Виктор Дьячков: «Лозунг «Расти в два раза быстрее рынка» в новой стратегии изменен»

Виктор Дьячков: «Рынок IT может гибко переориентироваться на те отрасли, в которых имеется рост, именно оттуда получить заказы и таким образом компенсировать определенное падение на рынках, которые пострадали»Фото: «БИЗНЕС Online»

«УСЛУГИ IТ-АУТСОРСИНГА БУДУТ НАБИРАТЬ ОБОРОТЫ»

— Виктор Васильевич, как пандемия коронавируса сказалась на рынке IT? Какие сегменты растут в объемах, какие — нет?

— Пандемия однозначно сказалась на итогах работы IT-рынка: какие-то сегменты пострадали в той или иной степени, а какие-то, наоборот, усилились. Безусловно, усилились направления, связанные с удаленной работой. В целом по году сейчас идет восстановление рынка, что связано как с реализацией национальных проектов, так и с желанием компаний использовать цифровые технологии для повышения собственной эффективности.

Сейчас на российском рынке IT-услуг мы наблюдаем несколько трендов. Первый — усиление процесса цифровизации, обеспечивающего непрерывность бизнеса и повышающего его эффективность. Второй — рост интереса к процессам роботизации и автоматизации бизнеса с использованием искусственного интеллекта и обработки больших данных. Третий тренд — сохраняется популярность облачных технологий. Четвертый — обостряются вопросы информационной безопасности. В условиях массовой удаленной работы проблема безопасности конфиденциальных данных увеличивается, растет количество кибератак. В связи с этим компании активно задаются вопросами безопасного удаленного доступа и сокращения отказов/сбоев в работе.

В 2020 году среди заказчиков сохраняется спрос на определенные IT-сервисы: аутсорсинг поддержки IТ-инфраструктуры, ПО, услуги в области облачных сервисов и другие. Пандемия также способствовала увеличению спроса на такие услуги, как организация удаленных рабочих мест, виртуализация рабочих мест, IТ-аудит и консалтинг. Мы ожидаем, что далее услуги IТ-аутсорсинга будут набирать обороты.

— Какие результаты по рынку IT в целом?

— Итоги года будут готовы только в марте – апреле будущего года. Согласно исследованию, проведенному компанией IDC, Russia IT Services Market 2019 Analysis and 2020–2024 Forecast, в 2019 году объем российского рынка IТ-услуг увеличился на 8 процентов и составил 5,57 миллиарда долларов. На сегодняшний день эксперты IDC прогнозируют снижение общего объема рынка в долларовом выражении на 8,2 процента, в то время как их прогноз в начале пандемии предполагал 30 процентов падения. По-моему, некоторые сегменты, например, связанные с организацией удаленной работы, могут показать и рост.

— Если, по официальным данным, промпроизводство и ВВП падают на 3–4 процента, то IT-отрасль все-таки в другом тренде?

—  Рынок IT может гибко переориентироваться на те отрасли, в которых все-таки имеется рост, именно оттуда получить заказы и таким образом компенсировать определенное падение на рынках, которые пострадали.

— Чего ждет рынок от 2021 года, исходя из состояния экономики и тенденций?

— Сейчас делать какие-либо прогнозы затруднительно. Вероятнее всего, компании продолжат работать в удаленном режиме, но пропорционально будет расти и количество предложений по реализации данных задач. Такая же история с облачными решениями и информационной безопасностью. При этом отрасли IT-аутсорсинга не придется проходить длительный и тяжелый период реабилитации, поскольку во время первой волны она оказалась менее подверженной кризису и более устойчивой. Сейчас начинается старт крупных проектов, замороженных в период самоизоляции. Поэтому в целом ожидается более-менее стабильная картина. Однако все будет зависеть от эпидемиологической ситуации в стране и мире.

— «В начале года вы говорили, что из-за обвала рубля бизнес не может поставить продукцию по госзаказам по тем ценовым параметрам, которые были заложены правительством в прошлом году. Что-то изменилось?» (Илья)

— Действительно, в начале года такая ситуация наблюдалась. Но позже бюджеты были пересмотрены, и в рамках новых бюджетов уже проводились конкурсы, реализовывались проекты.

— А тут новая девальвация…

— Такой процесс очевиден, и в конечном счете это ведет к снижению маржинальности бизнеса в данном сегменте. Компании, в том числе наша, стараются хеджировать риски — как только заканчивается конкурс, делать предоплату за комплектующие, особенно валютные, подключать всю цепочку поставщиков, чтобы делать конвертацию рублевой части. Мы брали кредиты, сразу платили поставщикам, они конвертировали рубли в валюту и делали предоплату своим поставщикам. Это как-то помогает нам снизить риски, связанные с большой волатильностью национальной валюты.

«Законодательство требует, чтобы и материнские платы производились в России. Основная масса комплектующих пока идет из стран Юго-Восточной Азии» Фото: pixabay.com

«В РОССИИ УЖЕ ПРОИЗВОДЯТ МАТЕРИНСКИЕ ПЛАТЫ»

— «Как вы ощущаете на своем бизнесе, в России все-таки началась реальная реализация программы по импортозамещению или все так и осталось на уровне деклараций и единичных примеров? Какие заказы вы получили в этом направлении?» (Юлия К.) 

