. В плане того, что надо сначала все закупить, приготовить, высушить, потом по технологии собрать все ингредиенты воедино, расфасовать все по пакетикам. Это время, деньги, человеческий труд. Нужны люди. Хотите помочь — пожалуйста, приходите, помогайте. Те, кто не может прийти и потратить свое время, обычно помогают рублем.

— У вас вообще большая команда?

— Раньше была побольше. На супах у нас человек пять, шьют у нас три-четыре, плетут, наверное, 6 человек в одном пункте, столько же в другом. Примерно год как мы открыли еще один пункт в храме Казанской иконы Божией Матери в Царицыно.

«Хотите помочь — пожалуйста, приходите, помогайте. Те, кто не может прийти и потратить свое время, обычно помогают рублем»

— Это где митрополит Анастасий служит?

— Да-да, нам там разрешил настоятель плести масксети. Человек 6 там работает, летом поменьше — 2–3. Но у них там еще воскресная школа есть, детки приходят помогают. В общем, если так подсчитать, то человек 20 прямо активных в команде.

Плюс у меня еще есть девочки-администраторы в группе. Нас человек пять там. До этого было двое — я и Алина. Потом взяли еще администратора, потому что вдвоем было очень тяжело. Надо было и координировать все, и поиск поставщиков, и закупки, и отправки — все-все. А потом еще надо думать, что писать в группе, как ее вести. Это только со стороны кажется, что все легко. Особенно в первый год трудно было с поиском достоверной информации. Если что-то опубликуешь и это вдруг фейком окажется, все может закончиться плачевно для нас.

— Обжигались?

— Знаете, ни разу. Как-то так вышло, что все с самого начала делали правильно. Может быть, нас Всевышний направлял, оберегал. Помимо нас с Алиной, группу помогает вести еще Альбина из Осиново, раньше помогала еще Эля из Казани, а теперь Ляйсан. Это наш продавец, очень финансово подкована, ведет у нас всю бухгалтерию: принимает переводы, выкладывает отчеты. Есть у нас еще Оля, наша подписчица, которая с первых дней очень активно стала помогать нам. Просто мешками привозила носки, консервацию, а потом прямо на дому у себя начала делать сухие супы. Большая умничка наша. А также чуть меньше года назад к нам присоединилась Алена, которая, нам помогает с фото и видео, у нее очень хорошо получается вести нашу группу в «Телеграме».

«Надо сказать, в первый год мы принимали гуманитарную помощь не только в магазине, но и в ателье, которое нам предоставила моя покупательница Алсу. Я благодарна ей за то, что она научила меня кроить и шить!»

«Сейчас со сборами уже получше. Но…»

— Лично вы с мобилизации стали помогать ребятам. А если мы говорим о группе «Казань. Мы вместе» — когда примерно организовались?

— Где-то месяца через три с мобилизации и создали.

— С чего начали?

— Начинали с моих односельчан. Среди них оказался сын моей покупательницы. Я зашла к ней в статус и увидела: «Помогите, пожалуйста, найти форму такого-то размера». А мы с мужем как раз в тот момент были прямо в военторге. Не выходя из магазина, пишу ей, она мне скинула размеры. Форма нашлась, мы отложили. Потом пишу ей: «Люба, а кто у тебя там?» Говорит, что младший сын. И вот так, слово за слово, мы уже начали помогать и ему.

Он нас попросил шить вот эти пятиточечники. Мы же не знали сначала даже, что это такое. Он нам показал фото. Мы купили ткань и стали их шить. Надо сказать, в первый год мы принимали гуманитарную помощь не только в магазине, но и в ателье, которое нам предоставила моя покупательница Алсу. Я благодарна ей за то, что она научила меня кроить и шить! Без ее поддержки у нас бы ничего не получилось. С пятиточечников мы перешли потом на флисовые кофты, шапки, свои фирменные дождевики. Носилки сейчас тоже собираем. Шьем трусы для госпиталей, футболки.

«Мы решили сделать наш дождевик трехслойным: оксфорд, полиэтилен средней толщины и подкладка. Отправили ребятам — все были в восторге»

— А почему фирменные дождевики?

