Андрей Школьников: «Трамп пытается запустить вариант опричнины»

«Приход Дональда Трампа во многом был логичен и даже предопределен отсутствием альтернатив. Противостояние внутри, отсутствие идей и плывем как плыли — это, собственно говоря, было основным вопросом по США» Фото: © SAUL LOEB/ Keystone Press Agency/ www.globallookpress.com

«Это люди, которые пришли на зачистку»

— Андрей Юрьевич, Дональд Трамп ярко вступил в должность президента США, подписав множество важных законов и выступив с рядом громких инициатив. Как это все стоит оценивать?

— У Трампа очень ограниченное по времени окно возможностей — первые два года. После этого он превращается в хромую утку, поскольку начинает уменьшаться объем полномочий, растет сопротивление системы, так как приближаются следующие выборы и промежуточное голосование. Все равно любое ослабление будет ударом по нему. Поэтому Трампу за два года нужно сделать максимум, запустить процессы, чтобы дальше они двигались по инерции. И он взял очень быстрый старт. Плюс нужно не забывать, что все происходящее является результатом длительной, очень внимательной подготовки в течение нескольких месяцев. Все шаги, моменты, жесты, что именно подписывается, а что — нет, было выверено, причем не один десяток раз, проверено и просмотрено, поскольку это был спектакль, представление, рассчитанное на множество эффектов.

Условно, сейчас все набросились на Илона Маска за то, что он, скажем так, показал «нацистский жест»*. Но давайте не забывать, что Маск является шоуменом, который годами устраивает представления, вся его жизнь — сплошное представление. И предположить, что человек, являющийся в этом большим профессионалом, вдруг допускает такую эмоциональную оплошность, — нет. Это очень напоминает отвлечение внимания, когда начальник делает что-то жесткое, неприятное или, наоборот, совершает какую-то ошибку, то подчиненный делает что-то более сильное, яркое, негативное для того, чтобы притянуть на себя внимание. В итоге, вместо того чтобы обсуждать какие-то фактические вещи, это все ушло в тень. Таких моментов в инаугурации и в первых днях очень много — именно для отвлечения внимания.

Мало кто обсуждает, что, по сути, Трамп пытается запустить вариант опричнины в культуре, которая, в принципе, не приспособлена к такому, которая не знает, что такое бывает, которая не рассчитана на единоначалие, на принятие таких жестких решений. Само принятие решений в англосаксонской элитной системе очень сильно отличается от нашей. Для нас опричнина — норма, а для них — что-то небывалое. Трамп, по сути, поставил на ключевые точки несколько десятков человек, которые являются принципиальными непрофессионалами. Их задача за ближайшие год-полтора — максимально демонтировать, разрушить, разобрать конструкции, которые нежизнеспособны. То есть они будут пытаться понять, что нежизнеспособно, и ломать это. Без каких-либо эмоций и сентиментальных воспоминаний, не будучи частью этого. Это люди, которые пришли на зачистку, после которых должны прийти строители.

Отдельный вопрос — есть ли люди, которые смогут после этого что-то построить. Но, если хотя бы треть из тех, кого Трамп назначил, добьется своих целей, это будет гигантским прорывом. То есть произойдет разрушение многих основ современной, уже нежизнеспособной системы. И Трамп это запускает на разных направлениях. Он четко понимает, что времени у него очень мало, поэтому он его не тратит.

Собственно говоря, заморозка ситуации на Ближнем Востоке является эхом этого вопроса. В течение года у Израиля было большое количество возможностей красиво отойти, сохранив лицо, но он делает это сейчас с потерями по одной простой причине — Трампу нужна пауза, ему необходимо время, чтобы понять обстановку. Он то же самое сделал во внутренней политике: там, где есть возможность, заморозил принятие решений, наем новых сотрудников и ряд второстепенных вопросов просто потому, что нужно перехватить управление, взять точечно систему под контроль и тогда уже разбираться. Это необходимо, чтобы не отвлекаться на второстепенные задачи, которые будут всплывать и которые потребуют трат дефицитного времени. Трамп в ближайшие полгода будет этим заниматься.

— А что произойдет дальше, через полгода?

— Дальше мы будем наблюдать ситуацию, когда пойдут эффекты от слома неработающей, закостеневшей, бюрократической системы, естественной для Америки. И дальше мы будем смотреть, придут ли новые строители, будет ли на этом что-то возведено. Это их вариант опричнины, он отличается от нашей. Плюс для них эта ситуация в принципе необычна. Причем она противоречит всей их политической и культурной традиции.

То, что пытается запустить Трамп, — революционная вещь, она намного сильнее, чем многим могло показаться. То есть это попытка достичь того же результата, что в 2020 году дала бы гражданская война, но без перезагрузки. Если получится, то это будет очень сильный ход. Беда в том, что вероятность того, что получится, невысока, потому что сопротивление социальным изменениям будет крайне велико. Практически все из реальных дел вызовет сопротивление у общества, оно не привыкло к такому.

«США в принципе не будут обращать внимания на позицию Украины. Им это неинтересно. Также они не станут обращать внимания на позицию Европы, а будут директивно отправлять требования, как нужно поступить. Если что-то произойдет не так, то станут просто бить в ответ» Фото: © IMAGO/PRESIDENT OF UKRAINE OFFIC/ imago-images.de/ www.globallookpress.com

«В ближайшие полгода США не готовы к переговорам»

— Все обсуждают пост Трампа о разрешении украинского кризиса. Он, по сути, ставит России ультиматум, утверждая: «Если вы не прекратите эту нелепую войну, дальше будет только хуже». А еще грозит новыми санкциями, ужесточениями и так далее.

— Чем это отличается от слов Джо Байдена и других западных политиков? Что-то у Трампа поменялось в этой фразе? Нет. Новые инструменты у него появились? Нет. Все, что происходит, называется одним словом — «блеф». Плюс это пауза, Трамп в данный момент еще не может полностью игнорировать эту ситуацию — наше противостояние с Западом. Но уже в инаугурационной речи о нас в принципе не вспоминали. Если мы посмотрим конференцию, которую проводил институт мира (традиционное мероприятие в США, когда при смене президента на одной площадке встречаются представители старой уходящей администрации и новой приходящей, обеспечивая некую иллюзию преемственности), то там тоже не упоминали ни Россию, ни Украину. Зато были вопросы по Китаю, внутренним проблемам, перестройке и другие. Вопрос российско-украинского конфликта уже плавно уходит в третий десяток. Если бы у Трампа была возможность не вспоминать, он бы не вспоминал. Это просто некая дань поддержанию информационной повестки, ведь что-то нужно сказать.