— Да, импортозамещение реально началось. Существуют критерии, которые позволяют относить продукцию к отечественной или импортной. Все большее количество заказчиков просят предложить им отечественное ПО. Что касается оборудования, то в конце 2019 – начале 2020 года наша компания провела масштабную работу по сертификации собственных решений. Согласно заключению министерства промышленности и торговли РФ, продукты бренда ICL, такие как сервер TeamRAY, системный блок BasicRAY и АРМ на его основе, моноблок SafeRAY, тонкий клиент ThinRAY, полностью соответствуют всем критериям, изложенным в приложении к постановлению правительства от 17 июля 2015 года №719 «О подтверждении производства промышленной продукции на территории Российской Федерации», и считаются изделиями, произведенными на территории РФ. В ноябре в реестре появятся и наши ноутбуки.

Наш ассортимент IТ-продуктов с долей отечественных компонентов растет, компетенции специалистов расширяются, качество становится все лучше. Разумеется, мы никуда не денемся от использования иностранных компонентов, аналогов которым пока нет в России. Но любому серьезному процессу всегда присуще постепенное наращивание темпов. Поэтому в этом году для реализации наших заказов мы совместно с нашими технологическими подрядчиками изготовили 40 тысяч материнских плат на территории Российской Федерации. У нас три подрядчика: в Санкт-Петербурге, Калининграде и Арзамасе.

Тем самым наши заказчики — государственные организации и компании с государственным участием — уже пользуются возможностью приобретать компьютеры российского производства.

— Но все-таки комплектующие-то импортные…

— Да, но ICL является правообладателем конструкторской документации, и монтаж платы осуществляется у нас в стране. В России есть заводы, которые производят саму печатную плату. Законодательство требует, чтобы и материнские платы производились в России. Основная масса комплектующих пока идет из стран Юго-Восточной Азии. У нас есть линейка продуктов, состоящая в том числе и из отечественных компонентов, только процессор импортный, есть продукция и на отечественных процессорах.

— Платы уже лет 30 не делали в России?

— В Казани на заводе ЭВМ производили в свое время миллион плат в год. Это было непрерывное производство. Очень сложное производство! Делали и миллион материнских плат для центральных процессоров больших систем, которые поставляли на отечественный и мировой рынки.

— После развала СССР у нас платы уже никто не делал?

— Нет, были небольшие производства, как правило, на оборонных предприятиях. А сегодня ряд производств закупил современное технологическое оборудование, в основном западное, и производит современные материнские платы. То есть делают сборку и монтаж.

— Это уже путь к суверенному интернету и IT?

— Это поступательное движение. Существовал и пока существует разрыв, который сегодня преодолевается. Предприятия бывшего министерства электронной промышленности производят комплектующие, но не было предприятий, которые могли бы производить материнские платы. Сборочные заводы получали материнские платы из Юго-Восточной Азии. А сегодня этот промежуток между производителями компонентов и сборочными предприятиями начинает заполняться компаниями, которые уже производят материнские платы. Единственное, может быть, не хватает мощностей у этих предприятий, чтобы полностью обеспечить потребности рынка.

— Предприятий, которые уже что-то делают, много, их достаточно?

— Эти предприятия никогда не исчислялись сотнями. В нашем сегменте в СССР было всего два крупных — в Казани и Минске.

— На какие компьютеры вы ставите отечественные материнские платы? Для оборонки?

— Нет, эти 40 тысяч материнских плат, которые мы заказали и получили, а до конца года будет еще около 10 тысяч, идут и для здравоохранения, и для системы образования. На оборонку идет другой тип плат, с использованием отечественных процессоров «Байкал» и «Эльбрус». Но это единичное производство, поэтому нельзя говорить о каком-то серьезном шаге в данном направлении.

— Наверное, отечественный процессор мы вряд ли создадим, потому что в мире всего два процессора?

— Процессоров больше, но в массовом сегменте доминируют две-три компании.

— А в России есть перспективы создания своего процессора?

— Мы можем спроектировать процессор, более того, буквально на днях процессор «Байкал» был включен в реестр российской радиоэлектронной промышленности, но технологически такой процессор отстает от современных зарубежных аналогов.

«Мы технологическая компания, производим три группы продуктов: оборудование, программные продукты и широкую гамму услуг, обеспечивающих работу и оборудования, и программных продуктов и решений» Фото: «БИЗНЕС Online»

ICL: ОЖИДАЛИ ХУДШЕГО, А ПОЛУЧИЛИ РОСТ В 10,34%

— Каковы итоги 9 месяцев и как вы видите итоги в целом 2020 года по группе компаний ICL?

— Мы ожидали худшего, но в целом за 9 месяцев 2020-го рост составил 10,34 процента по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. В натуральном выражении суммарный объем реализации по итогам 9 месяцев по группе компаний ICL составил 7 миллиардов 427 миллионов рублей.

— За счет каких сегментов произошел рост?

— В первую очередь за счет нашего завода «ICL Техно», где за 9 месяцев сделали столько, сколько за весь прошлый год, и до конца года они еще произведут продукции примерно на 1,5–2 миллиарда рублей. В целом по году мы ожидаем в худшем случае повторения результатов прошлого года. Конечно, если бы не было пандемии, мы ожидали бы рост, превышающий 20 процентов. В прошлом году мы выросли почти на 20 процентов по сравнению с 2018-м.

