Олег Вьюгин: «Когда ЦБ начнет снижать ставку? Консенсус – в 2025 году, может быть, в первой половине»

Олег Вьюгин: «Раньше курс рубля к доллару и евро определялся в результате биржевых торгов, а теперь его устанавливает Центральный банк РФ» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Нынешнее падение рубля надо рассматривать, скорее всего, как статистическую вещь»

— Олег Вячеславович, в последние дни рубль слабел, причем, как отмечали некоторые аналитики, это был сильнейший обвал за последние два года. В чем причины? Они фундаментальные или мы в принципе не можем теперь контролировать рубль?

— Раньше курс рубля к доллару и евро определялся в результате биржевых торгов, а теперь его устанавливает Центральный банк РФ. При этом он ссылается на результаты биржевых торгов юанем и выборку курсов межбанковского валютного рынка. Однако в последний месяц из-за боязни вторичных санкций китайские банки резко сократили сотрудничество с российскими банками и с курсом юаня тоже возникли проблемы. Наверное, все знают эту историю — есть юани «хорошие», а есть «плохие». «Хорошие» юани — это те, которые получены от экспорта, а «плохие» — это те, которые куплены в России. Поэтому возникли проблемы для импортеров с юанями, которые можно использовать для импорта. Пришлось перестраивать логистику обращения с данной валютой. Соответственно, ее курс сильно вырос. А Центральный банк обещал, что будет в том числе учитывать курс юаня при определении курса рубля к доллару. Это один фактор.

Недавно поступила внешнеторговая статистика от ЦБ за июль, она не выглядит как-то особенно. По-прежнему есть профицит торговли, есть дефицит текущего счета, но он бумажный. То есть нельзя сказать, что имеется серьезное основание для падения рубля с точки зрения внешнеторгового баланса или баланса текущего счета. Поэтому нынешнее падение рубля надо рассматривать, скорее всего, как статистическую вещь, так как он, как я уже говорил, назначается по определенным правилам и стал жертвой этих правил.

— То есть он уже не плавающий.

— Какой есть. Как бы идет от сделок на рынках, но на рынок накладываются правила, которые можно менять.

Обычно всегда возникает вопрос: что дальше? Если исходить из фундаментального анализа, 85–90 рублей за доллар — то, что нам грозит в ближайший месяц или два.

— А чего ждать потом?

— Это уже вопрос более сложный, потому что вступают в действие долгосрочные и среднесрочные факторы, о которых говорить затруднительно. Но если исходить из того, что инфляция в России продолжается, то, скорее всего, будет дальнейшее ослабление рубля с уровней, которые я назвал.

— Ряд аналитиков полагают, что события в Курской области тоже негативно отражаются на курсе рубля. Согласны? Если да, то каким образом?

— Я не думаю, что это главный фактор. Проводят аналогии: когда был мятеж Евгения Пригожина, то рубль тоже падал. Но потом выяснилось, что факторы были другие, вовсе не мятеж Пригожина. Сейчас тоже есть попытки списать все на политическое обострение, но они в данном случае, наверное, не самые главные. Все-таки экономические факторы важнее.

— В целом как оцениваете валютный рынок России? Он еще существует или скорее мертв, чем жив?

— Межбанковский рынок существует, безусловно. Если импортерам нужна валюта, то они ее покупают у банков. Если экспортерам требуются рубли, то они продают валюту банкам. В принципе, такой рынок существует. Другое дело, что он стал фрагментированным и очень волатильным из-за того, что нет единого центра определения курса. Да и валютная выручка поступает в страну с большой задержкой.

— А как же Центробанк, который курс назначает?

— ЦБ смотрит, во-первых, на межбанковские сделки с иностранными валютами. Юань, правда, на бирже пока торгуется, но, чтобы его курс был более или менее объективным с точки зрения терминов внешней торговли с Китаем, должно быть свободное рыночное подкрепление ликвидности юаня, а этого, похоже, нет. Китайские банки стали взвинчивать курс юаня для импортеров из России — его стоимость в банках КНР раньше была близка к официальному курсу ЦБ, но теперь далеко оторвалась от него. ЦБ при определении курса рубля к доллару учитывает биржевой кросс-курс к юаню. Я считаю, что это один из основных факторов того, почему тогда Центральный банк установил такое падение рубля к доллару и евро.