В ближайшие полгода США не готовы к переговорам. У них другие приоритеты, другие дела. И нам это тоже не очень надо. Когда они осознают все происходящее, поймут ситуацию, тогда и будем разговаривать. Но это будет разговор не по Украине. Это будет разговор в принципе между Россией и США о нашей зоне влияния, о нашей независимости, и Украина пойдет приоритетом во втором десятке. Важны вопросы международной финансовой системы, с какой скоростью из нее выходить, вопросы поставок на товарные рынки. Эти вещи для Америки более важны, чем происходящее на Украине.

— Зато некоторые политологи начали анализировать его слова, говорить, что Трамп зря в это вляпался и теперь ситуацией смогут воспользоваться его враги.

— К сожалению, у нас уровень международно-геополитической аналитики ниже плинтуса. Люди, вместо того чтобы спокойно и серьезно обсуждать долгосрочные тренды, объяснять, что ничего не происходит, начинают раздувать из мухи слона, искать скрытые смыслы. Это рейтинги, просмотры, монетизация. У нас, что бы ни происходило, всегда есть большое количество блогеров, которые будут рассказывать про ужас и даже в самом хорошем развитии пытаться найти что-нибудь плохое. Смерть, страх, секс — основные моменты, которые цепляют аудиторию. Аудитория — это просмотры, монетизация, внимание, возможности продать какие-то услуги. Я называю это ересью инфожидовствующих. С отсылкой к ереси жидовствующих. Это не имеет отношения к евреям как к национальности, это именно модель социального поведения. Это то, что у нас сейчас происходит в информационном пространстве, — без понимания последствий, ответственности и какой-либо рефлексии.

— Трамп также говорил, что собирается забрать Канаду, Гренландию и Панамский канал. Это тоже блеф и троллинг?

— Нет, это абсолютно нормальные, логичные планы по усилению Америки и закрытию ее от остального мира. То есть мы наблюдаем вариант возрождения доктрины Монро, конечно, в измененном варианте, перекрученном, с созданием некоей матрешки. Но то, что необходимо брать на ручное управление для долгосрочных целей и Гренландию, и север Канады, — да. Это ресурсы. Это наш вариант Сибири. Трамп хочет его получить и будет к этому стремиться. Плюс и Канада, и европейские страны перестали быть для Америки своими.

Идет разрушение мир-системы, это уже не младшие союзники, а точно такие же страны, как и все остальные. Поэтому к ним нужно применять точно такие же методы, как и к остальным. Потому будут проводить референдумы, выявлять национальное самосознание эскимосов. В итоге Гренландия с 500 тысячами эскимосов и весь север Канады, где примерно столько же эскимосов проживает, дружно пойдут к созданию новой страны, которая будет находиться в зависимости от США примерно так, как сейчас Пуэрто-Рико. То есть по факту территория США, но формально они не полностью ее забирают. А может быть, и полностью. Сама Канада, та часть, где более или менее плотное население вдоль границы, США не особо нужна, но необходима арктическая территория и те территории, где проживает традиционное местное население. Это природные ресурсы, запасы на будущее и прямой контроль над ними.

— Но, кажется, большинство восприняло слова Трампа как шутку.

— Для того чтобы не воспринимать как шутку, необходимо заранее пытаться понять логику будущих политических и геополитических событий. Не трактовать то, что мы видим и не видим, а именно понять, какие варианты, какие стратегии есть на годы, десятки лет, на поколения вперед. И тогда очень многое становится просто и понятно, потому что оно логично. Что делает Трамп — это очень логично и дико рационально. Это верно с точки зрения спасения Америки отцов-основателей. И он это делает. В этом нет ничего необычного. Было бы удивительно, если бы подобных вещей не происходило. Но такие вещи нужно описывать заранее, как это будет, а не рассказывать, что это было.

«Начнется разговор, попытки договариваться с Россией по общему принципу, поскольку США нужно завершать конфликт с нашей страной, потому что в 2025–2026 годах будет определяться формат противостояния с Китаем»Фото: © Alexandr Kryazhev/Brics-Russia20/Keystone Press Agency/www.globallookpress.com

«В борьбе очень плохого с очень ужасным они выбрали очень плохое и согласились на Трампа»

— Вернемся к ушедшему году. Какие события в 2024-м были наиболее важными и значимыми в России и мире?

— Мы должны разбирать события с точки зрения их влияния на общемировые процессы. В первую очередь, конечно, нас интересует общее противостояние между Россией и Западом, так как оно ломает мир. Причем ломает очень качественно и серьезно. Поэтому надо смотреть на то, что делал каждый. И тут лучше не по событиям пройтись, а именно по игрокам.

Первый игрок — США. В Штатах за весь год не был предложен новый проект развития, новый проект спасения мира Pax Americana. Несмотря на попытки найти выход, они продолжали плыть по течению. Поэтому приход Дональда Трампа во многом был логичным, он даже предопределен отсутствием альтернатив. Не потому, что американцы его полюбили, не по той причине, что элиты США, наднациональные элиты, поняли, что вариант Трампа является наиболее оптимальным для развития. Нет, у них просто другого варианта не было. Противостояние внутри, отсутствие идей и плывем как плыли — это, собственно говоря, было основным вопросом по США.

