Рустэм Ямалеев: «Какие-то силы не хотят, чтобы татарское общество Москвы было монолитным»

Рустэм Ямалеев: «Нас никто не финансирует, мы совершенно самостоятельная организация, поэтому о многих вещах можем смелее говорить, выступая, скажем, за татарский язык. Обсуждаем вопросы, которые госструктурам, может быть, некорректно было бы обсуждать. Но одно дело — создать конгресс, а другое — поставить работу на соответствующий уровень. Этим сейчас и занимаемся» Фото: Андрей Титов

«Мы не понимаем, чем занимается Гильмутдинов»

— Рустэм Фаизович, наши читатели знают о последних проблемах «Штаба татар Москвы», решении Мосгорсуда о его ликвидации. Как сейчас с этим обстоит дело, есть шансы спасти организацию?

— Чем мы отличаемся от простых смертных? Тем, что у нас было создано 25 лет назад офицерское собрание, и практически все руководство минюста и Москвы, и Московской области — это выходцы из нашего офицерского собрания, например Коростелев, который последние 6 лет возглавлял минюст Московской области. И вот к нам пришла бумага, раз, из минюста, два, пришла, я им позвонил, они забыли, мы махнули рукой… И вдруг приходит бумага — представить документы. А документ был такого плана: вот у нас, у штаба, есть устав, и, согласно ему, мы должны свою деятельность проводить только в рамках Москвы.

При этом главным событием прошлого года в нашей работе, я считаю, был выпуск уникальной книги «Милли йортыбызны саклыйк» («Сохраним наш национальный дом») тиражом в 10 тысяч экземпляров. Татарский мир давно ждал эту книгу, она ожидаема, теперь это настольная книга у всех татарских общественников, глав администраций, директоров школ. 5 тысяч экземпляров мы раздали общественникам. Там монологи 100 человек, которые разбираются в том, что такое татарская нация, как сохранить татарский язык. Как это было, как будет. Самое главное, книга — это обращение к будущим поколениям. 100 человек по нашему выбору обратились к ним и рассказали, что такое татарский язык: академики, профессора, общественники, педагоги, люди, которые понимают. Вот, например, Фандас Сафиуллин — это его последнее обращение, его уже с нами нет, но слова остались. Так вот, книгу мы выпустили и презентовали в 20 городах, в которых компактно проживают татары: Челябинске, Омске, Уфе, Архангельске, Екатеринбурге и так далее.

Потом, у нас есть 10 подшефных детских домов, мы для них деньги собираем, к школе готовим. У нас были эти поездки, а в уставе «Штаба» это также не оговорено. Но, самое главное, мы приняли участие в строительстве мечетей. С этого и началась проверка. В Агрызском районе мы участвовали в строительстве мечети и медресе. Вот эта бумага куда-то попала, оттуда прошла проверка, и минюст, поскольку мы все сроки пропустили для изменения устава, обратился в суд, который принял такое бесцеремонное решение — закрыть нашу организацию. Теперь будет апелляция во второй инстанции, в третьей, четвертой…

Я оговорюсь, что у нас в Москве есть три организации. Помимо «Штаба татар Москвы», существует аналогичная структура в Московской области, которая работает с руководителем татарской автономии МО Мухтасаровым (Фарит Мухтасаров — председатель региональной татарской национально-культурной автономии Московской области — прим. ред.), также мероприятия проводит ДЛ-16 (клуб «Деловые люди – 16» — прим. ред.), это все в минюсте зарегистрировано. Эти два штаба у нас продолжают плодотворно работать.

