Айрат Нурутдинов, «Таттелеком»: «Мы хотим полностью поменять культуру компании»

Айрат Нурутдинов: «Для чего нужен «Ростелеком»? Есть критически важные отрасли, где нужен гарантирующий поставщик. Как в энергетике»

«УСТОЙЧИВОСТЬ ОЧЕНЬ БОЛЬШАЯ, НО ОБРАТНАЯ СТОРОНА — ИНЕРЦИОННОСТЬ»

— Айрат Рафкатович, широкую известность вы получили после того, как организовали деятельность РФП — фонда поддержки обманутых вкладчиков. Некоторые из них ваш уход в «Таттелеком» восприняли настороженно. Скажите, что теперь с фондом? И с чем связан такой крутой поворот в вашей карьере — из чиновников в бизнес?

— Фонд по-прежнему работает как часы — активно идут выплаты по формуле «всем по 500 тысяч рублей». Вместо меня процесс курирует первый вице-премьер правительства РТ Рустем Нигматуллин, уровень очень высокий.

Сейчас это воспринимается как что-то само собой разумеющееся, но на самом деле примеров в России нет. И то, что Рустам Нургалиевич [Минниханов] принял такое решение — не бросать простых людей и малый бизнес в тяжелой ситуации, — дорогого стоит. Нам, совету и персоналу фонда, оставалось только реализовать поставленную задачу максимально справедливо и юридически правильно.

Повторю, работа отлажена, она идет. Поэтому, когда президент вызвал меня и предложил возглавить «Таттелеком», я понял, что здесь принесу больше пользы. Признаюсь, мне крайне интересна сама эта сфера. Я и по образованию радиофизик, причем это не просто диплом, а увлечение всей жизни. Сфера IT, работа с данными — мне всегда это было очень близко, я и сейчас в свободное время изучаю новые языки программирования, пишу небольшие приложения.

— Когда стало известно о вашем назначении, мы опросили экспертов и опубликовали статью «10 вызовов для „Таттелекома“». У тех, с кем мы говорили, сложилось впечатление, что вы приходите в качестве антикризисного менеджера или вообще будете готовить компанию к продаже. Какие задачи все-таки перед собой ставите?

— Я не хочу тут вскрывать первый конверт из известной притчи и критиковать предшественников. Но, как и всякий новый руководитель, я начал с изучения ситуации. Мой вывод — по очень многим направлениям изменения назрели. Чтобы не отстать от жизни, «Таттелеком» должен трансформироваться, и достаточно быстро.

Наша жизнь вообще меняется очень стремительно. Есть как минимум три отрасли, которые стали радикально другими за последние 20 лет: финансы, медиа и телекоммуникации. 20 лет назад банк — это отделение, кассы, инкассация, бумажные деньги. Сейчас почти все делается через мобильные приложения. В сфере СМИ — то же самое. Печатные газеты, киоски — все это практически уходит в прошлое.

Так же и телеком. 20 лет назад было полторы услуги: телефония, телеграф — и всё. Люди выстраивались в очередь, чтобы поставить телефонный аппарат. Сейчас это очень сложные разнообразные технологии.

Кстати, ошибка считать, что компании 25 лет. На самом деле — 160. Первая телеграфная станция была открыта в Казани 28 декабря 1859 года. Вот тогда фактически и родился «Таттелеком».

Устойчивость компании очень большая, традиции мощные, но обратная сторона — инерционность тоже большая. Любое изменение потребует колоссальных усилий.

Поэтому что для меня является вызовом? Мы хотим полностью изменить культуру компании. Пока что у нас менталитет, по сути, строительной организации — мы прокладываем сети, обслуживаем оборудование. Это необходимо, но недостаточно. Наш главный ресурс — данные, информация, за счет правильной обработки и использования которой мы сможем глубже понимать потребности каждого клиента и в конечном итоге вывести сервис на новый уровень.

«Наш главный ресурс — данные, информация. За счет ее правильной обработки и использования мы сможем глубже понимать потребности каждого клиента и в конечном итоге вывести сервис на новый уровень»

— Региональных операторов в стране практически не осталось…

— Сотовых операторов. А тех, которые занимаются, например, широкополосным доступом в интернет (ШПД), много, и они продолжают интенсивно развиваться. Используемые телекоммуникационные технологии быстро развиваются и не только в области мобильной связи. При этом они часто еще более доступны для локальных операторов, у которых к тому же есть преимущество — могут гибко реагировать на потребности, быстрее внедрять новые технологии.