Там произошли другие события, но они были уже более низкого уровня, где нет концептуальной борьбы и противостояния. Были локальные эпизоды, которые могли по-разному сыграть, например попытка клана Клинтонов перехватить ультраглобалистскую повестку и попытаться продолжить линию инклюзивного капитализма и борьбы с глобальным потеплением. Собственно, ротация Джо Байдена на Камалу Харрис была внутренним переворотом в Демократической партии, суть которого была в том, чтобы попытаться удержаться и плыть как плыли, авось что-нибудь еще придумаем. Не прошло. Причем во многом не прошло потому, что четыре года назад армия зомби встала и проголосовала за Байдена, а в этот раз не получилось, так как часть демократических элит, транснациональных корпораций не согласились на этот вариант. Они поняли, что это тупик по принципу «лучше не будет, а только намного хуже». В борьбе очень плохого с очень ужасным они выбрали очень плохое и согласились на Трампа. Плюс на Трампа сыграло еще чудесное спасение. Тут не нужно забывать о факторе Божьей воли, незримого провидения, которое способствовало тому, как прошло покушение. Чуть-чуть движение головы медленнее, чуть в другую сторону, и история сложилась бы по-другому.

Поэтому мы наблюдаем резкий и жесткий переход системы управления. Мы видим, каких людей ставит Трамп. Повторю, они будут ломать существующие механизмы, причем жестко разбирая, почему и зачем это делается, и перестраивая принципы и границы. Проявленные тренды будущего уже сейчас видны. Это будет вариант наподобие того, когда присылают человека из другого направления, резкого, жесткого, чтобы он просто чистил ряды, чтобы он приделал к ведру дно, чтобы оно стало хотя бы минимально работоспособным. Трамп назначает исключительно таких людей, преданных ему лично.

Понятно, что первые полгода мы будем наблюдать ситуацию перехвата управления, будут делить ресурсы, мстить, будет играть множество внутриполитических факторов, причем политических с точки зрения не внутренней сферы, а именно элитных разборок. Дальше уже начнется разговор, попытки договариваться с Россией по общему принципу, поскольку США нужно завершать конфликт с нашей страной, потому что в 2025–2026 годах будет определяться формат противостояния с Китаем. А там варианты жесткие, начиная от открытой войны и заканчивая войной троянского типа с жесткими блокадными перекрытиями проливов. Выйти из этого противостояния можно, только если одна из сторон сдастся — США или Китай. В противном случае они идут на жесткий конфликт. Это начнется примерно с 2027 года. И до этого времени США нужно закрыть противостояние с Россией.

— Вы говорите, что будут пытаться добиться нужного для них результата. Что имеется в виду?

— Чтобы Россия отступила, согласилась на промежуточные позиции, заморозила движение, а они могли перегруппироваться, фиксируя минимальные потери или вообще даже выйти без потерь и продолжить заниматься нужными им стратегическими вопросами. От России им нужно, чтобы она в будущем не помогала Китаю и перестала ломать международную систему. Это важный момент, с точки зрения США.

Реальные разговоры о мире (не на Украине, а в рамках всей планеты), вопросы компенсации за замороженные резервы, вопрос Восточной Европы с точки зрения милитаризации, вывода баз, вопрос транснациональной торговли — это все вкупе. Трамп будет вести политику в логике, если бы сейчас был 2020 год, то есть без поправки на изменение ситуации, без поправки на ресурсы. Он просто будет проводить политику, четко демонстрируя, что США сильны, велики и могут всё. Когда из этого ничего не выйдет, США будут вынуждены перестраиваться. Это нормальная логика именно англосаксонских элит, людей из бизнеса, которые ориентированы на блеф. Поэтому не нужно ничему удивляться, необходимо просто не обращать внимания и ждать, когда они будут вынуждены производить переоценку.

— Когда это может случиться?

— В середине 2025 года, когда они поймут, что свои внутренние, личные, индивидуальные вопросы решили, запустили и нужно заниматься внешней политикой, а там ничего не получается, поэтому надо что-то делать, двигаться, менять позиции. К этому времени мы это и увидим. Раньше — очень маловероятно. Они будут полностью перекладывать финансовое бремя затрат на Европу, заставляя их действовать. Плюс Трамп станет давить, причем давить серьезно. Логика будет следующая: «Теперь это ваша проблема, ваша ответственность, вы сами этого хотели, теперь разгребайте». И в какой-то момент акценты будут смещены так, что происходящее станет больным местом Европы. А США будут ни при чем. Эта логика мало чем отличается от той, которой Трамп руководствовался раньше. Это бизнес-логика — жесткая, циничная: мы не понимаем всей картины глубоко, но действуем жестко, резко, без сантиментов.

— Так США будут давить на Украину, чтобы она соглашалась на мирные переговоры? Владимир Зеленский не раз говорил, что их не будет.

— США в принципе не будут обращать внимания на позицию Украины. Им это неинтересно. Также они не станут обращать внимания на позицию Европы, а будут директивно отправлять требования, как нужно поступить. Если что-то произойдет не так, то станут просто бить в ответ. США не собираются вести никаких переговоров ни с Украиной, ни с Европой, потому что это их вассалы, слуги, холопы. С ними не ведут переговоры. Переговоры вести можно только с равными. Или с тем, кого ты таким признаешь с некоей поправкой.

Этого Россия и добивается, чтобы они признали нас равными, достойными переговоров, признали нашу независимость, как в свое время Лондон признал независимость североамериканских колоний. Все эти информационные пиар-разговоры по поводу того, как это происходит, кто и что сказал, не имеют никакого отношения к реальной политике. Будет дана команда — она должна быть исполнена. Все.

Мы имеем склонность к попыткам донести, объяснить. Американцы будут жить в логике научения или, как говорят кинологи, дрессуры. США будут жестко дрессировать, болезненно. Никаких попыток переговоров. Решение принято — будьте добры исполнять. Поэтому разговоры о том, что Трамп станет уговаривать, — это внешний информационный фон на уровне благих пожеланий, прощупывания почвы или подвешивания вопроса. Раз мы не готовы сейчас принимать решение, то давайте все спишем на этих товарищей.

Россия, как правило, пытается договориться, несмотря ни на что. Хотя сейчас, это тоже важно, Россия меняет свои принципы. Например, в Абхазии Россия жестко пошла по принципу: «Много-много десятков раз пытались объяснить. Ребята, позиция капризного избалованного ребенка в геополитике не проходит. Вы уже повзрослели, пора это доказать, пора нести общую ответственность, пора в конце концов начинать делать что-то по дому». А то вырос большой лоб и ничего делать не хочет. Примерно так выглядела эта ситуация. Если ты такой чуткий и тонкий, у тебя якобы права, нельзя тебя трогать, заходить в твою комнату и наводить там порядок, то живи сам и на свои. Тебе перестанут давать дотации и карманные деньги. Россия перестала давать карманные деньги Абхазии, и мы теперь наблюдаем, что будет дальше. А дальше пока что подростковая истерика.

