«Красный цвет – это любовь и страсть. Разбавляя его белым, мы получаем правду жизни»

Соня Кобозева: «Во время первого локдауна все театральные проекты заморозились, нужно было что-то делать, и я попробовала рисовать. Выкладывала свои работы в интернет, начала сотрудничать с 11.12 Gallery, и с тех пор все стабильно развивается» Фото: Алексей Белкин

«Холст дает намного больше свободы, чем театр, поэтому мне интересно рисовать»

— Соня, по профессии вы театральный художник, однако в последнее время активно занимаетесь живописью и графикой. Это ваш «отдых» от основной деятельности или внетеатральное искусство для вас столь же важно, как и работа в театре?

— По-разному. Живописью, объектами и другими практиками современного искусства я начала заниматься два с половиной года назад, и сейчас мне это интереснее, чем театр. Во время первого локдауна все театральные проекты заморозились, нужно было что-то делать, и я попробовала рисовать. Выкладывала свои работы в интернет, начала сотрудничать с 11.12 Gallery, и с тех пор все стабильно развивается. Театр же пока поставила на паузу, так как пока исчерпала свои внутренние ресурсы для этой работы. Холст дает намного больше свободы, поэтому мне интересно рисовать.

Для комфортной работы в театре нужно иметь команду, с которой все можно решать сообща, и хороший бюджет. В волшебном мире это возможно, в реальности — не знаю. Ты создаешь большой спектакль, тратишь много сил и времени и, по сути, выпускаешь только одно произведение искусства. А в живописи и графике можно высказать свою художественную мысль независимо и потратить гораздо меньше ресурсов.

В театре обо всем лучше договариваться до того, как спектакль запущен. Тогда в случае разногласий можно тихо-мирно разойтись. Однажды я делала сценографию к мюзиклу, и перед самой премьерой директор театра запретил проносить по сцене гроб. А он получился ужасно красивый, зеленый, декорированный цветами и лентами. Было жалко. В театре, как и везде, важно понимать, что лучше в конкретной ситуации — уступить и продолжить сотрудничество или отказаться; продавить свою идею (если она принципиальна для спектакля) или найти другую.

— Судя по списку театральных работ, вас привлекает именно музыкальный театр. Почему?

— Так сложилось. Правда, оперный театр мне действительно ближе. В драматическом спектакле есть только текст пьесы, который режиссер интерпретирует как угодно и вносит много изменений на репетициях. И художнику приходится перестраивать что-то в процессе. А в опере музыка задает структуру спектакля. Эта структура дает возможность сценографу заранее продумать художественную часть действия. Поэтому мне работать над операми удобнее, приятнее, и финальный результат практически не уходит от замысла.

— А сами вы занимаетесь музыкой?

— Нет. Я люблю музыку, но сама не музыкальный человек.

— Вы сотрудничали не только с российскими, но и с зарубежными труппами, например, в Национальном театре Мангейма оформили оперу Моцарта «Дон Жуан». Возможно, на Западе художнику дают больше свободы для творчества?

— Все зависит от конкретного театра и условий, на которых ты там работаешь. «Дон Жуан» был конкурсным проектом. В заявку мы вложили все самые «гениальные» и «бредовые» идеи, и, так как она победила в смотре, у нас была максимальная свобода. А вообще я не мечтаю работать в конкретном театре или с конкретным режиссером. Наоборот, хочу реализовать свои институтские идеи — сделать «Чайку» Чехова, сплести в одном спектакле «Сон в летнюю ночь» и «Алису в Стране чудес» и, конечно, связать с театром мою трехцветную живопись. Хочется делать свое, и в эстетическом плане, и в концептуальном.

«Специально я никогда не пытаюсь подобрать ключик к сознанию зрителя. Скорее стараюсь быть в гармонии с собой, поднимать действительно важные для меня темы» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Я иногда пытаюсь устраивать себе digital-детокс»

— Возможно, тогда вам стоит собрать свою команду из молодых режиссеров, композиторов, хореографов и ставить собственные спектакли?

