«Вы бы видели реакцию этих солдат. На лицах один вопрос: «А вы кто? Где этот Татарстан?»

Сергей Толстых: «Наши солдаты, находясь там, в первую очередь отдали свой продуктовый паек и теплую одежду. И я услышал о том, что они, в принципе, сами сидят редьку кушают, это я мягко выразился» Фото: Сергей Елагин

Как проходил сбор груза

— Когда вы решили заняться сбором гуманитарной помощи?

— Не сказать, что в первые дни. Наверное, в первую декаду марта. Примерно числа 5–6-го мне позвонили ребята из танкового училища, с которыми я лично общался. Они попали непосредственно на передовую зоны СВО и начали принимать самое активное боевое участие. То, что я от них услышал… Для меня стало неприятным открытием, когда я понял, что наши тылы просто-напросто не успевают за передовыми частями.

Что я от них слышал: «Мы зашли [на территорию СВО] и увидели не сказать, что дружественное расположение местного населения». Доверие же какое-то надо завоевывать. Естественно, нужен человеческий взаимообмен. Элементарно — натуральными продуктами. Поэтому наши солдаты, находясь там, в первую очередь отдали свой продуктовый паек и теплую одежду. И я услышал о том, что они, в принципе, сами сидят редьку кушают, это я мягко выразился. А еще: «Нам бы сюда и инструменты, и продукты питания, и теплую одежду…»

Чем помочь? Собрать газельку? Не вариант. Она не решит той задачи, которая стоит. Так обеспечишь человек 40 от силы. А чтобы было понимание: одна 9-я артбригада, с которой я общался, численностью более 670 бойцов. Еще сопутствующие подразделения есть, мотострелковые подразделения такой же численности. И сколько там населения местного… Тысячи людей оставались. Поэтому вопрос встал — если уж помогать, то помогать по-крупному.

— Как вы организовали сбор?

— Я понял, что могу мобилизовать людей посредством СМИ, через интернет. Я дал объявления и пошел на телевидение, попросил поддержать такую благую идею. Я рассказал населению о том, что мы хотим собрать гуманитарный груз и отправить его на территорию СВО для наших бойцов и местного населения Донбасса.

— Где собирали помощь?

— Здесь, в здании на Побежимова, 55а. Площадь у нас позволяет. Дежурная часть работает круглосуточно, люди днем и ночью могут принести как продукты питания, так и другие предметы, необходимые на территории СВО.

Я подчеркну, что там требуется термобелье, носки, перчатки, защитные очки, штыковые и совковые лопаты, брезенты, теплая обувь. Трусы, носки — это расходный материал, стирать негде. Влажные салфетки нужны, сухой спирт, на чем можно приготовить еду. Маленькие портативные плитки для приготовления пищи необходимы, спальные мешки, коврики полиуретановые, сиденья для туристов, наколенники, нарукавники, тактические, а также простые перчатки.

— Опишите тех, кто поучаствовал в сборе.

— Шли студенты казанского авиационного техникума: первый, второй, третий курс. Дети несли вещи по факту. Пенсионеры, семейные пары. По возрасту большой разброс был. Сам очень многих видел, со многими разговаривал, говорил слова благодарности за то, что откликнулись.

До сих пор в памяти осталась картина, когда пришла женщина и сказала, что ей 86 лет. Она сама из Курской области, живет в Татарстане уже длительное время. Она нам говорила: «Ну, ребята, помогите, хоть что-нибудь нашим солдатам передайте. Я отвечал: «Бабуль, ничего не надо». А она стояла, плакала, чуть ли не на колени падала: «Ну возьмите хотя бы деньги, иначе сейчас пойду в магазин и сумками буду нести, возьмите лучше так». Взяли у нее в итоге тысячу рублей. Сигареты закупили, сладости.

Добро из Казани: пошаговый гайд, как отправить гуманитарную помощь в Лисичанск

В первые дни сбора люди очень охотно откликнулись. И у нас здесь шел нескончаемый поток, круглые сутки. Мы набрали за пять дней больше 30 тонн груза. Надо сказать, продовольствия и генераторов было около 20 тонн, 10 тонн только воды, потому что с водой на тот момент была ситуация швах.

Много принесли детских игрушек. Но мы их с собой не взяли. Мы их потом, ближе к маю, отдали тем людям, которые сюда приехали на размещение с детьми.