А вот США не будут разъяснять, они сразу прекращают давать деньги. В их понимании сантиментов нет и не будет объяснений. Трамп еще в прошлый срок постоянно говорил: если европейские страны не станут платить в рамках НАТО, а это означает покупать американское вооружение, то их не будут защищать. Сейчас он повторяет то же самое прямым текстом. Это замечательный повод сбросить весь этот балласт. По сути, НАТО — это прослойка между ВПК США и европейскими странами, которые должны покупать его оружие. Военной составляющей там минимум уже. Военно-торговая составляющая — вот основная цель.

«БРИКС — это именно площадка, где не будет никаких решений, голосований. Это место, где встречаются и договариваются. Это другая конфигурация в принципе. Параллели здесь неуместны» Фото: © Сергей Бобылев, РИА «Новости»

«Мы боремся за то, чтобы отойти от США и мира Pax Americana»

— А что скажете насчет России?

— Россия — один из немногих субъектных игроков в мире. Что важно? Мы не изменили своего курса. Тот курс, который был выбран в рамках войны за независимость, продолжается. Мы боремся за то, чтобы отойти от США и мира Pax Americana. Но не в том смысле, чтобы победить на поле. Это вторичный оперативный уровень. Стратегический уровень противостояния — это уровень глобальной экономической войны. В этом смысле «Орешник» и все прочее, что мы наблюдали в последние месяцы, — это повышение ставок и стремление показать, что мы можем больше. И это больше заключалось не в «Орешнике», не в ультиматуме, не в изменении ядерной доктрины, а в реформировании принципов и структуры БРИКС.

Чем была БРИКС до этого? Клуб по интересам, где президенты общаются, фотографируются, проводят досуг, где-то перекинулись с кем-то фразами на полях, и все. На последнем саммите в Казани Владимир Путин предложил превратить БРИКС в площадку для формирования картелей наподобие ОПЕК по всем направлениям — продовольственное, драгоценные металлы и много чего еще.

То есть убираем систему ценообразования, завязанную на биржи в Лондоне, на другие механизмы торговли, и переводим их на внутренние, прозрачные, не подконтрольные Западу. У нас золотым фиксингом занимается считаное количество банков по непонятным принципам, манипулируя рынком, и это считается мировой ценой. Когда у нас цены на бо́льшую часть товаров определяются исходя из биржевых торгов на очень манипулируемых рынках, где большие западные игроки просто за счет переходов бумажных расчетов формируют нужную цену, сдвигают ее, по сути, манипулируют, это не есть хорошо. На саммите прозвучало: давайте мы будем определять цену по нашим внутренним методам. А следующим шагом будет: давайте мы сделаем цену для своих и цену для всех остальных. Все, кто вне, платят больше. Тогда сразу весь западный мир выпадет из этой системы.

Одна из основных функций глобального мира — это управление цепочками производства с точки зрения формирования прибыли. У нас есть долгая большая производственная цепочка, начиная от добычи сырья, ресурсов, первичной переработки, обогащения и далее, последний передел — конечная продукция. Мы можем формировать прибыль в любой точке этой цепочки. Это волюнтаристское решение. Мы можем вначале деньги давать за дорогое сырье, а все остальные живут на нулях или даже в убытках. Мы можем формировать на конечную продукцию, можем в середине. Где геополитически выгодно, там это и делается.

А теперь мы говорим: давайте возьмем под контроль ценообразование, а дальше, соответственно, с помощью других механизмов контроля мы полностью уберем эти цепочки и, по сути, разрушим экономическую монополию Запада и США. Именно поэтому Трамп очень резко заявил о том, что введет стопроцентные пошлины против всех, кто будет пытаться ломать систему. Не военные события и не согласие России, а именно понимание последствий того удара, который будет нанесен, когда картель начнет работать. Да, это вопрос не завтрашний. Тема была просто обозначена, она будет раскручиваться в ближайшие годы. Трамп не сможет это остановить, а только притормозить.

Мы шаг за шагом добьемся того, что нужно. Мы станем ломать систему. Ящик Пандоры открыт. Причем он открыт не из серии «давайте создадим общую валюту». Хотя на самом деле та форма валюты, которая была предложена, — это такой же картель, только финансовый. То есть крупные участники договариваются, создают картельный сговор, определяют правила и навязывают их всем менее сильным. Финансовая валюта БРИКС — это, по сути, такой же картель, а не доллар. Это другая система. Это система расчетов, построенная на корзинах товаров, на системе созданных картельных сговоров. И эта система будет сейчас создаваться. Она не будет всеобъемлющей.

К тому моменту, когда она начнет работать, мир распадется уже на панрегионы, региональные державы и дикие земли. Уже случится очень серьезное падение связанности. Многие процессы перестанут быть трансграничными. То есть торговля будет идти только в рамках панрегиона, но будет часть номенклатуры, которая останется общемировой. Эту систему будет контролировать связка картелей. Да, они будут красиво оформлены, все это будет называться правильными словами, но, по сути, это будут картели, где большие игроки определяют правила. Причем на каждом из рынков будут свои правила, свои участники. То есть ты можешь быть на одном рынке привилегированным, одним из основателей, одним из выгодополучателей, а на другом тебе придется покупать по тройной цене, потому что ты вне этой системы.

И БРИКС, где собираются основные игроки не-Запада, является идеальной для такой системы. И в Америке это поняли. Реакция Трампа — это реакция, по сути, бизнес-кругов Америки, потому что они поняли, что было предложено. И это сейчас будут понимать страны не-Запада, к этому мы придем не сразу, но этот тренд был проявлен. Чтобы затормозить подобные процессы, Америке нужно будет как-то прекратить конфликт с Россией. Одним из вариантов договоренности, помимо разрушения «Северного потока», заморозки валютных резервов, неправовых решений судов, будет и этот вопрос — торможение процессов разрушения мира Pax Americana.

Надо понимать, что не случится чуда, полного разрушения того, что есть, а это будут постепенные шаги. Инерция системы очень велика. Это переходящий итог года.

