«У нас все, кто сидит на должностях, дерутся за деньги, а тут надо драться за души людей»

Максим Шевченко журналист и политик

— Я прекрасно помню, как меня принимали в пионеры. И прием состоял как бы из двух частей. Сначала мы должны были идти в мавзолей Ленина, но в этот день я подрался с моим одноклассником, побил его, и поэтому мне сказали: «Ты не пойдешь!» Потому меня приняли в пионеры уже в конце третьего класса, уже в мае. И я помню, что все это было как-то наспех и случайно. Но я очень гордился красным галстуком, учился его повязывать. Однако к современной реальности это не имеет никакого отношения. Сегодня внуки, дети и правнуки пионеров убивают друг друга под Харьковом, Черниговом, Сумами. Поэтому сегодня любая попытка притянуть пионерию в современную реальность, на мой взгляд, является абсолютным фальшаком и ложью.

Александр Проханов писатель

— Я был плохим пионером, поэтому ничего не могу вам сказать по данному поводу. Вам надо искать хорошего пионера.

Павел Сигал президент АО «Автоградбанк»

— С восторженными чувствами вспоминаю. Я тогда жил в Вильнюсе и помню, как в Центральном парке, возле памятника Ленину, нам повязали галстуки, приняли в пионеры: «За дело Коммунистической партии будь готов!» Мы отвечали радостно: «Всегда готов!» Очень хорошо помню этот день и помню свои радостные чувства.
Возможно ли сегодня возродить пионерское движение? Надо понимать, что такое пионер. Вообще-то это же скауты. В конце XIX века или в начале XX века возникло это движение. То ли в Англии, то ли в Америке. И у нас все срисовали со скаутов. Только вместо синего галстука был красный. Они даже повязаны были одинаково. Наверное, как движение, объединяющее мальчишек и девчонок, всякие костры, походы, помощь старшим, сбор металлолома, оно может существовать. Почему нет? И, по-моему, в наше время уже делались такие попытки, создавали такие организации. Коммунисты создавали пионеров, а некоммунисты создавали тоже чего-то еще.
Только, видите ли, когда скаутское движение создавалось, там главной идеологией было воспитание смелых, мужественных людей. Следопытов и так далее. Как раз в духе американской мечты. А пионерия — она была идеологической. Это как младший отряд коммунистов, дети рабочих и крестьян, которые объединяются и готовятся к комсомолу. А сейчас какая идеология? Вот если внесут какую-то идеологию… Вещь, конечно, нужная, хорошая.

Виктор Ерофеев писатель

— Я очень гордился тем, что стал пионером. Но в тот же день страшно осрамился, потому что на вопрос учительницы, почему пионеры называются пионерами, я сказал, что это происходит от слова «пион». Который цветок. И весь класс хохотал. И я это до сих пор помню. Потому у меня от пионерии остался этот стыд и срам. И мне кажется, что это пробуждение к стыду — очень важная форма взросления. Так что я считаю, что возрождение пионерии очень возможно. Потому что именно в этом возрасте формируется понимание как гордости, так и стыда. И государству очень важно в это время запустить формирование таких черт в правильном направлении. Научить детей, чтобы правильно гордились чем-то и стыдились делать то, что неправильно. Потому если государство будет умно себя вести, то оно сможет это сделать. Потому что детский возраст очень пластичный и в детстве можно из ребенка сделать все, что угодно.
Поэтому я думаю, что такую новую организацию запустят, но поскольку мы сейчас понимаем, что государство занимает все больше и больше места в нашей жизни, то, наверное, эта нынешняя пионерская организация, которая, конечно, получит какое-то другое название, она тоже будет излишне огосударствлена. Хотя было бы лучше, если бы детские организации занимались спортивным, физическим воспитанием ребят. И отчасти, конечно, моральным, хотя здесь государство будет продвигать мораль в свою сторону… В общем, знаете, я отношусь к этому как-то двойственно. С одной стороны, я понимаю, что ребятам просто интересно быть в какой-то организации, а с другой — я не люблю, когда такую организацию используют в каких-то других интересах. Она должна сама собой выработать устав и так далее… Я имею в виду, конечно, не самих детей, а тех взрослых, которые занимаются детьми.

