Гендиректор КОСа в суде над Мусиным: «Шигабутдинов сказал, что есть такое предложение…»

Вахитовский районный суд Казани продолжает допрашивать свидетелей по первому эпизоду уголовного дела Роберта Мусина, связанного с выдачей Центробанком кредита в размере 3,1 млрд рублей

«Со стороны Татфондбанка была идея использовать именно эти компании для договора цессии»

Вахитовский районный суд Казани продолжает допрашивать свидетелей по первому эпизоду уголовного дела Роберта Мусина, связанного с выдачей Центробанком кредита в размере 3,1 млрд рублей. В четверг первым в зале судебного заседания выступил еще один высокопоставленный свидетель — гендиректор «Казаньоргсинтеза» Фарид Минигулов.

Минигулов заявил, что с Мусиным он лично не знаком. В 2016 году в том числе был замом председателя совета КОСа, а председателем являлся Руслан Шигабутдинов. Свидетель уверенно сообщил, что в 2016-м на совете директоров обсуждался вопрос о проведении сделки по «размельчению субординированного депозита ТФБ». Голосование, по его словам, проводилось в заочной форме, каждому входящему в состав комиссии отправили извещение и бюллетень с вопросами и соответствующими материалами. В бюллетени, например, указали условия размещения, процентную ставку, срок размещения и условия прекращения действия договора. По словам Минигулова, на его памяти КОС никогда ранее не заключал сделки по субординированному депозиту.

Прокурор Динар Чуркин попросил Минигулова подробнее рассказать о проведенной сделке. «Сумма была 4 миллиарда, процентная ставка — 10 процентов, условия прекращения договора — снижение критериев достаточности капитала либо действие государственных органов в отношении Татфондбанка. У нас разговор был от 14 июля, меня пригласили на совещание в ТАИФе. Мы с генеральным директором Альбертом Кашафовичем Шигабутдиновым обсудили этот вопрос. Он сказал, что есть такое предложение о размещении депозита. Предложение от Татфондбанка. Роберт Ренатович тоже подъехал, когда мы переговорили. Дальше я позвонил нашим службам, экономистам, юристам, чтобы проработать условия сделки и действительно рассмотреть, выгодно или нет», — подробно описал Минигулов.

По словам топ-менеджера, шаблон соглашения был уже готов. Работали над ним в том числе и сотрудники ТФБ, вместе с ними происходило согласование.

«Там незначительные изменения были, но согласовали, подписали 18 июля. Подписантом с нашей стороны был я, со стороны Татфондбанка, по-моему, Роберт Ренатович», — сказал свидетель. Одновременно с договором депозита «в одном пакете», как выразился Минигулов, было подписано два договора цессии с ООО «Новая нефтехимия» и ООО «Сувар Девелопмент». «Со стороны Татфондбанка была идея, предложение использовать именно эти компании для договора цессии», — добавил мужчина. От кого персонально исходила инициатива, он ответить не смог.

Отметим, что эта версия событий отличается от той, которую за день до этого излагал замгендиректора ТАИФа Владимир Пресняков. По его словам, ни о каком переводе прав требования по депозиту члены совета директоров, утверждавшие сделку, не знали.

Фарид Минигулов: «Там выгодные условия размещения депозита, у нас были свободные средства»

«насколько я знаю, у «Новой Нефтехимии» были достаточно большие обороты»

Чуркин поинтересовался, в чем для КОСа была жизненная необходимость депозита.

— Там выгодные условия размещения депозита, у нас были свободные средства, — начал Минигулов.

— Это понятно, а договоры цессии для чего нужны были? Почему вам надо права требования передавать другим организациям в этот же день? Вы данные организации ранее знали? Или это было указание чье-то? — выведывал Чуркин.

— Нет, это же не для того, чтобы просто передать и все. Мы же за возврат денег эти права передаем, не просто так, — отвечал свидетель.

— То есть доверие к этим организациям было больше, чем к банку? Банк не может вам вернуть деньги, а они смогли бы? — спрашивал гособвинитель.

— Вот это сейчас я вам не скажу… —  признался Минигулов.

— Вы организацию «Новая нефтехимия» каким-либо образом вообще проверяли? Способна ли она перечислить такую сумму? — в допрос вступил прокурор Руслан Губаев.

