Павел Басинский в Казани: «Толстой беззащитен передо мной»

В первые минуты встречи, пока поспевали опоздавшие, Ирина Барметова и Павел Басинский решили немного вспомнить Василия Аксенова Фото: Екатерина Халаева

«Да, трудно быть богом, вы для него бог»

Первые минуты встречи, пока поспевали опоздавшие, куратор фестиваля, главный редактор журнала «Октябрь» Ирина Барметова, и Павел Басинский решили немного вспомнить Василия Аксенова как бы перед основной частью творческой встречи. Во время рассказа Басинского зал постепенно заполнился. 

Причем в глаза бросалось то, что зрительская аудитория была в основном возрастной. С благоговением пенсионеры вслушивались в каждое слово Басинского, будто перед ними сидит сам Лев Толстой. 

«Я все-таки ценю, что большой писатель не обижается на критику, он выше этого, понимает, что его может поругать какой-нибудь молодой критик. В Аксенове была эта широта натуры, очень сильный человек»Фото: «БИЗНЕС Online»

Павел Валерьевич штрихами, поистине в манере мастера-биографа описал свое знакомство с автором «Острова Крым»: «Я тогда был редактором отдела культуры. Он (Аксенов — прим. ред.) смотрит исподлобья: „Я знаю Басинского“. Такое напряжение возникает. Далее я расшифровываю с ним интервью и посылаю ему на сверку. Он все-таки тоже работал в журналистике, а журналист понимает журналиста. Ему очень понравилось, как я все это сделал, потому что текст перевести в живую речь не так просто. Это определенная работа, он это оценил. А потом так получилось, что мы летели в Женеву, там Россия была почетным гостем Женевской книжной ярмарки. Мы оказались в одном самолете, рядом на сидениях. И как-то разговорились, подружились даже, насколько можно во время полета. Я все-таки ценю, что большой писатель не обижается на критику, он выше этого, понимает, что его может поругать какой-нибудь молодой критик. В нем была эта широта натуры, очень сильный человек». 

После небольшого вступления Барметова наконец поприветствовала участников фестиваля. Представить гостя она решила в первую очередь как члена жюри престижных премий, заостряя внимание на том, какая это тяжелая, кропотливая работа. Другие регалии писателя она решила не описывать, только напомнив, что Басинский глубоко изучал биографии Максима Горького и Льва Толстого.

Тему встречи тоже определила Барметова — «Мифология биографии»: «Дело в том, что биография сама по себе — материал, который подвержен всяческим изменениям, реальной биографии практически никто не знает, тем более писателя. Этот жанр литературы был еще в Риме, в I веке до нашей эры про него писали, что этот жанр легковесный и вообще непочтительный. Спустя века биография известного человека становится одним из самых интересных жанров. Через нее мы узнаем историю. Биография в художественное изложении — одна их самых популярных сейчас форм».

В сравнении с многочисленными творческими встречами и презентациями книг Басинского, где он сначала давал немного теории, а затем бо́льшую часть времени общался с аудиторией, формат данного мероприятия вырисовывался по-новому. Барметова решила начать разговор с подобия интервью, задавая развернутые вопросы литературоведческого характера. Первый ее вопрос был о степени свободы биографа, о том, волен ли автор «использовать механизмы возникновения и бытования мифологических представлений о нем» . Немного заговариваясь в терминах, Барметова задала соответствующий вопрос и сама тут же над ним поиронизировала: «Круто я сказала?»

«Толстой подошел к окну и подумал… Откуда ты вообще знаешь, о чем он подумал? Цитируй дневники, цитируй письма. Причем все нужно перепроверять, ничему нельзя верить, все врали, все выдумывали себя»Фото: «БИЗНЕС Online»

В ответ на вопрос писатель привел свой излюбленный пример: «Толстой подошел к окну и подумал… Откуда ты вообще знаешь, о чем он подумал? Цитируй дневники, цитируй письма. Причем все нужно перепроверять, ничему нельзя верить, все врали, все выдумывали себя».

Однако он отметил, что в составлении биографии есть такая свобода, которая и представляется самым трудным в этом деле. Басинский открыл ее во время работы над первой книгой о Толстом: «Он (Толстой — прим. ред.) беззащитен передо мной, я знаю, что с ним произойдет. Он только женился, а я уже знаю, что у них будет конфликт и потом он уйдет от жены, но он-то этого не знает». Эту мысль Барметова подытожила очень точно: «Да, трудно быть богом, вы для него бог».