Но, вообще, к координации работы между татарскими организациями Москвы существуют серьезные вопросы. Вот есть такой Гильмутдинов (Ильдар Гильмутдинов — депутат Госдумы, председатель совета общественной организации «Федеральная национально-культурная автономия татар» — прим. ред.) — председатель федеральной татарской автономии. Мы к нему людей посылали, но сотрудничество не получается. Хотя у Гильмутдинова в уставе зафиксировано взаимодействие с другими общественными организациями, это федеральная автономия. Но она, наверное, настолько засекречена, что о деятельности ее, как у Штирлица, никто не знает. Ни на сайтах, ни в реальной жизни. Он собирает раз в год людей, повестка не оглашается…

«Вот есть такой Гильмутдинов — председатель федеральной татарской автономии. Мы к нему людей посылали, но сотрудничество не получается…» Фото: «БИЗНЕС Online»

— У вас нет личного контакта с Ильдаром Гильмутдиновым?

— Нет, я посылал к нему людей, причем неоднократно, ему предлагали с нами сотрудничать, а он: «Потом-потом»… Мы не понимаем, чем он занимается. Мы за сохранение поста президента РТ, а он против, мы за татарский язык, а он голосует против.

Одновременно, как вы знаете, у нас непонятная ситуация получилась с всемирным конгрессом татар, поэтому у нас возник еще год назад вопрос о создании своего конгресса, потому что слово «штаб»… Ведь как корабль назовешь, так он и поплывет, а «штаб» — немного режет слух, поэтому мы давно вынашиваем идею изменения названия, нынешние суды даже подтолкнули действовать быстрее. Наши юристы говорят, что проще закрыть, чем самоликвидироваться. В суде рассмотрения будут длиться год-два. В общем, мы не расстроены, потому что именно этот штаб и хотели переформировать. Мы в Москве давно общаемся со всеми тюркскими народами, этому проекту уже 7 лет, совместно проводим ифтары, нас знают, приглашают в посольства. И теперь у нас есть все бумаги на руках — создан национальный конгресс татар Москвы и тюркских народов. Практически сформирован координационный совет, что-то вроде «Милли шура», туда войдут и русские (среди них четыре бывших работника аппарата президента России), и Бедрос Киркоров — обещал с сыном поговорить. Войдут председатели общин тюркских народов, будут силовики.

Это другой уровень общения! Мы понимаем, что и иной уровень ответственности. Нас никто не финансирует, мы совершенно самостоятельная организация, поэтому о многих вещах можем смелее говорить, выступая, скажем, за татарский язык. Обсуждаем вопросы, которые госструктурам, может быть, некорректно было бы рассматривать. Но одно дело — создать конгресс, а другое — поставить работу на соответствующий уровень. Этим сейчас и занимаемся.

— Включение в вашу организацию проблематики всех тюркских народов не скажется на татарской теме, не окажется она размазанной среди всех прочих?

— Мы живем в Москве, собираемся на ифтар, перед нами выступают 10 человек: кумык, уйгур, карачаевец, кабардинец. Что будет через 100 лет? Все равно произойдет интеграция языков! Это усиление нашего конгресса. Все пошло с общения с Орханом Джемалем, мы вместе начали собираться, потом и поминки по нему проводили — 40 дней, год — у нас в штабе. Мы хотим конгресс усилить этими тюркскими общественниками.

«Теперь о ВКТ. Сейчас даже не знаю, в ВКТ мы или нет, потому что протокола заседания, где «Штаб» исключали, нет, бумаги официальной — тоже. Это инициировал Ринат [Закиров], все произошло по его просьбе и лживой бумаге, которую придумал Ринат. Была одна бумага о приостановке с нами совместной деятельности. Она писалась в коридоре на чьей-то спине простым карандашом» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Сейчас даже не знаю, в ВКТ мы или нет»

— Когда в 2019 году «Штаб татар Москвы» отлучили от ВКТ, ходили разговоры, что вы хотите создать свой конгресс, дабы стать его конкурентом.

— Идея создания конгресса была еще до конфликта. Есть уникальный пример — конгресс татар Челябинской области Елены Колесниковой. Конгресс — такое название организации обязывает к вовлечению в работу других организаций и к разностороннему общению.

