Олег Коробченко: «Хотелось бы, чтобы наши силовые структуры уделяли меньше внимания предпринимателям»

О герое 

Генеральный директор ГК «Кориб», предприниматель, сельскохозяйственник и депутат Госсовета РТ Олег Коробченко в беседе с «БИЗНЕС Online» рассказал, как для него сложился еще один пандемийный 2021 год. Одно слово — начинали «тяжело». Многие отрасли, сопутствующие основному бизнесу Коробченко — по капитальному ремонту и сервисному обслуживанию «КАМАЗов», — не работали. Была ограничена поставка комплектующих, стало меньше импорта, меньше готовой продукции от КАМАЗа, а значит, и меньше продаж у «Кориба» как у дилера. Плюс на самом КАМАЗе прошли внутри системные реорганизации, которые приводили к сбою. Зато, по словам собеседника, замечательным вышел конец года.

Коробченко вспоминал слова Аркадия Райкина из юморески: «Когда есть дефицит, это очень хорошо». Сейчас на автомобильном рынке, не секрет, огромный дефицит автомобилей и запчастей. Огромная потребность и большой спрос у отраслевых компаний, которым нужны автомобили. Поэтому и цены, и маржинальность автомобилей, по мнению Коробченко, хорошие. Но нет того объема, который бы рынок съел и проглотил.

Олег Коробченко: «У нас было очень много государственных контрактов, которые требовалось выполнять, и нам дали возможность работать. Поэтому мы сильно не проседали» Фото: Олег Спиридонов

«2021 год начался с застоя, но потом на рынке случился дефицит автомобилей…»

— Олег Владимирович, приходилось ли вашей компании в 2021-м восстанавливаться после 2020 года? 

— Наша отрасль не сказать что сильно пострадала именно от пандемии, потому что мы не останавливались. У нас было очень много государственных контрактов, которые требовалось выполнять, и нам дали возможность работать. Поэтому мы сильно не проседали. Объемы продаж, что на КАМАЗе, что на услугах, не падали. Потому что основные производства в стране все-таки работали. Я могу сказать, что в 2020 году у нас маржинальности не было совсем. Прибыль была катастрофической, чуть ли не нулевой. Тогда, во-первых, доллар стал подниматься. Начала повышаться стоимость сырья для аккумуляторного завода — свинец стал очень сильно расти в цене. И мы не успевали закупать металл для того, чтобы произвести аккумуляторы. Пока мы их изготавливали, стоимость свинца в этом аккумуляторе уже была дороже, нежели сама АКБ. Цены росли очень быстро, мы не успевали.

Хорошо, что правительство летом ввело 15-процентные экспортные пошлины на металл. Это дало преимущество российским потребителям покупать металл дешевле относительно LME (Лондонская биржа металлов — прим. ред.). Стоимость-то росла, но хотя бы производители получали металл дешевле цены LME. Ведь, когда убегаешь от медведя, неважно, с какой скоростью бегает он, главное — обогнать конкурента.

Но получилось так, что пошлину ввели на все металлы, кроме свинца. Мы до сих пор не можем этого понять. С января пошлину на металлы отменят совсем и введут НДПИ и акциз на сталь. Но я считаю, что это очень необдуманное, неправильное решение. Потому что, вводя акциз на металл, тем самым они просто внутри России поднимают стоимость сырья. Да, государство будет зарабатывать, но наши производственники не получат металл по цене дешевле относительно LME, и мы станем неконкурентоспособны. Экспортная пошлина нужна как преференции для внутреннего производителя, чтобы местные производства росли. Государство, вводя акциз, вновь зарабатывает на сырье, но никак не стимулирует, не поддерживает наше производство. Хотя можно было сделать квоту на вывоз металла. А если ты внутри страны продаешь сырье, то не должен платить ни акциз, ни пошлину. Но как только ты начинаешь экспортировать товар, плати в государственный бюджет. И все будут стараться продать дешевле на внутреннем рынке. А если у меня будет конкурентоспособная цена, то я смогу производить больше товара из этого металла относительно поставляемого импорта. Почему-то не хотят этого в стране сделать. 