— Шел сезон дождей, и мы решили попробовать сначала шить дождевики. Нашли у коллег группу, которая шьет их для всей страны, подсмотрели что и как. Сделали по схемам, отправили на пробу. Ребята нам говорят: «Девочки, больше не шейте, не надо». Один парнишка прямо сказал, что они промокли в них буквально через два часа дождя. Я была возмущена. Думаю, как так, ведь все шьют точно такие же?.. Очень расстроилась. Но решила все-таки разобраться. Провели уже свои тесты, просто под краном. Вроде не протекает… Но как только к телу ткань прислоняешь — сразу все пропускает. Стала писать другим девчонкам, чтобы не использовали эту ткань под дождевики — промокает. А они мне говорят, что они и так не использовали ее, а делали полиэтиленовые. Мы быстренько смекнули и решили сделать наш дождевик трехслойным: оксфорд, полиэтилен средней толщины и подкладка. Отправили ребятам — все были в восторге. Он не только не пропускает влагу, но еще и ветрозащитный получился. Некоторые ребята говорят, что он еще защищает и от тепловизора.

— Это, я думаю, лучше сначала протестировать.

— Разумеется, нужны испытания. Пока я сама не буду на 100 процентов уверена — никогда ребятам ничего не рекомендовать не стану, это большая ответственность.

«По мере развития нашей группы людей стало больше. Сейчас у нас уже больше 1,5 тысячи человек. Все знают, что нам можно доверять, что все передаем из рук в руки»

— Деньги на все производство только благодаря сборам?

— Как и у всех, объявляем сборы. Изначально, конечно, я многое из своего кошелька, своей кубышки брала. Были такие моменты, когда сборы плохо шли, а снаряжение нужно было очень срочно. Тогда уже я своими силами закрывала сборы. По мере развития нашей группы людей стало больше. Сейчас у нас уже больше 1,5 тысячи человек. Все знают, что нам можно доверять, что все передаем из рук в руки. У нас есть водители, которые все довозят из пункта А в пункт Б. Все проверенные. Все отчеты предоставляются. От ребят тоже обратная связь идет. Народная молва также дает о себе знать. О нас слышали, многие нас знают, нам доверяют. Поэтому сейчас со сборами уже получше.

— В сравнении с чем? Приведите пример.

— Ну если раньше, скажем, на пятиточечники мы собирали где-то месяц и эта сумма составляла где-то 20 тысяч рублей… А это значит, что люди скидывали по 100 рублей, по 200, порой по тысяче. Сейчас нам один завод, одно предприятие может передать за раз 250 тысяч рублей. Один участник нашей группы, военный, однажды передал свою зарплату. Есть люди, которые также помогают в закупке тканей, сами ее привозят.

— Это предприниматели?

— Не только. Предпринимателей, хочу сказать, по пальцам можно пересчитать. Это простые граждане, участники нашей группы, простые рабочие, домохозяйки.

— И такие непростые суммы…

— Это только так кажется. Могут скинуть по 5–10 тысяч. Для нас это тоже большие суммы. Есть бабушки, которые скидывают по 100 рублей, — им также огромное спасибо. С каждой своей пенсии перечисляют.

Если так подумать, то вот есть 50 рублей. Что это для человека? На автобусе прокатиться сегодня. А для бойца? Это упаковка влажных салфеток и возможность привести себя в порядок с боевых, «помыться». Это прямо незаменимая вещь на передовой.

«Ребята нас находят, как я уже сказала, от моих покупателей. Или через группу во «ВКонтакте». Многие туда пишут»

«Оказывается, трубка для телефонной связи очень нужная сегодня вещь»

— Вы, получается, не только масксети, супы, но и дорогостоящие спецсредства закупаете для бойцов?

— Да, конечно. Рации, «мавики», РЭБ, «тапики», о которых мы никогда до этого сами не слышали.

— А что такое «тапик»?

— Это телефонный аппарат у военных связистов, сама вот эта трубка для проводной связи (от наименования устройства ТА-57, телефонный аппарат полевой — прим. ред.). Наверняка такие у кого-то где-то без дела в гараже или сарае валяются. Оказывается, очень нужная вещь сегодня. Когда у нас их попросили, мы даже не знали, что это такое. Нашли в Нижнем Новгороде, заказали три штуки. А как распаковали — сильно удивились. По сути, это самая обычная телефонная трубка с кабелем. И стоило ведь она тогда достаточно недешево.

Мы и более современные радиостанции отправляли, РЭБ, «буханки», машины. Мы в ноябре открывали сбор на транспорт — так буквально за две недели собрали тогда миллион. Приятно было, когда наши знакомые, которые продавали «буханку», еще скидку тогда сделали — где-то 40 тысяч. Это достаточно большие деньги тоже.