— Но многие считают, что БРИКС остается клубом по интересам, потому что организация институционально не оформилась, нет устава, обязанностей у участников.

— А этого и не нужно. Это классический вариант так называемого английского клуба, где собираются джентльмены, куда они приходят как к себе домой, где они общаются, обедают, проводят встречи, достигают договоренностей. Там они могут в комфортной обстановке переговорить, на салфетке нарисовать схему и потом по ней начинают работать большие корпорации. Они на уровне «понятийки» что-то сделали, набросали на листочке, а потом это превращается в десятки, сотни миллиардов долларов. Трое-четверо пообедали, договорились, и дело пошло. БРИКС не будет как НАТО, ООН или ЕС.

— Почему тогда в этот клуб джентльменов не вошла Саудовская Аравия? Или, например, Аргентина подала заявку, а потом ее отозвала.

— Это попытка сидеть на нескольких стульях и непонимание трендов. Это уже является маркером и индикатором, что структура меняется. БРИКС — это именно площадка, где не будет никаких решений, голосований. Это место, где встречаются и договариваются. Это другая конфигурация в принципе. Параллели здесь неуместны.

Можно, конечно, уподобиться адептам ереси инфожидовствующих и пытаться все трактовать, описывать. А мы говорим о трендах. Заранее. Происходящие события должны полностью укладываться в картинку. Условно говоря, за несколько недель до БРИКС я на своем канале четко написал, что это такое, что это может быть клубом английского типа именно для создания картелей. Когда мероприятие началось, Владимир Путин об этом сказал с трибуны. Не в том смысле, что я написал и это было взято, боже упаси. Повестка готовится месяцами. Смысл в том, что тренд был пойман. Теперь это увидели все остальные. Но, друзья, такие вещи надо видеть заранее. В идеале видеть за годы вперед.

Тот же сюжет Сирии. О том, что армия и государственная система, по сути, рассыпались от минимального воздействия, о том, что у людей не оказалось ни духа, ни воли, можно было заранее узнать. Но надо погружаться в тему. С точки зрения того, что Сирия и Ирак не будут существовать в текущих границах в среднесрочной перспективе, я писал за несколько месяцев до этого. Это неживые структуры, и они рассыплются. Тренд был ясен.

«У Сирии нет будущего в текущей конфигурации. Она будет распадаться. Низкий уровень образования, культуры, всевозможный непотизм, упрощение — те же самые инфантильные процессы, что мы наблюдаем сейчас в Абхазии» Фото: © Sebastian Gollnow/ dpa/ www.globallookpress.com

«У Сирии нет будущего в текущей конфигурации»

— В таком случае какова судьба Ирана?

— С Ираном все замечательно, он будет себя хорошо чувствовать. Наоборот, в тех условиях Иран станет сильнейшим игроком в регионе. Он еще под себя заберет кучу шиитских республик, которые на обломках всего этого безобразия будут образовываться. Не в том смысле, что он включит их в свой состав. Иран возьмет их в орбиту своего влияния.

А если мы посмотрим на нефть и газ Персидского залива, то они расположены там, где живут арабы-шииты, включая восточную провинцию Саудовской Аравии. Также нужно понимать, что стратегическая ситуация меняется. 10 лет назад Сирия была стратегически важна для России и Ирана по многим вопросам: порты, логистика, утилизация бармалеев, которые иначе были бы переброшены в Среднюю Азию. Для Ирана это был вопрос связанности, выхода в Средиземное море, блокировки трубопроводов из Персидского залива в Европу. Прошло 10 лет — все это неактуально. Трубопроводы никто построить в принципе не сможет, там все рассыпается. Вопросы связанности тоже начали уходить. Плюс проявился проект Север – Юг (Россия, Иран, Индия, Африка), который будет стратегически важным в 2030-е годы. Мы сейчас только-только начинаем его прощупывать. То есть морские проливы перестали быть важны. Фактор хуситов замечательно показывает, что произойдет с Красным морем и Суэцким каналом, насколько он будет не нужен.

Но, с другой стороны, начинают говорить о базах России в Сирии. Но в современном мире, в отличие от 2014–2016 годов, у РФ есть много вариантов, где поставить базы. Если мы говорим о Восточном Средиземноморье, то кто нам мешает поставить базу в Киренаике? Халифа Хафтар (ливийский военный деятель — прим. ред.) будет только рад, если на его территории появится военная база России, которая обеспечит ему субъектность и поднимет его статус. Египет по соседству будет еще больше рад. Я думаю, он даже рассмотрит варианты создания базы на своей территории. Это тоже фактор субъектности, фактор защиты, зонтика от очень больших игроков. Да, с бармалеями должны справляться своими силами, но от крупных игроков это прикроет. Не в том смысле, что Россия будет воевать, бегать по полю. Мы наблюдали в Сирии картину, как тысячи сирийских псевдосолдат, побросав оружие, просто ползут куда-то. Они даже не пытались воевать. Армия и система рассыпалась.

— Почему так быстро рассыпалась? Для многих это стало удивительным, учитывая, сколько лет они сражались, а тут буквально за две недели сдались.

— У Сирии нет будущего в текущей конфигурации. Она распадется на Латакию, то есть будущую бывшую Финикию, курды отделятся, а остальная часть, населенная арабами-суннитами, которых там большинство, собственно говоря, никому не нужна. Это сейчас и происходит. Низкий уровень образования, культуры, всевозможный непотизм, упрощение — те же самые инфантильные процессы, что мы наблюдаем сейчас в Абхазии, были характерны для Сирии. Они те же самые капризные избалованные дети. Специалисты по стране могут объяснить, почему так происходит, но постфактум. Но такие вещи надо делать до, бить тревогу надо было раньше. Но всех все устраивало.

У России и Ирана нет ни ресурсов, ни желания, чтобы содержать десяток иждивенцев в этом регионе, по сути, за свой счет, а ресурсов у них для собственного выживания нет. Как оказалось, проблемы еще хуже. Они уже дошли до края. Там нет ресурсов и возможностей, плюс неэффективное их использование, отсутствие единых смыслов, целей. Я думал, что из-за этого развалится. Но оказалось, что ситуация еще хуже. Развалились раньше. Да, там сейчас хаос, дикие земли. Все мечты местного населения о том, что станет лучше, наивны и глупы. Закон сохранения массы, закон сохранения энергии, импульса действует. Из ничего что-то не получится. Ресурсов больше не стало. Мы это и наблюдаем.