— А почему это все должно быть государственное? Есть частный рынок, который предоставляет хорошие услуги. Для чего нужен «Таттелеком»?

— А для чего нужен «Ростелеком»? Да, есть частные телекоммуникационные компании, но федеральное правительство почему-то сохраняет и крупного государственного оператора. То же самое — Сбербанк на федеральном уровне и Ак Барс Банк на уровне республики. Есть критически важные отрасли, где нужен гарантирующий поставщик. Как в энергетике. Все равно как минимум одна-две государственные компании на рынке должны присутствовать в качестве якоря.

Кроме того, есть социально значимые вещи. Например, мы до сих пор единственный оператор в удаленных районах республики. Не потому, что для других операторов есть какие-то ограничения. Просто федеральные операторы не едут в села. Они подходят очень прагматично и могут закрыть целую базовую станцию, если она не показывают определенные показатели по прибыли. У нас, родной для республики компании, это во многих случаях все-таки социальная история, особенно в том, что касается мобильной связи. Если вы посмотрите, у нас действительно самое широкое покрытие по республике.

— Наверное, благодаря «Таттелекому» и новые технологии в республику приходят быстрее? Иначе вынуждены были бы ждать милости от федеральных компаний, у которых могут дойти руки до Татарстана, а могут и не дойти?

— И этот фактор тоже есть. И дело не только в новых технологиях, но и в тарифах. Они в Татарстане ниже, чем во многих других регионах. В том числе их толкает вниз и дополнительная конкуренция, которую создаем мы.

«Используемые телекоммуникационные технологии быстро развиваются не только в области мобильной связи. При этом они часто еще более доступны для локальных операторов»

«МЫ ОДНИМ РОСЧЕРКОМ ПЕРА УДВАИВАЕМ СВОЮ СЕТЬ»

— Поговорим о мобильной связи. На создание сети покрытия по РТ, которой вы гордитесь, ушло несколько миллиардов рублей. Этот проект вообще имеет шансы окупиться? Эксперты говорили нам, что можно было и не строить свою сеть, а работать на чужих в качестве виртуального оператора. Это было бы и дешевле, и эффективнее.

— Действительно, с окупаемостью инвестиций есть вопросы, но что сделано, то сделано. Сейчас эта сеть уже есть — 1533 базовые станции по всей республике. Нужно ее загружать. На данный момент у нас порядка 700 тысяч абонентов, доля на рынке Татарстана — 10 процентов. В сельских районах доходит до 40 процентов. Операционно проект рентабельный, приносит более 1,1 миллиарда рублей выручки в год.

По поводу использования чужих сетей я скажу так: и сейчас не поздно. Вместо того, чтобы ставить новые базовые станции, мы уже тестируем с одним из федеральных операторов (не буду его пока называть) горизонтальный роуминг. Там, где наш клиент находится по каким-то причинам вне зоны действия сети, он «садится» на сеть нашего партнера и наоборот. То есть мы одним росчерком пера удваиваем свою сеть. И не только мы так делаем — тарифы на сотовую связь опустились так низко, что и федеральные игроки вынуждены все больше кооперироваться между собой.

Это выгодно всем. Тем более у нас есть станции там, где у других нет, и они недозагружены. То есть мы с партнером отлично друг друга дополняем, а абоненты сразу почувствуют улучшение качества связи.

— Чтобы расти, вам придется переманивать клиентов у «большой четверки». Но какие у вас преимущества, зачем мне брать сим-карту «Летай», если я живу в Казани или Челнах и в сельские районы не езжу?

— Кстати, если вы часто ездите в автоград, то точно будете довольны, потому что одно из достижений — именно трасса Казань — Челны. Проводились замеры по всем операторам — и тут мы одни из лидеров. Я думаю, что если мы в итоге скооперируемся с одним из операторов, то вместе с ним качество покрытия у нас будет гораздо лучше, чем у любого другого.