Очень помогла нам фракция КПРФ. На тот момент они тоже собирали гуманитарный груз и отдали нам около 5 тонн сладостей. Их один предприниматель выделил, а к ним в машину просто не влезло. Сказали: «Сергей, на, забирай». Просто так совпало. И сладостями была обеспечена не только 9-я артбригада, но и, наверное, несколько батальонов и пехота.

— Что самое необычное приносили в пункты сбора?

— Помните, в марте на фоне СВО случился большой ажиотаж вокруг продуктов? Сахара не было в магазинах. Так меня здесь сахаром завалили. У меня его очень много было, под 150–200 килограммов. Все из дома тащили.

Батюшка приходил к нам. Не знаю, откуда он. Пришел и попросил передать икону. У меня есть фотография, где я солдату вручаю эту икону. Он перекрестился и сказал спасибо. Это все дорогого стоит. Не передать словами.

«Батюшка приходил к нам. Не знаю, откуда он. Пришел и попросил передать икону» Фото: предоставлено Сергеем Толстых

— Икона наша была, Казанская?

— Нет, Николая Чудотворца.

— А что самое дорогое приносили?

— Телефоны.

— Айфоны?

— Нет, но довольно дорогие смартфоны. У одной женщины умер сын, остался дачный участок, и там стоял новый генератор. Она попросила его забрать — мол, нам он не нужен, а ребятам там пригодится.

— Вы как-то вложились в сбор?

— Около 600 тысяч рублей своих внес. И еще планирую, благо есть такая возможность. Я не кичусь этим, не афиширую, могу — помогаю. У нас в Авиастроительном районе есть уже определенная группа людей, предпринимателей. Нас в свое время приобщили к шефской помощи, например для Лаишевского детдома. Уже много лет мы ездим туда с подарками новогодними. Каждый год то телефоны, то планшеты, то одежду, то костюмы… И не только предприниматели помогают, но и судебные приставы, врачи, представители следственного комитета. Скидывают личные деньги и едут и отдают в Лаишевский детдом.

Это уже много лет делается. Но об этом никто не говорит. Да и зачем подобное афишировать? Если есть возможность, почему бы не помочь? Есть такая поговорка: да не оскудеет рука дающего, а просящему да дадут, стучащему да откроют. Это житейские общечеловеческие истины. Надо помогать людям.

— А ваши сотрудники поучаствовали в сборе?

— Практически 90 процентов моих сотрудников отдали свой ежедневный заработок. И были собраны такие, я вам скажу, серьезные суммы. Вплоть до 2,5 тысячи рублей с одной зарплаты выделяли. Кто-то 500 рублей, кто-то тысячу. Очень много людей отреагировали. У нас есть общий чат, где я сообщил, что вот собираемся туда, кто может — поддержите. И все писали заявления с просьбой удержать из зарплаты такую-то сумму.

«В первые дни сбора люди очень сильно откликнулись. И у нас здесь шел нескончаемый поток, круглые сутки. Мы набрали за пять дней больше 30 тонн груза» Фото: Сергей Елагин

О поездке «за ленточку»

— Как вы организовывали доставку груза? Участвовали ваши сотрудники или привлекали кого-то извне?

— Наши сотрудники и машины сопровождения. Но я выражаю огромную благодарность заместителю генерального директора Казанского авиационного завода имени Горбунова Николаю Владимировичу Савицкому за то, что он нас всегда поддерживает и выделяет грузовой автотранспорт, и ребята не боятся туда ехать. А так сопровождение вооруженное идет наше.

— Вы сами определяли людей для поездки?

— У меня в штате более 300 человек, практически все в штате. Офицерский состав [выезжал] в добровольно-принудительном порядке. Тут так — если командир сам едет, то и другие подтягиваются. С одной стороны, нет тру́сов, с другой — если уж первое лицо едет, то остальным сам бог велел. К тому же командировка эта дополнительно оплачивается с моей стороны. То есть они не просто так, для интереса, едут. Это же их рабочее время. Я им за это доплачиваю.

— Можете описать, сколько человек участвует в таких поездках? Сколько машин?

— Минимум едут четверо. В первую кампанию отправилось две машины. Это 6 наших сотрудников по трое в каждой машине, два водителя и еще по одному человеку, чтобы страховал. Ну мало ли, если нарвешься на ДРГ (диверсионно-разведывательная группа).

