Замминистра энергетики РФ: «Все почему-то ждут банкротства в США как манну небесную»

Павел Сорокин: «То, что мы окажемся в таком идеальном шторме, наверное, малое количество людей предполагало» Фото: Евгений Разумный / Ведомости / Фотохроника ТАСС

«СПРАВЕДЛИВАЯ ЦЕНА, КОТОРАЯ ПОЗВОЛЯЕТ РЫНКУ НЕФТИ ФУНКЦИОНИРОВАТЬ НОРМАЛЬНО, — ЭТО 45–50 ДОЛЛАРОВ»

На площадке клуба «Валдай» в конце прошлой недели состоялась дискуссия на тему «Нефтяные войны: согласиться нельзя уступить» с участием экспертов из России, Ирана, Франции и Бахрейна. Разумеется, прошла она в формате онлайн, как и все подобные мероприятия на этой неделе. Министерство энергетики РФ откомандировало на площадку Павла Сорокина — заместителя министра энергетики России, который и начал разговор.

«Мы видели за последние месяцы крайне высокую волатильность. Если вы посмотрите на такой индекс, как VIX, который показывает волатильность финансовых рынков, он сейчас зашкаливает. Если брать месячные показатели, то они сегодня выше уровня 2008 года, что два-три месяца назад было тяжело представить. Экономика росла… и то, что мы окажемся в таком идеальном шторме, наверное, малое количество людей предполагало», — сказал он.

По его словам, ситуация на нефтяном рынке сложилась из ряда факторов. Уже в течение прошлого года, постоянно находясь в контакте со всеми ключевыми игроками, представители минэнерго видели «определенные моменты». «Что уже в 2020–2021 году из-за роста предложения в странах, не входящих в ОПЕК+, мы можем оказаться на достаточно напряженном рынке: перепроизводство уже начинало проглядываться. Небольшое, несколько сот тысяч баррелей, но тем не менее… Это была одна из причин, чтобы продлить соглашение ОПЕК+ на первый квартал 2020 года», — пояснил замминистра

Однако в начале 2020-го ситуация резко поменялась. Все карты российским чиновникам спутал коронавирус. И это повлияло на энергетические рынки. «Если вы посмотрите на структуру потребления нефти в мире, то около 60 процентов уходит на мобильность: передвижение на личном транспорте, корабли, самолеты. Самолеты — это 7–9 миллионов баррелей в сутки на авиакеросин. То есть почти 10 процентов. Дальше передвижения граждан очень сильно уменьшает потребление… а это примерно половина спроса на мобильность в целом. Потому, когда все риски начали осуществляться, рынок стал реагировать уже в начале года», — отметил Сорокин. Позже он добавил, что снизился спрос на товары, а это коммерческие перевозки, которые тоже просели.

В срыве сделки ОПЕК+ 6 марта многие наблюдатели винят Россию. Конечно, замминистра не мог обойти данную тему. Из его слов получалось, что минэнерго абсолютно тут ни при чем, все дело в несговорчивых партнерах. Вот как эта картина выглядела изнутри министерства.

«Уже в феврале наш анализ показывал, что как-то повлиять на распространение вируса за пределы Китая невозможно. Потому 600 тысяч баррелей, 1,5 миллиона — это капля в море по сравнению с тем ударом, который нанес коронавирус по мировой экономике. Мы сейчас видим, что снижение потребления в моменте потенциально доходит до 15 миллионов и в ближайшие недели, возможно, до 20 миллионов баррелей в сутки», — сказал Сорокин, добавив, что предпринимать действия, которые не принесут эффекта, «не всегда рационально».

