«Стоял выбор – либо работать, либо помогать»: гуманитарщица из Мензелинска о том, что важнее бизнеса

Руководитель мензелинской группы помощи бойцам на СВО Русалина Кузьмина

«В голове было понимание закончить все за один день, но потом объявили мобилизацию»

— Русалина, расскажите, пожалуйста, как вы решили заниматься гуманитарной помощью?

— Это было спонтанное решение. Меня добавили в мензелинскую группу, которая только начала раскручиваться, еще до мобилизации. Это сообщество появилось в тот момент, когда в нашем городе появились первые добровольцы — мы хотели их как-то поддержать. На следующий день ребята уже должны были уезжать, мы начали думать, предлагать свои варианты помощи.

Решили собрать для них пакеты с медикаментами. Было уже 7 часов вечера, то есть перед самым закрытием аптек. Хорошо, что у меня мама — провизор, я ее попросила задержаться. До 11 часов вечера мы собирали помощь.

Потом все это передали в военкомат, медикаменты вручили бойцам. Здесь же нам сообщили, что 29 сентября будут уходить еще 80 человек из Мензелинска. Так все для нас и пошло… Мы начали раскручивать группу, добавлять туда людей. Сегодня в нашем чате поддержки состоят уже около 3,5 тысячи человек.

— В сентябре резко перестроились и начали заниматься гуманитаркой, поставками. А чем вы занимались до этого в обычной жизни?

— Сама я работаю мастером маникюра, у меня свой салон. Сейчас, конечно, занимаюсь этим намного реже, потому что времени не хватает. Ну и еще я мама двух детей.

«Помогаем не только медикаментами, но и решаем какие-то запросы от бойцов»

— Чем занимаетесь сейчас?

— Помогаем не только медикаментами, но и решаем какие-то запросы от бойцов. Вообще, у нас идет обширная работа — помогаем даже найти родственникам их парней, если они на связь не выходят. За этот год очень много накопилось контактов, с помощью которых мы можем помогать.

Есть у нас и волонтеры, которые помогают парням в госпитале. Если у нас оказывается какой-то парень в госпитале другого города, то через другие благотворительные организации пытаемся помочь. Нас жители поддерживают — если мы открываем сбор, они мимо не проходят, скидывают деньги.

— Я слышал, что вас очень хвалят за ваши сухие супы, которые вы отправляете бойцам.

— Сухие супы у нас появились уже после. Я работаю не одна, у нас большая команда, а я больше занимаюсь организационными моментами. Первое, что нам пришло в голову, — организовать швейный цех, он у нас и сегодня работает.

Девочки у нас отшивали разгрузки для бойцов, пятиточечники, вещь-мешки 120-литровые, подсумки, аптечки. У нас есть свои лекала, а еще у других волонтеров со своими цехами по всей России попросили советы, как отшивать.

«Мясо мы отвариваем, остужаем, на волокна разделяем и сушим, тоже добавляем в сухие супы — очень хорошо получается»

— А сколько стоит одна такая порция и сколько вы их уже сделали?

— Мы никогда не считали стоимость, потому что их не продаем. Овощи мы сами не покупаем, нам жертвуют спонсоры или люди приносят. Вот на днях мы ездили забирать 60 килограммов куриной грудки от «Челны–Бройлера». Мясо мы отвариваем, остужаем, на волокна разделяем и сушим, тоже добавляем в сухие супы — очень хорошо получается. В основном все расходы идут на покупку вакуумированных пакетов, в которые все упаковывается.

Сейчас сделали уже более 15 миллионов порций. А если посчитать порции из расчета пять на один пакет, то получится 70 тысяч приемов пищи.

— Когда, получается, это все у вас появилось?

— До мобилизации 24 сентября мы начали работать. Мы не думали, что продолжим так работать, — в голове было понимание закончить все за один день. Но после этого была объявлена мобилизация и мы уже не могли дело бросить.

Нас сейчас очень много поддерживают и из сельских поселений — бабушки у нас вяжут носки теплые, люди приносят очень много вещей. Покупаем рации, газовые горелки, баллоны, медикаменты, термобелье.

Еще женщины научили делать у нас сухой армейский душ, очень удобно. Несколько капель воды — и губка начинает пениться, ею можно помыть все тело и не смывая протирать его. Мальчишки говорят, что это очень удобно, особенно когда у них идет штурм.