При себе у ребят было не автоматическое оружие, а служебное — «Сайга», пистолет Макарова. И несмотря на то что оно не имеет такой мощности, как тактическое военное армейское оружие, в качестве самообороны может быть успешно использовано при наличии бронежилетов.

— А какими-то специфическими навыками люди из сопровождения должны обладать?

— Да нет. Человек обязан только понимать, что здесь может бравировать, говорить, что ничего не боится, а когда подъезжает, то видит там технику раскуроченную, танки сгоревшие. Не дай бог он увидит там карету скорой помощи, которая едет со стороны СВО… Сознание маленечко начинает по-другому работать, все риски у человека в голове всплывают.

Была анекдотическая ситуация: когда здесь мы [в Казани] уже водителей оформляли, то говорили: «Мы едем на территорию СВО. Возможно, будем переходить через границу. Ребят, готовы?» Один товарищ водитель бил себя пяткой в грудь, заявлял: «Все, не проблема, мы в горячих точках были». А когда мы уже начали подходить к границе и он увидел блокпосты и разбитые населенные пункты, то отказался. Говорил: «Я больше не поеду. Вы же сказали, мы только до границы Белгородской области поедем». А там же война, стреляют… Наши ребята применили к нему методы убеждения внушительные, сняли с себя бронежилеты, каски, надели их на водителей. И только тогда те начали движение дальше.

— Правильно ли мы понимаем, что на тот момент еще не был отлажен механизм доставки грузов?

— Нет. Массовых сборов помощи для участников СВО в марте не было, мы из частников оказались одними из первых. Но это именно как частники — Республика Татарстан и крупные предприятия РТ на середину марта уже несколько крупных гуманитарных конвоев к тому времени отправили.

«Сказать, что мы не боимся, будет неправдой. И я боялся. Потому что, когда мы в последний раз разгружали груз, в этот день в пригороде Белгорода было только два прилета артиллерийских» Фото: предоставлено Сергеем Толстых

— В каком направлении доставляли груз?

— Шли мы прямо в поселок Дергачи Харьковской области. Заходили на территорию СВО вообще очень интересно. У меня был прямой контакт с заместителем руководителя 6-й армии по политической работе. Я ему позвонил напрямую и сказал, что мы подъезжаем. Нас буквально через 15 минут встретил армейский спецназ на БТР и сопроводил. Были сказаны такие слова: «Ребят, если нас начнут бомбить, мы сваливаем, вы дальше сами».

Ехали с большой скоростью по населенным пунктам, чтобы нас не засекли БПЛА (беспилотный летательный аппарат). Перед этим буквально за два часа такая же аналогичная колонна шла, она была разбита.

Когда мы уже разгружались в ангарах, именно боевое подразделение ЛНР принимало груз. И мы видели даже пленных там. Украинцев из диверсионно-разведывательных групп. Видели то состояние полей — в принципе, все уже было перекопано. Кстати, на тот момент можно было сказать, что уже озимые всходили и поля были готовы к будущему урожаю. Если бы, конечно, не эта война, урожай оказался бы хорошим.

— Было ли страшно ехать?

— Знаете, сказать, что мы не боимся, будет неправдой. И я боялся. Потому что, когда мы в последний раз разгружали груз, в этот день в пригороде Белгорода было только два прилета артиллерийских. А мы разгружали машины в воинских расположениях, которые находились ближе к территории проведения боевых действий.

По большому счету, это русская рулетка. Будут ли они сейчас по нам стрелять или нет…

Вот мы приехали, и 2–3 суток не было прилетов, а начали разгружать, по беспилотнику или со спутника передали, что приехала колонна… Они же не знают, что мы везем — боеприпасы или продукты питания. Какой бы груз на фронт ни приходил, он в любом случае является отягчающим фактором для противника. Чем меньше этих грузов приходит, тем лучше для него.

Понятно, что чем больше насыщены наши подразделения, чем они боеспособнее… Есть, конечно, такая теория, что сытый не хочет воевать, надо быть всегда полуголодным. Но голодающим ни в коем случае нельзя быть. Когда человек думает только о еде — это неправильно. Полуголодным — да, легче бегать. Да и, если честно, если пуля или осколок попадут в пустой живот, то больше шансов выжить. Но полный кишечник — это труп, сразу будет перитонит.