В принципе, IT-отрасль сегодня восстанавливается, хотя разные сегменты рынка ведут себя по-разному. А ICL — диверсифицированная компания: у нас есть завод, который производит оборудование, мы работаем на экспортном направлении, где реальный рост в валютных поступлениях пока оценивается в 7–8 процентов. Думаю, по году будет рост процентов 10.

— Некоторые наши читатели в комментариях к мартовскому интервью с вами интересовались, за счет чего ICL все время растет, и предполагали, что за счет государственных заказов. Это так?

— В 2019 году сегмент бюджетных организаций в портфеле заказов компании составлял 14 процентов. В 2020-м он будет 20–25 процентов — за счет того, что заработали национальные проекты.

— Напомните нашим читателям, производителем чего является ГК ICL?

— Мы технологическая компания, производим три группы продуктов: оборудование, программные продукты и широкую гамму услуг, обеспечивающих работу и оборудования, и программных продуктов и решений.

— «Система здравоохранения сегодня испытывает перегрузку из-за наплыва больных с коронавирусом. Айтишники могут врачам помочь и в чем?» (Ирина)

— В этом году мы оказали существенную помощь сегменту здравоохранения. Для 8 новых «ковидных» госпиталей в разных городах России — Подольск, Оренбург, Смоленск, Омск, Петропавловск-Камчатский, Ростов-на-Дону, Пушкин Ленинградской области, Хабаровск — мы произвели и поставили наши телемедицинские комплексы, которые позволяют врачам из «красной зоны» в интерактивном режиме получать консультации от врачей-специалистов из лучших клиник страны.

Помимо этого, еще с 90-х годов мы работаем в направлении создания АСУ для скорой помощи. Наши системы используют более чем в 100 городах страны. В настоящий момент создаем региональные системы, интегрированные в ЕГИСЗ, которые помогают оптимизировать работу скорых, что особенно важно в период пандемии. Программа АСУ «Скорая помощь» используется в качестве региональной системы управления скорой медицинской помощью в 10 регионах России.

Учреждения, использующие в работе АСУ «Скорая помощь», с помощью встроенного механизма контроля вызовов самостоятельно настроили необходимые параметры для оперативного учета вызовов к больным новой коронавирусной инфекцией. В некоторых регионах настроена загрузка регистров COVID-положительных пациентов для дальнейшей проверки информации по пациентам скорой помощи и построения требуемой отчетности. Наличие регистра позволяет до выезда к больному получить информацию о ситуации на месте вызова и подготовиться к различным сценариям развития ситуации. Бригада может специально подготовиться к вызову (надеть специальные костюмы, подготовить необходимое оборудование для оказания помощи больным коронавирусом) и обладает информацией об учреждениях, куда может госпитализировать больного.

— Телемедицинские комплексы для «красных зон» вы поставили по госзаказу или по собственной инициативе?

— Безусловно, были контракты, и это деньги, насколько я понимаю, из национального проекта.

— Как и за счет каких направлений растет объем работы ICL за рубежом?

— В этом году отношение экспорта и внутреннего рынка составит 56–60 процентов на 40–44 процента соответственно. То, что было востребовано на мировом рынке, сегодня становится востребованным и в нашей стране. Это удаленное управление инфраструктурой, центром обработки данных у заказчиков, аутсорсинг разных программных изделий. Такой процесс идет реально. В использовании современных технологий мы отстаем от Европы в зависимости от сегмента на 5, 7, 10 лет. Тем не менее подобное приходит в страну, и востребованность реальная. Для нас это хорошая возможность, мы данные технологии уже освоили и наработали практику. Такой опыт, который мы получили на международных рынках, работая с крупными компаниями, сегодня предлагаем на отечественном рынке.

В настоящий момент мы активно развиваемся на рынке Японии и Юго-Восточной Азии, работаем по всему миру в партнерстве с Fujitsu и компанией Softline, ищем заказчиков самостоятельно, для этого создан департамент международного бизнеса.

— Компании из каких отраслей являются вашими заказчиками на подобные продукты?

—  Это ретейл, промышленность, финансовый сектор. Те сегменты, которые как раз требуют самых современных и сложных технологий. В этом же сегменте и машиностроение.

— Что они отдают в управление — свои сервера, базы данных?

— Да, если говорить о мировом рынке, то там это более ярко выражено. У нас, как правило, отдаются отдельные элементы, например управление оборудованием какой-то конкретной компании. Часто эту работу дает вендор, который видит, что мы являемся наиболее продвинутыми в этой области в стране, — для того, чтобы его оборудование и системы обслуживались и управлялись качественно.