Теперь о ВКТ. Сейчас даже не знаю, в ВКТ мы или нет, потому что протокола заседания, где «Штаб» исключали, нет, бумаги — тоже. Это инициировал Ринат (Ринат Закиров — в 2019 году председатель исполкома всемирного конгресса татар — прим. ред.), все произошло по его просьбе и лживой бумаге, которую придумал Ринат. Была одна бумага о приостановке с нами совместной деятельности. Она писалась в коридоре на чьей-то спине простым карандашом.

— Давайте напомним, что вам инкриминировалось.

— Первый пункт: участие в организации демократического конгресса народов РФ, где Максим Шевченко, Руслан Айсин. Мы об этом не знаем и отношения к этому не имеем. Пункт номер два: мы претендуем на дом Асадулаева и создаем там конфликт. Но мы ни разу на этот дом не претендовали, никогда у нас таких поползновений не было! Третий пункт: мы мешаем Мухтасарову, автономии Московской области. Но Мухтасаров — наш друг! У нас все мероприятия с ним совместные, это обвинение — вообще полный бред. Четвертый пункт: мы вносим раздор в работу московских татарских организаций.

«Штаб татар Москвы» отлучили от ВКТ. «Стукачам» тут не место?

— Вносили раздор?

— Ну какой раздор? Наоборот, мы всех собираем! Есть автономии, которые никуда не ходят, только к нам. Вот организация «Туган тел» стала одним из учредителей нашего нового конгресса, в координационный совет войдут автономии тюркских народов. А еще у нас в Москве есть татарские автономии, которые вообще никуда не вошли, но они у нас присутствуют на совещаниях, с нами сотрудничает 15 автономий. Например, «Беговая», «Люблино», «Некрасовка», «Печатники», «Измайлово» никуда не входят. Честно говоря, многие из них существуют только на бумаге: есть председатель, документы… Перечисленные мною работают, а вот остальные…

Когда возникла ситуация с ВКТ, это был как холодный душ, потому что за историю всемирного конгресса татар такого не случалось, чтобы кого-то исключали на ходу, бегом. В «Милли шура» — 78 человек, 20 получили просьбу: пожалуйста, не приходите на заседание. Но главе нацсовета Василю Шайхразиеву голосов не хватило, он две руки поднимал, как баскетболист, протокола не было, официального решения — тоже. Но потом Шайхразиеву пошли звонки, примерно 30 человек демонстративно хотели выйти из «Милли шура», а часть автономий была готова перейти из ВКТ в наш конгресс, который мы к тому времени задумали. Но не потому, что мы хорошие, а как в песне Цоя: «Перемен требуют наши сердца». Многие автономии хотят, честно говоря, коммерциализировать свою деятельность, бизнес делать, коммерческие клубы создавать, они в нас видят таких бизнес-партнеров.

«Штаб татар Москвы» исключен из ВКТ. Появится ли альтернативный конгресс?

Надо отдать должное Шайхразиеву, он понял, что ситуация серьезная, а пошел на наше исключение под уговорами Рината. А может, Ринат хотел Шайхразиева подставить таким образом. Была еще какая-то бумага Рината, он ее никому не показывал, но говорил, что она есть. Нас там обвинили чуть-ли не в экстремизме, а нас проверяли на экстремизм неоднократно. На нас идут жалобы, периодически досконально проверяют всю деятельность «Штаба» — фильмы, сайты, выступления. Шайхразиев тогда настоял на встрече, у нас были очень сложные переговоры. Но он, наверное, в свое время Кашпировского много слушал, Чумака, умеет убеждать.

Конечно, потом ко мне имелось много претензий от наших аксакалов, активистов, почему я пошел на это примирение. У нас на следующий день была назначена пресс-конференция, это стало бы целым «Ералашем», водевилем, потому что там были бы люди с этого мероприятия. У Рашита Ахметова из «Звезды Поволжья» была пленка, как это все происходило — голосование, прыжки Шайхразиева с двумя руками. Но мы проводить пресс-конференцию не стали, у меня была встреча с Шаймиевым.