Басинский заострил внимание на важном месте в биографии Горького — каким он был для окружающих, читавший на мешках с мукой Шопенгауэра, Маркса, народников, расспрашивающий студентов о смысле жизниФото: By Unknown author - Magyarság napilap heti képes melléklete, 1928. március 29. sz., Public Domain, commons.wikimedia.org

«Горький очень татар любил»

Затем заговорили о Горьком, в итоге посвятив ему бо́льшую часть творческой встречи. Затем Барметова шутливо объяснила, для чего она так надолго увела героя встречи от Толстого: «Подлинная история Анны Карениной» стала крестом Басинского. «Он столько об Анне Карениной выступает, поэтому я сегодня щадила его и пыталась оттянуть момент разговора об этой книге», — объяснила она.

Разговор о Горьком начался с того, как тесно он был связан с Казанью. Поражало то, насколько Басинский погружен в контекст жизни изучаемого автора: через историю одной личности биограф воссоздает облик того времени: города, нравов, обычаев: «На этом месте был Федоровский монастырь, он (Горький — прим. ред.) у стен этого монастыря, на берегу Казанки, стреляет в себя из револьвера, который купил на базаре. Спас его сторож-татарин, поэтому Горький очень татар любил. И тут интересная история: казалось бы, какой-то парень пытался покончить с собой, бог с ним, Казань тогда уже была большим городом. Но это была целая новость. В это вступила в церковь, к нему послали священника, он должен был прийти и покаяться, получить епитимью, но он отказался, странно сказав: „Я повешусь на воротах монастыря“. Мне это как-то странно было, потом только я понял, что его заточили бы в монастырь». 

Басинский заострил внимание на важном месте в биографии Горького — каким он был для окружающих, читавший на мешках с мукой Шопенгауэра, Маркса, народников, расспрашивающий студентов о смысле жизни: «Представьте: какой-то разносчик булочек задает им вопросы о смысле жизни, о том, почему бог допускает зло в этом мире, и они смотрят на него как на какое-то пугало. О нем даже начинали легенды ходить, а его (Горького — прим. ред.) это страшно обижало, потому что он чувствовал себя „с ними“, а они, в свою очередь, смотрели на него сверху, как на чудика какого-то шукшинского».

Также биограф отметил, что Горького не стоит воспринимать как пролетарского писателя. Вышедший из мещанской семьи, из цеховых, он никогда не работал на заводах, а единственное его произведение о рабочих — «Мать», написанное и впервые опубликованное в Америке, причем именно на английском языке, а только потом на русском. Кроме того, 14 лет Горький провел в Италии. «Какой же он тогда пролетарский писатель?» — сказал Басинский. 

Даже знаменитое Переделкино не идея Горького, ему это предложил в переписке Иосиф Сталин, на что Алексей Максимович ответил: «Не надо писателям поселок давать. Они там будут пить и ничего не писать». 

В разговоре о драматургии Горького Басинский рассказал о том, как знаменит Горький-драматург за рубежом, назвал «На дне» любимой из пьес писателя, а также отметил, что его драмы начинают открывать только сейчас и причем именно молодые режиссеры, объясняя это тем, что Горький жил в сходное с нашим переломное время. Биограф отметил, что конкретно в этом году чувствуется большой интерес к творчеству писателя: «Кто думал, что „Страсти-мордасти“ будут ставить, Башмет будет играть, Миронов будет читать. Это ведь никто не заказывал, на самом деле, просто возникает какой-то интерес к Горькому».

В разговоре об очерке Горького о Ленине, к которому вдруг отослала Барметова, Басинский рассказал, что с Владимиром Ильичом у писателя были сложные отношения и одновременно близкие, почти дружеские. Для Владимира Ленина было важно не потерять Горького, но тот оказался меж двух огней — интеллигенцией и большевиками, «вообще пытался на двух стульях усидеть, примирять их». В эмиграции Горький писал успешнее всего: очерки «По Руси», «В людях», «Васса Железнова», начало «Жизни Клима Самгина», «Заметки из дневника», которую Басинский назвал лучшей из художественных вещей Горького. 

Басинский подмечает схожесть биографий Горького и Толстого. В Казани для обоих писателей происходит разграничивающее их жизнь на до и после: Горький стреляется, а Толстой начинает вести дневник. Грандиозный путь обоих писателей начинается именно в КазаниФото: By Unknown author - Harry Järv: Frihet, jämlikhet, konstnärskap. Utblickar och författarporträtt. 1974, Cavefors., Public Domain, commons.wikimedia.org

«Его фигура начинает затмевать то, что он написал»

К Толстому речь перешла с рассуждениями Барметовой о том, как давно умерший писатель становится лакмусовой бумажкой сегодняшней действительности и применимо ли это к Толстому. Смеясь, Басинский ответил: «С Толстым все понятно: главный художник — Леонардо да Винчи, главный композитор — Бах или Моцарт, главный писатель — Толстой. Это какой-то общественный договор: выбрать главного писателя — Толстой!» Однако биограф заметил, что в 2010 году, создавая книгу «Лев Толстой: бегство из рая», ему показалось, что в России Лев Николаевич как будто стал никому не интересен. В опросе о главных исторических фигурах России Толстой стоял на 40-м месте. Однако во всем мире по поводу седовласого старца происходит настоящее безумие, рассказал Басинский. Его бесконечно переводят: «С ним все нормально как раз. Больше даже надо влезать в его творчество, а не в его фигуру. Его фигура начинает затмевать то, что он написал».