«Мы договорились, что к середине будущего года в ICL будет работать три кластера, объединенные единым подходом  в области маркетинга и продаж продуктовых линеек» Фото: «БИЗНЕС Online»

«СОВЕТ ДИРЕКТОРОВ УТВЕРДИЛ НОВУЮ СТРАТЕГИЮ»

— «К 1 июля текущего года вы планировали завершить разработку стратегии развития ГК ICL. Какой лозунг и основные параметры стратегии?» (Давыдов Николай)

— В октябре совет директоров рассмотрел и утвердил новую стратегию. Если предыдущая укладывалась в лозунг «Мы должны расти в два раза быстрее рынка», то сегодня актуальность такого лозунга снижается. Мы по-прежнему будем планировать рост, но станем расти на качественных для нас рынках, на которых мы состоялись как квалифицированные поставщики, где нас знают как профессионалов и где у нас хорошие позиции. Это такие сегменты, как ретейл, финтех, промышленность, электронная коммерция, которая является частью ретейла. Мы будем фокусироваться в первую очередь на данных рынках, а не станем хвататься за любые заказы.

И в рамках этой стратегии начнут проводиться структурные изменения. Мы договорились, что к середине будущего года в ICL будет работать три кластера, объединенные единым подходом в области маркетинга и продаж продуктовых линеек. То есть мы будем повышать внутреннюю эффективность компании, чтобы стать более конкурентоспособными и привлекательными для наших заказчиков, в первую очередь там, где мы уже давно работаем, где нас знают и где есть потенциальные возможности для роста.

В частности, недавно прошла очередная сессия с нашим ключевым бизнес-партнером компанией Fujitsu, и мы по экспорту ожидаем рост порядка 7–8 процентов в год. В том, что касается численности, также планируется рост, например, во Владивостоке в ближайшие два-три года численность персонала планируется довести до 150–200 сотрудников, фокус работы которых будет сосредоточен на рынках Японии и Восточной Азии.

— Во Владивостоке вы создали собственную компанию или купили кого-то?

— Мы создали с нуля собственную компанию.

— А в Белграде сколько человек у вас работают сегодня?

— Порядка 120–150 человек. И там ожидается рост на 100 человек в ближайшие год-полтора.

— Кто там работает — россияне или сербы?

— Сербы. Только директора направили из Казани. Это очень хорошая локация, и хороша она тем, что сербы имеют возможность ездить в страны Евросоюза, не оформляя виз. А вот на работу там свободно устроиться они не могут. Поэтому в Сербии хороший рынок специалистов. И очень хороший университет в Белграде. Начиная с третьего курса все айтишники там уже где-то работают. Если в России подобное не является стандартом де-факто, то там это стандарт уже несколько лет. В РФ студенты тоже работают, но это не является обязательным, как в Белграде.

— «Вы не исключаете возможность продажи контрольного пакета акций своей компании. Есть интересные предложения на сей счет? И зачем вам это, ведь дела у ГК хорошо идут?» (Марсель Хусаинов)

— Во-первых, предложения такие есть. Желание консолидироваться в отрасли существует, подобные процессы активно идут последние лет пять. Компании обсуждают это, смотрят предложения. Я считаю, компания должна смотреть за развитием как кадрового потенциала, так и структуры. Вот мы меняем структуру компании, вводим понятие трех кластеров и будем фокусироваться на определенных рынках. Мы тоже начинали как стартап, в 90-е годы у меня в подчинении были три человека. Потом в нашей компании стало 7 человек, потом 15, 30, а сейчас более 3,5 тысячи. Но куда дальше стремиться с организационной точки зрения? Компании должны стремиться к тому, чтобы стать открытыми, чтобы их акции торговались на бирже. Мы планировали выходить на российскую биржу, и министерство экономики РФ в свое время отбирало нас в числе прочих, чтобы помогать нам выходить на Московскую биржу и становиться публичной компанией.

Стать публичной компанией — это правильные планы с точки зрения логики развития. Но выйти самостоятельно, без помощи государства, на российскую биржу с учетом той турбулентности, которая присутствует в нашей экономики, крайне маловероятно. Нужно расширять горизонт таких возможностей 5–7 и более лет.  В то же время, если объединяться с более крупными компаниями, создавать некие консорциумы, объединяя пакеты акций, то можно совместно выходить и в рамках группы становиться публичной компанией. И когда я говорил, что можем передать контрольный пакет, речь шла именно о том, чтобы стать публичной компанией в составе другой, более крупной. Речь об обмене пакетами акций.

— О слиянии речи пока не идет ни с кем?

— В рамках принятой стратегии в ряду принципов, которыми мы будем руководствоваться для того, чтобы расти и развиваться, помимо органического роста, который у нас был всегда, помимо взаимодействия с рынком, мы станем рассматривать возможности создания совместных предприятий с более крупными компаниями. Там же заложена возможность рассматривать предложения, которые идут с финансового рынка. Мы также реально рассматриваем возможности приобретения компаний, в первую очередь в ближнем зарубежье, именно потому, что нам привлекателен европейский рынок, он интересен технологиями. Если с Fujitsu мы работаем на рынках для очень крупных компаний, корпоративных заказчиков, то, приобретя небольшую или среднюю компанию в странах Евросоюза, могли бы попытаться с этими же технологиями выйти на рынок малого и среднего бизнеса. Вот такую стратегию мы предусматриваем, и у нас создана небольшая группа, которая ведет такие исследования.