В январе будет акциз, который не даст никаких преференций для развития наших производственных мощностей. Ни для станкостроения, ни автомобилестроения, ни машиностроения. На свинцовом рынке мы сегодня покупаем свинец не просто по цене LME, а по цене LME плюс 15 процентов. То есть для отечественного производителя покупка свинца на 15 процентов дороже, чем для европейцев. 

— 15 процентов за счет чего?

— Это внутренняя премия, просто производитель свинца говорит: LME плюс 15 процентов. Некоторые на 20 процентов цены поднимают. Им выгоднее продать на экспорт, нежели внутри. Машиностроительный кластер написал уже обращение на имя Михаила Мишустина с просьбой все-таки оставить пошлину на 2022 год. Ждем ответ.

«2021 год начался с застоя, непонятно было, куда идем и что произойдет. Но постепенно жизнь стала налаживаться, на рынке появился дефицит автомобилей» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Как 2021 год начали на фоне такой ценовой политики?

— 2021 год начался с застоя, непонятно было, куда идем и что произойдет. Но постепенно жизнь стала налаживаться, на рынке появился дефицит автомобилей. Объемы продаж упали, но при этом маржинальность, конечно, выросла. Сейчас, чтобы купить BMW, плюс миллион сразу надо приготовить. Это если из легковых автомобилей. Пойти автомобиль Scania купить, там 4 миллиона сразу к одному автомобилю «приклеивают» выше официального прайса.   

— Почему произошел дефицит?

— В 2019–2020 годах наш автомобильный легковой автопром продал машин гораздо больше, нежели сейчас. Сегодня LADA, Renault не успевают производить, у них провал по автомобилям, не хватает комплектующих. Элементарно тайваньское производство микрочипов, которыми сейчас оснащены наши все автомобили, они из-за локдауна, пандемии до сих пор не могут восстановиться и удовлетворить спрос. Это не только у нас, это везде так. Притом что китайский рынок в объеме поглощаемых автомобилей растет в разы. 

Сейчас же очень много электроники в машинах. Тормозная система, трансмиссия, кабины. Там микрочипов огромное количество. Не смогли поставить чип на коробку, коробку не произвели, не поставили, и пошел общий провал по цепочке, поэтому автомобилей нет. 

— А в России не думают микрочипы производить?

— Так, наверное, думают. Просто не могут. Производить в Тайване дешевле. Это все опять упирается в деньги. Нужна жесткая политика государства — то, что производим мы сами, мы должны потреблять, вот тогда сможем свое производство развивать. А если говорим, что конкурентный рынок, пожалуйста, берите китайские, тайваньские, немецкие товары, до тех пор мы будем зависеть полностью от импорта. И, не дай бог, что-то если случится, кто-нибудь нам объявит санкции и ничего нам этого не поставят, то у нас ничего и не будет. Как в 41-м году и получилось.

«Дойное стадо — чуть больше 1,6 тысячи коров. В день мы надаиваем 45 тонн молока. При этом есть коровы, которые в положении и стоят сухостойные» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Весь наш урожай высох»

— К чему готовились в 2021 году, что из этого оправдалось, а что нет? 

— По автомобильному бизнесу, как я сказал, у нас провалов не было. Конечно, к дефициту по запасным частям, по автомобилям мы не готовились. Но в итоге не просели. По сельскому хозяйству (АПК «Союз») могу точно сказать, что мы очень сильно готовились в 2021 году к хорошему урожаю. Закупили огромное количество техники на полмиллиарда рублей для подготовки земли, посевных работ, для обработки, уборки и сохранения урожая. И мы должны были «выстрелить». Если раньше собирали 45 центнеров зерна с гектара, то в этом году планировали минимум 60–65 собрать. Получилось так, что с апреля до середины июня вообще не было дождей, и весь наш урожай просто высох. Мы ничего не смогли убрать. По сельскому хозяйству произошел огромный провал.

— И как вышли из ситуации?

— В 2010 году, когда я начал заниматься сельским хозяйством, случилась большая засуха, зимой были заморозки, мы потеряли озимые, летом потеряли яровые и в итоге остались без кормов полностью. Мы ездили в Вологодскую область, закупали сенаж, сено, солому, мы кое-как выжили, и тогда я принял решение, что нам всегда в урожайный год корма нужно готовить на два года обязательно. И вот в этот раз наш страховой запас «выстрелил». Прошлогодние корма нас спасли. 