Ситуация в Сирии показательна еще и тем, что номинально существующая армия без боевого духа и готовности воевать моментально исчезает в современном мире. Это намек Европе на то, что будет, когда уйдут США. Европейцы тоже не мастера военных действий, боевого духа. Одно дело стрелять издали, другое — оказаться лицом к лицу. Это проблема очень-очень многих. Все эти бумажные армии, которые нарисованы, не имеют четкого врага, явной готовности умирать.

«К концу 2024-го Центральный банк настолько зажал монетарную базу, что сейчас по стране проблемы с ликвидностью. Инфляция по итогам года будет в районе 10 процентов» Фото: «БИЗНЕС Online»

«В экономике у нас, конечно, начудил финансовый блок»

— Теперь о российских делах. Что насчет внутриполитической ситуации?

— В экономике у нас, конечно, начудил финансовый блок. Но не в том смысле, что ставка высокая. Она может быть высокой, это не проблема. Беда в другом. Высокая ставка должна сопровождаться монетизацией денежной системы по другим механизмам. Деньги должны раздавать не всем подряд, не на ипотеки, не на кредиты, как бы ни хотелось этого, ни на развитие малого и среднего бизнеса и торговли. Кредиты должны идти в нужные отрасли, в нужные направления. К концу 2024 года Центральный банк настолько зажал монетарную базу, что сейчас по стране проблемы с ликвидностью. Инфляция по итогам года в районе 10 процентов. Причем Центральный банк начинал бороться с инфляцией, когда она составляла около 8 процентов. Причем для того, чтобы она стала 6 процентов, ему нужно было ничего не делать.

Когда мы анализируем инфляцию, нужно смотреть не в годовом исчислении, а помесячно. В конце 2023 года был всплеск, пик прошел, и дальше пошло на спад. Соответственно, средний годовой показатель начал смещаться, и у вас месяцы с низкой инфляцией начали замещаться месяцами с высокой. Когда они начали бороться с инфляцией, основная проблема прошла. Это был конец 2023 года. ЦБ начал бороться с явлением на полгода позже. Это дурость. Нужно было не делать ничего, и все было бы нормально. Мы бы увидели инфляцию 6 процентов. Но они начали бороться, зажимать денежную массу. В итоге сейчас на «оборотку» нет денег. То есть при всех этих высоких депозитах банки не могут давать деньги на «оборотку». У нас сейчас более полусотни триллионов на депозитах, а денег на то, чтобы «оборотку» дать, нет.

Мы сейчас говорим не об инвестициях. Инвестиции у нас в стране идут или за счет собственных средств, в том числе возвращенных с Запада, или по льготным программам. В стратегические отрасли, важные для государства, вкладывают нормально, а можно было бы и больше. Если у вас стратегический проект, то ставка, грубо говоря, треть «ключа» плюс пара процентов, — это нормально. Кому надо, все прекрасно об этом знают. Есть и варианты с еще меньшей ставкой, от отрасли зависит. Не надо всем подряд давать такие условия, не для создания ивент-агентства. Что стране нужно, то и делается. Когда надо выращивать и собирать урожай, поливают грядки, а не тропинки рядом, чтобы росли сорняки. Причем поливают столько, сколько нужно, а не всем поровну.

Но ЦБ сделал одно и не сделал другое, разбалансировал систему. В итоге по инфляции получили не 6 процентов, а 10. Плюс большие проблемы в экономике. Плюс устроили цирк с депозитами. Когда ставка была 14 процентов, многие начинали шутить, что инвесторы ушли в депозиты. Когда ставка стала 16 процентов, люди начали напрягаться. Когда ставка выросла до 18–19 процентов, начался уже откровенный мат по одной простой причине. Депозиты тоже выросли, и люди, смотрящие чуть-чуть вперед, прекрасно понимают, что это проблема, которую надо будет решать — что делать с большими депозитами. Огромные суммы надо направлять в экономику, а не так, чтобы они просто висели. Ситуация доведена до безобразия, поэтому наблюдаем, когда все будет переведено в ручное управление. Когда есть проблемная организация, начинаются совещания, чтобы помочь, но при этом спрашивают: что у вас происходит, друзья? Мы вам помогаем выкопаться из ямы, в которую вы себя закапываете.

Ручное управление нужно финансово-экономическому блоку с разбором: «Что вы делаете? Почему вы это делаете? Не зачем. Я не хочу слушать про космические корабли. Я сам могу часами об этом говорить. Почему? Ключевой вопрос. В какой момент вы решили, что 4 процента инфляции является целевым? Почему не 5, не 6, не 8?» Объясните, откуда вы это взяли. На чем основывается? В итоге выяснится, что ни на чем. И таких вариантов много будет. В какой момент времени вы это решили? У вас куча институтов, которые этим всем занимаются. Но то, что творят эти институты, читаешь — и в шоке. Там бо́льшая часть людей в принципе не понимают, что такое контуры денежных средств. Они считают, что в Советском Союзе было два контура — наличный и безналичный расчет. Убейтесь об стену. Не было такого. Не существовало безналичного расчета, а был инвестиционный контур. Не потому, что он безналичный, а потому, что он инвестиционный, потому что деньги выпускались под проекты, завод построен, начинает работать и возвращает эти средства. Эти средства гасятся, уничтожают всю эту денежную массу. Понятно, что, когда экономика растет, создается ощущение, что инвестиции вкидываются, вкидываются, вкидываются. Представим, что есть только один завод. В экономическом контуре есть деньги — меньше, меньше, меньше, и их не стало, у нас нет инвестиций в экономике. Значит, нет в этом контуре денег. Вот как это работало. Это не безналичный расчет, а другая логика.