В срыве сделки ОПЕК+ 6 марта многие наблюдатели винят Россию Фото: kremlin.ru

Как известно, российское предложение — продлить действие ОПЕК+ для того, чтобы посмотреть, как будет развиваться ситуация. И это однозначно не привело бы к снижению цен, считает Сорокин. «Но напомню: таргетирование цен никогда не было целью соглашения, его цель — уравновесить рынок. На наш взгляд, справедливая цена, которая позволяет рынку функционировать нормально, — это 45–50 долларов. Без учета коронавируса… она бы в данный диапазон и вышла. Но партнеры считали, что надо срезать для того, чтобы, во-первых, снизить запасы и, если коронавирус окажет чрезмерный эффект, потом быстрее выходить из кризисного периода. Но по тому, как развивается ситуация, это не возымело бы эффекта», — дал расклады переговоров чиновник.

Также замминистра оценил реальный вклад коронавируса в падение стоимости нефти. Если взять за точку отчета $60 и «текущую цену 26–27», то $25 из этого падения — эффект коронавируса. Снова обратившись к позиции Саудовской Аравии, Сорокин заявил, что при более существенных ограничениях добычи (что, собственно, предлагали саудиты) цены могли быть на $5–7 выше, «но далеко не факт».

Затем в обсуждение вступил эксперт из Ирана Аббас Малеки, доцент факультета энергетической политики Технологического университета им. Шарифа. Он в целом старался сделать хорошую мину. «Поворотный момент, что сейчас иранский бюджет не так сильно зависит от нефтяных денег и иранская экономика становится более независимой, — заявил Малеки, но все-таки признал. — В то же время Иран много вложил в добычу природного газа, трубопроводы в сторону соседей. Будут строиться разные системы для производства СПГ на юге Персидского залива».

Иранец также отметил, что США тоже теряют от падения котировок черного золота, мол, себестоимость добычи сланцевой нефти составляет около $30.

Но все же резюме Малеки, прозвучавшее в начале его выступления, было оптимистичным. «Нехватка нефти — это важный фактор, и это поменяет ситуацию месяца через три или позже», — считает эксперт.

Если взять за точку отчета $60 и «текущую цену 26–27», то $25 из этого падения — эффект коронавируса Фото: «БИЗНЕС Online»

«РОССИЯ, США, САУДОВСКАЯ АРАВИЯ — ЭТО ХОРОШИЙ, ПЛОХОЙ И ЗЛОЙ»

Самым, пожалуй, ярким участником дискуссии в Валдайском клубе до ее начала выглядел Константин Симонов — генеральный директор фонда национальной энергетической безопасности и по совместительству проректор Финансового университета при правительстве РФ. Обычно он за словом в карман не лезет и себе не изменил, с ходу выдав пару броских афоризмов и более четко расставив акценты, сделанные ранее Сорокиным.

«Саудовская Аравия сделала нам то предложение, с которым мы не могли согласиться, и она все прекрасно понимала. Следующие за тем события показывают, что это была сознательная стратегия, нужен некий повод, после чего последовали подготовленные действия: заявления о резком росте добычи, чуть ли не на 13 миллионов баррелей в сутки, использование любых резервов для того, чтобы накачать экспорт, включая и перевод собственного потребления на газ там, где возможность есть, ценовая война, когда начали давать скидки», — заявил Симонов.

Теперь и Россия, по его словам, вынуждена давать скидки, в то время как саудиты делают это сознательно.

«Мы оказались в такой ситуации, которая есть в теории игр. Там существует, как вы знаете, одна из моделей, где три ковбоя стоят на равном расстоянии друг от друга в треугольнике и задача — понять, в кого стрелять первым. Как в фильме „Хороший, плохой, злой“ — примерно в такой ситуации мы и оказались», — сказал проректор Финансового университета. Ему явно понравилось свое сравнение, так что он с удовольствием повторил: «Россия, США, Саудовская Аравия — вот хороший, плохой и злой действительно. Саудиты, видимо, решили, что лучшая стратегия — стрелять во всех, в кого только можно. Но она опасная, потому что, когда стреляешь во всех, в себя тоже можно попасть».