Кстати, еще, может быть, начинает играть фактор того, что Центральный банк снизил требования к продаже экспортной выручки до 40 процентов. Возможно, стало больше валюты задерживаться и не поступать в Россию.

«Обычно всегда возникает вопрос: что дальше? Если исходить из фундаментального анализа, 85–90 рублей за доллар — то, что нам грозит в ближайший месяц или два» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Расходы федерального бюджета на будущий год предложат запланировать с ростом на 20–25 процентов, и это плохая новость для борьбы с инфляцией»

— В начале августа мы наблюдали обвалы фондовых рынков по миру. Началось все с того, что индекс Nikkei рухнул на 13 процентов, Мосбиржа обновила минимум за год, а в Турции остановили торги. Тогда в качестве причин обвала одни называли безработицу в США, другие — то, что ФРС задержалась со снижением ставки, а третьи вспоминали о лопнувших пузырях вокруг искусственного интеллекта. На ваш взгляд, какие факторы все-таки сыграли роль?

— Время прошло, уже все аналитические соображения подбиты. В принципе, большинство крупных мировых банков говорит о том, что спусковой крючок — это сокращение позиций по кэрри-трейду на йене. Глобальные банки зарабатывали на большом спреде между процентной ставкой по йене и доллару. Поэтому кэрри-трейд, конечно, процветал: занимаешь в йене, переводишь в доллары и зарабатываешь по совсем другой ставке. Этот бизнес по некоторым причинам (в основном потому, что Банк Японии стал менять свою политику, пытаясь повысить ставку) дал сбой. Как сказал представитель банка J.P. Morgan, три четверти кэрри-трейда было ликвидировано в период кризиса. Это первый фактор. Он, конечно, всегда приводит к тому, что трясет все рынки, потому что если какой-то крупный инвестор теряет вложения в одном месте, то он пытается их закрыть прибылью в другом. То есть начали продавать американские акции и фиксировать прибыль.

Еще был аргумент (у меня такое впечатление, что его просто придумали, чтобы как-то оправдать действие), что рынок труда в США в тот момент, когда стали кэрри-трейд ликвидировать, оказался слабее, чем думали и ожидали. Раз рынок труда ослаб, значит, впереди рецессия. Такое мнение привело к продажам. Поскольку это было во многом просто мнение, то, естественно, быстро рынок развернулся вверх.

Что касается России, то на нее это вообще никак не повлияло, потому что в стране фондовый рынок замкнут — на российский рынок влияют только внутренние факторы. А они хорошо известны — высокая ставка ЦБ и, соответственно, по депозитам. Если по депозитам дают под 20 процентов годовых, а ожидаемая доходность акций не выше 20 процентов, то получается, что выгоднее сидеть в депозитах, чем покупать акции. Эта ситуация изменится только тогда, когда станет понятно или возникнут ожидания, что все-таки инфляция идет постепенно под контроль и ЦБ будет снижать ставку. Тогда на рынке акций можно ожидать изменений в сторону роста вложений и роста курсовой стоимости акций многих российских компаний.

— Когда это произойдет? Когда Центробанку удастся взять инфляцию под контроль? Одни прогнозируют, что ЦБ начнет снижать ставку в 2025-м, другие настаивают на более поздних сроках.

— Пока консенсус, что в 2025-м, может быть, в первой половине года. Но это скорее просто мнение. Проблема в экспансии бюджетной политики, то есть наращивании расходов бюджета, причем мы понимаем, что бо́льшая часть наращивания идет в оборонный сектор, где не производятся товары для потребления людей, но у работников которого в результате экспансии появился потребительский спрос. Гражданские отрасли не обеспечивают этот спрос, поэтому мы видим сильнейшее инфляционное давление.

Одновременно сказывается второй фактор — растущий дефицит трудовых ресурсов и выплаты участникам спецоперации и их семьям. Тут оказывают влияние и негативные демографические тренды, и отвлечение людей на оборонные предприятия и СВО, и ограничения на миграцию. Мы видим попытки регулировать миграцию, но делается это далеко не лучшим образом, потому что вопрос сильно политизирован. Сальдо таких усилий — недостаток трудовых ресурсов.