Я с Минтимером Шариповичем встречаюсь, но национальные темы не поднимаю, не хочу тревожить, он уже в возрасте, у нас другие темы есть отработанные.

«Когда у нас была «Милли шура» в Камаловском театре, я начал нашу встречу с этого компромата. Шаймиев расхохотался, рассмеялся, слегка кулаком меня в грудь ударил» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Шаймиев тащит корзину, а там — поворот реки…»

— Например?

— Главная тема: «Что с компроматом на вас будем делать?» На Минтимера Шариповича есть компромат. Они рыбачили с моим отцом, корзиной ловили карасей, 25-летний председатель «Сельхозтехники» в Мензелинске Шаймиев и мой 28-летний отец — председатель колхоза. Жены ждали дома, у Сакины-апы был рецепт: она жарила карасей в сметане. Так вот, Шаймиев тащит корзину, а там — поворот реки, он оступился и поплыл по реке с корзиной. Отец мой: «Бросай корзину!» Минтимер Шарипович чуть ли не под воду уходит, захлебывается, но корзину не бросает! Так и выплыл с этой корзиной. У меня отец при каждой их встрече вспоминал этот компромат и говорил: «Я держался долго, но в этот раз расскажу Сакине!»

Вот и я при встрече, продолжая традицию, напомнил. Когда у нас была «Милли шура» в Камаловском театре, я начал нашу встречу с этого компромата. Шаймиев расхохотался, рассмеялся, слегка кулаком меня в грудь ударил.

Потом у нас есть еще тема немножко философская, грустная: мы вспоминаем часть Мензелинского района, которая осталась под водой, потому что он занимался этим вопросом, был министром мелиорации ТАССР, он все луга помнит, все деревни. Мы с ним обсуждаем Мензелинский район, вспоминаем, как там в одно время пришло распоряжение засеять кукурузой, а он был противником этого… Все считают его сельхозником, а он механик, он переделал сеялки, вот эту тему мы обсуждаем. А я уже осмелел и в последние разы начинаю перечислять земляков в Москве, которых он знает. О школе «Адымнар» я начал разговор.

— Вы хотите, чтобы полилингвальная школа «Адымнар» появилась и в Москве?

— В Москве, Московской области, но это пока только моя идея, тут без поддержки Татарстана никак. У меня промелькнула идея, и я спросил: «Есть ли там психолог?» Шаймиев ответил: «Не волнуйся — все есть». Он действительно живет этим проектом. Раньше, когда мы с ним встречались, естественно, обсуждали Свияжск и Болгар. Я вам могу сказать, что Минтимер Шарипович очень толерантно относится к православию, он о Свияжске с такой любовью в сердце рассказывал.

«Шайхразиев оказался все-таки мудрее, он меня убедил, а то был бы раскол татарского мира, это однозначно. Самое главное — доверие, а так подорвалось бы оно к общественникам» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Татарской нации нужны богатые»

— Почему же при таких приятных знакомствах, серьезной поддержке в Москве у вас возникают постоянно какие-то проблемы в Казани?

— Объяснение в том, что мы неподконтрольная, негосударственная организация…

— …которая проводит массу мероприятий, направленных на развитие татарской нации, родного языка и культуры. Вроде бы нет очевидных причин чиновникам в Татарстане так болезненно реагировать на «Штаб татар Москвы».

— В РТ реагировал один человек, которого ввели в заблуждение, — это Шайхразиев. Он потом поменял мнение, мы сейчас с ним общаемся, есть взаимопонимание, ВКТ начал приглашать нас на свои мероприятия. У нас состоялось несколько долгих обстоятельных разговоров с Данисом Шакировым — нынешним председателем исполкома ВКТ. Я лишний раз убедился, что негатив был все-таки создан со стороны Рината Закирова.

— А какой в этом у Закирова имелся интерес, нельзя было спросить напрямую?

