«Какая идеология нам нужна» — дискуссия с таким названием прошла вчера в Москве. Философы, политологи, публицисты рассуждали о том, что за национальные задачи решает спецоперация России на Украине, на каких китах зиждется образ великой державы, что должно превалировать в мечтах о будущем — духовное или материальное — и почему у англосаксов не получится обмануть нашу страну так, как в свое время оболванили французов или испанцев. За дискуссией следил корреспондент «БИЗНЕС Online».
«Какая идеология нам нужна» — на эту тему на площадке РИА «Новости» накануне состоялся круглый стол Экспертного института социальных исследований (ЭИСИ) (на фото — руководитель экспертного совета ЭИСИ Глеб Кузнецов)
Идеология — иллюзия, ругательство, закономерность?
«Какая идеология нам нужна» — такой круглый стол Экспертного института социальных исследований (ЭИСИ) прошел вчера на площадке РИА «Новости». В дискуссии участвовали зампредседателя комитета Госдумы по информационной политике, информационным технологиям и связи Олег Матвейчев, и. о. декана философского факультета МГУ Алексей Козырев, президент Института национальной стратегии Михаил Ремизов, главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» Федор Лукьянов и руководитель экспертного совета ЭИСИ Глеб Кузнецов. Модерировал общение директор Центра политического анализа Павел Данилин.
Он напомнил, что в Конституции России признается идеологическое многообразие и никакая идеология не может быть установлена в качестве государственной, но в нынешних условиях вполне возможна разработка национальной идеологии. Ее поиски ведутся с начала 90-х. «Лимонов, Дугин, Проханов, Чубайс — все они пытались найти ту или иную идеологическую конструкцию», — Данилин сделал акцент на фамилии «главного российского раздражителя». Кузнецов напомнил, что Карл Маркс считал идеологию иллюзией, и предположил, что сегодня было бы целесообразно отказаться от слова «идеология» и уйти к другим определениям — к общим для россиян ценностям, связанным с консерватизмом: семья, суверенитет, солидарность.
Лукьянов начал выступление с покаяния в том, что для него слово «идеология» было ругательным, т. к. он принадлежит к поколению перестройки. Рассуждая о том, что мы можем предложить сегодня миру, эксперт поставил вопрос: а ждет ли мир от нас сейчас вообще чего-либо? До февраля 2022 года предложения Москвы были понятны: многополярность, справедливое устройство, право развиваться согласно своим традициям, законам и обычаям. Сама Россия последние лет 15 балансировала на грани провозглашения антизападной идеологии, и это в некоторой степени пользовалось спросом на международной арене — по мере нарастания усталости от америкацентризма и гегемонии западных ценностей. Лукьянов напомнил, что РФ говорила о необходимости укрепления международных институтов, которые сложились после Второй мировой войны, но затем деградировали из-за американского и западного доминирования. Сейчас в российской идеологии в наименьшей степени должна присутствовать внешнеполитическая составляющая — важно развитие страны как общества, государства и системы. «Что касается событий нынешних, которые происходят на месте вооруженного конфликта, надо понимать, что Россия решает национальные задачи, отчасти связанные с геополитикой и безопасностью, отчасти — с внутренним устройством и самоопределением в идеологическом плане», — считает Лукьянов.
Козырев заметил, что в сложнейший исторический период, когда мы пытаемся объединить нацию, следует говорить не о том, что из спектра идеологий надо выбрать какую-то одну и сделать ее основополагающей или государственной
При чем тут Микки-Маус и Баба-яга
А возможна ли общенациональная идеология? Для Козырева это большой вопрос. Например, выбор консерватизма или либерализма — ситуативное решение. Так, после 2014 года, когда в состав России вошел Крым, стал активно разрабатываться консервативный тренд. Потом произошел откат, затем консерватизм вновь стал общезначимым. То же самое происходило и с традиционными ценностями, которые Козырев предложил называть религиозными. «А то, что у нас постоянно практикуется, — местничество, взятки, — это традиционные ценности или традиционные пороки, которые передаются от одной системы к другой?» — задал неожиданный вопрос ученый, но, увы, мысль не продолжил.
Далее эксперт заметил, что в сложнейший исторический период, когда мы пытаемся объединить нацию, следует говорить не о том, что из спектра идеологий надо выбрать какую-то одну и сделать ее основополагающей или государственной. В этом контексте он напомнил, что мы живем не при социализме с его идеологией, а в социальном государстве. Но только де-юре, по Конституции, а де-факто это не так, потому что в социальном государстве исповедуется философия достойного существования в материальном и духовном смыслах. Пенсии таковы, что на них невозможно существовать, средние зарплаты разительно отличаются в Москве и регионах, прожиточный минимум смехотворен. «Социальная политика и должна стать нашей идеологией, — уверен он. — С другой стороны, нашей идеологией должна стать мечта. Почему есть американская мечта, но нет русской?» Цементировать и соединить страну необходимо, но не переборщить бы. Речь надо вести об определенных идеологемах типа «Москва — третий Рим». Мы должны выявлять, в чем сущность российской цивилизации, у которой много источников влияния и родников, которые бьют из нашей родной почвы.