В результате получается, что рынок труда дефицитен, это вызывает рост зарплат, пока у предприятий есть деньги для этого. И соответственно, гражданской продукции недостаточно, отсюда рост цен. Возможности противодействия ему с помощью ставки ограничены. Без прекращения бюджетной экспансии ликвидировать инфляционное давление не получится. Я думаю, в ЦБ это хорошо понимают.

Как тогда? В принципе, такая структурная проблема решается прекращением бюджетной экспансии и, следовательно, роста оборонных расходов. В этом смысле понятно, зачем с будущего года будут повышены налоги на граждан и корпорации. Наверное, в ближайшем бюджете вдобавок к инфляционному росту доходов бюджета мы увидим рост расходов еще на 2–2,5 триллиона, но это уже за счет налогов и перераспределения. В совокупности я ожидаю, что расходы федерального бюджета на будущий год предложат запланировать с ростом на 20–25 процентов, и это плохая новость для борьбы с инфляцией.

Если в предыдущие два года бюджетная экспансия была основана на повышении планки использования доходов от нефти в рамках бюджетного правила и мобилизации ликвидных средств ФНБ, то теперь, когда эти ресурсы выгребли, остается повышение налогов и инфляционное надувание доходов.

«На российский рынок влияют только внутренние факторы. А они хорошо известны — высокая ставка ЦБ и, соответственно, по депозитам» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Не будет сокращения добычи, а значит, и фактора роста цен на нефть»

— Остановимся на цене на нефть. Будет ли она дальше расти? Стимулирует ли дальнейший рост ситуация на Ближнем Востоке?

— С большой долей вероятности нет, не будет. Причины тоже известны. Китайская экономика слабеет, она не станет предъявлять прежний быстрорастущий спрос на нефть. Фактически видно, что Арабские Эмираты, весь этот регион, производящий и поставляющий на международные рынки нефть, не собирается агрессивно сокращать добычу. Может быть, там есть политические факторы, но не будет сокращения добычи, а значит, и фактора роста цен на нефть. Скорее цены останутся либо стабильны, либо окажутся под давлением снижения.

— Получается, что ситуация напряжения между Ираном и Израилем никак не отразится?

— Давайте посмотрим источники, где добывается основная нефть. Америка — 12 миллионов баррелей, Арабские Эмираты — около 10–11 миллионов, Россия — 9 миллионов. Вот три точки. Повлияет ли упомянутая вами напряженность на добычу нефти в США? Нет, никак. На РФ? Никак. Россия всеми путями старается добыть и продать все, что можно. Ей активно мешают это делать, но пока удается.

Единственная точка, где есть риск, — ближневосточный регион. Какие политические факторы могут реализоваться в сокращении нефти? Это только нападение на нефтедобычу и переработку в Саудовской Аравии со стороны Ирана или хуситов. Но такое впечатление, что Иран жестко ссориться с саудитами не будет. Он и так в сложном положении, и оказаться в усиливающейся изоляции политически ему невыгодно. Поэтому, скорее всего, источники добычи не будут подвержены сокращению по политическим мотивам. Хотя я бы обратил внимание на решение администрации Байдена удовлетворить давнюю просьбу ОАЭ продать им современное американское оружие. Что было предложено в обмен?

«Если смотреть на экономику Китая в целом, то она движется к так называемой балансовой стагнации» Фото: Xie Huanchi/XinHua/www.globallookpress.com

«Достаточно сильны факторы, из-за которых китайская экономика будет сползать»

— Вы упомянули, что экономика Китая слабеет и не будет предъявлять растущий спрос на нефть. Получается, что экономика страны находится не в лучшем состоянии?

— Да. Если смотреть на экономику КНР в целом, то она движется к так называемой балансовой стагнации. Это то, что случилось в Японии 30 лет назад, после чего японская экономика просто перестала расти. Китай по факторам, которые сейчас действуют, очень похож. Пекин пытается этому противодействовать. Они действуют по двум направлениям. Первое — пытаются всячески стимулировать экономику за счет расширения кредитования, субсидирования, то есть того, что они делали уже десятки лет. Пока не очень получается, потому что из-за накопления долгов дважды такой инструмент не работает. Второе направление — всячески поощряют инвестиции в новую экономику. Речь об искусственном интеллекте, чипах, новых технологиях в автомобилестроении, солнечной энергии и так далее. Это то, что можно положить на чашу весов, что все-таки китайская экономика не провалится.

