«Узбеки, киргизы, казахи, татары – у всех почти одинаковые слова. Мы родня!»

Камерным мероприятием с небольшим числом участников на кинофестивале «Алтын минбар» стала творческая встреча с почетными гостями из Турции — режиссером и председателем жюри Метином Гюнаем и актером Озканом Чагры Шенсоем

«За что мы так любим турецкие сериалы?»

Все же введение практики платных конкурсных показов и творческих встреч повлияло на зрительский интерес к нынешнему Казанскому международному кинофестивалю. Это стало понятно уже в пятницу, когда в кинотеатр «Мир» для обсуждения мирового бума на турецкую сериальную продукцию позвали двух авторитетных представителей этой индустрии.

Однако аншлага возглавивший в этом году жюри «Алтын минбара» режиссер Метин Гюнай, снявший масштабные исторические полотна «Воскресший Эртугрул» и «Основание: Осман», и актер Озкан Чагры Шенсой, регулярно играющий в успешных турецких сериалах (у нас его, в частности, помнят по комедийной роли Хюсейна-паши в саге «Великолепный век. Империя Кёсем»), не собрали. Да и фанатов, желающих «разорвать» своих кумиров на «британский флаг», тоже не наблюдалось. В общем, ничего общего с тем, как недавно в Татарстане встречали Бурака Озчивита.

В итоге встреча прошла в камерном формате и шла всего час вместо заявленных полутора. За 20 минут до начала беседы в фойе «Мира» и вовсе не было никого, кроме билетеров, а к началу встречи зал заполнился едва ли наполовину. Это расстроило и встревожило журналистов: мол, вряд ли в такой обстановке турецкие гости захотят откровенничать.

Благо опасения не оправдались, а герои вечера были общительными и проявили знаменитое турецкое обаяние, даже несмотря на сложности с логистикой: Гюнай отметил, что в Казань герои добирались непростыми путями через Азербайджан. Буквально «с корабля» их взяла в оборот конферансье Светлана Говорунова, ответственная на фестивале за творческие встречи: ее вопрос «За что мы так любим турецкие сериалы?» и стал главной темой вечера.

Сергей Никоненко на «Алтын минбаре»: «Большой русский рахмат!»

Режиссер Гюнай начал с разговора о прошлом. Он напомнил, что людей всего тюркского мира связывают общие традиции, о которых сегодня нельзя забывать. «Миллионы людей из тюркских стран и регионов, посмотрев „Воскресший Эртугрул“, поняли, что наше прошлое было единым. Узбеки, киргизы, казахи, татары — у всех почти одинаковые слова, все одинаково трапезничали. Мы родня!» — заметил оратор.

Режиссер Гюнай начал с разговора о прошлом. Он напомнил, что людей всего тюркского мира связывают общие традиции, о которых сегодня нельзя забывать

Это объясняет всеобщий интерес к турецким историческим картинам и в РТ, и в странах Азии. Но воплотить прошлое на экране, отмечает Гюнай, порой очень сложно: «Мы многое забыли из нашей истории, и показать XII век в „Воскресшем Эртугруле“ было нелегкой задачей. Актеры не привыкли к той эпохе, у нас в руках не было готовой истории. Я думал, как донести до зрителя правду, и вдруг понял: сейчас мы живем в квадратном мире: телефоны, машины, дома — все квадратное. Нужно поменять квадрат на полукруг (такими были аутентичные юрты), и это привлечет внимание».

Чем привлечь зрительскую аудиторию, это Гюнай четко просчитывает — недаром по первому образованию он архитектор. Это видно и по выстроенной речи режиссера, и по трейлерам его сериалов, погрузивших собравшихся в историю Османской империи. К публике Метин-бей идет с козырей, создавая ядерный микст из семейных тайн, эпических сражений и любовных интриг (причем сценарий пишется прямо по ходу, параллельно с выходом серий в эфир). Не брезгует он и ярким натурализмом — жестокость некоторых сцен «Эртугрула» критики обсуждали перед началом встречи.

«В таких историях не должно быть языка»

Найти формулу идеального фильма, по словам Гюная, было сложно, а ее главный компонент — режиссерская искренность. «Если исторический сериал не нашел своего зрителя, значит, он сделан не от души, — подчеркнул Метин-бей. — В таких историях не должно быть языка. Даже выключив звук, ты должен чувствовать душой то, что делаешь. Я поверил своей душе и не пожалел».

