Пешки в большой войне: «Золотая Орда» – трагедия любви эпохи застоя

Такому спектаклю, как «Орда», безусловно, должно быть место в репертуаре татарского театра оперы и балета Фото: Анастасия Попова

Старая новая «Орда»

«Золотая Орда» в театре им. Джалиля идет редко, пару раз за сезон, примерно так же «повезло» и другому национальному балету — «Шурале» Фарида Яруллина.

Но такому спектаклю, как «Орда», безусловно, должно быть место в репертуаре татарского театра оперы и балета. Во-первых, это эксклюзив — увидеть балет Резеды Ахияровой и Георгия Ковтуна можно только здесь. Во-вторых, пышное действо с участием балета, хора и миманса привлекает массового зрителя. Любители экшена оценят эффектные сражения, кровавые заговоры, яркие ландшафты, где полыхают костры, бежит лава, летят кони и птицы (сценограф — Андрей Злобин). Поклонники мелодрам — трагедию любви Джанике и Нурадина, павших жертвами междоусобных распрей. Ценители роскоши — томные клины невольниц, струящиеся фонтаны и пестрых павлинов. Все это авторы позаимствовали из эстетики ампирного сталинского драмбалета, о недостатках коего мы писали по итогам фестивального показа год назад.

Шик, блеск и пшик: как распалась «Золотая Орда»

Адепты лаконичных решений действительно, глядя на такое великолепие, могут почувствовать себя неуютно. Но и о них в ТАГТОиБ не забыли. В сравнении с прошлым показом на Нуриев-фесте «Золотая Орда» обросла изящными камерными деталями. Например, миниатюрной Амандой Гомес. Бразильянка не стала играть в гордую царевну, а предстала хрупкой девочкой — робко улыбалась, трогательно семенила по сцене и растворялась в объятиях партнера. Под стать ей был и невысокий коренастый воин Олег Ивенко. С рельефных поз и обводок солисты сместили акцент на кружево мелких па, а скромные жете компенсировали тонкой партерной техникой: особенно впечатлил их дуэт в конце первого акта, где влюбленные лежа вращаются на сцене.

Учитывая позитивную динамику спектакля, печально, что «Орду» показывают так редко Фото: Анастасия Попова

В сторону лирики и романтики

Такой расклад меняет всю концепцию сюжета. Джанике и Нурадин оказываются лишь пешками в большой войне, затеянной ханом Токтамышем (Максим Поцелуйко), Мурзой (Антон Полодюк) и Визирем. Последний в исполнении фактурного, прыгучего Алессандро Каггеджи навевает особый, благоговейный страх.  Герои не могут помочь ни себе, ни своей державе, но их души и чувства чисты. Это заставляет вспомнить о неизбежности рока (на сцене его воплощает мятущийся дух Батыя — Михаил Тимаев) и придает действию щемящий романтический флер.

Переосмыслил балет и оркестр под управлением Рената Салаватова: масштабная симфоническая партитура Ахияровой зазвучала более камерно и лирично. Если раньше в память врезались громогласные тутти, гул ударных и фанфары меди, теперь на выходе из зала вспоминается ирреальное соло скрипки в адажио влюбленных и хрустальные перезвоны челесты накануне свадьбы Визиря и Джанике. Да и в целом баланс между группами оркестра стал более рафинированным. Это подчеркнуло заостренные, графические узоры тем и обнажило национальные мелодико-ритмические формулы, искусно вплетенные автором в общеевропейские гармонии и формы.

Переосмыслил балет и оркестр под управлением Рената Салаватова: масштабная симфоническая партитура Ахияровой зазвучала более камерно и лирично Фото: «БИЗНЕС Online»

Учитывая позитивную динамику спектакля, печально, что «Орду» показывают так редко (ведь для этого даже не нужны приглашенные солисты), впрочем, как и «Шурале», которому и вовсе не нашлось места в афише текущего Нуриевского фестиваля. При таком раскладе два татарских балета в афише единственного театра оперы и балета в РТ — это очень мало.

Было бы интересно обогатить национальный репертуар, к примеру, экспериментальными одноактовками, где характерные элементы соединялись бы с современными техниками композиции и танца. Для этого в Казани есть и Каггеджи, и Марсель с Марией Нуриевы, и Нурбек Батулла, за которым уже гоняется Дягилевский фестиваль.

По задумке авторов, масштабный трехактный балет должен не только напомнить публике о первом известном российском китаеведе Никите Бичурине (Иакинфе), чей путь начался в Казанской духовной академии, но и позволить артистам экспериментировать с телом Фото: Николай Бестужев (commons.wikimedia.org, общественное достояние)

Грек Зорба и Иакинф

Любопытно в этой связи проследить, как в целом руководство ТАГТОиБ планирует обогащать оригинальный или полуэксклюзивный балетный репертуар.