Однако бо́льшая часть китайской экономики остается закредитованной, особенно на муниципальном уровне. Будет ли новая экономика настолько продуктивной, чтобы закрыть долги, неясно. Пожалуй, это может случиться, если китайская экономика выиграет мировую конкуренцию в данной области. А чрезмерно высокий долг, который не удается профинансировать извне, приводит всегда к стагнации. Поэтому достаточно сильны факторы, из-за которых китайская экономика будет сползать. Тем более сейчас идет очень мощная конкуренция с США, которые всячески пытаются экономику КНР ограничить внешнеторговыми барьерами, тарифами и технологическими запретами.

— В таком случае как себя чувствует экономика Штатов? Что будет делать ФРС, о которой говорили, что она затянула со снижением ставки?

— ФРС, в принципе, действует классическим образом. Есть такое правило: если ты с помощью денежно-кредитных рычагов, прежде всего ставки, добился снижения инфляции почти до целевого уровня, то нельзя сказать, что цель достигнута и ставку снижаем. Нужно выждать некоторое время. Этим и занимается ФРС, намекая, что они должны убедиться в том, что все-таки инфляция твердо снизилась до целевых уровней.

Если мы увидим, что за август или в сентябре инфляция движется к таргету, а на рынке труда дальнейшее ухудшение, то ФРС, возможно, даст первый сигнал и на 0,25 процента снизит ставку, чтобы стимулировать ожидания экономики. Как опять же говорят глобальные банки, 25 процентов вероятности, что будет рецессия, и 75 процентов, что произойдет мягкое приземление и ФРС умело выйдет из ситуации, снизив ставки. В последней риторике ФРС ничего жесткого не осталось, на подлете голубиная стая.

— Что насчет огромного госдолга, который Дональд Трамп обещал гасить криптовалютой?

— Госдолг США до сих пор финансируется, так как 60 процентов резервов центральных банков все-таки в долларах. Это, собственно, главный источник финансирования долга США. Пока в резервах центробанков много долларов, всем странам невыгодно, чтобы с американским долгом произошло что-то нехорошее. По идее, им нужно от этих резервов избавиться, заменить чем-то другим. Но чем заменить? Золотом? Но такого количества золота в мире нет, чтобы заменить все резервы центральных банков. И потом, золото — это не очень ликвидный резерв.

Поэтому главный риск США с точки зрения их долга в том, что тенденция ухода от доллара в мире продолжится. Это будет означать, что через какое-то время американские власти не смогут финансировать дефицит. Им придется урезать бюджет, а дефицит снижать.

— Это перспектива какого количества лет?

— В перспективе 10 лет плюс-минус.

— Если сравнить экономики Китая и США, то какая находится в более сложном и затруднительном положении?

— Китайская экономика пока растет быстрее, чем американская, правда, тут есть вопросы к статистике на стороне КНР. С этой точки зрения получается, что американской экономике хуже. Но американская экономика давно уже не растет высокими темпами, а рост Китая был догоняющим. Так что главные «бои» с КНР впереди, как и замедление китайской экономики.

— Некоторые экономисты считают, что в ближайшие годы Китай перестанет быть локомотивом мировой экономики, а его место займет Индия. Согласны?

— Нет, Индия вряд ли будет локомотивом в ближайшие 5–10 лет. Локомотив мировой экономики — это суверен, обладающий значительным весом в мировом ВВП, растущий высокими темпами, непрерывно повышающий свою роль во всех сферах. В современной экономике на такую роль будет оказывать влияние умение создавать новые технологии. В этом сейчас идет соревнование между США и Китаем. Индия пока здесь не конкурент, у нее в данной сфере сегодня конкурентоспособность существенно ниже.