«Мы ежегодно анализируем и пересматриваем зарплаты сотрудников в разных сегментах, учитывая средние зарплаты по рынку и то, как сотрудник совершенствует собственную квалификацию» Фото: pixabay.com

«В СЛЕДУЮЩЕМ ГОДУ БУДЕТ ЗНАЧИТЕЛЬНОЕ ПОВЫШЕНИЕ ЗАРАБОТНЫХ ПЛАТ»

— «Насколько возросли объемы доходов айтишников в эпоху тотальной „удаленки“?» (Олег) Пандемия на зарплатах айтишников сказалась?

— В целом по отрасли аналитика появится позже, а если говорить об IT-специалистах нашей компании, то и до пандемии и «удаленки» мы уделяли большое внимание анализу заработных плат специалистов, работающих в группе компаний. Зарплаты каждый год индексируются на процент инфляции. Кроме того, мы ежегодно анализируем и пересматриваем зарплаты сотрудников в разных сегментах, учитывая средние зарплаты по рынку и то, как сотрудник совершенствует собственную квалификацию. При этом общее правило группы компаний заключается в том, что заработные платы четко коррелируют с объемом заказов и прибыльностью. Если компания выросла в 2 раза по объемам и прибыли, если производительность труда при этом также увеличилась, то можно говорить и о значительном повышении заработной платы. А если объемные показатели в бизнесе сильно не выросли, то для увеличения зарплаты не было возможности.

— «Сейчас ICL Services от зарубежных заказчиков получает сверхприбыль за счет слабого курса рубля. Что будет с ICL Services, если рубль укрепится хотя бы до 50 рублей за евро? Ведь ваша прибыль существенно сократится». (Игорь)

— Помнится, в 90-х годах мы обсуждали с одним из заказчиков, как будет работать система ERP на заводе. Это комплексная система управления хозяйством машиностроительного предприятия, которая учитывает практически все: загрузку технологического оборудования, финансы, логистику, полный жизненный цикл изделия. И в конце разговора заказчик задает вопрос: «А как ваша система ERP будет работать, если отключить электропитание, воду и канализацию?»…

Вопрос вашего читателя тоже из этого разряда. Хотя я могу на него ответить. Все нормально у нас будет, потому что при таком курсе национальной валюты, я уверен, станет больше инвестиций в экономику страны, начнут расти сегменты российского рынка и мы просто будем получать больше заказов с внутреннего рынка. И наши сотрудники будут обеспечены работой точно.

— «Почему в ICL Services зарплаты гораздо ниже, чем в других компаниях? Работал в GDC с 2017 по 2020 год на зарубежного заказчика. Теперь работаю полностью в российской компании и получаю на руки в 2,5 раза больше, чем платили в ICL Services. Как такое может быть в условиях девальвации рубля? Ведь зарубежные заказчики платят в евро и явно больше, чем российские заказчики». (Игорь)

— Мы мониторим состояние зарплат в целом по рынку, и у нас вполне рыночные заработные платы. А то, что Игорь смог получить такую высокую зарплату, — следствие того, что он у нас научился именно тем профессиям и компетенциям, которые вдруг стали востребованы на рынке, и он использовал эту возможность. Я надеюсь, что доход у него белый.

Я уже говорил, что, работая на международных рынках, мы даем своим сотрудникам знания и опыт экзотических профессий, которые на нашем рынке пока не востребованы. Но в определенный момент начинается взрывной спрос на такие профессии и специалисты могут хорошо себя представить на этом рынке. Большая зарплата — следствие или такого взрывного спроса на определенные профессии, или другая система налогообложения. Я знаю компании в Казани, Москве и Питере, которые, получая заказы с Запада, контрактуют специалистов удаленно, и люди удаленно же получают деньги на карточку из любой страны мира, при этом не платят абсолютно никаких налогов.

«ЕСТЬ ПОТРЕБНОСТЬ В СОТРУДНИКАХ С ОПЫТОМ РАБОТЫ»

— «В каких направлениях деятельности ГК вам требуются сотрудники с организационным и технологическим опытом подготовки и реализации проектов в IТ-сфере? Пожелание: так держать!» (Олег)

— «Какие направления обучения есть в вашем корпоративном университете? Как можно туда поступить и сколько это будет стоить?» (Александров)

— Наш корпоративный университет создан и работает в первую очередь для повышения квалификации собственных сотрудников по новым проектам. А для пополнения своего кадрового ресурса мы проводим онлайн-школы для всех, и эти школы бесплатные. Узнать о них можно на сайте нашей компании, а также в соцсетях. И будем давать объявление на «БИЗНЕС Online».

— Вы давно создали свой корпоративный университет?

— Создали отдельные элементы и получили лицензию на право преподавания в 90-х годах. Просто мы его не оформляли как отдельный департамент. У нас есть отдел подготовки и переподготовки кадров. Но, увидев, что на рынке многие уже так себя называют, мы реально создали корпоративный университет. Более 40 наших инженеров параллельно являются преподавателями.

— «В ICL Services очень много уникальных и узкоспециализированных профессий для российского рынка. И многие специалисты, работающие в ICL Services, не могут найти работу в других компаниях из-за узкой специализации и редких для российского рынка технологий. Вы планируете с этим что-то делать?» (Игорь)

— По-моему, Игорь противоречит сам себе: он у нас получил уникальную профессию, за счет чего сегодня получает большую зарплату, и сам же за это нас упрекает (смеется).