— А если выехать за пределы Татарстана?

— Так как у нас там нет своих сетей, вы, конечно, окажетесь в роуминге. Но у медали две стороны. У сим-карт «Летай» есть одно существенное преимущество: у нас заключены роуминговые соглашения со всеми операторами, так что сим-карта у вас фактически становится мультиоператорской и переключается с одного оператора на другого — это зависит от того, какая сеть там ловит лучше («МегаФон», «Билайн», МТС или Telе2). Те, кто, к примеру, ездит отдыхать в марийские леса, это ощущают. Бывает, что из всей группы только у нашего абонента телефон нормально ловит.

Тарифы будут, естественно, чуть-чуть подороже, чем здесь. Но там нет чего-то запредельного. Входящие бесплатно, как и по всей России, исходящие — 3 рубля из любого региона (из Крыма 5 рублей).

В среднем у нас тарифы все же ниже.

«Есть социально значимые вещи. Например, мы до сих пор единственный оператор в удаленных районах республики»

— А еще «Летай» славится самым дешевым безлимитным интернетом. Это преимущество сохранится?        

— Мы одни из первых запустили тарифные планы с безлимитным интернетом и за четыре года собрали с рынка почти всех интернет-гиков. По статистике, среднее потребление трафика клиентом в России за месяц — 7–8 гигабайт, а в нашей сети — выше 12 гигабайт.

Правда, есть примеры, когда клиенты использовали симку в роутере (для безлимитной раздачи) и скачивали по 2 терабайта в месяц, тем самым критически загружая базовые станции. Для частных целей со смартфона потребить такое количество трафика невозможно. Таких абонентов мы все-таки будем стараться отсекать.

— А вообще тарифную сетку в ближайшее время менять намереваетесь?

— Будем ее уточнять, скажем так. Этот процесс происходит постоянно. Но ценовое преимущество сохраним.

— Кто все-таки ваш целевой клиент?

— У нас очень большая доля рынка по домашнему интернету. Поэтому если у вас проводной интернет «Таттелекома», то мы будем вас убеждать приобрести и симку. Есть такие программы объединенные или конвергентные с названием «Вместе выгодно». Уже сейчас 20 процентов от ежемесячных расходов на домашние услуги — интернет, телевидение, телефон — может возвращаться к вам на счет мобильной связи «Летай».

Четверть наших проводных клиентов уже сейчас имеют хотя бы одну сим-карту «Летай». У кого-то есть и по две, три и более наших сим-карт.

— А насколько переход со своим номером удобен?

— Все очень просто. Операция занимает буквально неделю — это установлено законом РФ. Вам не надо ходить к своему оператору, вы пишете заявление нам, дальше мы переоформляем. В четырех крупных городах наши менеджеры придут к вам сами. Но надо отдать должное конкурентам — они же тоже не бездействуют. Когда им поступает заявление на перевод номера, они тут же начинают вам делать экстренные звонки и говорить: «Уважаемый абонент, пожалуйста, оставайся с нами, вот вам тариф за 200 рублей». Тем не менее тысячи клиентов в месяц переходят к нам со своими номерами.

«У нас очень большая доля рынка по домашнему интернету. Поэтому если у вас проводной интернет «Таттелекома», то мы будем вас убеждать приобрести и симку»

«5G — ЭТО БОЛЬШЕ ХАЙП»

— А как быть со следующим этапом развития мобильной связи — переходом на 5G? Не отстанете ли вы от этого поезда?

— Настолько дорогая технология, что пока по-крупному ни один оператор независимо подобным точно заниматься не станет, это просто не окупится. Вероятно, будет VNO (виртуальный оператор сети — прим. ред.) глобальный, то есть сеть принадлежит единому оператору, а все остальные начнут на равных условиях получать трафик.

Вышки 5G для по-настоящему высоких скоростей придется ставить чуть ли не через каждые 500 метров. Представляете затраты? Так что это больше хайп производителей оборудования на сегодня. По всем серьезным прогнозам, 5G еще долго будет развиваться только в каких-то локальных зонах, там, где без него не обойтись.