Я, когда пытаюсь посмотреть вперед на американскую и китайскую экономику, всегда анализирую, кто же все-таки сейчас лидер в создании технологий. Пока все-таки Соединенные Штаты, но у Китая очень большой успех в этой гонке. Надо сказать, что лидерство в технологиях не возникает на пустом месте. Это вопрос развития фундаментальной и прикладной науки, работы научных центров, инновационных и венчурных компаний. Здесь тоже КНР сильно продвинулась. Она сумела создать несколько научных центров внутри страны, которые в мировом масштабе если не лидеры, то не хуже многих американских.

В Америке пока система университетского образования и науки самая мощная, но Китай тоже создал ряд университетов, которые конкурентоспособны. Вот где находится сейчас лидерство. Не в показателях валового внутреннего продукта, а в показателях научных разработок, венчурных проектов и создания новых технологий. Собственно, в этом идет сегодня конкуренция между США и Китаем.

— О России даже можно не спрашивать.

— Россия была заимствующей экономикой, а сейчас из-за определенной изоляции еще сильнее отстает.

«Достаточно посмотреть на риторику демократов и республиканцев в обеих палатах конгресса США. Но большой разницы в плане отношений с Россией не просматривается» Фото: Jacqueline Martin — Pool via CNP/Consolidated News Photos/globallookpress.com

«Кто бы ни пришел к власти там — демократы или республиканцы, суть политики по отношению к России в существующих рамках останется прежней»

— Как думаете, какие еще санкции против РФ могут придумать недружественные страны Запада?

— Ответ на этот вопрос — задача тех, кто придумывает. Экономика России, несмотря на серьезные санкционные ограничения, держится на том, что есть нефть и прочие сырьевые ресурсы, например удобрения, продукция сельского хозяйства и другие, которые необходимы миру. Если страна уйдет полностью с данных рынков, то это будет большим потрясением для благополучия мировой экономики. Поэтому те, кто изобретает санкции, не могут впрямую запретами касаться таких сфер, их задача, как мы видим, — ограничить доходы от экспорта, но не его физический объем. Далее, изоляция в мировом масштабе требует присоединения к ограничениям всех стран. Но мы знаем, что этого не произошло, что государства, не присоединившиеся к санкциям (речь об Индии, Китае, Турции, Ближнем Востоке и странах бывшего СССР), в той или иной степени сотрудничают с Россией, но с оглядкой на вторичные санкции. Поэтому тут ничего нельзя сделать.

Но могут быть, конечно, политические решения, например какой-нибудь пакт между США, Саудовской Аравией и Китаем по отношению к России. Грубо говоря, США делают какие-то уступки Китаю, чтобы он, к примеру, закрыл любые экспортные и импортные операции с РФ. Кроме нефти, естественно. Или мы знаем, Джо Байден принял решение, что все-таки американцы будут поставлять современное вооружение Саудовской Аравии, которое та давно просила. Это же политическое решение. В обмен на него явно что-то было получено, потому что просто так в политике подобные вещи не делаются. Возможно, это связано с нефтью.

Тем более мы знаем историю, когда в 1980-е годы Советский Союз испытывал огромные экономические трудности из-за того, что президент США Рональд Рейган договорился с Саудовской Аравией о том, чтобы уронить цены на нефть. Это очень сильно ударило по экономике СССР. Почему бы это не повторить? Поэтому все решения лежат в сфере политики, а не экономики. Но пока такие сценарии из области фантазии, слишком большой разброс на данном этапе суверенных экономических и политических интересов в мире.

— В таком случае повлияют ли как-то на российско-американские отношения результаты выборов президента в Штатах?

— Мне кажется, давно пора понять: кто бы ни пришел к власти там — демократы или республиканцы, суть политики по отношению к России в существующих рамках останется прежней. В нынешней ситуации внешнеполитического позиционирования РФ ни одна из партий не пойдет на сотрудничество с Москвой в политической сфере и на соглашения, связанные с односторонними уступками. То есть политически ни та ни другая партия больших уступок России делать не будет.

Но возможны нюансы. Может быть разная тактика, разные подходы во времени. Достаточно посмотреть на риторику демократов и республиканцев в обеих палатах конгресса США. Но большой разницы в плане отношений с Россией не просматривается.

«Что же касается экономических сценариев после окончания СВО, то надо хорошо понимать, что она не может просто взять и закончиться» Фото: Aleksander Polyakov / Global Look Press / www.globallookpress.com

«Это достаточно логичное движение в ситуации, когда позарез нужны дополнительные доходы в бюджет»

— Договорим о мировой экономике. Все-таки мировой кризис или мировая рецессия отменяются?