— Ну как сказать… В стандартном режиме там посмотрели, как обычно происходит… — сомневаясь, отвечал Минигулов. 

— И что выяснили? Есть ли у них миллиарды на счету или нет? — настаивал прокурор. 

— Счета мы их не проверяли. Но здесь смотрится в основном, есть ли какие-то судебные дела или прецеденты с невыплатами, — неуверенно проговорил свидетель.

— Самое главное, есть ли у них эти деньги, чтобы вам передать? Этот момент выясняли? — задал конкретный вопрос Губаев. 

— Нет, — сдался Минигулов. 

Губаев еще раз спросил, откуда же такое доверие у КОСа к «Новой нефтехимии»? «У меня конкретной информации нет, но, насколько я знаю, у нее достаточно большие обороты были», — окончательно запутался свидетель.  

Договор цессии вступил в силу 9 декабря 2016 года, когда норматив достаточности базового капитала упал до 4,5%. А деньги, по словам Минигулова, вернулись обратно в КОС с процентами.

Фанис Калимуллин: «В то время у нас существовал проект — инвестиционная программа. Через два года мы предполагали, что эти деньги нам нужны будут»

«ТФБ гарантировал, что они передадут средства. В любом случае мы были в беспроигрышной ситуации»

Вторым в зале заседаний допросили заместителя Минигулова по экономике и финансам Фаниса Калимуллина. В совет директоров свидетель не входил. О субординированном депозите Калимуллин знал, именно его команда прорабатывала проект договора. «Условия были приемлемые, свободные денежные средства имелись. Проверку договоров рассматривали все наши службы „Казаньоргсинтеза“. В условиях было два договора с ТФБ — на 2,2 миллиарда и на 1,8 миллиарда под 10 процентов годовых до 2024 года», — рассказал свидетель и подтвердил показания своего шефа: договор цессии был заключен одновременно с ними. Он вступал в силу 1 июля 2018-го или при снижении норматива достаточного капитала до 4,5%.

Калимуллин дал подробный ответ на вопрос, для чего КОСу необходимо было заключить договор цессии. «В то время у нас существовал проект — инвестиционная программа. Через два года мы предполагали, что эти деньги нам нужны будут», — сказал мужчина.

— А банк не мог вернуть эти деньги вам через два года, если бы заключили договор не до 2024 года, а до 2018-го? — спросил Чуркин.

Ответить на этот вопрос свидетель не смог, но сказал, что инициатива заключения договора (а значит, и его форма) исходила от банка.

Калимуллин рассказал, что в ТФБ всегда контактировал только с директором департамента по правовым вопросом и работе с активами Ренатом Долотиным. 

— Вы организации «Новая нефтехимия», «Сувар Девелопмент» каким-либо образом проверяли? — спросил Губаев.

— Службы, наверное, проверяли. Потому что договора мы согласовываем со всеми службами, — ответил Калимуллин. — Были еще банковские гарантии Татфондбанка. ТФБ гарантировал, что они передадут средства. В любом случае мы были в беспроигрышной ситуации.

Геннадий Шаров: «В процессе то, что касается НКНХ, на 1 декабря Татфондбанк подтверждал, что у «Нижнекамскнефтехима» числится задолженность в пользу ТФБ. Обеспечение остается. Каких-то опасений у нас не было»

«Понятно, что задним числом данные активы были переуступлены в адрес этих двух организаций»

Последним в этот день допросили сотрудника Национального банка РТ (волго-вятского управления ЦБ РФ) Геннадия Шарова, который рассказал, как в 2016 году Центробанк, убедившись в качественном обеспечении мусинского банка, выписал кредит на 3,1 млрд рублей. Эти показания гособвинитель Губаев в ходе процесса назвал «одними из самых продуктивнейших».

В 2016 году свидетель работал заместителем управляющего Нацбанком, курировал организацию денежного обращения в республике, экономическую работу, контроль расчетов, платежных систем организаций, обслуживание клиентов — кредитных организаций. Шаров в последовательности рассказал, как ЦБ выдает кредиты. Кредитные организации заключают генеральный кредитный договор (ГКД) с Банком России в том случае, если организация относится к первой или второй квалификационной группе. «Кредитная организация при желании и потребности в заемных средствах представляет на рассмотрение Банка России, в частности Нацбанку, пакет документов для последующего получения кредитов. Основное — то обеспечение, которое предоставляет кредитная организация. Зачастую кредитные организации имеют в Нацбанке пул вот этих заложенных кредитов, пользуются ими при необходимости. Ряд банков обращался к ним регулярно, часть — от случая к случаю», — объяснял Шаров.