Теоретически нам ничто не мешает пилотно развернуть сети 5G и показать перспективы развития. Например, рассматривается проект, чтобы разместить 5G вдоль трассы Казань — Челны, чтобы тестировать там беспилотные автомобили. Им нужны очень малая задержка сигнала на случай передачи управления удаленному оператору и точная навигация на трассе, а с учетом скорости движения автомобиля каждые миллисекунды играют огромную роль. Это сложный, дорогой и амбициозный проект.

— Но пока с частотами не все так просто, верно?

— Надо понимать, что частот 3,4–3,8 гигагерца, на которых работают сети 5G, сейчас в России нет в свободном доступе для операторов. Теоретически 5G могут смещать в другие диапазоны в сторону 4,4–4,99 гигагерца, но это отдельная тема.

Повторю, главное — экономика. В Москве представители мобильных операторов говорят, что вообще-то даже сеть 4G до сих пор не окупилась.

При этом есть альтернативное мнение, что все мы на самом деле уже пользуемся сетями не хуже 5G.

— Это как?

— Речь о Wi-Fi. Зона покрытия у него совсем маленькая, но по скорости это уже 5G. Я к тому, что все разговоры о том, что проводной интернет скоро будет не нужен и мы всё будем получать по воздуху, не соответствуют действительности.

— Ну даже с 4G в принципе можно обойтись без проводов…

— На самом деле исследования показывают, что потребление трафика растет гораздо быстрее, чем пропускная способность мобильных сетей, — в первую очередь за счет медиаконтента. И когда, к примеру, несколько человек в зоне действия одной станции одновременно начинают смотреть потоковое видео высокого разрешения, она не всегда справляется. И ничего с этим не сделаешь — еще довольно долго мы будем вынуждены «тяжелый» контент получать через Wi-Fi, а по мобильной связи — что-то более оперативное, «легкое». Кстати, проводной интернет в последнее время в мире обрел второе дыхание — только через него вы можете в потоковом режиме смотреть видео в разрешении 4K, а на подходе и 8K.

«ЛЕТАЙ» ДОЛЖЕН ЛЕТАТЬ»

— Наверняка вас такой расклад радует, ведь в сегменте проводного интернета ваши позиции очень сильны.

— Да, по ШПД наша доля по Татарстану — порядка 60 процентов. Но удержать рынок очень непросто, некоторые конкуренты откровенно демпингуют. К примеру, по Челнам мы недавно зафиксировали небольшое снижение количества абонентов.

Отчасти, признаюсь честно, здесь есть и наша вина. Рынок ШПД несколько лет очень бурно рос, и все силы у нас уходили на расширение своего присутствия. И иногда получалось так, что мы не всегда вовремя меняли оборудование в жилых домах. Я считаю этот подход в корне неверным. Качество должно быть безупречным, иначе страдает репутация компании или, как модно говорить, репутация бренда.

— А в этом сегменте у вас какие преимущества?

— Что нужно абоненту? Во-первых, надо понимать, что вопрос скорости интернета — не совсем полная информация об услуге. Вопрос в устойчивости: мы должны обеспечивать стабильную скорость в любое время, чтобы она и в часы наибольшей нагрузки соблюдалась. У клиентов не должно быть провалов в скорости, обрывов в сессии и так далее.

Второе, о чем очень многие забывают, — это пинг (время отклика). Часто оператор покупает дешевый интернет, который по скорости как бы соответствует обозначенному, но зато он направляется через какие-то совершенно невообразимые маршруты, например дальневосточные. В итоге вы заходите на сайт, а он у вас открывается через 3 секунды — не потому, что долго загружался, а потому, что идет соединение с удаленным сервером.

Есть еще один тонкий момент, который клиенты зачастую недопонимают. Возьмем, к примеру, видеострим. Netflix вынужден был разместить свои серверы рядом с клиентами, потому что, когда все одновременно начинают смотреть «Игру престолов» или другой популярный контент, получаются задержки в показе или обрывы сессии. То есть мы должны размещать тот контент, который часто используется, на локальных серверах, чтобы обеспечить устойчивую связь. И тут как раз преимущество у местных операторов.