— На повестке скорее медленный рост, слабее, чем это было в предыдущие десятилетия. Низкие темпы роста американской экономики, снижение темпов роста экономики Китая, высокие темпы роста Индии и большинства менее крупных государств азиатского региона — Вьетнам, Индонезия, Филиппины, Таиланд — эти страны будут достаточно неплохо расти, как и латиноамериканские. Европа, скорее всего, близка к стагнации. В сумме получится скромный глобальный рост.

— Как выглядит Россия на этом фоне?

— Мы хорошо понимаем, что экономический рост 2023-го и первой половины 2024 года во многом был связан со стимулирующей бюджетной политикой. Теперь эта политика наткнулась на ограничения. Например, больше нет достаточных трудовых ресурсов для экстенсивного роста. Также нет финансовых ресурсов, поэтому не будет стимулирующей политики, то есть для дальнейшего вливания в экономику через бюджет свежих денег.

Быстрое повышение производительности труда — один из выходов из такой ситуации. Но за прошедшие годы мы этого не увидели. Все-таки рост производительности труда требует достаточно серьезного технологического обновления. Те инвестиции, которые в 2022–2023-х делали российские компании, делались в импортозамещение ушедших с рынка продуктов. Например, у нас был «Макдоналдс», где люди ели бутерброды. Компания ушла, новые собственники вложили инвестиции в нее, чтобы все обновить и сохранить, и продолжилось то же самое. Это не инвестиции, которые повышают производительность труда.

Во многих отраслях инвестиции были не в рост производительности труда, а в новую логистику, чтобы избежать санкционных ограничений, в сохранение бизнесов и в замещение. Например, в IT-отрасли поддерживаемые субсидированием инвестиции значительны. Но они осуществляются в то, чтобы изобрести велосипед — заменить продукцию Microsoft, Oracle, SAP и так далее. То есть все делается для того, чтобы просто воссоздать то, что отлично работало.

Или, например, лифтовое хозяйство в России держалось практически на двух или трех западных компаниях. Они ушли, теперь страна производит лифты самостоятельно, в том числе повторяя то, что делали те компании.

— Во время спецоперации многие перешли на предприятия ВПК, которые работают чуть ли не круглосуточно. Если СВО закончится и не нужно будет производить столько военной продукции, то что делать с этими людьми? Уволить всех или продолжать работать на склад?

— Мысли поработать на склад будут, но поднятая проблема, на мой взгляд, не является чрезвычайным вызовом. В ситуации дефицита трудовых ресурсов, когда над компаниями перестанет довлеть тень спецоперации (это все-таки фактор непредсказуемости), большинство этих людей найдут свое место в компаниях, которые начнут быстро инвестировать и расти. Они найдут свое место. Посмотрите на жуткий дефицит инженеров, электриков, токарей. Кстати, тогда нормализуется оплата труда наконец.

— А что значит «нормализуется»?

— Она не будет расти по 20 процентов в год, тогда не станет разгоняться инфляционный рост. Поэтому произойдет быстрая нормализация ситуации.

— Мы с вами уже затронули тему налоговой донастройки. На ваш взгляд, почему правительство решило пойти на введение прогрессивной шкалы по НДФЛ, ведь все предыдущие годы ясно давали понять, что России это не нужно? Был ли этот шаг сделан только для того, чтобы пополнить бюджет, или преследовались еще и другие задачи?

— Да, вы правы. Так часто бывает, если представитель правительства говорит, что этого не будет, то ждите…

Мы уже касались данного вопроса в течение разговора — есть потребность в дополнительных доходах в бюджет, чтобы еще увеличить расходы. А для этого что можно сделать? НДС трогать нельзя, потому что он уже высок, 20 процентов, и повышение может иметь инфляционный эффект. Прибыль можно, поэтому повышается налог на прибыль. Наконец, доходы населения — это тоже очень большой источник. По уровню налогообложения доходов населения Россия, в принципе, стоит на относительно низком уровне, если сравнивать с большинством стран в мире. Поэтому решили такой потенциал задействовать повышением ставки налогообложения личных доходов граждан. Это достаточно логичное движение в ситуации, когда позарез нужны дополнительные доходы в бюджет.