В свете разговора о казанском периоде Льва Николаевича, как и раньше, Басинский подмечает схожесть биографий Горького и Толстого. И тот и другой попадают в Казань, оказавшись сиротами, в 18 лет в Казани для обоих писателей происходит разграничивающее их жизнь на до и после событие: Горький стреляется, отчаивается, а Толстой начинает вести дневник, главное произведение его жизни (по мнению самого Льва Николаевича), центральной темой которого становится вопрос «Что я такое?». Грандиозный путь обоих писателей начинается именно в Казани.

После общих размышлений о судьбах двух великих писателей речь наконец зашла о книге, выставленной на столике перед Басинским, — «Подлинной истории Анны Карениной». Барметова выразила сомнения по поводу того, есть ли в аудитории те, кто читал эту книгу, и начала беседу о последнем творении биографа со своих личных впечатлений о ней: «В какой-то момент я вдруг стала себя ловить [на мысли], что я читаю не о выдуманном герое, а я читаю работу как настоящую биографию. Я себя поймала [на мысли], что Павел Басинский написал свою „Подлинную историю…“ как о реальной женщине. Там все перевернуто». Она вспомнила, как однажды встретила Павла Валерьевича и нашла его в очень напряженном состоянии. Как оказалось, тогда он и задумывал написать книгу об «Анне Карениной», смотрел экранизации романа, которых немало. «Я подумала: бедный, бедный Павел, что же он претерпел», — вспоминала Барметова. 

Объяснил особенность восприятия литературного героя как живого человека Басинский тем, что раньше персонажей в целом было принято воспринимать как реальный образ, которому можно подражать. И только в XX веке с приходом эпохи формалистов и структуралистов было открыто, что персонаж — сумма приемов, а не реальный человек. Однако в последнее время, как заметил он, персонажей трактуют как «матрицу жизни», которым вновь можно подражать. Он тут же добавил, что не нужно, конечно, подражать Анне Карениной, на что Барметова и несколько женщин из зала тут же ответили: «Почему же? В чем-то наверное можно». 

Нужду в таком труде, как «Подлинная история Анны Карениной», Басинский чувствовал, перечитывая роман Толстого из года в год. «Я понял, что очень сложно и обманчиво построен этот роман», — объяснил он. Главным вопросом для писателя было то, нарочно ли Толстой писал, будто наизнанку, или же это зависело от определенных обстоятельств. К слову, об этом вопросе Басинский не раз говорил на презентациях своей «Подлинной истории…» и пришел к выводу, что Толстой, публикуя поглавно роман в газете, как бы спохватывался и уже постфактум решал давать предысторию своим героям. 

Тут же Басинский объявил, что теперь вынужден заниматься литературным сериалом: теперь ждет выхода в свет продолжение «Подлинная история Константина Левина», которая, по словам автора, должна выйти к концу этого года. 

После еще одного уточняющего вопроса по содержанию книги Барметова вновь оборвала: «Мы могли бы долго рассказывать» — и призвала гостей библиотеки начать задавать вопросы. 

«Понятно, что люди не читали «Подлинную историю Анны Карениной», а не прочитав ее, нельзя задать точный вопрос, она совершенно не литературоведческая. Эта книга описывает просто жизнь реального человека»Фото: «БИЗНЕС Online»

«Фестиваль построен на том, чтобы собрать уникальных людей в одно время»

Благоговейный взгляд зрителей потупился. Кажется, Барметова была права в своей догадке, что новая книга мало кому из пришедших знакома, на некоторое время в зале воцарилось неуверенное молчание. Неловкую тишину все-таки прервал вопрос нашего корреспондента о том, не устал ли Басинский от Толстого, гастролируя с новой книгой и вынужденно повторяясь в своих рассуждениях о ней, и почему с  Горьким не сложилось такой большой историей, как со Львом Николаевичем.