«Если в первую кампанию когда с тыловым обеспечением были проблемы, когда с питанием, то сейчас этого нет. Там питание сейчас налажено от и до, что на передовой, что на освобожденных территориях» Фото: предоставлено Сергеем Толстых

«Потребности солдат изменились…»

— Были ли еще отправки груза?

— Вторую кампанию организовали в ноябре.

— Сильно ли изменились запросы и потребности с передовой?

— Да. Если в первую кампанию когда с тыловым обеспечением были проблемы, когда с питанием, то сейчас этого нет. Там питание сейчас налажено от и до, что на передовой, что на освобожденных территориях.

Дорогой льда и стальных могил: корреспондент «БИЗНЕС Online» съездил в Лисичанск с гуманитарным конвоем

Во вторую кампанию нам из этой же 6-й армии один из руководителей прислал список, что им необходимо для строительства блиндажей и проведения ремонтных работ на прифронтовой территории. Чтобы технику не тащить на удаленное расстояние. Огромнейший список был именно того, что солдаты попросили.

Там климат намного мягче и теплее. Но, еще раз повторяю, я видел, в каких условиях люди спят. Чтобы вы понимали — это все сделано на скорую руку из подручных материалов, таких как поддоны строительные и доски деревянные. В лучшем случае это 4–5-метровые доски, распиленные, сколоченные наспех, обтянутые полиэтиленом толстым и прикиданные землей. Вот в таких условиях живут. Блиндаж — это роскошь. Время нужно и техника, чтобы копать. Ну нет этого времени. Поэтому в реальности забудьте, что такое теплые, комфортные, привычные нам условия, где мы можем помыться, побриться, сходить справить нужду — такого там нет.

Ешь там, где успел, то, что было с собой. Спишь там, где более-менее позволил противник поспать, то есть и в землянке, где жижа и слякоть. Поэтому термобелье необходимо, пенка нужна, чтобы в лужу эту ее положить и на нее лечь. Постелить полиэтилен надо, чтобы жижа не затекала, накрыться каким-то одеялом, поспать. Понятно, что есть где-то недалеко от передка и пункты обогрева, и места, где можно отдохнуть, но туда нужно прийти, а потом оттуда еще и вернуться.

— А вы сопровождали груз?

— Во второй раз я лично сопровождал, а также наши сотрудники вооруженные — в полной боевой экипировке, с сопроводительными документами, командировочными удостоверениями.

Мы вернулись 5 ноября оттуда, потому что там ночевали. Дорога еще такая тяжелая была, без остановки ведь около полутора суток туда ехали. Машина груженая больше 90–100 километров не едет, а расстояние практически 1,5 тысячи километров с лишним.

А после этой командировки наши ребята ездили еще раз в Севастополь. Везли груз через Мариуполь и Мелитополь с вооруженным сопровождением. Город, конечно, в плачевном состоянии. Картина такая запоминающаяся: грубо говоря, 9-этажный дом из нескольких подъездов, по центру дома огромная выбоина под 3–4 этажа сгоревшая, а по бокам горит свет, и люди живут. Наверху разбиты окна, какой-то магазинчик внизу. То есть жизнь все равно есть, но жизнь та, которую мы видим только в фильмах ужасов. К сожалению, в таких условиях люди живут.

— Везли груз по тому же направлению?

— Да. Но мы собирали груз гораздо дольше — около 21 дня. Набрали мы около 3,5 тонны. Этот груз вообще специфичный был. Потому что мы не продукты питания везли, а целенаправленно — беспилотники, генераторы, теплую одежду, термобелье, лопаты, брезент, пленку, сапоги теплые, прицелы ночного видения, бензогенераторы, домкраты, бензопилы. Кроме того, очень большое количество медикаментов. Огромное спасибо клинике «Фарм-Т» и ее руководителю. Потому что они выделили несколько сотен медикаментов, именно противовоспалительных, обеззараживающих, антивирусных.

Это был очень дорогой груз. Там только один прицел обошелся в 250 тысяч рублей. Квадракоптер лишь один — 100 тыс. рублей. Нам ребята довольно большую скидку сделали, мы несколько покупали. И то это такой средненький коптер.

— Это прямо очень простенький, хорошие, навороченные, с тепловизорами, будут стоить…

— Под миллион. Но смысл? Это расходный материал же. У него больше 3–4 взлетов не бывает.