— У вас для этого есть какой-то склад?

— Нам недавно администрация МУП «Чистый город» в лице начальника Виталия Рубцова предоставила помещение. Мы там только сейчас супы упаковываем — готовится и сушится все у волонтеров дома. Только потом объезжаем всех, собираем и проводим фасовку. Чтобы купить сушилки и шинковки, сначала нам пожертвовали местные жители. Потом сбор для нас организовал другой волонтер канала «Реалист Реальный».

«Сухой душ, супы, швейный цех, мази заживляющие — этим всем занимается наша команда»

«400 тысяч рублей мы собрали буквально за пять часов»

— Сколько в вашей команде человек?

— Круг у нас состоит из 14 человек. Сухой душ, супы, швейный цех, мази заживляющие — этим всем занимается наша команда.

— Сколько подразделений вы сейчас курируете?

— Наши основные подразделения, где находятся мензелинские парни, — полки № 430, 1231, 1232, «Шторм Z» и многие другие. Сейчас такого нет, чтобы курировать, — кто к нам обращается, через них и отправляем. Гуманитарку отправляем через бойцов или волонтеров — у нас личной машины нет, но планы такие есть.

Я в прошлом году летом ездила в ЛНР и ДНР на неделю вместе с другими волонтерами. Была там в Старомайорке, привозили туда гумпомощь в детский дом. Еще были в Донецке, куда привозили личные посылки пацанам и общую гумпомощь.

Если вы хотите помочь фронту: контакты и реквизиты главных гуманитарных проектов в Татарстане

— Не страшно было?

— Нет, для меня это все почему-то спокойно прошло. Да, страшно, когда шумит вдалеке. В первый раз я даже подпрыгнула от грохота, а мальчишки засмеялись — они вообще внимания не обращают, до такой степени привыкли.

В самом городе меня впечатлили розы. Большие и огромные розы, которые растут в каждом доме. Мы сажаем петуньи, а они у себя повсеместно — розы. Конечно же, еще посетили «Аллею ангелов», где указаны все дети, погибшие в Донбассе.

«Одно производство такого браслета занимает всего 5–7 минут. Этот браслет распускается и получается пятиметровая крепкая веревка — можно и руки пленному завязать, раненого вытащить, привязать что-нибудь или даже как жгут использовать»

— Как у вас проходит сбор? Откуда берутся заявки?

— От самих парней. Они выходят с нами на связь, и мы начинаем отрабатывать заявку. Чтобы все отправить, ищем волонтеров, которые в ближайшее время поедут на СВО и через них передаем. Стараемся отправлять и личные посылки, и гуманитарную помощь. Даже с супами у нас нет такого, что это только для мензелинских ребят, — нет, это для всего Татарстана и даже России.

— О чем парни просят в личных посылках?

— Я бы не сказала, что запросы прямо затратные. Все, что у них используется там в быту: носки, термобелье, еда и еще сладкого хотят. Так, чтобы что-то конкретно вкладывать, нет ничего. Мы уже сами проявляем инициативу — вкладываем письма от школьников, от детских садов рисунки для бойцов.

— А были какие-то дорогостоящие сборы?

— Нами куплено большое количество тепловизоров. Такие вещи мы, конечно, отправляли только землякам из Мензелинска. Так как у нас город не такой большой, жители бы не потянули, если бы мы и другим начали делать сборы.

Еще начали делать браслеты выживания из паракорда. Есть у нас девушка, которая их плетет, сейчас появилось много желающих, которые тоже хотят научиться. Одно производство такого браслета занимает всего 5–7 минут. Этот браслет распускается и получается пятиметровая крепкая веревка — можно и руки пленному завязать, раненого вытащить, привязать что-нибудь или даже как жгут использовать.

«Сейчас идет туговато, потому что люди устали от постоянных сборов»

— В вашем чате, как вы сказали, больше 3 тысяч человек. На сколько вообще быстро собираются денежные средства?

— Раньше, если честно, было быстрее. Сейчас идет туговато, потому что люди устали от постоянных сборов. Но мы все равно не жалуемся, деньги собираются. Недавно мы купили мензелинским парням машину, скоро наш боец ее довезет до линии фронта. Сборы идут — когда мы просим, люди нас поддерживают и доверяют нам.