Душевный порыв у режиссера всегда имеет четкое техническое воплощение (как и у других успешных турецких мастеров). В частности, он отметил, что в фильмах очень важен звук, и признался, что переводит ноты в математические расчеты, чтобы совместить журчание речки, голос человека и стук конских копыт. Особую роль, по словам режиссера, в киносагах занимают лирические темы, сопровождающие влюбленных: «Услышав музыку фильма, зритель должен понять, что все мы люди, что мы делаем людьми других людей и должны относиться к ним с теплотой».

Следом эстафету разговора перехватил актер Шенсой. Вопреки брутальной внешности, обеспечивающей ему роли суровых мужей, он оказался очень скромным человеком

Доносить историческую правду режиссеру помогают девственные ландшафты и нестандартные решения. Для съемки батальных сцен в «Эртугруле» постановщик ежедневно со всей командой выезжал за 170 км от Стамбула, а актеров заставлял ползать в грязи, чтобы герой, пройдя 200 км на лошадях, выглядел соответствующе. Гюнай подчеркнул, что от «грязной работы» артисты могли отказаться, но поддержали авторскую идею.

Следом эстафету разговора перехватил актер Шенсой. Вопреки брутальной внешности, обеспечивающей ему роли суровых мужей, он оказался очень скромным человеком. «Я счастлив играть те роли, которые мне дают, — признался артист. — Нравится мне и комедийный образ Хюсейна в „Кесем“, и другие персонажи. Ведь наша жизнь разная: в ней есть и комедия, и трагедия».

На вопрос, кого интереснее играть — злодея или героя, Шенсой заявил, что в роли злодея нет ничего хорошего, хотя она непредсказуема. А затем подчеркнул, что любит эволюционные образы, такие как его Джеркутай в «Основании: Осман»: «Там я изначально был плохим героем, а после перешел на сторону добра. В таких ролях артист может показать себя с разных сторон».

Не обошлась встреча и без вопроса о татарстанском кинематографе, на который Метин-бей отреагировал с энтузиазмом

Также Шенсой рассказал о трудностях игры в исторических костюмах («Они очень тяжелые, мы устаем, но ощущаем себя настоящими героями XII века и играем с любовью»), о долгой подготовке к батальным сценам и редких обращениях к дублерам («Несколько месяцев учимся работать с оружием и все делаем сами, кроме сцен, где нужно прыгнуть с одной высокой стены на другую»). А включившийся в рассказ Гюнай раскрыл интересные подробности работы с лошадьми. Для съемок «Воскресшего Эртугрула» были куплены 30 лошадок, среди них провели кастинг, научили скакать в турецком стиле и правильно падать. Примечательно, что за каждым актером проекта был закреплен свой конь. Особенно зрителей тронула тонкая душа лошади Эртугрула: когда умер ее экранный хозяин, конь был так расстроен, что больше не смог сниматься.

«Русские любят пострадать»: почему турецкие сериалы у нас стали культом?

«Наши сериалы популярны не только в России, — подтвердил Гюнай, отвечая на вопрос „БИЗНЕС Online“ о турецких сериалах как мировом феномене. — Президент Венесуэлы, например, очень любит „Эртугрула“ и говорит, что видит в нем справедливость. В Чили мы на втором месте по продажам сериалов после Голливуда. Некоторые европейские фильмы цепляют зрителя красивыми машинами, а турецкие — своей историей. К тому же мы для иностранцев — „дешевый рынок“. Во всем мире формат серии составляет 45 минут, в России — часто 30 минут, а у нас — не меньше 150–160, это целый полнометражный фильм. Получается, покупатель платит за одну серию (за 150 минут как за 30), а смотрит фактически три».

Не обошлась встреча и без вопроса о татарстанском кинематографе, на который Метин-бей отреагировал с энтузиазмом. «В татарских фильмах, как и в турецких, я вижу близость актера, режиссера и зрителя, — отметил он, хотя, возможно, это были слова вежливости в адрес радушных хозяев. — Не стану называть конкретных картин, но из того, что мне показали, я увидел, что в Татарстан умеют снимать кино. К тому же Татарстан богат своей историей, вам есть что рассказать и что показать зрителю». Гюнай назвал нашу республику «важной точкой» для Азии. А Шенсой в свою очередь добавил, что ему было бы интересно сняться в татарском фильме.