— Поэтому такая разница по срокам сбора, когда первую партию в 30 тонн собрали за считаные дни, а вторую уже не так активно несли?

— Да, за пять дней мы тогда собрали 30 тонн. Еще закупили очень много.

— Нет, мы к тому, что люди психологически начинают думать в духе «Я же уже помог…».

— Да, есть такое. Вот у меня сколько будет возможность — буду помогать, пока это все не закончится. Даже когда закончится, мы все равно станем помогать все восстанавливать. Это очень длительный и болезненный процесс, который не завершится даже после восстановления инфраструктуры, нормальной жизни. Мы будем еще восстанавливать сознание. А на это у нас уйдет еще лет 30, наверное. Я даже боюсь, что и не увижу конца этого процесса. Должна произойти смена как минимум двух поколений. Надо сейчас сосредоточиться на тех, кто сегодня, так скажем, одурманен, оболванен. Да, война никогда не делает людей братьями и сестрами. Говорить, что вот сейчас мы отрубим эту гидру, и в голове все станет ровно… Нет, это будут грубейшие и мощные шрамы в душах что россиян, что украинцев. Они очень долго станут затягиваться.

А насчет помощи... Здесь никто не может говорить: «Дайте мне». Кто и сколько может. Вот я сейчас и своих денег немного соберу и снова поеду. У нас внизу уже лежат комплекты термобелья, очень высококачественного. Но опять же повторюсь. У нас один прицел ночной стоит 250 тысяч рублей.

— То есть вы не закупаете это на рынке, условно, а работаете напрямую с поставщиками?

— Да, конечно. Они нам почти под 20 процентов скидку делали. Генератор один стоит под 80 тысяч рублей, а продавцы 20-процентную скидку сделали — это очень хорошо.

— Всегда с пониманием относятся?

— ТМК — да, хорошие ребята, еще будем к ним обращаться. Когда наступила СВО, когда мы озвучили, что станем туда отправлять, что мы у вас сейчас закупаем не для своих нужд, руководящий и менеджерский состав пошел нам навстречу.

«Когда я еду конкретно… В последние две командировки об этом знали только я и еще тот встречающий человек. Ему единственному в штабе было известно, что я приеду. Он знал время и дату моего прибытия» Фото: Сергей Елагин

«Вы бы видели реакцию этих солдат. На лицах один вопрос: «А вы кто? Казахстан, Татарстан, Киргизия — вот для них это все из одной оперы»

— Каких правил безопасности вы придерживались в таких поездках?

— Минимальная информация в центр. Чтобы никто не знал, куда, когда и как мы едем. Меньше знают — крепче мы спим. Чем больше информации в центрах принятия решений о нас, тем больше вероятность, что эта информация попадет в ненужные руки.

Когда я еду конкретно… В последние две командировки об этом знали только я и еще тот встречающий человек. Ему единственному в штабе было известно, что я приеду. Он знал время и дату моего прибытия. Ни подчиненные, ни средний офицерский состав — никто не был в курсе. Мы подъезжаем и за 15 минут говорим: «Мы приехали, встречайте».

— Как происходит коммуникация?

— «Телеграм».

— Другими приложениями лучше не пользоваться?

— «Телеграма», WhatsApp на линии СВО нет. Связываемся только с тем, кто на приграничной территории. У него есть закрытый канал спецсвязи. И по радиозашифрованному каналу идет связь. Там уже передается информация о месте и времени встречи груза.

В первые разы, когда выезжали, мы стояли в открытом поле, без ангара, два часа. Вы не поверите, я молился всем богам на русском, татарском языках, лишь бы не разбомбили. Потому что вокруг — перепаханное поле. Если возьмете свежие Google-карты, найдете Дергачи — а мы еще глубже заезжали, оттуда прямо Харьков было видно, — там все перекопано, беспилотники летали каждые два часа. Если бы в этот момент подняли беспилотник, если бы знали, что мы туда подъедем, то нас бы на 200 процентов разбомбили. Бог нас сохранил, потому что никто не знал, что мы туда приедем. Когда мы только прибыли туда, вы бы видели реакцию этих солдат. На лицах один вопрос: «А вы кто?» А на фурах написано «Гуманитарная помощь от жителей Татарстана». Так среди бойцов 90 процентов не знали, где находится Татарстан. Там из Луганска, Харьковской области ополченцы были, из Донецкой. Где этот Татарстан? Казахстан, Татарстан, Киргизия — вот для них это все из одной оперы.