— Кому вы помогаете? Всем, кто обращается, или строго татарстанским бойцам?

— Ребята нас находят, как я уже сказала, от моих покупателей. Или через группу во «ВКонтакте». Многие туда пишут. Мы их проверяем сначала, перед тем как им помогать.

— А как проверяете? Явно же не через запрос в минобороны.

— Наводящими вопросами: «откуда вы сами?», «как про нас узнали?», «подтвердите фото или скриншотом», «из какого района Казани вы?», «знаете ли, что там есть то и то?», «дайте контакты ваших родственников»… Знаете, в общении это сразу понимаешь, что к чему. Сегодня у меня как раз встреча с родственниками по одному из таких поступивших запросов. Съездим, пообщаемся, там уже решим.

— Было такое, чтобы отказывали?

— Было. Приходилось говорить, что мы вас поставим в очередь. Это правда, у нас уже очень много заявок накопилось, много запросов от ребят.

— Что просят в основном?

— «Мавики», РЭБ, оборудование по защите от дронов. Продукты питания редко просят, но мы отправляем все равно. «Асельки» тоже просят.

— Что такое «асельки»?

— Это детекторы дронов, ACEL-ADA называются. Со стороны противника очень много разных «мавиков» тоже летит, и ребятам надо их вычислять. Сети тоже просят в большом количестве.

— Понятно, это уже расходники.

— Так и «мавики» тоже расходники. Причем очень недешевые. Ребята иногда просят такие, что стоят и 500 тысяч. Огромное спасибо участникам нашей группы. Без их помощи и поддержки, я не знаю, как бы мы справлялись и закрывали такие заявки.

«Мы подарили раненым наши угощения, каждого я обняла, мы пообщались. Вы не представляете, как важно это ребятам — знать, что они не одни, что о них заботятся, помнят, и не абы где, а в Казани»

«Ребята остановили меня от этой идеи. Сказали, что я важнее и нужнее здесь»

— Елена, когда в прошлый раз я вам звонил, вы были в Санкт-Петербурге в военном госпитале. Что это была за поездка?

— Просто поездка в госпиталь. Бывает, у меня иногда возникают спонтанные идеи.

— Почему именно в Питер?

— Там у нас друзья-волонтеры. Они делали автопробег по разным городам, заезжали к тем, кто плетет масксети. Были и у нас, мы с ними познакомились и подружились.

Почему именно в госпиталь? Потому что эти ребята как раз курируют несколько госпиталей. Я говорю своим девочкам: «Собираюсь их навестить, будем заходить к нашим раненым ребятам. А с пустыми руками же не поедешь…» А что можно привезти из Татарстана? Естественно, чак-чак. И вот мы с девчонками из Осиново буквально за три дня приготовили 300 300-граммовых упаковок чак-чака. Но приготовить — это одно. Как доставлять? Благо нашелся водитель, который смог все это отвезти в конкретную дату в конкретное место.

Это были непередаваемые эмоции. Мы подарили раненым наши угощения, каждого я обняла, мы пообщались. Вы не представляете, как важно это ребятам — знать, что они не одни, что о них заботятся, помнят, и не абы где, а в Казани. Я взяла с собой флаг Татарстана, бойцы расписались на нем, оставили свои пожелания.

— Сами в зону СВО не ездили?

— Ни разу. Но такое желание было. Даже было желание, я извиняюсь, контракт заключить, хотя бы в качестве медработника. Я понимаю, что в силу своего возраста от меня мало пользы на полигоне, но хотя бы вот в таком качестве… Но ребята остановили меня от этой идеи. Сказали, что я важнее и нужнее здесь. Поэтому пока я здесь. Но желание поехать туда никуда не делось. Физически я готова, но морально… Не знаю, смогу ли я оттуда вернуться потом.

— Боитесь остаться?

— Да, и того, как я могу измениться после. Я знаю, девочки из «Своих не бросаем 16» из Челнов ездили туда, на линию фронта. Это очень сложно. Они вернулись не уставшими, а они были очень…

— Впечатлены?

— Именно, на многие вещи у них по-новому открылись глаза.

— А ваши родные? Что говорят муж, сын?

— Сын сказал: «Отпускать или не отпускать бесполезно. Все равно сделаешь по-своему». Муж тоже не удерживает, он знает мой характер.

— В целом поддерживают?

— Если бы не поддерживали, то не помогали бы мне принимать гуманитарку в магазине, все это грузить потом.