Мы не занимаемся подготовкой специалистов широкого профиля. Этим пусть занимаются университеты. Мы обучаем посторонних только в том случае, когда видим, что они будут востребованы на тех рынках, на которых мы работаем. У нас нет необходимости просто готовить специалистов, ни государство, ни заказчики нам таких задач не ставят. Бывает, что заказчик ставит такую задачу, например, один крупный банк заказал нам подобрать с рынка человек 15 специалистов и подготовить их для работы в банке. Мы этот выгодный для нас заказ выполнили и получили хорошие деньги. И мы показали рынку, что можем готовить нужных специалистов. Наверное, это одна из сильных сторон нашей компании — мы можем воспроизводить качественный человеческий ресурс.

В ГК ICL РАБОТАЮТ 3,7 ТЫС. СОТРУДНИКОВ

— Сколько человек работают в ICL сегодня?

— В ICL Services работают порядка 2,2 тысячи человек. В этом году направление экспорта выросло на 100 новых рабочих мест. В целом ГК ICL выросла по численности на 370 человек по итогам 9 месяцев. Списочный состав сегодня — около 3,7 тысячи, а по основному месту работы — 3,5 тысячи человек.

— В прошлом году Гузаиров увел у ICL целое подразделение, которым руководил. Какие последствия вы ощущаете и что планируете предпринять?

— Бо́льшая часть подразделения действительно ушла. При этом остались и вернулись сильные специалисты, которые сфокусировались на решении сложных задач заказчиков, и сейчас можно сделать вывод, что направление показывает прекрасное развитие и рост. Да и в целом 9 месяцев текущего года мы закончили с ростом в 10 процентов по отношению к тому периоду, когда это подразделение было в полном составе.

— Насколько такие действия бывшего топ-менеджера компании этичны для бизнеса?

— Это абсолютно неэтично, более того, в странах с более развитым корпоративным законодательством такие действия подлежали бы детальному расследованию с совершенно точными последствиями, не говоря уже о бойкоте бизнес-сообществом того, кто организовал такое.

— Крупные банки создают свои IT-службы. Они вам конкуренты?

— Практически все банки занялись усилением своих IT-подразделений. Но никто не знает, к чему это приведет. Застрельщиком стал Сбербанк, создав Сбертех и сильно повлияв на рынок зарплат айтишников. Греф не скрывает своих планов: он создает свою платформу, хочет быть не только банком, но и крупной IT-компанией. Да, это серьезный вызов. Но нельзя сказать, что мы конкурируем. Мы живем за счет того, что представляем свои услуги, знание наших специалистов, наши технологии для конкурентных рынков.

— Вы сказали, что Сбер повлиял на рынок зарплат айтишников, повысив их, но ведь, наверное, и «спылесосил» хороших специалистов к себе на такие зарплаты? Вы на себе это ощутили?

— Это было два-три года назад, в основном пострадали рынки труда Москвы и Санкт-Петербурга. Может быть, и от нас туда ушли, но мы статистику не ведем, кто куда ушел.

«Производство оборудования иметь налоговые льготы не будет, хотя там тоже работают айтишники. Правда, было сделано дополнение о том, что так называемый центр разработки станет иметь такую же льготу» Фото: pixabay.com

«ЕСЛИ В РОССИИ УСЛОВИЯ БУДУТ ХУЖЕ, ТО ВСЕ АЙТИШНИКИ УТЕКУТ В ЕВРОПУ И США»

— Со следующего года с айтишников почти все налоги снимают. Праздник на вашей улице?

—  Сейчас IT-сообщество бурлит по этому поводу, потому что, сказав, что айтишникам будет такое послабление, дальше начали разбираться: а что конкретно вы делаете… Например, производство оборудования иметь налоговые льготы не будет, хотя там тоже работают айтишники. Правда, было сделано дополнение о том, что так называемый центр разработки станет иметь такую же льготу. У меня такая команда есть, это примерно 20–25 человек. Они сами по себе вроде бы подпадают под льготы, но, работая в структуре, которая делает много чего, они не будут их иметь.

— Сколько процентов ваших сотрудников подпадает под льготы?

— Думаю, процентов 60–70.

— Эти льготы серьезно скажутся на отрасли? У вас социальный налог убирают?

— Да, уменьшается социальный налог. Но для программистов он и так уже был 14 процентов, а сейчас еще уменьшится на 6–7 процентов. И вот эти 6–7 процентов, скорее всего, добавятся к заработной плате. Плюс еще инфляционная индексация.

— Какие еще налоги снижаются для IT-компаний? Налог на прибыль?

— Да, налог на прибыль, но, исходя из состояния рынка, он не будет таким существенным. Хотя это очень позитивный момент, и он хорош для инвесторов, которые инвестируют средства в такие компании. То есть разного рода венчурные фонды начнут более активно работать на этом рынке.

— Насколько вообще справедливо, что айтишникам сделали такие льготы по налогам, а другим сегментам бизнеса приходится платить большие налоги?