Козырев вспомнил философа Александра Зиновьева, который предвосхитил конфликт с Западом, называя тренд глобализации «западнизмом», ловушкой, побуждающей жить по чужим лекалам. «Наши дети знают, кто такой Микки-Маус, но не знают Ивана-царевича, Василису Прекрасную или Бабу-ягу. Это никуда не годится!» — вспомнил Козырев высказывания на недавнем философском конгрессе Владимира Миронова — профессора МГУ, члена-корреспондента РАН. Отстаивание самобытности нашей национальной культуры — одна из задач идейного строительства.
Успех спецоперации в корне изменит мировую систему, во многом остающуюся неоколониальной
Спецоперация и образ будущего
«Когда я услышал о нацприоритетах в сфере личного потребления, социального, подумал: что это такое? — взял слово модератор. — Разве это может быть идеологией? Как-то не получается, чтобы каждому шницель, шинель, потом Chanel. Как-то не тянет это на идеологию. А что потом? Mercedes, особняк на Ривьере, 300 душ? Странно в виде идеологии предлагать такие нацприоритеты в социальной сфере. И с тем, что идеология не нужна, все могут поспорить. Особенно польский премьер-министр, который прямо заявляет: „Давайте уничтожим Русский мир, то есть то, что чувствуется ему угрозой, проблемой и экзистенциальным вызовом Западу».
После этой отповеди Данилин передал эстафету Ремизову. Он отметил, что ответы на многие поставленные вопросы определяются историческим контекстом, конкретно — тем, что Россия находится в состоянии горячей войны с Украиной и в состоянии холодной — с Западом, а идеологии мирного и военного времен отличаются, что хорошо видно на примере СССР: «У нас часто говорят, что Советский Союз, в отличие от России, был государством с идеологией и поэтому смог выиграть войну. Но ведь именно во время Великой Отечественной Советский Союз вынес идеологию — пролетарский интернационализм — за скобки и взял на вооружение русский патриотизм». Он пояснил, что патриотизм, в отличие от коммунизма, имеет принципиально другую природу: не содержит общественного идеала, общезначимой картины всемирной истории, структурированного образа будущего, но в критических условиях оказывается более эффективным мотиватором. «В русском патриотизме есть очень сильное корневое чувство тесной связи политического выживания страны с собственным будущим, будущим своих детей, — продолжил Ремизов. — Если этого нет, все остальное будет не нужно». Сегодня у нас такая ситуация выживания, а главные — два тезиса: Запад объявил России войну на уничтожение; украинская государственность — ключевой инструмент этой войны, крайне опасный антироссийский проект.
Ремизов добавил, что успех спецоперации в корне изменит мировую систему, во многом остающуюся неоколониальной. Если ее механизм принуждения в отношении РФ не сработает, это приведет к изменению глобальной конструкции. Возникнет большой резистентный к давлению хозяев мира экономический контур. Но это не может произойти в режиме импортозамещения и затыкания локальных пробоин — только в случае собственной мироэкономики. И эта задача потребует уже идеологии мирного времени, образа будущего.
Олег Матвейчев отметил, что в реальном мире не всегда есть простор для мечты, но было время, когда наша страна могла мечтать и выбирать, — например после Победы
Это не нам брошен вызов, а мы бросили его
Матвейчев отметил, что в реальном мире не всегда есть простор для мечты, но было время, когда наша страна могла мечтать и выбирать, — например после Победы. Но был и 1941 год, когда надо было просто выжить, потому что нас приговорили к уничтожению. «Сейчас у нас на часах 1940 или 1941 год. Идет война на выживание. Речь не об Украине. Война идет с англосаксами: я их не называю Западом — они им только прикрываются, потому что это все их колонии». Политолог уверен, что с Россией не получится поступить, как с французами или испанцами, которые пошли на уступки англосаксам и превратились в покоренные нации.
«Есть образ будущего, который мерещится нам, — сказал Матвейчев. — Россия должна быть уважаемой в мире державой, без которой ничего не решается. Пусть в мировых делах у нее будет не контрольный пакет, но блокирующий». Образ великой державы может стоять на трех китах. Во-первых, сильная экономика, которая контролирует мировую энергию. Во-вторых, военная мощь, которая стала частью нашего культурного кода, и от нее не стоит отказываться. В-третьих, культура — главным образом XIX века, в которой мы «совершили подвиг», благодаря чему мир невозможно представить без России. А идеологией должно стать глубинное евразийство, и мы сами должны понимать, что «российский ковчег» можно построить только с учетом Сибири и Дальнего Востока.
Мы сами должны понимать, что тот самый «российский ковчег» можно построить только с учетом Сибири и Дальнего Востока
Попросив слово, Лукьянов возразил и Матвейчеву, и Ремизову. Первому он заметил, что это не нам брошен вызов, а мы бросили вызов и взяли на себя ответственность в принятии решений. А второго поправил относительно глобализации, которая не только механизм принуждения, а система, которая многим выгодна — не только «золотому миллиарду», но и, например, китайцам, которым принесла неплохие материальные блага.
А Козырев возразил модератору: «Мои слова были поняты так, как будто я приглашаю нас в общество, где господствуют шницели и Mercedes. Социальная справедливость не общество потребления. Это совершенно другое. В это понятие входят как материальные, так и духовные ценности». Он уверен, что линия развития задана правильно: «Мы позиционируем себя как общество правды, которое противостоит лжи».
Внимание!
Комментирование временно доступно только для зарегистрированных пользователей.
Подробнее
Комментарии 1
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.