— Какой у вас самый большой сбор по сумме, который вы помните?

— Это самые первоначальные сборы. Но мы редко когда держим на карте огромные суммы, обычно не копим миллионы. Однако, если посмотреть по выписке из банка, по нашим подсчетам, за полгода по карте прошло около 7 миллионов.

— Допустим, появится у вас сбор на 100 тысяч рублей. За какое время его удастся собрать?

— Всегда по-разному. Есть же и крупные переводы — был человек, который разом отправил нам 70 тысяч рублей. Такое происходит редко, но 100 тысяч за неделю собрать получается.

С самого начала у нас активных жертвующих около 200 человек — они постоянно, вне зависимости от того, идет сбор или нет, переводят по 2–3 тысячи рублей каждую неделю. Постепенно люди прибавляются, начинают снова просыпаться.

Видимо, год назад мобилизация для всех стала шоком. Тогда мы решили купить 90 разгрузок, а цена одной —4,5 тысячи рублей. 400 тысяч рублей мы собрали буквально за четыре-пять часов.

— Кто эти благотворители, которые жертвуют свои средства?

— Обычные мензелинцы, пенсионеры, предприниматели. Приходят иногда лично, дают на руки. Приносят деньги и в церковь, у нас первые чаши стояли в соборе Никольском — от 20 тысяч до 70 тысяч собирали с них.

Сейчас у нас несколько пунктов по всему городу, где мы собираем наличные деньги. Помимо таких чаш, есть специальные коробки, куда люди могут положить сигареты для бойцов.

— Что еще приносят люди, помимо денег?

— Нательное белье, перчатки приносят, шапки и свитера, консервы, мед — такие вот вещи. Мы вообще ни от чего не отказываемся, всему находим применение, даже если это не понадобится парням. В любом случае это все мы можем отправить и в госпиталь, и для мирного населения.

Как это у нас обычно бывает, мальчишки после ранения в госпиталь попадают без одежды — тут и становятся нужными вещи, которые принесли наши жители. Помимо этого, там требуются перевязочные материалы, жгуты и медикаменты.

«Все люди разные. Мы, когда собираемся с девочками, я всем советую не зацикливаться на этой критике. Этот негатив мешает работе, поэтому я от себя его стараюсь убрать»

«Один парень мне тогда сказал: «Ну если уж ты сдаешься, то и я пойду сдаваться»

— Есть ли какие-то проблемы по сборам?

— Конечно! Это нормально — есть люди, которые вставляют палки в колеса своей плохой информированностью и завистью. Мы на это внимания уже даже не обращаем. Есть же поговорка: собаки лают, караван идет. У нас уже иммунитет на это. Мы даже согласны сесть на детектор лжи, сказать правду и выложить это на всеобщее обозрение. Бывает, что в группе начинают: «Вот, до моего сына не дошла посылка». Кто-то такое может написать, но мы внимания стараемся не обращать и не вступать в конфликт.

— Почему какая-то посылка могла не дойти?

— Ситуации бывают разные. Банально просто в дороге посылка потерялась. Еще бывает такое, что груз добрался, лежит на складе, а боец все никак не хочет дойти, пошариться и забрать его.

Все люди разные. Мы, когда собираемся с девочками, я всем советую не зацикливаться на этой критике. Этот негатив мешает работе, поэтому я от себя его стараюсь убрать. Знаю, что я делаю, знаю, что во мне нет обмана, делаю все от чистого сердца — кто и что там думает, совершенно наплевать. Если бы я обращала внимание на какое-то чужое мнение, то сегодня это интервью не давала.

— Гуманитарной помощью вы занимаетесь почти 1,5 года, за это время не было желания все бросить, как это бывает у некоторых?

— Было, в том году перед Новым годом. Думала, что закончу этим заниматься, и все. Нужно было заняться работой, надоело — и разговоров было очень много среди людей. У меня была целая неделя тишины, когда я не отвечала на вопросы. Парни потом начали сами звонить и писать, спрашивать, куда пропала. Я некоторым делилась, говорила, что устала и больше не хочу этим заниматься.

Один парень мне тогда сказал: «Если уж ты сдаешься, то и я пойду сдаваться». Это было где-то в середине января. После этого я и решила снова начать заниматься гуманитаркой.