— Абсолютной справедливости не существует, как вы знаете… Если у нас условия будут хуже, то все айтишники утекут в Европу и США. Многие компании целиком перерегистрируют свои офисы в других странах. И таким образом страна теряет бизнес и людей. А технологии-то нужны! И, вместо того чтобы самим производить эти технологии, начинают их покупать. Если во всем мире данные технологии имеют определенные преференции, а мы их не делаем, то мы однозначно будем вынуждены уйти из производства и стать потребителями, то есть платить за это, покупая по импорту и теряя своих собственных сотрудников и компании, которые уезжают за рубеж, а потом сюда же продают. На IT-форуме в Казани это было четко сказано, Мишустин услышал, и государство начинает конкурировать за данный сегмент рынка.

— То есть льготы для того, чтобы остановить или уменьшить утечку человеческого капитала?

— Да-да, она реальная! В районе Цюриха уже работают более 10 тысяч российских программистов.

— Но раз ваша компания столько лет живет и развивается, есть все-таки патриотичные айтишники, которые не уезжают?

— Таких становится мало. Как правило, это те, кто вырос еще в Советском Союзе.

— Но у вас и молодежи много.

— В компании очень много молодых сотрудников. Недавно готовили списки детей сотрудников для формирования традиционных новогодних подарков. По итогам оказалось, что в семьях сотрудников группы компаний на настоящий момент насчитываются более 1 570 детей в возрасте до 14 лет. Мы разработали социальные программы, позволяющие создавать для молодых сотрудников и их семей комфортные условия жизни: для них в IТ-поселке ICL ведется строительство жилья; компания компенсирует работникам группы компаний проценты по ипотеке; мы плотно работаем с банками, чтобы сотрудники могли использовать возможности льготной ипотеки; с застройщиками, чтобы люди могли приобрести доступное жилье рядом с местом работы. В этом плане важно, что и республика сегодня большое внимание данному вопросу уделяет.

«Статус особой экономической зоны «Иннополис – Казань» — это прерогатива структур ОЭЗ «Иннополис» Фото: «БИЗНЕС Online»

«УДАЛеНКА» ОСТАНЕТСЯ, НО ОНА НЕ БУДЕТ ДОМИНИРУЮЩЕЙ»

— «Как продвигаются дела со строительством вашего 19-этажного здания на перекрестке улицы Родины и проспекта Победы? Удается ли придать этой площадке статус особой экономической зоны „Иннополис – Казань“»? (Юрий А.)

— Статус особой экономической зоны «Иннополис – Казань» — это прерогатива структур ОЭЗ «Иннополис». Насколько мне известно, они сформировали пакет документов, который в ближайшее время должен уйти в минэкономики РФ. Ожидание, что мы получим данный статус в этом году или в начале следующего, присутствует.

Что касается 19-этажного здания, то в планах все это имеется, но планы такие еще не обличены в бюджет. Мы планируем, что нам подобное нужно, пока от этого не отказались и, думаю, не будем отказываться. Сегодня ведется рабочее проектирование, все основные шаги по согласованию с городом нами сделаны. Мы можем выйти на получение разрешения на строительство в конце первого – начале второго квартала 2021-го. Начнется ли сразу после этого строительство, станет понятно в следующем году. Надо понимать, что, когда мы планировали строительство этого здания по срокам, у нас было конкретное понимание, что мы растем в год на 300–400 человек. Но с учетом того, что сейчас достаточно большой процент сотрудников работают на «удаленке», снизилась острота нехватки производственных помещений, и мы можем сроки строительства сдвинуть.

— Вы считаете, что сотрудники могут и не вернуться с «удаленки»? Это вообще эффективно — работать на «удаленке»?

— Непростой вопрос и с точки зрения типов работ, и с точки зрения ощущения своих сотрудников. Мы планировали, что даже после пандемии 15–20 процентов продолжат работать на «удаленке». Сейчас видим, что это может быть и 20–30 процентов. И возможен такой вариант, когда человек работает на «удаленке», а раз в неделю или 2–3 раза в месяц приезжает в офис на совещание всей команды, ведущей конкретный проект. Для проектной работы общение вживую необходимо. Удаленная работа — это просто следствие в создавшейся ситуации.

— А как в долгосрочном плане будет действовать бизнес?

— В долгосрочном плане «удаленка» останется, но она не будет доминирующей. По крайней мере в нашей компании. Но 20–25 процентов проектов будет обслуживаться и поддерживаться удаленно.

— Как менеджер вы чувствуете, что очень сложно управлять людьми на «удаленке»?

— Да. Но и самим сотрудникам тоже сложно работать дома, где все отвлекает.

— А эффективность и качество работы упали из-за «удаленки»?

— Наши заказчики не почувствовали никаких ухудшений, более того, по некоторым проектам результативность возросла на порядок. Качество предоставления сервиса у нас на уровне 98,9–99 процентов по основной массе заказов.

«Профессиональный рост айтишников базируется на накопленном объеме технологий, которые они знают, и тем самым вырастает их ценность» Фото: «БИЗНЕС Online»

«АЙТИШНИК — ЭТО НЕ ТОЛЬКО ПРО МОЛОДЫХ…»

— Какой средний возраст сотрудников ГК ICL?

— Думаю, под 30–32 года.

— А вообще, айтишники могут быть возрастными? Или эта работа для молодых?