— Личный контакт у нас был с ним постоянно, но Закиров высказывался за жесткую субординацию. Он был уже пенсионного возраста, очень ревностно относился, хотел, чтобы все были подконтрольны. Хотя я на мероприятия Рината приезжаю 25 лет. Ему не нравилась какая-то наша неподконтрольность, ведь мы проводим в год 100 мероприятий. Рината ужасно раздражало то, что я езжу по городам, выступаю, а его в известность не ставлю. При этом он всегда занят, к нему просто так не зайдешь.

— Скажите честно: претендуете на неофициальное звание главного татарина Москвы?

— У нас таких амбиций никогда не было и нет. Единственное, иногда в шутку так говорил Табеев. Он нам наставления давал, хвост накручивал: «С вами главный татарин Москвы говорит!» Однажды он сказал такую вещь: «Надо захватить Москву». Но это просто вырезанная цитата из выступления: надо «захватить» в старании, успехе, авторитете, карьерном росте. А тут начали меня критиковать: Ямалеев хочет захватить Москву, офицерский клуб придумал, все такое. Я сам ничего не придумал, ДЛ-16 создали Табеев, Козлов, Кузьмин.

Чем мы отличаемся от всех? У нас есть методика изучения татарского языка, которую придумал Азат Шаймуллович Зиятдинов.

— Давайте об этом поподробнее.

— Эта методика людям непонятна, я ее пытался объяснить Ринату — он смотрел на меня такими глазами. Это методика на грани тренинга внушения. К нам приходит молодежь, мы начинаем говорить об истории, о красоте татарского языка. Переключаемся на ответственность перед будущими поколениями, пытаемся, много говоря, призвать татар к ответственности, гордости. Нужно пробудить национальный дух, чтобы потом общаться с друзьями, знакомыми и поднимать вопросы татарского языка. Каким должен быть татарин? В Москве он должен отличаться от всех прической, одеждой, взглядом, поведением.

— От кого отличаться?

— Мы никого ни с кем не сравниваем, просто ты должен быть татарином! Приходишь в спортивный зал, отжимаешься 10 раз, а ты 11 раз отожмись. У тебя спортивный костюм должен быть чистым, прическа — хорошей, ты должен с соседями поздороваться. Почему? А потому что ты татарин, по одному татарину судят о всей нации. Мы должны делать друг другу замечания: «Ты что так ведешь себя, что у тебя за прическа, зачем пива выпил?» Через этот механизм мы вовлекаем татар в рост в карьерном, личностном, интеллектуальном ракурсах… Тогда татарин через это татарство должен больше достичь, быть богаче, стремиться стать президентом, депутатом, потому что он татарин!

Самое главное, что это надо делать с мыслью о сохранении татарского языка, культуры. С этой идеей я должен добиться большего, у меня должно быть все нормально в семье, с соседями, родными, коллегами. И когда я стану начальником, богатым, то буду помогать татарской нации. Такую мысль мы прививаем, внутри молодого человека должна сидеть ответственность за завтрашнее и вчерашнее. Надо, потому что татарской нации нужны богатые.

«В Чечне есть такое понятие как «зикр», мы же делаем большой акцент на коллективное исполнение татарских песен» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Мы большой акцент делаем на коллективное исполнение татарских песен и татарские пляски»

— Руководство ВКТ вы знакомили с этими идеями?

— Я выше говорил, что Закирову пытался рассказать, но он не слушал. А мы все равно поддержали Стратегию татарского народа и в добавлении к ней дописали сейчас 23 пункта для Москвы. А саму методику не я придумал, но где-то она работает. Молодежь приезжает, первый-второй курс, мы разговариваем, и у них где-то в глубине души пробуждается.

Мы хотим убрать барьер. В автобусе, трамвае разговариваем между собой по-татарски? Нет. А почему армяне, азербайджанцы общаются на своем языке, не стесняются? Говорят в Москве на своем языке, а татары — нет. Заходишь в Сбербанк, там девушка, у нее бирочка — там татарское имя, говоришь: ей «Хәлләр ничек?», — а она не разговаривает с тобой по-татарски, по-русски ответит. Почему? О том, как сделать перезагрузку мозгов, мы тоже говорим с молодежью. Почему вы не переписываетесь, не говорите между собой по-татарски?! Еще мы большой акцент делаем на коллективное исполнение татарских песен и татарские пляски. А что такое пляска?