Кроме того, в прошлом году мы впервые посеяли рапс и хороший урожай собрали. Мы сейчас полностью со своим жмыхом. Жмых (отжим семечек от масла) — это обязательный атрибут рациона коров для того, чтобы было более качественное молоко. В 2020 году, когда опять же таки наш экспортный центр разрешил продавать целиком семечки, а не только масло, мы остались без жмыхов. Все свои корма продали на экспорт! Цена на них прямо очень сильно выросла. Поэтому и молоко подорожало. 

— Вернемся к урожаю, а как можно оценить в деньгах то, что не собрали? 

— Это самый неправильный вопрос, который вы могли бы задать. Наша главная проблема — мы все считаем в деньгах. А нужно считать в количестве, в единицах, в штуках. Сколько «КАМАЗов» произвели, сколько сделали капремонтов, сколько молока надоили. Вы знаете, что сейчас доллар девальвировался, в цене упал, мы сейчас зарабатываем, может быть, больше, а молока пьем меньше, потому что на эту стоимость его можно купить гораздо меньше. Потому объективную ситуацию сейчас можно увидеть в штуках, в количестве. Вот молока, я вам могу сказать, за счет качественных кормов мы надоили на 3,5 тысячи тонн больше — 16,5 тысячи тонн. Свои жмыхи сэкономили наши деньги. Свое сено мы смогли собрать. И у нас качественное содержание коров. Мы очень долго работаем над селекцией. Сейчас поголовье нашего АПК получило статус племенного стада. Мы отбраковали большой процент коров, которые доятся мало (бывает такое, что одна-две доли вымени работают, остальные — нет). Но этих коров все равно держат, хотя они дают в 2 раза меньше молока. Много бракованных коров мы отправили на пенсию. А их заменили более молодым, продуктивным стадом. И за счет этого у нас улучшилось качество и вырос объем молока. 

Так вот по молоку у нас получилось примерно все по плану — качество стада привело к росту надоев молока.

— А сколько у вас коров?

— Дойное стадо — чуть больше 1,6 тысячи коров. В день мы надаиваем 45 тонн молока. При этом есть коровы, которые в положении и стоят сухостойные. Всего у нас с бычками где-то 6,5 тысячи голов. 

«QR-код сейчас есть у всех! У кого QR-код от морковки, у кого от вакцины. Честно, непонятная затея — ходят, QR-коды проверяют, и никто не знает, как их проверять» Фото: «БИЗНЕС Online»

«В том году автомобиль «КАМАЗ» условно стоил 3,5 миллиона, в этом — 5 миллионов. Все меняется»

— Как на «Корибе» отразилось введение QR-кодов?

— QR-код сейчас есть у всех! У кого QR-код от морковки, у кого от вакцины. Честно, непонятная затея — ходят, QR-коды проверяют, и никто не знает, как их проверять. И так везде, даже в Европе, показываешь любой QR-код и проходишь. Только один раз, и то в другом регионе, меня попросили показать паспорт. 

Но если серьезно и говорить не о кодах, а о том, вакцинировались или не вакцинировались, то мы в компании своим личным примером показали работникам, что у нас весь топ-менеджмент привился. Приглашали на предприятие несколько раз медиков из поликлиники. Мы предоставляли помещения, и они делали прививки здесь, на местах. 

Есть, конечно, принципиальные люди, которые не хотят ставить прививку, мы их отправляем домой. Они у нас дома удаленно работают. В то же время ищем какую-то замену, если есть возможность. Но в целом все люди адекватные, понимают, что есть проблема и с ней нужно работать. Даже если это какое-то биологическое оружие американцев, то надо как-то бороться. Один из способов борьбы — прививка.

— Заставляете прививаться? 

— Нет. Я поговорил с коллективом. Сказал: «Ребята, нужно обязательно сделать прививку». Объяснил, почему, как, для чего. Сказал, что один непривитый может заразить огромное количество людей. Но конкретно каждого не заставляю прививаться. 