С качеством модемов и роутеров тоже довольно сложная история. Мы внедряем особую систему, которая позволяет дистанционно мониторить качество интернета и знать, как там, собственно, клиент себя чувствует, нет ли проблем. То есть система обращается к вашему роутеру и спрашивает: какая скорость? Если есть какая-то проблема со скоростью, пингом, задержками, обрывами сессии, то мы начнем заниматься вопросом еще до того, как клиент что-то почувствовал.

— А по сравнению с другими у вас есть какой-то плюс? Вы отмечаете, к примеру, про плотность покрытия своими сетями…

— Может, это говорить и некорректно, но тем не менее: у нас лучшие магистральные сети в регионе, и многие федеральные операторы в регионе у нас их арендуют.

Ну и, конечно, самое большое покрытие по ШПД в республике. Протяженность сетей — примерно 100 тысяч километров. Это в разы больше, чем у любого другого оператора связи. Та самая база, которая 160 лет создавалась, заново все эти линии тянуть никто не будет.

Кроме того, наше преимущество в том, что мы местная компания, нам не надо согласовывать текущую деятельность в Москве. У федералов это централизованный процесс, решения принимаются в целом по регионам России, а уже затем спускаются с соответствующими инструкциями. У нас же есть возможность очень оперативного реагирования на клиента, вплоть до индивидуального подхода.

Например, если у вас в квартире дальняя комната не имеет сигнала или другой оператор не доходит до частного сектора для покрытия, мы как местный оператор имеем возможность пойти навстречу клиенту и «поворачиваем в сторону него соту».

Где еще в контакт-центре есть обслуживание на татарском языке? Кто еще транслирует 39 республиканских телеканалов?

— Кстати, о ТВ. «Таттелеком» — лидер и в сегменте кабельного телевидения.

— Да. Возвращаясь к началу разговора, отмечу, что это еще одна причина, почему для Татарстана важно иметь своего оператора. Много разговоров о прекращении эфирного аналогового вещания и переходе на цифровое ТВ. Однако надо понимать, что 90 процентов домохозяйств смотрят телевидение не через антенну, а по кабелю или спутнику. Поэтому, если мы хотим сохранить местное ТВ, нужно, чтобы оно оставалось в пакетах кабельных операторов. У нас республиканские и муниципальные каналы представлены практически по максимуму. Не все операторы следуют по этому пути в силу формирования сетки вещания на федеральном уровне.

«90 процентов домохозяйств смотрят телевидение не через антенну, а по кабелю или спутнику. Поэтому, если мы хотим сохранить местное ТВ, нужно, чтобы оно оставалось в пакетах кабельных операторов»

«ИСТОРИЯ С УМНЫМ ДОМОМ, НАШПИГОВАННЫМ ЭЛЕКТРОНИКОЙ, ПОКА НЕ ОЧЕНЬ АКТУАЛЬНА»

— Сотовая связь, интернет, ТВ — это все традиционные услуги. Но вы говорили и о новых направлениях…

— Есть на самом деле еще одна важная традиционная услуга, в которой нас никто не заменит. Это фиксированная телефония. Да, постепенно она теряет часть своих приверженцев, но тем не менее остается востребованной, особенно среди юрлиц. И мы сейчас внимательно анализируем, какие найти ниши, где традиционный телефон был бы востребован.

Но в целом рынок телекома находится в существенном замедлении роста. После взрывного расширения сейчас рынок увеличивается примерно на 3 процента в год. При этом тарифы снижаются. Как и на любом зрелом рынке, идет конкуренция за снижение издержек.

Практически все операторы в поисках новых направлений. Все эти истории с IoT, интернетом вещей, обработкой данных — здесь все непросто, опять же очень много хайпа. Многие эти вложения (как, например, в технологию WiMAX) в итоге не окупились, что-то казалось прорывным, но технология не «выстрелила».

— Не получится ли так же с технологией LoRaWan, которая была выбрана «Таттелекомом» для развития интернета вещей?