Фатих Сибагатуллин советник президента РТ по экологии

— Это было красивое, очень торжественное мероприятие, запоминающееся. Чтобы тебя приняли в пионеры, следовало хорошо учиться, быть дисциплинированным. Это воспитательное мероприятие и внимание к ребенку. Главным чувством была гордость, обычно принимали в день рождения Ленина, повязывали галстук, вручали флажки и шли по деревенской улице строем. Песни пели, рассказывали стихи. Пионеров готовили для комсомола, я был первым в истории нашей школы секретарем комсомола. Можно и сейчас возродить, почему бы нет. Человек не может жить без идеологии, духовная пища очень нужна. Говорят, возглавлять организацию поставят нашего Фаттахова! Дамир — нормальный парень, думаю, справится.

Николай Сванидзе историк и журналист

— Конечно, помню. Это было в третьем классе, когда меня принимали в пионеры. Тогда чувства были приятными. Сейчас — никакие. Ах, детство, детство, игра в песочнице… Можно ли возродить пионерское движение? Разумеется, нет. Хотя желание такое будет очень у многих — возродить и пионерское, и комсомольское движение. Но на самом деле при всей внешней привлекательности это, конечно, абсолютно тоталитарные функции, все эти детские и юношеские организации. Это такой прямой путь в партию. Это свойство однопартийной, тоталитарной системы. Аналогичное было в Германии, в 30–40-е годы. Так канализировалось движение в одну партию. Сначала детки хвалят вождя и партийную линию, потом — юноши и девушки, потом — взрослые. Это такой путь в один конец и колея, с которой нельзя сойти. Абсолютно стандартная тоталитарная схема.

Радик Салихов директор Института истории им. Марджани АН РТ

— Это было такое значительное, радостное событие в жизни советского школьника, обычно это был солнечный день, и собирали детей у памятника павшим воинам или у каких-то других идеологических объектов и в очень торжественной обстановке повязывали галстук. Это как-то, действительно, объединяло ребят. Многие сейчас с теплотой вспоминают это время. Смыслом детство наполнялось, общественной значимостью, пользой какой-то. И для родителей это, кстати, было большим событием. Потому что символизировало какой-то новый этап в жизни их ребенка, служения стране, какого-то успеха этого ребенка. Я считаю, для детей октябрятская организация, пионерская играла позитивную роль.
Мне кажется, не только возможно, но и нужно это возрождать. Но, может, не точь-в-точь, как это было в советское время, но как организацию, которая объединяет людей одного поколения, детей, которые будут жить, служить своей стране и обществу. Ведь эти организации создавались именно для этого. А, поверьте, дети очень отзывчивы именно в этих общественно полезных делах, патриотических, там все искренне.

Фаузия Байрамова общественный деятель, писательница

— Да что вы, я выросла в маленькой деревне в послевоенное время, не помню ни как принимали, ни чувства, которые испытывала. А вот как принимали в комсомол — помню, нас повезли в райцентр в Богатые Сабы на санях. Но какой-то гордости, радости, ничего такого не осталось в памяти. Я не считаю нужным создание какой-то новой пионерской организации, не надо морочить детям голову. Что бы ни говорили, пионерия, комсомол — это часть политики, большой политики, политики государства. Зачем детей туда затягивать, у детей должно быть детство, природа. У меня от детских воспоминаний осталась только природа и книги. Пионерия и комсомол — ничего от них не осталось, не знаю даже, куда пропали галстук, значки, поэтому не считаю такую организацию нужной. Не надо морочить голову детям, в одну реку дважды не входят, мы в свое время заходили в эту коммунистическую реку. Нужно пожалеть детей, у них должно быть детство, природа и книги, только такая красота и никакой политики в головах.