Есть ведь статистика смертей после вакцинации. Есть люди, которые не переносят вообще лекарства, у них есть аллергии. И страшно делать прививку таким людям. У кого-то сахарный диабет, есть беременные. Сейчас, конечно, говорят, что можно и беременным, и диабетикам делать, и с аллергией, но гарантий никто не дает. И сделать этот шаг страшно. Я таких людей тоже понимаю и потому не могу заставить. Работник мне говорит: «А если я умру?» Сказать ему, что он 100 процентов не умрет, — я тоже не могу на себя такую ответственность взять, и я не врач — не надо забывать об индивидуальной непереносимости препаратов. Хотя наш минздрав говорит, что все нормально.

«У нас более тысячи работников. В некоторых отраслях есть сезонность. Например, в аккумуляторном бизнесе в сезон завод работает в две смены без остановки. Там мы добираем людей» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Как 2021 год изменил ваш бизнес? Сколько сотрудников у вас было в 2020-м и сколько осталось сейчас? 

— У нас более тысячи работников. В некоторых отраслях есть сезонность. Например, в аккумуляторном бизнесе в сезон завод работает в две смены без остановки. Там мы добираем людей. Но в этом году у нас просто катастрофа — не хватало сотрудников. Мы реально выполняли весь план теми людьми, которые у нас есть. На аккумуляторном заводе наши производственники смогли перераспределить работников так, что мы, в принципе, тем же составом, который был не в сезон, выполнили годовой план. В этом аккумуляторщики наши молодцы и просто красавцы.

— С каким балансом начали год, а с каким закончили?

— Оценивать положение дел в деньгах, как я говорил, — это не совсем правильно. Сейчас идет инфляция, растет доллар, импорт приводит к удорожанию наших товаров. В том году автомобиль «КАМАЗ» условно стоил 3,5 миллиона, в этом — 5 миллионов. Все меняется. Нужно считать не в деньгах, а в штуках, ведрах, литрах, количестве. Например, у нас 146 миллионов жителей. Каждый поглощает литр молока, каждому необходима одна пара сапог, два ведра. Я утрирую, конечно. Но следует считать в этом. Если мы закроем потребности своих людей, то у нас будет экономика самодостаточности. Почему вы не спрашиваете, сколько я отремонтировал «КАМАЗов» в этом году?

— Сколько?

— 350. Хотели 400, но получилось меньше. В прошлом году было больше. В этом году мы очень много взяли сложных машин. «КАМАЗ» состоит из шасси, на котором стоит спецнастройка. Если раньше мы брали самосвалы или платформы, то сейчас берем грузовики со спецнастройками. Там есть насосные станции, глубинные насосы, вышки, башни, краны-манипуляторы — мы все это ремонтируем. Мы сейчас ушли глубоко в специфику автомобилей «КАМАЗ». В нормо-часах мы выработали больше, а в количестве — чуть-чуть поменьше. В 2022-м хотим провести ремонт где-то 450 машин. Мы бросили в производство свои лучшие кадры, хотим сделать акцент именно на этом. Но в связи с тем, что стоимость оригинальных запасных частей очень сильно растет, то мы сейчас думаем о покупке более дешевых комплектующих. Мы хотели заняться капитальным ремонтом белорусских тракторов МТЗ. Но не нашли общего понимания с тракторным заводом. И начали сейчас делать капремонт с использованием китайских запасных частей. Это очень выгодно. Есть на чем зарабатывать. В этом плане пока с КАМАЗом довольно сложно, запчасти дорогие, экономика не сильно выгодна, в том числе и для наших заказчиков. Как альтернативу пробуем найти заводы-смежники, но с хорошим качеством и низкой ценой.

— Антикризисные меры со стороны республики или со стороны федеральных властей вам как-то помогли в этом году?

— Малые и средние предприятия начали платить с заработной платы не 35 процентов социального налога, а всего 15 процентов. Это очень большая поддержка. Это привело к тому, что почти все малые и средние предприниматели перешли работать в открытую. В итоге тем же людям смогли поднять зарплату на 20 процентов, что позволило сохранить рабочих на местах. Если бы этот налог отменили, то вообще было бы хорошо.