Сегодня мы наблюдаем «сознательное опускание цен все ниже и ниже», говорит Симонов. Саудиты надеются на то, что «жирка» у них окажется больше. При этом девальвация рубля обеспечила России определенный запас прочности, что саудиты делать боятся, опасаясь социальных последствий. «Может быть, звучит цинично, но наше правительство, не опасаясь, девальвацию сразу произвело», — сказал гендиректор фонда. Позитивный момент в этом такой: снижаются издержки на производство.

Константин Симонов: «Саудовская Аравия сделала нам то предложение, с которым мы не могли согласиться, и она все прекрасно понимала. Следующие за тем события показывают, что это была сознательная стратегия» Фото: Михаил Джапаридзе / Фотохроника ТАСС

Еще один аспект новой нефтяной войны — это качество нефти. Причем, по словам Симонова, российское сырье как минимум европейцам подходит гораздо лучше. «Важный аргумент, что именно из нефти Urals европейские заводы получают ту корзину нефтепродуктов, которая является для них оптимальной и позволяет получать нужное количество дизеля», — отметил он.

Также проректор Финансового университета обратился к информационной войне, которую Россия проигрывает.

В войне все средства хороши, заявил он, а минэнерго надо разъяснять свою позицию и сообщать новости, ведь именно отсутствие информации позволяет появляться порой самым диким фейкам. «Потому что иногда каких только сюжетов не начитаешься: Европа отказывается от Urals, чуть ли не на улицу нефть российскую выливают», — подивился эксперт и продолжил мысль, сказав, что время сейчас такое интересное, что открывает простор для конспирологов. Однако ни одной внятной концепции выстроить они не могут, в том числе и по ситуации на нефти. Впрочем, поведение Саудовской Аравии и Симонов считает «не поддающимся до конца рациональному объяснению».

«На войне все равно без жертв не обойдется, и надо к этому быть готовым», — подытожил глава фонда энергобезопасности и подчеркнул, что панике поддаваться не нужно.

Когда время его выступления истекло, модератор Иван Тимофеев, программный директор Валдайского клуба, вернулся к кинематографической метафоре с использованием фильма Серджио Леоне.

— В конце у плохого не оказалось патронов, хороший их вытащил, — радостно заметил ведущий.

— У злого, — поправил очевидную ошибку Симонов.

— Да, плохого в итоге убили, — ничуть не огорчился модератор. Аналогия с государствами получилась еще удачнее.

Несмотря на самые низкие «за 10–20 лет цены», спроса в целом на эту нефть нет, «никто не собирается ее потреблять» Фото: pixabay.com

«никто не собирается потреблять эту нефть»

Потребителей российской (и не только) нефти представлял директор французского центра энергетики (IFRI) Марк-Антуан Эйль-Мазегга. Он обратил внимание на один принципиальный момент. «Многие [покупатели] стараются запастись — и в танкеры, и в наземные хранилища помещают. Но, когда места хранения переполнятся (до этого момента осталось несколько недель или месяцев), тогда будет вообще резкое снижение [цен на нефть]», — спрогнозировал француз. Он предложил посмотреть на «физические», а не «бумажные» контракты — мол, там нефть торгуется уже с дисконтом $10. «То есть можем оказаться на уровне 10 долларов за баррель, к сожалению, уже в ближайшие недели или месяцы», — нарисовал невеселую перспективу эксперт.

Второй парадокс он видит в том, что, несмотря на самые низкие «за 10–20 лет цены», спроса в целом на эту нефть нет, «никто не собирается ее потреблять». Притом Эйль-Мазегга не верит, что РФ и КСА исполнят свои обещания-угрозы и повысят добычу на заявленные величины. «Я бы не считал само собой разумеющимся то, что анонсировали Россия и Саудовская Аравия. Мне кажется, что мы не увидим роста на 2,5–3 миллиона баррелей в день, это скорее обещания», — полагает он.