— Могут быть. Такие специалисты штучные, уникальные. Как правило, они работают в прикладной области. Например, есть сложные вещи в области управленческих технологий, в идеологии эффективного управления, когда программное обеспечение должно быть единым, начиная с момента проектирования изделия, заканчивая утилизацией этого изделия. Там очень важно выстроить именно процессы. Вот в таких областях могут быть немолодые сотрудники. По крайней мере, молодого этому быстро не научишь.

— А куда массово деваются айтишники в возрасте после 35–40 лет? Интересно, есть 50–60-летние айтишники?

— Есть такие, и они никуда не деваются. Профессиональный рост айтишников базируется на накопленном объеме технологий, которые они знают, и тем самым вырастает их ценность. Некоторые стараются углубить знания, у кого-то интерес в расширении линейки знаний, кто-то уходит в какую-то экзотическую область. Помню, у нас был очень талантливый сотрудник, он ушел в область робототехники и стал заниматься эмоциями роботов.

— Почему в период пандемии у российских компаний не выстрелили такие продукты, как, например, Zoom, в мировом масштабе? У вас есть какие-то решения, которые выстрелили в этом году?

— У нас нет отдельного сформированного продуктового направления. У нас много разных продуктов, о которых я уже сегодня говорил, к примеру программный продукт для автоматизации работы скорой помощи. Но мы не сформировали отдельное продуктовое направление и, соответственно, технологию продаж продуктов. Если просто ответить на ваш вопрос, то нет, в этом году мы не увеличили объем продаж ни одного программного продукта. Хотя в 8 городов мы поставили свои комплексы, которые работают в «красной зоне» и помогают медикам ставить правильный диагноз. Но это комплексное решение: программные продукты, набор оборудования, технологии и набор процессов. Это достаточно сложный продукт, причем он не везде абсолютно одинаковый.

— А почему у вас нет продуктового направления? Неэффективно производить продукт, не имея определенного заказчика?

— Хороший вопрос… Нам давно надо завести данное направление. Будем над этим работать.

— Ни один российский продукт не выстрелил в условиях пандемии. Почему российские программисты не нацелены на создание инновационных продуктов?

— Тут присутствует ряд факторов, в том числе геополитический. Если продукт произведен в России и его поддерживает компания из РФ, то к нему, по крайней мере у определенной части рынка, есть сразу же некое предубеждение. Я говорю о мировом рынке.

— Ну хотя бы в российском масштабе выстрелил бы какой-нибудь продукт…

— Я слышал о российском продукте, который по функциональности аналогичен Zoom. Эта компания даже бесплатно подарила его для образования. Думаю, у него хорошая ситуация.

— Как ГК ICL переживает пандемию коронавируса? Какие меры безопасности вы предпринимаете?

— Мы ежегодно проводим медосмотры определенным категориям сотрудников, организуем для них вакцинацию от гриппа. А что касается мер противодействия распространению инфекции, предпринимаем все рекомендованные Роспотребнадзором меры: на входе измеряем температуру, везде стоят средства для обработки рук, в здании сотрудники ходят в масках, часть коллектива работает удаленно. Но у нас есть часть заказов, которые требуют работы в специализированных лабораториях, и мы проводим тестирование этих сотрудников на наличие вируса.

— По вашим ощущениям, насколько вторая волна коронавируса сильнее первой?

— Мы смотрим за статистикой заболевания в компании, и болезни сезонного характера примерно на уровне прошлого года. Серьезных изменений у нас нет.

— Вы как менеджер с 30-летним стажем работы в бизнесе с подобным вызовом встречались ранее?

— Никогда. Это впервые.

«Специалисты нашей области могут прогнозировать развитие технологий на ближайшие два-три года, по каким-то технологиям — на пять лет. Сейчас востребован искусственный интеллект, и он будет развиваться» Фото: «БИЗНЕС Online»

«НОВАЯ СТРАТЕГИЯ ПОЗВОЛИТ РАБОТАТЬ БОЛЕЕ ЭФФЕКТИВНО»

— «В одном из интервью вы сказали, что из любой ситуации надо выжать что-то полезное. Интересно, что полезное для компании вы выжали из кризиса экономики, обвала рубля и пандемии коронавируса?» (Алексей)

— Мы пересмотрели стратегию своего развития. Новая стратегия нам позволит работать более эффективно, совершенствуя внутренние механизмы и структуру, фокусируясь на тех рынках, на которых мы видим больше возможностей для компании и сотрудников.

— Вы чувствуете, что продукты отрасли IT меняют жизнь?

— Безусловно! Мы с вами сегодня общаемся удаленно через интернет, и это тоже продукт нашей отрасли.

— У вас есть понимание, что будет определять нашу жизнь через 15–20 лет?

— Специалисты нашей области могут прогнозировать развитие технологий на ближайшие два-три года, по каким-то технологиям — на пять лет. Сейчас востребован искусственный интеллект, и он будет развиваться. Но никто не может сказать, в какой степени он станет доминировать, какой сегмент рынка форсировать.

— Робототехника, искусственный интеллект — это, наверное, главный тренд?

— Да, робототехника, искусственный интеллект, удаленная работа. Сегодня страны обособляются: закрывают границы, ограничивают авиасообщение. И это тоже будет влиять на тренды развития технологий.

— Технологии должны преображать мир, как вы думаете?

— Они уже преображают!

— Виктор Васильевич, спасибо за разговор, и успехов вашей компании!