— В моих голубых мечтах все так и происходит. Я даже знаю, кого конкретно хочу позвать, но не буду говорить. Пока же отдыхаю от театра и думаю о том, как развиваться в профессии, чему научиться, как в будущем выйти на международный арт-рынок. Наверное, есть смысл подавать заявки в резиденции, но по иронии судьбы я начала рисовать во время локдауна, и с тех пор все только усложняется. Я еще не очень хорошо ориентируюсь в зарубежных площадках, а хочется поучаствовать в серьезных коллективных выставках. Надеюсь, скоро появится такая возможность.

— Пока же ваши многомерные концепции реализуются в картинах и панно, где вы иронично осмысляете триггерные точки повседневности — каждый зритель в вашей работе может узнать себя. Это ваш индивидуальный ключик к сердцу и разуму публики?

— Специально я никогда не пытаюсь подобрать ключик к сознанию зрителя. Скорее стараюсь быть в гармонии с собой, поднимать действительно важные для меня темы. И, так как все мы похожи, люди могут видеть на этих картинах что-то свое. Мои образы наполовину вымышленные, наполовину реальные. Меня на них нет, но есть моя лирическая героиня. При этом, как любому автору, мне интересно мнение публики. Я уже получала много положительных откликов — после них хочется работать. Но еще важнее слышать одобрение от авторитетных для меня фигур. Обычно на мои выставки приходят вежливые, интеллигентные люди и дают позитивную обратную связь, у меня пока не было шанса столкнуться с критикой. Но в сентябре я поступила в «Свободные мастерские», чтобы получить от кураторов и коллег другой взгляд на мое творчество.

«Мои образы наполовину вымышленные, наполовину реальные. Меня на них нет, но есть моя лирическая героиня» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Вместе с тем зрителю не всегда комфортно и даже приятно узнавать себя на этих полотнах — часто они обнажают наши проблемы и недостатки. Некоторые из ваших работ показывают, насколько нас поглотили современные технологии. Они, по-вашему, помогают развиваться или, наоборот, разрушают?

— Думаю, больше помогают. А зависимый человек найдет способ убежать от действительности и без компьютера. На одной из моих картин герой играет в «Танчики», забыв о реальности, поэтому танк, нарисованный на мониторе, целится ему в голову. Вообще это автобиографичная работа и некая пострефлексия. Она о моем бывшем муже, который одно время увлекался «Танчиками». Тогда меня это задевало, но сейчас не вижу ничего плохого в том, что иногда человек может расслабиться и ненадолго уйти от реальности. Главное — найти баланс. 24 часа в сутки вредно даже читать книжки.

Я иногда пытаюсь устраивать себе digital-детокс. Если получается — день становится больше, а продуктивность возрастает. Успеваю и порисовать, и сделать что-то по дому, и встретиться с друзьями, и позаниматься языками. Подтягиваю английский, недавно начала учить французский и немецкий — просто в качестве тренировки мозга.

«Зритель и я часто не видим лиц персонажей и не контактируем с ними напрямую; между собой герои тоже не контактируют — это требует усилий» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Одиночество — это способ остановиться и лучше познать себя»

— Некоторые ваши работы затрагивают тему здорового образа жизни. На картине «По часовой», которая экспонируется на выставке, чья-то рука держит сигарету, а струящийся из нее дым формирует забор-клетку. То есть, употребляя табак, мы загоняем себя в некие оковы?

— Тему ЗОЖ в творчестве я стараюсь не поднимать. Сигаретный дым на моих полотнах — нечто символическое, а саму сигарету стоит воспринимать не как орудие убийства, а как форму — например, посмотреть, куда она указывает. Так, рука на картине «По часовой» может быть по-разному экспонирована — направлена вверх, вниз, влево, вправо, и сигарета служит указателем. Пальцы рук, в свою очередь, сложены в троеперстие.