— Куда в нынешней ситуации лучше вкладывать сбережения? Только банковские вклады — надежный инструмент?

— Банковские вклады приносят устойчивый доход, нет рыночного риска, что он уменьшится. Но то, что доход от них будет облагаться более высоким налогом, — это факт. Есть такой инструмент инвестиций, как ИИС, вложения в ценные бумаги через ИИС в определенном лимите не облагаются налогом. Но здесь присутствует рыночный риск для ваших инвестиций.

— Если инвестировать вдолгую, то стоит ли вкладывать в золото или покупать акции?

— Когда настанет время снижения ставки ЦБ, то, наверное, вложение в акции будет интересным. Инвестировать в золото сложнее. Вообще, инвестиционные советники не рекомендуют вкладывать в золото слишком много денег, потому что рынок им не управляет. Почему сейчас стоимость золота резко выросла? Потому что центральные банки его скупают. Перестанут скупать — цена упадет. А дальше действует психология: когда люди видят, что растет цена золота, они начинают в него инвестировать. Поэтому сложно предугадать ситуацию и надеяться на устойчивый доход.

— Как по криптовалюте.

— Какая-то аналогия есть. Особенно в биткоине, где есть некоторое количество очень крупных держателей кошельков, которые, по сути, могут манипулировать этим рынком. Поскольку на нем, в отличие от рынка ценных бумаг, сейчас не существует правил, подобным тем, что препятствуют манипулированию и инсайду, надо принимать такой риск и рассчитывать в основном попасть в восходящий тренд и на везение в основном. Хотя, конечно, можно купить биткоин и забыть об этом лет на 10. Так было с биткоином, который когда-то стоил 1 доллар, а теперь — 60 тысяч.

Можно исходить из соображения, что криптовалюты — это вроде технологии будущего. Когда-нибудь криптовалютой можно будет платить во всем мире и данный рынок станет регулироваться правильным образом, поэтому криптовалюта окажется нормальным инструментом расчетов. Когда появится потребность в этом коине, то в него будут вкладывать все нормальные институты, а не спекулянты. Такой вариант возможен, но он годится не для того, чтобы заработать завтра, а чтобы пожертвовать кусочком своего благосостояния в пользу дохода в далеком будущем.

— Александр Аузан в интервью в 2022 году говорил, что наша экономика начнет превращаться в НЭП 2.0, когда рыночная экономика сохранится, но будет достраиваться госкапитализмом. Согласны?

— Возможный вариант, но есть и отличия. НЭП возник как движение от монополии государства на сферы производства к использованию частных рыночных сил в сфере обращения и ряда производств с целью восстановления социалистической экономики. То есть цель была экономическая. Нынешнее движение к контролю (прямому или косвенному) за крупными бизнесами скорее имеет политические, а не экономические корни.

— Если СВО будет продолжаться и дальше, как станет развиваться экономика? И какой может быть сценарий, если спецоперация в 2025 году закончится? Санкции и изоляция — это временные меры или уже надолго?

— До последнего времени экономическая поддержка СВО осуществлялась за счет накопленных ресурсов — финансовых, трудовых, основных фондов и технологических. По такой причине удавалось избегать повышенного давления на производственную сферу и доходы населения. Но эти «запасы» исчерпываются, и дальнейшая поддержка негативно скажется на экономике.

Что же касается экономических сценариев после окончания СВО, то надо хорошо понимать, что она не может просто взять и закончиться. Этому должны очевидно предшествовать какие-то внутриполитические и внешнеполитические усилия и события, включая, видимо, обновление дипломатической линии. Причем не только в России. На Украине тоже.

Понятно, что снятие с экономики бремени чрезмерных оборонительных расходов станет для нее позитивным фактором. Вопрос о сохранении или ослаблении санкций будет зависеть от сценария прекращения СВО. Тут большой спектр — от сохранения их в полном объеме до отмены некоторых ограничений и эрозии ограничительных мер. Поэтому ответ на вопрос о том, как мы будем жить, все же больше зависит от ответа, что изменится внутри страны и в мире, в результате чего завершится СВО.