«Сланцевики» в США сейчас в неделю теряют по 15–20 буровых. А все крупнейшие независимые компании, работающие на сланце, уже объявили о снижении капзатрат и активности от 15 до 40% Фото: pixabay.com

«СРЫВ СДЕЛКИ ОПЕК+ — ЭТО НЕ РЕЗУЛЬТАТ КАКИХ-ТО ГЕОПОЛИТИЧЕСКИХ ПРОБЛЕМ»

Когда дело дошло до гостя из Бахрейна, начались проблемы со связью. Директор по научной работе Бахрейнского центра стратегических, международных и энергетических исследований Омар Аль-Убейдли пытался что-то говорить, но его голос до переводчика доходил с дикими помехами. Сначала выступление разбавили вопросом из зала, позже эксперт все же вышел в эфир, но закончить дозволенные речи все-таки не смог. Однако он успел высказать примирительную мысль о том, что стороны нефтяного конфликта просто по-разному оценили последствия предлагаемых мер. «Срыв сделки ОПЕК+ — это не результат каких-то геополитических проблем, не различия между Россией и Саудовской Аравией. Подобное отражает разную оценку того, как рынок функционирует и реагирует на сланцевую нефть в США», — отметил Аль-Убейдли.

Он пояснил, что исторически саудиты добывали меньше, чем могли, — фактически в ущерб себе. Просто часть мощностей всегда стояла «на запасном пути» на случай форс-мажора, каковым стала, например, война с Ираком в 1990 году. Но сейчас международная обстановка поменялась, подобных эксцессов не предвидится, и Саудовская Аравия может запустить добычу нефти на полную мощность. Плюс еще и сланцевая нефть. Она имеет короткий цикл, а «замороженные» месторождения можно активировать достаточно быстро в случае снижения поставок. «Если это не сделать, другие займут рынок, — сказал Аль-Убейдл и расшифровал предложение саудитов. — Саудовская Аравия полагала, что, если страны ОПЕК+ согласились бы на снижение, этого было бы достаточно для того, чтобы повысить цены».

Закончил бахрейнец на оптимистичной ноте: мол, получим данные по сланцевой нефти, тогда, увидев цифры, Россия и Саудовская Аравия, может быть, достигнут нового соглашения.

На этом связь со спикером окончательно испортилась.

«Перегружен канал. Дистанционные формы общения сейчас очень популярны», — развел руками модератор.

Оставшиеся минуты он предложил отдать под вопросы для участников дискуссии. Но отдувался за всех в основном Сорокин (впрочем, и вопросов в отведенный тайминг уместилось совсем немного).

По поводу возможных «нефтяных» санкций США против России он заявил, что они будут нелегитимны. Кроме того, если выяснится, что предложенные меры наносят заметный ущерб самим Штатам, санкции просто не введут. «Если помните, лежит в конгрессе такой закон DASKA, юридический департамент Госдепа дал разгромную рецензию», — напомнил замминистра.

По его словам, силами одного только ОПЕК+, без американских «сланцевиков» балансировку рынка не провести. «Рынок сам рано или поздно наведет порядок, но вопрос — сколько кто потеряет к этому времени. Мы рассматривали сценарий, при котором упадет до 30 долларов, но влез коронавирус», — сказал чиновник.

По его словам, «сланцевики» в США сейчас в неделю теряют по 15–20 буровых. А все крупнейшие независимые компании, работающие на сланце, уже объявили о снижении капзатрат и активности от 15 до 40%.

«Все почему-то ждут банкротства в США как манну небесную, но это не совсем верный подход, потому что банкротство в России и в США — совершенно разные процедуры и в большей части подобное означает снижение долговой нагрузки, реструктуризацию и де-факто уменьшение себестоимости. Единственно, за чем следить надо, — стоимость фондирования и доступность кредита», — сказал Сорокин.

На этом дискуссия в Валдайском клубе завершилась.