Рамиль Хайрутдинов директор Института международных отношений КФУ

— Конечно, помню, в те времена это было ярким событием, я помню и свои октябрятские годы, и пионерские, и комсомольские. Считаю, что это было замечательное время, когда есть вокруг некая идея, которая связана с общением, спортом, мероприятиями, различными активностями. Такая форма, которая не только была полезной, но и внесла вклад в наше мировоззрение. Мы и формировались как коллективисты, постоянно находились в соревновании, мы действительно боролись за что-то там смешное, звездочку дадут тому, кто больше всего собрал металлолома. Это было прекрасное время, которое объединяло людей.
Поэтому я внимательно слежу за тем, что происходит, присутствовал в Государственной Думе, когда проходила выставка, посвященная пионерии, слушал выступление и Геннадия Андреевича Зюганова, других коллег. Причем это не ностальгия, а действительно был такой глубокий серьезный анализ целого явления, связанного с молодежным движением. Я не считаю, что этого не было и в последние годы, большое количество инициатив молодежных, особенно в нашей республике, они, так или иначе, отчасти напоминают пионерское движение как таковое. Другое дело, я считаю, что восстанавливать на старых принципах идеологических пионерское движение смысла нет. Дважды в одну и ту же реку не войти.

Константин Калачев политолог

— Я не помню, как меня принимали в пионеры, но пионером я, безусловно, был. Помню, что меня напрягала необходимость постоянно стирать и гладить галстук. Считалось, что пионер должен это делать сам, и я это делал сам. Пионерская организация имеет корни в скаутском движении, поэтому были, безусловно, и положительные моменты. Все, что касалось разного рода активностей, было в целом хорошо. За исключением, скажем так, политической части. Стенгазеты, политинформации и прочее я категорически не любил. И выпуск первой стенгазеты в классе я завалил. После чего было признано, что у меня отсутствуют организаторские способности. А в целом у всех, я думаю, есть такая ностальгия по пионерским временам. Но не столько по пионерии, сколько по детству. Мы все хотим вернуться в детство, и здесь ностальгия совершенно понятна и оправдана.
Возможно ли сегодня возродить пионерское движение? Нет, невозможно. Потому что жизнь другая, интересы другие, дети другие. И если скаутское движение в каком-то виде еще может продолжать существовать, а пионерия, как я уже сказал, имеет корни в скаутском движении, то, что касается политической части, политинформации и прочего, идеологической нагрузки, тут, я думаю, можно получить только обратную реакцию. Нынешние дети не любят давления на себя, они куда свободнее. Меня, конечно, очень удивило название этого нового движения — «Большая перемена». Непонятно, на какую перемену намекают авторы, если учесть, что у нас, наоборот, главный тренд — все законсервировать и откатить в прошлое. То есть даже название этого движения мне кажется не соответствующим нынешним трендам.

Михаил Скоблионок предприниматель, президент еврейской национально-культурной автономии РТ

— Пионером я был, никаких чувств по этому поводу нет, там галстук на шею вешают, и все, в пионеры всех принимали. Я вырос из пионеров, был комсомольцем, был начальником БКД, и это грамотно, надо начинать работать с молодежью. Только наши это все упустили, а сейчас возвращаемся к старому. Была такая Наталья Данилевская, она являлась первым секретарем Советского райкома комсомола, меня не приняли в школе в ВЛКСМ, так как я был хулиганом в школе, меня приняла Наташа прямо в райкоме. Потом я с ней долгие годы дружил, пока она была жива. Пионерия — дело нужное, но тут необходимы люди, у которых душа бы болела, а сейчас у всех людей душа болит только за деньги. Любое движение можно возродить, если есть на это средства и есть люди, заинтересованные в этом, а без таких людей ничего не возродишь. А у нас все, кто сидит на руководящих должностях, дерутся только за деньги, у всех фирмы, какое-то дело, а тут надо драться за души людей.