«В том году автомобиль «КАМАЗ» условно стоил 3,5 миллиона, в этом — 5 миллионов. Все меняется. Нужно считать не в деньгах, а в штуках, ведрах, литрах, количестве» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Какие ваши бизнесы это затронуло, какие относятся к малым или средним?

— У нас много предприятий, и практически все они относятся к малым и средним. Специфика у них разная, поэтому объединять их не получается. Все направления разделены. Но мы никакими субсидиями все равно не воспользовались.

— Почему?

— Проще заработать на реальном секторе, чем этим заниматься.

— Что ждет ваш бизнес в 2022 году? 

— Я всегда надеюсь, что следующий год принесет нам больше результатов, мы будем здоровее, у нас все будет хорошо. Мы молимся, чтобы так и случилось. Но иногда жизнь вносит свои коррективы. Глобализация — это неправильное направление, по которому мы идем. Понятно, что она экономически выгодна. Мы считаем, что заработаем больше денег. Но только на деньгах нельзя основываться. У нас теряется наша государственность. Мы становимся зависимы от внешних источников. Это очень плохо. Когда мы сильно зависим, нами просто манипулируют. Кто-то говорит об американцах, кто-то — о глобальном правительстве, вообще без разницы. Если водопровод в твой дом проходит через соседа, а сосед регулирует его краном, то ты в какой-то момент можешь оставаться без воды. Тут такая же зависимость. Любая глобализация ведет к сокращению издержек. Казалось бы, построили огромный завод по производству шурупов, и они всюду развозятся. С одной стороны, это хорошо, с другой — очень плохо. У нас регионы становятся вампирами, которые сами себя не окупают. Мы им даем шурупы, хлеб и прочее. А они должны сами себя обеспечивать. И вот этих денег им должно хватать даже на содержание всех своих бюджетных организаций. 

Пусть не во всех регионах будут производства «КАМАЗов», компьютеров и чего-то еще. Не страшно, это будет поставляться какими-то глобальными компаниями. Но все остальное — картошка, овощи, хлеб, стройматериалы, кирпичи, мебель и прочее — должно быть свое. А то, что у нас сейчас заходят «Яндекс», Google, «Сбермаркет» и прочее — считаю, это плохо.

Наши крупнейшие корпорации, в том числе и КАМАЗ, стремятся к глобализации. Они хотят зарабатывать больше. Говорят, что хотят поставлять «КАМАЗы» напрямую клиентам. А мы, их дилерская сеть, спрашиваем: «А как же мы?» Нам отвечают: «Держите сервис, будете их („КАМАЗы“) обслуживать». Но содержать только сервис мы не можем. Это невыгодно. Сервис — это такой придаток, без которого в регионах не сможет существовать камазовская сеть.

— Сколько «КАМАЗов» вы продали в прошлом году и сколько в 2020-м?

— В 2020 году мы продали 1 150 машин, а в 2021-м — 1 255. А наценки на автомобили стали больше.

— Почему из-за повышения цены не произошло спада продаж?

— У многих он есть. Нам по факту КАМАЗ продал всего 800 машин, все остальное мы перекупили у других дилеров. Продать «КАМАЗ» тоже непросто. Его нужно подготовить, довезти к клиенту, чтобы автомобиль приехал и продолжал работать. А у нас завод как делает? Продал и забыл. Бывает так, что машины не доезжают до точки дислокации. Это очень плохо. Мы относимся к автомобилям как к живому организму. Несем их на руках.

Плюс мы наблюдали отложенный спрос у клиентов. Те, кто хотел купить в прошлом году, но не решился или не смог из-за пандемии. В этом году они прямо нагоняют объемы. Оно и понятно. У нас строится много дорог, ведутся огромные объемы работ. К тому же многие эксперты на фоне инфляции советовали вкладывать свои деньги, в том числе и в машины.

— Есть прогноз, что рост цен продолжится?

— Конечно. Сегодня дорожают все комплектующие. Из-за чего? Растет в цене металл. А почему растет? Потому что экспорт повышается. Китай увеличивает свои объемы. Почему нам бы не остановить такой экспорт? Оставили бы металл у себя. Но почему-то этого не делают.

«В 2020 году мы продали 1 150 машин, а в 2021-м — 1 255» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Мы потеряли мощный крановый завод, в России такого производителя больше нет»

— Что планируете изменить в работе под влиянием 2021 года?