Свидетель, к слову, был председателем кредитной комиссии в Нацбанке. Как только поступал пакет документов, его анализировали — нет ли у организации каких-либо сделок, противоречащих закону. На анализ, по словам Шарова, уходило не более пяти рабочих дней. После весь пакет отправлялся в сводный экономический отдел и выносился на кредитную комиссию, которая обсуждала все заключения. Если они все положительные, то принималось решение о включении актива в состав обеспечения кредитов ЦБ. Дальше, если кредитной организации нужны были деньги, она могла написать заявление на получение средств в счет заложенного обеспечения. Заявка транслировалась в Банк России, тот, в свою очередь, давал итоговое решение.

Заседание комиссии, где принималось решение о приеме обеспечения ТФБ в виде активов НКНХ, проходило без Шарова. На месте была его зам — Сария Сиразиева. Как проходила процедура, Шарову неизвестно. Обстоятельства перевода долга с НКНХ на «Новую нефтехимию» ему открылись только в конце декабря 2016 года, когда в банке уже была введена временная администрация. «Кредитная организация на первое число каждого месяца подтверждает остатки задолженности тех хозяйственных субъектов, которые приняты в обеспечение кредита Банка России. В процессе то, что касается НКНХ, на 1 декабря Татфондбанк подтверждал, что у „Нижнекамскнефтехима“ числится задолженность в пользу ТФБ. Обеспечение остается. Каких-то опасений у нас не было. Так происходило из месяца в месяц», — объяснил свидетель.

26–27 декабря 2016 года, по словам Шарова, пришла сводка, что ТФБ заключил договор уступки долга с НКНХ на «Новую нефтехимию» и «Сувар Девелопмент» с разбивкой сумм 1,8 млрд и 2,2 миллиарда. «26 декабря по нашей инициативе, временной администрации, мы настояли на проведение встречи с Татфондбанком, чтобы выяснить, откуда взялась переуступка долга, почему теперь задолженность по заложенному нам активу не числится? На встрече нам показали договора без номера, я не помню, какой даты, по-моему, октябрьской даже. Понятно, что задним числом данные активы были переуступлены в адрес этих двух организаций. Прекрасно понимаю, что подобного [заключенного в момент получения кредита договора цессии] просто не может быть. В любом случае, когда мы принимаем актив в обеспечение, мы смотрим всю чистоту данной сделки. Актив с обременением, пусть даже с последующим, в обеспечение не возьмем. Тем более, зная о том, что НКНХ является первоклассным заемщиком, соответствует первой категории качества кредита. Что касается „Новой нефтехимии“ — это не тот первоклассный заемщик, который мог бы погасить обязательства перед Банком России», — разложил по полочкам Шаров.

Важен и момент, когда ТФБ заявил о сниженном нормативе достаточности базового капитала. Шаров уверен — этого не происходило: «На момент, когда задолженность была передана на новые хозяйствующие субъекты, ТФБ не переступил данное пороговое значение. Значение не являлось критичным. Все это просчитывало подразделение надзора. Соглашение не могло вступить в законную силу, потому что залогодержатель не был об этом уведомлен».

На большое обсуждение был вынесен вопрос прокурора Губаева о выгоде для ТФБ приема субординированного депозита от «Казаньоргсинтеза» в 4 млрд под 10% годовых и выдачи кредита в этот же день на ту же сумму «Нижнекамскнефтехиму», но под 8% годовых. Верно ли, что такая сделка была убыточна для банка? Шаров убедил Губаева, что в тот день сделка была убыточна. Но адвокат Мусина Алексей Клюкин возразил: «Можно ли на одной лишь разнице процентов, не принимая во внимание какие-либо другие факторы, говорить об убыточности и прибыльности двух сделок? Замещение депозита одним юрлицом и получение депозита другим юрлицом?» На что Шаров ответил как специалист: «Если это происходит по истечении какого-то отрезка времени, на данный отрезок времени сделка является убыточной. Надо просчитывать по экономике, если депозит был принят, условно, на три месяца, а кредит выдан на три года, то понятно, что данные 8 процентов на этот период времени отбивают стоимость депозита».