А они с умным видом рассуждают о том, если сейчас увеличат денежную массу, то вырастет инфляция. С какого бодуна? И дальше начинается какой-то детский лепет про идеальные модели. И ты понимаешь, что они, в принципе, никогда не работали в реальном секторе. Классический пример: по моделям, если у вас увеличивается денежная масса, то происходит рост цен. Черта с два! Если увеличивается денежная масса в экономике не скачком резко, а плавно, постепенно, причем в нужных отраслях, то что делают конечные потребители, производства? Они начинают докупать то, что хотели и на что у них не было денег. По чуть-чуть, понемногу. Что появляется у продавцов? У них объем продаж начинает расти. Что делает в это время вменяемый человек? Он не повышает цену, а начинает на склад заказывать, размещает заказы на производство. По цепочке начинается движение. Если в этой системе нет затыков, нет жестких физических дефицитов, то повышение цен не происходит. Зато происходит опережающее кредитование экономики, опережающий рост. Экономика получает импульс.

Если убрать контроль над банками, то любой из них становится эмиссионным. Одна из основных задач Центрального банка — контролировать, чтобы банки деньги из воздуха не создавали. Мне как банку никто не мешает просто взять и напечатать миллиард рублей, перевести кому-то и назвать это кредитом, который ничем не обеспечен, никакими активами. Поэтому ЦБ смотрит, чтобы было обеспечение, резервирование, чтобы я как банк не выдавал кредит, не имея 15–20 процентов реальных денег у себя на счете, не создавал их из ниоткуда. Чем это отличается от рисования всевозможных векселей и обязательств? Ничем. Функция Банка России — в том, чтобы банки не занимались подобным блудом.

— Но, как вы видите, руководство финансового блока давно не менялось. Получается, всех все устраивает.

— Это не первичная задача для страны с точки зрения управления. У нас сейчас главная задача — противостояние с Западом. Но не надо делать из людей в финансовом блоке врагов, а то у нас периодически, если кого-то из зампредов уволили, начинают: «Раз он учился на Западе, то это враг». Ребята, это функционеры, чиновники. Это как стакан, он наполовину пуст или наполовину полон: что нальешь, то и будет. Какие команды дашь, то и будет. Если команды не даются, то они занимаются этим так, как понимают. А понимают они так, чтобы поменьше работать, поменьше нести ответственности, чтобы не было никаких рисков. Поэтому у нас ЦБ по факту, по документам не отвечает ни за что, реально ничего не может, но, когда нужно, у него вдруг появляются механизмы, потому что ни у кого больше их нет. Даже президент в последнее время стал говорить, что ЦБ должен отвечать не только за ключевую ставку, но и за многое другое.

«Япония же официально не знает, откуда в свое время прилетело. Просто был ядерный бомбовый удар, но не говорится, кто это сделал» (на фото: ядерный взрыв над Нагасаки 9 августа 1945 года) Фото: © IMAGO/ imago-images.de/ www.globallookpress.com

«В ближайшие годы, с высокой долей вероятности, мы увидим применение тактического ядерного оружия, но не у нас, а в Юго-Восточной Азии»

— В 2024 году было много разговоров о том, что вполне вероятна ядерная война. Вы верите в эту перспективу?

— Нет. В военном плане все задачи решаются без этого. Стратегическое ядерное оружие не будет применено, потому что наступят последствия. Россия четко и многократно показала, что при любых раскладах, при всех сценариях она в ответ убивает, уничтожает всех, кто это допустил. Какие бы идеальные ситуации ни происходили, все равно ответ России последует. На Западе это поняли. «Орешник» был намеком на это, а не ответом на ракеты, которые по территории России летают. С нашей точки зрения, нет никакой разницы между Курской, Ростовской областями, Крымом, Запорожьем, Донецком — это регионы России. Эти ракеты уже практически год летают, больше сотни запусков было. Мы могли спокойно не обращать внимания на это, наша ПВО справляется. Но мы специально подняли вопрос, поменяли доктрину, показали, как прилетает новая ракета. Это была подготовка к тому самому саммиту БРИКС, мы показали, что начинаем рушить систему и давить на нас сильно не получится.

Мы не видим всех досок, на которых играет Владимир Путин. Их много. У него нет необходимости отвечать там, где противник сделал ход. Он на другой доске может ответить. А если у вас в голове бяка и вы не можете эту картину сложить в целом, то начинаются истерики: «Почему нет ответа?» А на самом деле он последовал, и более серьезный. Удар «Орешником» был в логике противостояния, когда мы продолжаем рушить экономическую систему.

— В принципе вероятность ядерной войны в мире существует?

— В ближайшие годы, с высокой долей вероятности, мы увидим применение тактического ядерного оружия, но не у нас, а в Юго-Восточной Азии, когда там все запылает, или, возможно, на Ближнем Востоке. С точки зрения военных целей Юго-Восточная Азия более интересна в этом плане. Мы к этому идем по одной простой причине: человечество забыло, что такое ядерное оружие, как это выглядит. Мы потеряли этот страх, он исчез, и надо с ним столкнуться еще раз.

У нас маловероятно применение ядерного оружия, нет необходимости в нем. Но, когда перед применением «Орешника» по каналам пошла нужная информация, было забавно наблюдать, как американские посольства убегали из Прибалтики и Финляндии. Обратите внимание, после этого перестали летать ракеты. Логика была такова: мы считаем, что вы нас атаковали, и предупреждаем, если это полетит, то через 24 часа «Орешник» прилетит в конкретную точку, например, в противоракетный центр в Румынии или Польше. Вывезти вы ничего не сможете, но у вас есть 24 часа, чтобы оттуда уйти. И весь мир в прямом эфире 24 часа будет наблюдать, как летит ракета. Это ответ на агрессию. Именно поэтому они убегали из Прибалтики, не понимая, что произойдет дальше. Я искренне хочу увидеть, как тонет от удара ракеты авианосец Великобритании Queen Elizabeth. Физически его за несколько часов в море не выведут. На Западе уже начали рассуждать о том, какой он дорогой и ненужный. Но ракета в него прилетит, и весь мир в прямом в эфире будет наблюдать это.

А если удар будет по объектам вне коренных территорий, где есть базы, кабели? Помните, что кабели были перерублены именно там, где проходил «Северный поток»? Мы же не знаем подробностей, было ли это минирование или еще что-то. А это была демонстрация. Но теперь вы уверены, что атлантические кабели в любой момент не полетят точно так же?