«Мы не делаем ничего такого сверхъестественного. Мне кажется, каждый, кто находится в тылу, просто обязан помогать фронту»

«Мне просто жалко свое время на обивание порогов»

— Как можно усилить гуманитарные настроения в обществе и среди волонтеров? Может, есть смысл самым активным медали раздавать?

— Слишком рано раздавать медали. После этого некоторые могут, наоборот, перестать работать. Кто-то — да, станет еще усерднее, а кто-то… Я считаю, что любому человеку нужно какое-то внимание. Выгорание все равно же есть у каждого. Не знаю, даже если хотя бы просто благодарственное письмо… Но это все равно только после того, как наступит победа. Не медали. Ими должны награждаться бойцы, кто на фронте сражается. А в тылу благодарственных писем достаточно. Мы не делаем ничего такого сверхъестественного. Мне кажется, каждый, кто находится в тылу, просто обязан помогать фронту. Потому что они там сражаются за наше с вами мирное небо, мирную жизнь, спокойствие и наш тихий сон. Каждый должен ценить это и расплачиваться соответственно. Надо встать и хоть чем-то помочь ребятам.

— Почему не все еще помогают?

— Не знаю. Может, потому, что нет информации. Возможно, люди не знают, что могут помочь не только рублем, но и делом, своим трудом. Не знают, куда можно прийти и помочь. Мы с девочками уже и так раскидали репосты, где это возможно, еще на первом году нашей волонтерской деятельности. А может, люди просто не осознают, что происходит в данный момент.

— Или просто отсутствует патриотизм.

— И это тоже.

— С таким сталкивались в вашей работе?

— Нет.

— Ни разу? Не было такого, чтобы от вас просто отворачивались и говорили: «Я лучше пойду собачкам помогу»?

— Мне повезло. Все знакомые, наоборот, меня поддерживают. Даже разговоров не было подобных.

— Я так понял, вам помогает еще активно местное казачество? Вроде предоставляют свои помещения.

— Все так. Одна из покупательниц сказала, что может нас познакомить с казаками. Я тогда даже и не знала, что в Казани есть казаки. Пригласила их к себе в магазин, оказалось, что мы все знакомы уже друг с другом: и с атаманом, и с Владом, и с Рустамом Жигой. Они нам помогли с помещением, предоставили на Новаторов, 4. Ремонта там не было, но ребята быстро все исправили: постелили полы, покрасили стены, оборудовали нам станки для плетения сетей, столы — в общем, все необходимое. Ребята также помогли организовать нам закроечный цех. Это наши самые главные помощники, наши казаки — наша правая рука. Что нужно — пришли, помогли без вопросов. С ними мы уже второй год.

— В Царицыно у вас вроде тоже их помещение?

— Не совсем. Одна из участниц нашей группы, волонтер, предложила нам туда съездить. Мы поговорили с настоятелем Евгением, он выделил нам площадь. Там тоже и собираем гумпомощь, и сети плетем.

— Вам помогают казаки. А с другими волонтерами как-то взаимодействуете? Не знаю, с республиканским движением «Ярдәм янәшә!», с Народным фронтом… Имею в виду какие-то официальные структуры.

— Обращались в администрацию Советского района с просьбой посодействовать — пока тишина. Но сама я не ходила, через одну из наших покупательниц. Самой некогда. Максим, вы не представляете, как мне тяжело даже было с вами встретиться.

Мне просто жалко свое время на обивание порогов, когда я знаю, что могу сделать что-то в этот момент для ребят. Сесть и что-то скроить, насушить супы, встретиться с женщинами, которые несут гуманитарку. Я считаю, что все наши волонтерские движения уже себя показали и зарекомендовали.

— Поэтому администрация сама должна на вас выходить?

— Не то чтобы они должны прийти к нам и предложить свою помощь. Нет, они не должны, наверное. Мне кажется, нужно просто дать нам помещение, куда можно было бы заселить разные волонтерские движения, чтобы единым фронтом всем трудиться. И чтобы там находились и наши чиновники, чтобы воочию видели, как это все работает.

— Как вы в целом относитесь к идее объединения гуманитарщиков? К идее создания координационного совета? Что хотели бы, может, от них?

— Помочь опять же с перевозками. Это самое больное для нас. Приходится часто нанимать сторонних перевозчиков, а это дорого — от 80 тысяч. Я бы лучше на эти деньги что-то полезное ребятам купила. Сердце прямо кровью обливается. Если бы администрация могла помочь с перевозками, то цены бы ей не было.