— Есть мечта выйти на объемы производства капитального ремонта автомобилей «КАМАЗ» с 50 на 100 единиц в месяц. Но для этого нужно отладить всю систему. Необходима моментальная поставка всех комплектующих, должна быть выстроена работа с заводом-изготовителем и так далее.

Некоторые говорят, что, возможно, капитальный ремонт и не нужен. Пусть люди покупают новые «КАМАЗы». Но мы же видим, сколько стоит новый, и его все равно надо будет ремонтировать. А мы продлеваем жизнь автомобилю, даем возможность собственнику получить больше прибыли от одной машины. Любой собственник считает экономику автомобиля. Возможно, он купил Sсania, которая не ломалась 10 лет, но стоила она ему дорого. А «КАМАЗ» он купил дешево, много вкладывал, а срок эксплуатации все равно меньше. Поэтому такие манипуляции с капремонтом позволяют собственнику увеличить прибыль от одной единицы «КАМАЗа».

— Есть ли надежда, что новый год будет лучше предыдущего?

— Мы надеемся на это. В декабре состоялось совещание по малому и среднему предпринимательству России. В нем принимали участие минпромторг и премьер Михаил Мишустин. При виде их настроя, желания что-то поменять у меня вера в светлое будущее все-таки остается. Но между ними (премьером, министром) и реальным сектором огромное количество исполнителей, у которых свои цели. Они зачастую идут вразрез с политикой наших руководителей. Поэтому нужно идти и бороться, доказывать свою правоту. Когда я Михаилу Владимировичу (Мишустину — прим. ред.) сказал по поводу самодостаточности нашей страны и обеспеченности регионов, то зерно правды в моем выступлении все же увидели, так как перезвонили из приемной Дениса Мантурова, которому премьер дал задание по этому вопросу. Тогда я поверил, что все-таки что-то поменяется.

— Есть ли у вас планы на случай ухудшения ситуации?

— Будем картошку сажать. 

— Что бы вы посоветовали другим игрокам рынка в 2022 году?

— Не падать духом и двигаться. И меньше жаловаться друг на друга сторонним структурам, чтобы не было недобросовестной конкуренции. Вообще, конечно, хотелось бы, чтобы наши силовые структуры уделяли меньше внимания предпринимательскому сообществу. Забыли о них хотя бы лет на пять. В 90-е годы, когда было огромное количество убийств, воровства и грабежа, силовики вообще не думали о предпринимателях. Они занимались раскрытием преступности. Сейчас этого нет в таком количестве, а работников силовых структур меньше не стало. И они остались без работы, потому теперь взялись за бизнес. За предпринимателей, которые живут стихийно. Они решили, что их надо «расчесать», чтобы предприниматели были «причесанными и приглаженными». Зачастую из-за этого они ломают много дров. Яркий пример — наш мощный крановый завод (НЧКЗ). Это единственный в России конкурент немецкого Liebherr. И мы его потеряли. Все, у нас нет этого завода. А чтобы построить мосты, нам нужны специальные краны. В России такого производителя больше нет. Сейчас этим будут заниматься немцы. Их техника стоит раз в 6 дороже, чем наши краны из Челнов.

Да, бизнес иногда нарушает. Хотя сейчас старается платить все налоги. Но ведь до этого огромное количество времени все предприниматели жили нерасчесанными. А тут нас заставляют «умываться и расчесываться». Мы привыкнем и будем это делать. Но сейчас рубить за это головы нельзя. Наши силовики порой перегибают, слишком хорошо выполняя свою работу. Да, кто-то скажет, что все это в интересах государства. Но тот же крановый завод тоже работал в интересах страны. Они делали мосты на М12. Теперь будем радоваться, что с налогами все в порядке, и покупать в 6 раз дороже краны у немцев. У всего этого очень тонкая грань. А был бы государственный регулятор, который сказал бы: «Ослабь хватку, не нужно трогать». Его у нас пока нет. Если бы такие регуляторы появились на местах, стало бы гораздо лучше. Я за то, чтобы платили налоги и не воровали. Но мы иногда и сами не знаем, что переступили какую-то черту. У нас правила игры меняются слишком часто.