 Ольга Изотова: «Распоряжения приложить еще какие-то документы не было»

«ОНА СКАЗАЛА, ЧТО КРЕДИТ БУДЕТ ВЫДАВАТЬСЯ БЕЗ ОБЕСПЕЧЕНИЯ И ПОРУЧИТЕЛЬСТВА»

В 2016 году Ольга Изотова работала старшим экономистом в Татфондбанке, ее имя неоднократно упоминалось во время допросов свидетелей дела. Ее начальником была Татьяна Валиахметова. Свидетель немного смогла рассказать о событиях тех дней — гособвинение зачитало ее показания, данные на следствии. В июле 2016 года Валиахметова сказала Изотовой, что планируется выдача крупного кредита на 4 млрд рублей ПАО «Нижнекамскнефтехим» и дала указание подготовить заключение по финансовому состоянию НКНХ для вынесения на рассмотрение кредитного комитета. «Она же мне сказала, что кредит будет выдаваться без обеспечения и поручительства», — повторил Губаев слова Изотовой с допроса. В суде женщина сказала, что сам кредитный договор не составляла. Потом начальник управления кредитования крупных клиентов Ирина Ионова дала ей указание подготовить ходатайство о включении активов в состав обеспечения кредитов Банка России от 13 сентября 2016 года. Документ подготовили от имени первого заместителя предправления ТФБ Рамиля Насырова. После чего папки увезли в Нацбанк. На момент отправки документов в ЦБ она не владела информацией о сделке, поэтому прикрепляла туда только кредитные договора. «Распоряжения приложить еще какие-то документы не было», — объяснила в суде Изотова. 

Об операции по переводу долга с НКНХ на «Новую нефтехимию» свидетель узнала в начале декабря 2016 года, перед дефолтом Татфондбанка, от начальницы Валиахметовой. «Она дала мне указание подготовить распоряжение о переводе долга с НКНХ на „Новую нефтехимию“ и „Сувар Девелопмент“, а также соглашение о перемене лиц в обязательствах, согласно которому долг „Сувар Девелопмент“ переходил на „Новую нефтехимию“. Изначально до декабря 2016 года, несмотря на то, что данный документ существенно изменял условия договора, соглашения о переводе долга и перемене лиц в обязательствах в кредитном досье не имелось. В последующем для приобщения к кредитному досье Валиахметова предоставила мне копии соглашения по переводу долга и копии соглашения о перемене лиц в обязательствах. Также она выдала письмо за подписью председателя правления Мусина о том, что значение норматива достаточного базового капитала достигло уровня ниже 4,5 процента», — такие показания, схожие с мнением обвинения, дала следствию Изотова. 

Чтобы не затягивать процесс, прокурор Чуркин просил зачитать в суде показания тех свидетелей, которые не пришли, — начальника отдела лицензирования деятельности кредитных организаций Нацбанка РТ Марины Мусиной и ее подчиненной — ведущего экономиста Раили Ибрагимовой. Этот отдел курировала вышеупомянутая Сиразиева. Мусина сразу же предупредила следователя — с фигурантом дела они не родственники, просто однофамильцы. Но лично с Мусиным она встречалась — на совещаниях, правда, контакты с ним женщина не поддерживала. 

Отдел Мусиной по запросу выяснял наличие или отсутствие аффилированных лиц кредитных организаций и заемщика. «По запросу о ПАО „Татфондбанк“ мы ответили, что ООО „Нижнекамскнефтехим“,  которое выступает заемщиком, не является лицом, аффилированным с ТФБ. Данные сведения получили из отчетности, которую предоставляет кредитная организация», — пояснила Мусина. Кроме этого, отдел проводил анализ открытых источников на предмет аффилированности. Если же выявлялось, что заемщик был аффилированным лицом организации, то кредит ЦБ не выдавался. 

Ибрагимова в отсутствие Мусиной была участником комиссии. Например, на том заседании, где рассматривался вопрос возможности включения в состав обеспечения права требования по кредитным договорам ООО «Краснодар Девелопмент», в отношении него проводилась проверка. «По итогам заседания было принято решение о принятии права требования по кредитным договорам ТФБ, заключенным с НКНХ и ООО „Краснодар Девелопмент“ в обеспечение кредита Банка России», — сообщила женщина. 

Очередное заседание по делу ТФБ состоится сегодня.