Писатель ответил так: «От Толстого не устаешь, я даже не знаю почему. Это такое распространенное представление о Толстом: седобородый, насупленный старик, который постоянно какие-то истины изрекает. Для меня Толстой сам по себе как личность — произведение. Я не буду больше писать книги по художественным произведениям Толстого, хотя очень их люблю, а „Анна Каренина“ — это правда особая история. Самый экранизируемый в мире роман, он сам по себе живет какой-то жизнью, поэтому о нем так интересно писать. Если заниматься Горьким, надо изучать его советский период, который в его биографии мало описан, но в том и дело, что это очень сложно. На это полжизни нужно потратить».

Второй вопрос был связан с одной из любимых тем Басинского — отношением Толстого к Алексею Каренину, мужу Анны. Гостья следом задала и второй вопрос о встрече Горького с Толстым. По поводу первой части Павел Валерьевич рассуждал о том, как присутствует сам автор в романе, как высказывает свое отношение к своим персонажам: «Мы вроде бы чувствуем автора, но при этом он не высказывает своего отношения к героям. Он показывает их глазами других персонажей». На Алексея Каренина единственного пришлось две главы вместо одной в «Подлинной истории…». Подытожил свои рассуждения о причинах женской переменчивости автор печально-иронично: «Хороший человек, а физически… не нравится. Все как в жизни». 

По поводу встречи Горького и Толстого Басинский привел интересную историю: есть знаменитая фотография, на которой позируют Толстой, Чехов и Горький. Она в начале 1900-х активно распространялась, но, как оказалось, фотошоп работал уже тогда. Есть единственная фотография Горького с Толстым, которую сделала жена последнего, Софья Андреевна, в Ясной Поляне: «Толстой там хмурый, как всегда, когда его снимают, Горький высокий, немножко на Чаплина почему-то похож, в шляпе, с тростью». К Горькому же Толстой относился сложно и даже ревновал как к молодому писателю, о чем свидетельствуют воспоминания его домочадцев.

Тут Барметова объявила последний вопрос. Представила старшее поколение одна из гостей, задавшая, что было заметно по спикерам, смущающе наивный вопрос: «Знаете, смотрела по „Культуре“ фильм о Льве Толстом, и там говорилось о непростом характере его, о том, что его жена была очень нервной…» Зрительница заявила, что не очень согласна с трактовкой Басинского по поводу ухода Толстого из Ясной Поляны, и попросила продублировать Павла Валерьевича его отношение к этому эпизоду из жизни писателя.

Павел Валерьевич отослал к своей книге «Лев Толстой: бегство из рая», сказав: «Я понимаю, что это немножко снижает миф об уходе Толстого как о буддистском акте либо как о желании уйти в смерть. Конечно, он бежал от жены, сложилась ситуация, связанная с завещанием. А они люди, надо понимать. Толстой отказался от собственности совсем в пользу детей, ему не принадлежало больше ничего: ни Ясная Поляна, ни земли, но оставалось главное — литературные права. Но уже тогда существовали юридические нюансы, и все права все равно бы перешли к детям и жене [чего Толстой не хотел]. Начался кошмар в доме, о котором я даже не все рассказываю в своей книге. И тут никого обвинять нельзя. Софья Андреевна страдала, посвятила Толстому жизнь, и теперь он умрет, оставив ее просто никем. Весь этот клубок, и надо понимать: старик, 82 года, он уже мучился, хотел покоя какого-то. При этом у него очень развита совесть была. Многие в это не верят, думают, что он лицедействовал, „Ваше сиятельство, плуг подан к парадному, извольте пахать“, — есть анекдот такой. Но в нем развита была эта совестливость». 

На этом встреча окончилась, заиграл спокойный джаз, и публика неторопливо поплыла к выходам. Остались только около десятка человек, выстроившихся за автографом на своей «Подлинной истории Анны Карениной».

К слову, от заявленной двухчасовой встречи с Басинским остался еще целый час, но программу укоротили вдвое в силу того, что, как позже в разговоре с «БИЗНЕС Online» Барметова объяснила: «Все же человек устает, у нас такая насыщенная программа. Ну и вы сами видели, вопросы какие: „Не читала“, „Смотрела фильм“, — это уже вопросы частного характера, они мельчают, и понятно, что люди не читали эту книгу („Подлинная история Анны Карениной“ — прим. ред.), а не прочитав ее, нельзя задать точный вопрос, она совершенно не литературоведческая. Эта книга описывает просто жизнь реального человека». 

Прокомментировала она и формат «Аксенов-феста». «Фестиваль построен на том, чтобы собрать уникальных людей в одно время, и тогда люди смогут вступить в какой-то диалог, потому что вне фестиваля организовать такое практические невозможно», — подытожила собеседница «БИЗНЕС Online».