— Телодвижения в такт музыке…

— В Чечне есть такое понятие как «зикр», мы же делаем большой акцент на коллективное исполнение татарских песен.

Все-таки надо отдать должное Шайхразиеву, уже прошло три года. Говорит: «Я понимаю, что ты обижен, битый, но ведь за одного битого двух небитых дают, давай мы отложим все, восстановим, решим, разберемся». Ну, конечно, он обещал, хотя до сих пор на сайте ВКТ нас не публикуют, а мы их у себя публикуем.

— Вы будете поднимать вопрос о возвращении «Штаба татар Москвы» в состав ВКТ?

— Мы регулярно встречаемся с Шайхразиевым, у нас уже три года лежат наградные письма, которые он почему-то не рассматривает, мы просим его размещать на сайте наши вещи, он не размещает, хотя обещал. Мы даже не знаем, «Штаб татар» исключили или нет. Повторяю: нет ни бумаг, ни протокола.

— Но исключили же на заседании «Милли шура» в декабре 2019 года.

— А вы покажите бумагу, где принимали или исключили, ее нет! Пусть сейчас судебный процесс идет, но штаб Московской области и новый конгресс подаст бумаги на включение в ВКТ. Нам нужно единение татарской нации, мы видим в нашем конгрессе возможности развивать те направления, которые Шайхразиев задействовать не успевает. Мы общаемся со всеми полпредами в Москве. Если разобраться, то наше полпредство Татарстана в РФ проводит уникальные мероприятия. Например, встречу с президентом Миннихановым. Наши люди пересекаются, многие ребята любят пончики в масле, они говорят, что самые вкусные пончики — в полпредстве. Потом идут в дом Асадулаева, там самые вкусные треугольники, а потом приходят к нам на самую вкусную халяльную пиццу. Мы никому никогда не говорим: туда ходите, а сюда — нет. У нас были немного прохладные отношения с полпредством, но потом они наших ребята наградили, и у меня состоялась долгая встреча с полпредом Ахметшиным. В нашем окружении, к сожалению, много людей, которые заинтересованы в конфликте. Есть большое количество тех, кто заинтересован в моем конфликте с тем же Фарисовым…

«Фарисов (справа) работает по-своему, у него своя методика, видение и почерк. У нас же своя методика. Чья лучше — это оценит история, наверное. Через 10 лет вспомнят Фарисова и меня и будут говорить, у кого что получилось и как» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Есть люди, которые заинтересованы в том, чтобы мы не дружили с Фаритом Фарисовым»

— Ваши отношения с Фаритом Фарисовым, главой татарской национально-культурной автономии Москвы, заместителем председателя ДУМ РФ, — тоже целая эпопея.

— Есть люди, которые заинтересованы в том, чтобы мы не дружили с Фаритом Фарисовым, во многих жалобах, кляузах он оказался не задействован. Фарисов работает по-своему, у него своя методика, видение и почерк. У нас же своя методика. Чья лучше — это оценит история, наверное. Через 10 лет вспомнят Фарисова и меня и будут говорить, у кого что получилось и как.

— Сейчас вы общаетесь?

— Было несколько нейтральных телефонных разговоров по текущим делам. Я рассматриваю начало нашего телефонного общения как перемирие в «Маугли». Давайте подождем, посмотрим.

— Вы ведь говорили, что Фарисов мог иметь отношение к возникшему у минюста интереса к «Штабу татар», хотя сам он это категорически отвергал. Кто все-таки хочет постоянно вас поссорить?