Мы не видим всех досок и не понимаем, где был сделан ход. Просто не хватает информации. Что-то мы можем отловить, но по тонким вещам нужна дополнительная информация. С той стороны намеки понимают. Поэтому тактический ядерный удар может быть в Юго-Восточной Азии, менее вероятно — на Ближнем Востоке, еще с меньшей долей вероятности — в Восточной Европе.

— В таком случае кто может решиться на это в Юго-Восточной Азии?

— Например, когда США будут уходить из Тайваня, чтобы микроэлектроника не досталась Китаю.

— Так вроде крупнейший завод уже переезжает из Тайваня в США.

— Ничего особо не получается, тайваньцы сопротивляются. Американская культура, оказывается, не способна к этому. Что-то не просто должно работать, но еще воспроизводиться, развиваться. Поэтому переезд будет долгим. Но, когда это случится, самый красивый вариант — это просто ядерный взрыв. Там ничего не останется.

— И никого.

— Нет. Люди могут уйти. Но никто не будет знать, откуда прилетело. Япония же официально не знает, откуда в свое время прилетело. Просто был ядерный бомбовый удар, но не говорится, кто это сделал.

«Для контроля за ресурсами Китаю в ближайшие годы нужна вся Восточная Азия, Малайзия, Индонезия, доступ к нефти и газу Персидского залива. Им нужно будет уничтожать экономику Японии и Южной Кореи как конкурентов. Дел там полно» Фото: CC BY 2.0, commons.wikimedia.org

«В перспективе Китаю нужно будет воевать, захватывать территории»

— В таком случае как складывается ситуация для КНР?

— Китай дал слабину, не пошел на обострение. Пекин занимается внутренними проблемами. Он притих, успокоился и понимает, как только закончится конфликт между Россией и Западом, то все займутся Китаем. Там пытаются что-то делать. До сих пор очень многие не понимают, зачем они связываются с маленькой Россией, когда есть большой рынок. А рынка этого нет. Была информация, что Трамп пригласил Си Цзиньпина на инаугурацию, а тот заявил, что не поедет. Это тоже показатель.

В перспективе Китаю нужно будет воевать, захватывать территории. Для контроля за ресурсами им в ближайшие годы нужна вся Восточная Азия, Малайзия, Индонезия, доступ к нефти и газу Персидского залива. Им нужно будет уничтожать экономику Японии и Южной Кореи как конкурентов. Дел там полно.

— Говоря о Ближнем Востоке, не надо забывать об Израиле. Есть мнение, что главный победитель 2024 года — это Израиль и Биньямин Нетаньяху. Как вы думаете?

— С Израилем ситуация интересна. Он занимается важным делом — пытается выжить. Израиль прекрасно понимает, что у него выбор между плохим и очень плохим. Или он сейчас начинает решать проблему жестко и кроваво, или через несколько лет, когда за его спиной не будет стоять США, проблему будут решать с ним. Израиль станет проблемой, которую будут решать все окрестные арабские страны. Поэтому он вычищает, создает условия для того, чтобы изгнать порядка 7 миллионов арабов, включая палестинцев, со своей территории. Плюс Израиль решает проблему по созданию зоны безопасности вокруг своих границ. Он играет в медоеда или росомаху.

Медоед — дикая, агрессивная, неадекватная тварь, с которой тяжело связываться. Именно в такой же маске для Запада Россия. Она тоже изображает из себя медоеда, с которым лучше не связываться. Это очень интересный зверь, с которым не связываются ни львы, ни гиены, ни прочие. У него шкура в сантиметр толщиной, прокусить не получается, он дикий, агрессивный, нападает на все, что надо и не надо. Ядовитые змеи его кусают, а он их загрызает, впадает в кому, потом очухивается и съедает их. Это сгусток ярости.

— В таком случае кто еще, кроме Израиля и России, играет роль медоеда?

— Пока никто. Мы вошли в мир войн и катастроф, о чем я написал в последних книгах. Он будет длиться ближайшие 30 лет. Вторая половина XXI века будет периодом войн за умы, смыслы и много еще чего.

— Тогда какие у вас ожидания от 2025 года? С каким настроением встретили 2025-й?

— Спокойным, поскольку видел это все раньше, все описал. Есть уже сценарий, куда мы летим. И чем к нему ближе, скорость увеличивается. Когда все вокруг замечают, что скорость высокая, значит, дергаться уже бесполезно, уже не вырваться. Волноваться надо было раньше. Мы понимаем, что за этой черной дырой будут следующие. Там нормально сложится. Несколько исторических тактов, условно говоря, и ситуация по-другому пойдет. И ничего страшного там нет. За многополярным миром будет мир панрегионов, где Россия будет возрождена. Дальше пойдет, соответственно, контроль территорий, перенос вектора развития на Дальний Восток, столицы — на юг Сибири. Там будет много всего интересного. Дальше начинаются войны смыслов, новые технологические уклады. Просто сейчас заканчивается тот период мира, который был не только 30 лет, а четыре столетия научно-технического прогресса и капиталистического расширения. Мы четыре сотни лет жили в этой парадигме.

Да, 2025 год будет продолжением, но ничего сверхопасного в нем нет. Подготовка к изменению пойдет. Во второй половине года начнутся конфигурации некого мира после нашей победы. Мы хотя бы понимать начнем, о чем мы договорились или нет. Будет идти на спад напряжение, дальше начнется строительство, формирование панрегиона вокруг себя. Ничего страшного в этом нет. Мы, по сути, победили в этом противостоянии. Просто противник пока не готов фиксировать убытки. Мы фактически уже победили. Мы выстояли. Мы живем в полноценном противостоянии.

Оно будет идти до финала, у кого ресурсов, сил, воли и времени больше. Времени больше у нас, оно работает на нас. У США, Запада и транснациональных корпораций есть Китай, который претендует на глобальное первенство. А мы — нет. Нам дайте территорию вокруг, и мы успокоимся. С нами можно договориться, а с Китаем они не могут договориться. Если бы не было Китая, тогда нас бы давили долго и никуда бы не спешили. Поэтому ничего страшного нет, будем развиваться, идти дальше, меняться, строить новый мир. Все будет хорошо.