«Не выход из зоны комфорта, а ее расширение»: в «БИЗON» привезли звезд арт-рынка Москвы

Чем больше задаешь себе вопросов, глядя на полотно (пусть даже тех, которые художник себе не задавал), тем больше слоев в ней открываешь. Например, сколько на картине людей или предметов? Почему они стоят именно в таких позах? Отчего не смотрят друг на друга? Как выстроен свет? В моих картинах из ответов на такие вопросы, как пазл, можно сложить сюжет (смысл). Кстати, в процессе работы часто добавляются новые смыслы, которые сам художник не всегда видит.

— То есть это какие-то композиционные, технические вопросы, а не философские?

— Да, лучше придерживаться конкретики — так легче понять, что хотел сказать художник. А уже постфактум иногда интересно поразмышлять о философских смыслах. Для этого нужно быть в диалоге с произведением искусства. Я не очень люблю объяснять свои работы — в них самих уже все сказано.

— Герои ваших полотен в часто отрезаны друг от друга и от мира. Так вы отражаете модель современной жизни, где каждый человек существует сам по себе?

— Возможно, правда, не думаю, что сейчас люди обособлены больше, чем когда-либо. Это скорее взгляд художника (или наблюдателя), который недостаточно сконцентрирован, чтобы уловить суть и наладить контакт с героем. Зритель и я часто не видим лиц персонажей и не контактируем с ними напрямую; между собой герои тоже не контактируют — это требует усилий. Мне же интересно показывать состояние, в котором активные действия человека невозможны по внутренним причинам. Одиночество тоже может быть полезным. Это способ остановиться и лучше познать себя.

— В жизни у вас часто бывают ситуации, когда надо передохнуть и отрезать себя от реальности?

— Иногда мне нужно на все посмотреть отрешенным взглядом, абстрагировавшись от эмоций, переживаний и стремлений. Самое эффективное в эти моменты — сесть за стол, достать материал и работать. Рисуя, я задаю себе вопросы, отвечаю на них, и это помогает разобраться в том, что происходит у меня в голове. Работа над крупным холстом — в целом достаточно медитативный процесс. Можно обнулиться, сконцентрироваться, принять важное решение — реализовать почти все свои потребности.

Если поработать невозможно, можно погулять одной в парке. В целом я больше изолирована от мира, мне так привычнее и комфортнее. Но все же стараюсь бывать в компаниях, знакомиться и общаться с людьми. Это намного полезнее, чем отстраняться.

«В работе «За дверью» в дверном глазке виден парень на розовом единороге с букетом роз. Это наши юношеские фантазии о том, что судьба позвонит в дверь, мы откроем и все будет хорошо» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Мужчина на футбольном поле более понятен зрителю, чем женщина, завидующая подросткам»

— Вы упомянули, что в сложных ситуациях лучше всего помогает работа. Из чего рождаются ваши произведения искусства?

— По-разному. Это может быть образ, мысль, строка текста, но чаще — незаконченные сюжеты, которые я вижу на улице и докручиваю в голове. Однажды я подсмотрела, как на футбольном поле целовались подростки, вспомнила себя в их годы и захотела порефлексировать на эту тему. Стала думать — какой сюжет может возникнуть сейчас, когда я прохожу мимо них в пуховике с пакетом из «Пятерочки»? Так родилась картина «Твои любимые», которая тоже будет на выставке. Там нарисованы футбольные ворота, мужчина, не обращающий внимания на своего упавшего сына с грабельками, и собака, которая треплет мячик. Я решила, что мужчина на футбольном поле более понятен зрителю, чем женщина, завидующая подросткам (хотя вдруг у меня все еще будет как в 15 лет) (смеется). А в качестве бытового «обязательства» изобразила не пакет, а ребенка.