— Они из категории «разделяй и властвуй». Внутри татарского мира любят нас противопоставить, Фарисов — своеобразный человек, но мы тоже своеобразные люди. Образно говоря, мы оба играем в хоккей, может, я с шайбой, а он — с мячом. А цели-то одни! Какие-то силы не хотят, чтобы татарское общество Москвы было монолитным. Полпред Ахметшин, он же чиновник и не может открыто заниматься татарским языком, в его должностные инструкции общественная работа особо не входит. Несмотря на это, он молодежью занимается, клубы делает. Он как-то сказал на похоронах Гареева, по-моему, что много вовлек в активную общественную жизнь великих татар: Гареева, Ахтамзяна, Миначева… Они все перед смертью были востребованы, участвовали в общественной жизни полпредства. Мы же не говорим, что «Штаб татар» —  монополисты, кто-то доверился Фарисову, кто-то — нам.

«Это обычная татарская склока»: как ликвидируют «Штаб татар Москвы»

Я считаю, что надо больше мероприятий проводить татарских в Казахстане, на Украине, в Донецке, Прибалтике, нужно усиливать татарскую общину там, особенно в Казахстане. У нас в Москве, к сожалению, сейчас крымские татары разъединились, половина из них поддерживают Украину, половина — общаются с нами. Эту деятельность надо усилить.

«Самым главным достижением была все-таки книга [«Милли йортыбызны саклыйк» («Сохраним наш национальный дом»)], она уникальна, а важнейшим проектом — восстановление православной святыни в Агрызском районе, в Красном Бору» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Это не Иван Грозный виноват, а такой татарский менталитет»

— Вам в Москве раздраженно не говорят, дескать, зачем вы так подчеркиваете свою национальную принадлежность?

— Есть огромное количество таких людей, особенно в Москве. Существует такая тема закрытая, которую не поднимают сейчас, но после революции многие татары поменяли свои фамилии и веру. Это не Иван Грозный виноват, а такой татарский менталитет: поменять имя и веру, а потом еще и жениться на русской к тому же. Это продолжилось и в послевоенные годы, поэтому в Москве очень многие татары — с русскими именами, язык не знают…

Можно еще вернусь к Шайхразиеву? Он оказался все-таки мудрее, меня убедил, а то был бы раскол татарского мира, это однозначно. Самое главное — доверие, а так подорвалось бы оно к общественникам.

— Эта угроза сейчас ликвидирована?

— Ее и не было никогда, но все могло получиться само собой…

— В последние годы самым знаменитым татарином Москвы был, наверное, генерал армии Махмут Гареев, а сейчас кто претендует на такой неофициальный титул?

 — Так получилось, что в последний год жизни Гареев вышел 3 раза на работу в Генштаб: один раз, чтобы поздравить своих девчонок с 8 Марта, потом — в начале года и уже летом. И все три выхода на работу мы с ним делали интервью. Ушел Козлов (Анатолий Козлов — бывший зампред совета министров Татарской АССР — прим. ред.), у нас с ним есть несколько интервью, это единственное для нас утешение. В Москве имеются, конечно, деструктивные силы…

Но самым главным достижением была все-таки книга, о выпуске которой я сказал в начале разговора, она уникальна, а важнейшим проектом — восстановление православной святыни в Агрызском районе, в Красном Бору.

— За это вас некоторые критикуют.

— Нас критикуют до сих пор, нас критиковали все, а теперь туда ездят люди с надеждой, верой в чудо. Сейчас мы восстанавливаем могилы, там оказалось 40 благочинных, настолько именитые православные люди… Мы поможем там часовню поставить. Это не просто удачный проект, а явление, божий промысел, это нашими руками, это не мы, а Господь Бог нашими руками православным сделал такое дело. Это событие в жизни «Штаба татар Москвы». Это будет Свияжск-2 на берегу Камы, а мы его открыли случайно. К нам в штаб приходят и кряшены, я предложил Ивану Егорову, лидеру кряшен республики, что в Москве тоже нужно проводить Питрау, как он проводится в Заинске и Мамадыше. Мы хотим, чтобы о татарах больше писалось в федеральной прессе.