«У детей появились нервные тики»: интервью единственного педиатра Лисичанска. Он приехал из Татарстана

Очень интересная была реакция людей. У нас один сотрудник попытался снять на видео, но чуть люлей не отхватил сразу. Потому что там нельзя включать вообще телефон — там сразу СМС, GPS и тебя тут же пеленгуют. Ему очень доходчиво объяснили, что так делать нельзя. Телефоны там не работают. Только ты включил телефон, у тебя по GPS идет привязка к биллингу, к ближайшей вышке. И противник видит, где включился GPS-трекер. Все смартфоны имеют их. И туда сразу идет прилет.

— Случались прецеденты с утечкой информации?

— Нет, в нашем случае не было. Мы только 3 раза ездили. Не могу сказать, что систематически отвозим. Это какие-то средства, которые мне мои товарищи предоставляют. Я вот могу сказать, например, «Опора+» перечисляла деньги, компания «Миру — мир». Просто граждане переводили. Даже маленькие охранные организации, с которыми мы работаем, тоже перечисляли: кто-то 20 тысяч, кто-то 50 тысяч рублей.«Смарт Энерго», «Пром Энерго», «Поискастройинвест», «Нерудные материалы», «Каматехстрой». То есть те, с кем я общаюсь, кто являются моими партнерами, контрагентами, пользуются нашими услугами. Некоторые товарищи уже неоднократно переводили деньги. Много очень физлиц: кто-то по 100 рублей, кто-то по 50… Вот если посмотреть, то была женщина, 152 рубля перечислила. А «РС-групп», товарищ Сабиров Рустам Наильевич, 100 тысяч рублей перевел. Кто как может. Здесь никто никого [не заставляет]. «Глобал Хаус» даже перечислил. Дорожники приезжали и по 10 тысяч оставляли. Всем им огромное спасибо.

— Есть ли планы по отправке грузов в ближайшее время?

— Наверное, в следующий раз я попрошусь в Лисичанск к Евгению Варакину, помочь нашим ребятам на передовой. Потому что есть и термобелье — собрали, ребята и деньги везут. Буквально на днях нам перечислила около 150 тысяч рублей одна компания, а около трех недель назад прислали еще 250 комплектов термобелья. Я боюсь, что до Нового года не успеем, а после праздников обязательно поедем.

— Республика создала движение «Ярдам янэшэ», «Единая Россия» есть опять-таки, которая также собирает гуманитарку… Вы как-то контактируете с ними?

— Нет. У меня нет цели быть в каком-то тренде или движении. Это все мое личное волеизъявление, которое я мог организовать и организовал. Понимаете? Почему ко мне обращаются многие люди? Они говорят: «Сергей, ты сам отдашь им лично в руки, мы это знаем». Я действительно все отдаю в руки бойцам. Это не уйдет на какой-то склад или распределительный центр на федеральном или региональном уровне. Я отвезу и отдам все в руки. И именно вот это подталкивает моих знакомых, друзей и товарищей, многих граждан, которые меня знают, отдавать гуманитарку именно сюда. Не потому, что это не дойдет. А только в том смысле, что я смогу показать, кому я это отдал. И смогу рассказать, от кого я отдал. Когда ты отдаешь в распределительный центр — ты знаешь, что это куда-то уйдет. Именно куда-то. Ты не видишь конечного получателя.

«Мы надеемся, что волшебство случится, мир наступит»: Казань отправила новогоднюю партию гумпомощи

— А людям важно это видеть?

— Конечно. У меня есть фотография. Нам передавали детские письма от одной из казанских школ. Я каждое это письмо лично солдатам в руки передал. Вы бы видели лица этих людей! Это ступор. Ему неважно, что там какие-то шоколадки, какая-то еда, — он просто читает это письмо. Этот взгляд дорогого стоит. Когда ты являешься такой спайкой, смычкой между лицом, которое отдало, и человеком, который получил… И когда отдающий чувствует и видит, что он причастен к этому, подобное дорогого стоит. Вот в этом весь смысл. Я ни в коем случае не говорю, что сейчас вещи не надо относить в те центры — нужно! Просто у меня есть возможность донести до конкретных людей, они знают, что я передам конкретному солдату.