Новый балет «Путь странника», который зрители увидят в сентябре, полностью оригинальный. Его представят авторы «Орды» Ахиярова и Харис, а также питерский хореограф Александр Полубенцев, который в 2014 году ставил в театре им. Джалиля спектакль Carmina Burana, который, впрочем, большим событием не стал. По задумке авторов, масштабный трехактный балет должен не только напомнить публике о первом известном российском китаеведе Никите Бичурине (Иакинфе), чей путь начался в Казанской духовной академии, но и позволить артистам экспериментировать с телом.

В интервью телеканалу «Эфир» Полубенцев уверяет, что пластический Китай объединил в себе танец, акробатику и элементы балетной классики, но, как этот перспективный синтез отразится в «Пути странника», пока сказать сложно. На отрывках сюжета артисты демонстрируют эффектные руки-мельницы, но бо́льшую часть репетиции занимают знакомые прыжки и поддержки — главные инструменты петербургского мастера-традиционалиста.

Также, рассказывает «Вечерняя Казань», следующий нуриевский форум, возможно, откроет премьера балета на музыку Микиса Теодоракиса «Грек Зорба». Его хореографа — Лорку Мясина (сына звездного балетмейстера «Русских балетов» Дягилева) — директор театра Рауфаль Мухаметзянов пригласил в Казань уже в этом году. В театре Джалиля Мясин-младший провел несколько репетиций балета и сейчас присматривает артистов на главные роли.

С точки зрения названия и эксклюзива, решение интересное. В 1990–2000-е «Грек Зорба» (в том числе на волне славы одноименного фильма 1964 года с музыкой Теодоракиса) прогремел во всей Европе, но в России до сих пор почти неизвестен. Притом что славу ему создали именно российские танцовщики — Владимир Васильев, на которого в 1988-м Мясин поставил балет на итальянском фестивале Арена ди Верона, и Ирек Мухамедов. Для Лорки, успевшего поработать в крупных театрах (в частности, в 2005 году он восстанавливал балеты отца в ГАБТе), это первый перенос авторского спектакля на российскую сцену.

Однако с позиций стилистики «Грек Зорба» мало что добавит балету ТАГТОиБ. Несмотря на то что в нем есть элементы «площадного театра», по сути, это та же народная мистерия, что и «Золотая Орда», только на греческом материале и чуть менее ампирная. Зритель так же погружается в древнюю, экзотическую культуру, наблюдает за пышными массовыми ритуалами и любовными перипетиями, правда, в конце вместе с героями достигает катарсиса в пламенном «Сиртаки». А главное — «Зорба», сделанный в традициях нарративного неоклассического балета, вновь не позволит казанским артистам прикоснуться к танцевальному модерну и образцам высокой бессюжетной неоклассики.

В общем, в фокусе руководства театра им. Джалиля по-прежнему полнометражные сюжетные спектакли на классической основе, а авангардные эксперименты находятся за бортом. Да и внимание к национальному балету все так же локально, а хотелось бы, чтобы оно было более регулярным и последовательным. Зато в Казани не жалеют денег для гастролеров. Думается, что тот же Мясин, чьи звездные годы как хореографа, очевидно, позади, готов поставить в столице РТ балетные гонорарные рекорды, как недавно это сделал в опере итальянский режиссер Бепи Морасси.

И тут лишний раз стоит обратить снимание на то, кто ставит спектакли в театре им. Джалиля. 70-летний Полубенцев (хотя приходилось слышать мнение, что его хореография устарела еще несколько десятилетий назад), 79-летний Мясин, добавьте сюда и 73-летнего оперного режиссера Юрия Александрова, который готовит к следующему Шаляпинскому фестивалю «Жизнь за царя» Глинки. Очевидно, что их сверстникам из руководства театра им. Джалиля легче работать с теми, кто уже вошел в клуб «кому за 70». Да, здесь легко впасть в эйджизм, и все же Казань должна с завистью смотреть на МАМТ, балетную труппу которого возглавляет 25-летний Максим Севагин. А еще можно вспомнить, что прямо сегодня свое 49-летие отмечает недавно покинувший пост худрука «Урал Опера Балета» Вячеслав Самодуров, которого многие называют сейчас лучшим российским хореографом.

Казанская же «оперно-балетная геронтократия» все больше напоминает брежневское политбюро времен застоя. Да, те времена сегодня принято вспоминать с теплотой, у людей была работа и уверенность в завтрашнем дне. Но такой подход в творчестве смерти подобен.