«Однажды я подсмотрела, как на футбольном поле целовались подростки, вспомнила себя в их годы и захотела порефлексировать на эту тему. Стала думать — какой сюжет может возникнуть сейчас, когда я прохожу мимо них в пуховике с пакетом из «Пятерочки»? Так родилась картина «Твои любимые» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Некоторые ваши полотна, которые будут представлены на выставке, не открываются зрителю при первом и даже втором прочтении. Например, панно «За дверью» в виде фрагмента обитой дермантином черной двери с глазком или картина «Под одеялом» в виде большого пододеяльника. Кто или что за ними скрывается?

— В работе «За дверью» в дверном глазке виден парень на розовом единороге с букетом роз. Это наши юношеские фантазии о том, что судьба позвонит в дверь, мы откроем и все будет хорошо. 

Работа «Под одеялом» по размеру сделана как реалистичный пододеяльник. В его прорези обнаженные мужчина и женщина по логике должны предаваться любви. Но вместо этого мы видим их острые локти и колени. Между героями уже нет душевного тепла, им тесно под одним одеялом, они дистанцируются. Я размышляла о ситуации, в которой сближение людей уже нежелательно и при попытке приблизиться возникает преграда.

«Работа «Под одеялом» по размеру сделана как реалистичный пододеяльник. В его прорези обнаженные мужчина и женщина по логике должны предаваться любви. Но вместо этого мы видим их острые локти и колени» Фото: «БИЗНЕС Online»

— При разнообразии сюжетов цветовая гамма ваших работ весьма лаконична — в ней преобладают черный, белый и розовый (сиреневый) цвета. Они для вас обладают неким символическим значением?

— Ахроматы белый и черный символизируют дуальность мира — жизнь и смерть, свет и тьму… А розовый, на мой взгляд, — самый классный цвет и отнюдь не женский. Красный цвет — это любовь, страсть, кровь, и, разбавляя его белым (подавая в «безопасной концентрации»), мы получаем правду жизни. Он будто бы про нас, про невротизм, с которым мы все сейчас боремся. В жизни не всегда происходит нечто суперактивное — есть неудобства, но мы с ними миримся. Технически смешение этих красок дает мне нужное разнообразие.

Иван Волков: «Провокационные детали в моих работах – не эпатаж, а реакция на то, что происходит вокруг»

— Видели ли вы работы коллег по выставке и какой дополнительный слой восприятия они могут создать вашим работам?

— Мы даже немного знакомы. Ваня и Кирилл — очень интересные художники. Мне нравится их ирония, а о чувстве юмора ребят можно судить по их работам. Между собой у Вани и Кирилла больше общего, чем со мной. Мои картины в контексте выставки можно воспринять как более женский взгляд — лиричный и субъективный, хотя ирония там тоже есть.

«Это моя первая выставка в Казани» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Как вы определяете свой авторский стиль и какие направления современного искусства вам интересны как зрителю?

— Я только начала задавать себе такие вопросы и пока не могу ответить на них публично. Но как зрителю в искусстве мне интересно то, что наиболее далеко от того, чем я занимаюсь, — digital art, видеоработы, NFT. На таких выставках я по-новому вдохновляюсь — «пробуждаюсь ото сна», ведь мой глаз еще не привык к компьютерной графике. Даже интересно самой попробовать, но пока вряд ли. Я не люблю работать за компьютером — для спектаклей мне приходилось делать чертежи и модели, это скучный процесс. Сейчас для меня самое большое удовольствие — рисовать кистью.

— Что вы думаете о Казани? Ведь это ваша первая выставка в столице Татарстана.

— Это моя первая выставка в Казани (но не первый визит). Мне нравится, что город развивается и облагораживается, особенно по сравнению с другими регионами России, где я была. Пока не ходила по выставочным пространствам, но внешне все очень красиво, круто и вдохновляюще. В новом городе всегда видишь немного других людей. Это бросается в глаза и может стать сюжетом для работ.