«Всем миром надо помогать»: Казань отправила в Лисичанск и Рубежное новогодний гуманитарный конвой

— Какой совет можете дать волонтерам, у которых опустились руки?

— Вот эти вот слова, которые когда-то мне сказали, сыграли для меня большую роль. Я тогда реально хотела сдаться.

Ну и не обращать внимания на то, что говорят люди, — делать свое дело и помогать. Если ты действительно делаешь все от чистого сердца, то тебе не нужно переживать и бояться.

— Как вам удается все это совмещать с работой?

— Наверное, я уже привыкла к такому графику. В прошлом году мне еще пришлось очень тяжело. Стоял выбор — либо работать, либо помогать. Но мне, наверное, было проще из-за того, что работа позволяет строить свободный график. Несколько часов я могу поработать, а потом делать хорошие дела. К тому же стабильный доход у меня есть, салон может работать сам по себе. Естественно, сейчас он не приносит такой большой прибыли. Свою работу я на помощь пожертвовала, но, мне кажется, это когда-нибудь мне сочтется.

Денег хватает, но живу уже не на такую широкую ногу, как раньше. Не скажу, что мне чего-то не хватает, тоже привыкла. На сегодня главная задача — помогать, а потому уже, как закончится СВО, я снова встану на ноги. Все трудности, которые мне даются, делают меня сильнее.

— У вас же есть еще дети. Сколько им лет?

— Старшему у меня 8 лет, а младшему — 6. Они у меня тоже все знают. Бывает, что, когда парни звонят по видеосвязи, они с ними тоже разговаривают. Дети у меня понимают, что сейчас происходит, кто такие фашисты. Я с ними веду беседу, рассказываю, почему все так произошло. Мальчики мои и на фасовке присутствуют, и понимают мою деятельность. Когда ухожу, они говорят: «Мам, ты опять пошла супы солдатам делать?» Если у них нет никаких уроков и это не позднее время, то идут со мной, им это нравится. Немного помогут, потом побегают, побесятся.

— Время на то, чтобы вместе с ними провести досуг, остается?

— Да. У меня уже есть свой график, распределение дня. Я говорю, первые полгода было тяжело и времени на семью совершенно не находилось. Хорошо, что помогали родители, сидели с ними. Подружки у меня тоже очень понимающие, нянчили их, пока мне требовалось упаковать коробки или везти их куда-нибудь. Вокруг меня очень хорошие люди, поэтому мне легко с этим справляться.

— А государство волонтерам как-то помогает?

— Наверное, для волонтеров какая-то помощь есть. Если брать конкретно нас, то мы всегда можем обратиться за помощью к «Ярдəм Янəшə», взять у них что-нибудь для гуманитарки нужное. Они же работают в основном с сельскими поселениями — туда приносят и мед, и яйца. Их мы можем забрать, сделать лапшу, например, и приготовить суп для бойцов.

Офис у нас был сначала в другом месте, там зимой было холодно. Девочки у нас обратились к знакомым с администрации, и за пару дней этот вопрос решился. Выделили для производства супов и гуманитарной помощи три большие комнаты — квадратов 80 там имеется, наверное.

— Как вы считаете, когда СВО закончится?

— Я каждые полгода думаю, что они последние. Сейчас опять надеюсь, что к весне 2024 года это все закончится. Но потом я представляю, что мы будем делать дальше. Для себя я приняла решение, все-таки мне это не просто так дано — если даже не СВО, то я буду дальше помогать. Сейчас уже есть парни, которые нуждаются в помощи, восстановлении и реабилитации. Наверное, перейдем уже на такой уровень.

— Помимо того, что у вас уже есть, чем планируете заниматься?

— Благотворительностью. Я ощутила на себе: чем ты больше помогаешь, тем внутренне ты себя чувствуешь сильнее и увереннее. Мне этот год дал многое, хотя это и не самое благоприятное время. В каких-то моментах я стала сдержаннее, научилась держать свои эмоции. Где-то, наоборот, могу показать свой характер и упорство.

Особо благодарю жителей Мензелинского района. Если бы не было их поддержки, то у нас бы не получилось помогать. Конечно, хочу сказать огромное спасибо и своей команде. У нас нет такого, что кто-то главный. Мы так сработались, что понимаем друг друга с полуслова. Год подарил мне очень хороших людей, которых я не хочу терять.