— Это непростой вопрос. У интернета вещей пока есть два главных направления: так называемые умный дом и носимые гаджеты. В первом случае это, например, сбор показаний с домашних приборов учета (показания 10 тысяч приборов мы уже несколько лет удаленно снимаем), а во втором — в одежде, очках, обуви будет некий чип. Сигналы станут передаваться по сети, обрабатываться и назад приходить в виде аналитики. Но текущие стандарты 3G, 4G, Wi-Fi требуют очень много электроэнергии — к вашей кроссовке нужно будет тогда батарею прикручивать. Такие технологии, как LoRaWAN, позволяют датчику жить до 10 лет на одной батарейке. То есть это, как правило, передача сведений в очень небольшом количестве, редко и с минимальным потреблением энергии. Например, к счетчику воды не всегда удобно подводить провод, а датчик спокойно крепится, и его не нужно обслуживать те же 10 лет.

LoRaWan считается одной из самых перспективных технологий, но сейчас много и других конкурентных решений. Дальность LoRaWan — до 15 километров, но частота снятия показаний очень низкая, плюс частоты нелицензируемые и могут быть «зашумлены». Это допустимо в сельском хозяйстве, но во многих случаях может стать препятствием.

Или другой пример — у сотовых операторов есть альтернативная технология интернета вещей NB-IoT. На действующих сотовых вышках добавляют новые радиомодули или просто меняют программным путем, они становятся операторами интернета вещей.

Главная проблема в другом — мы пока не видим настолько бурного развития этого рынка, как предполагалось ранее. Да, есть 522-й закон РФ, согласно которому должен произойти переход к приборам электроучета с дистанционным съемом показаний. Возможно, это принесет определенный сдвиг.

— А вообще каков потенциал у технологии умного дома? Только счетчики?

— Гамма устройств, которыми оснащается дом, очень большая: датчики протечки, температуры, умная розетка, лампочки. Но поставщики говорят, что для большинства россиян нужны дешевые простые камеры на входе, которые фиксируют простые события. История с умным домом, который был бы весь нашпигован электроникой, пока не очень актуальна.

Правда, к датчикам сегодня добавляется голосовое распознавание, когда ты говоришь умной колонке: «Включи мне кондиционер и свет». На этом умный дом может получить новый виток развития. И тут, кстати, снова вопрос возникает об устойчивом интернете.

Мы считаем, что даже у умных счетчиков есть потенциал развития, например, чтобы вы могли отслеживать свое потребление, знать, когда у вас, допустим, был перерасход. Это удобно при двухтарифном счетчике: можно изменять поведение, стиральную машину, например, ночью поставить. Для экономии важно видеть ситуацию в динамике. А есть еще третий уровень: когда ты ушел из дома, а тебе датчик сообщает о потреблении, например, 2 киловатт: может, забыл утюг выключить? Кстати, в таком случае LoRaWan вообще не подходит, потому что технология передает информацию, допустим, раз в день, а нужно постоянно.

«Тема Data Science для нас очень интересна хотя бы потому, что «Таттелеком» в силу своей специализации располагает огромным количеством данных. И мы должны превратиться в аналитическую компанию и плотно с ними работать»

— Вы говорите о популярности камер. Пойдем ли мы в будущем по китайскому пути, когда десятки тысяч камер за всем следят и многое распознают? Сколько камер установлено в Татарстане?

— Более 11 тысяч. Как и у всех технологий, у камер есть две стороны медали. Во-первых, весь мир идет к тому, что во всех публичных местах рано или поздно они будут установлены. Когда была массовая установка камер в Нью-Йорке в октябре 2018-го, впервые за последние 25 лет в городе за выходные дни не было совершено ни одного убийства. Камеры дают радикальное снижение преступности. Это доказанный факт. Можно по-разному относиться к камерам на дорогах, но все стали снижать скорость из-за неотвратимости наказания.

Другая сторона медали — вмешательство в личную жизнь. Могут быть запечатлены разные моменты, относящиеся к личной жизни, которую многие не хотели бы выставлять напоказ. Впрочем, где устанавливать камеры и куда выводить сигнал, в любом случае решаем не мы. «Таттелеком» — это подрядчик. Нам заказали установку — мы устанавливаем.

Кстати, тут тоже много подводных камней, и все выглядит далеко не так эффектно, как представляется. Например, сегодня распознавание лиц требует огромного количества мощностей. Специальные серверы стоят больше 100 тысяч, их мощности хватает для 10 камер с распознаванием. Много разработок есть, но простые и эффективные решения, думаю, будут появляться только через год-два.

— Big data называют «новой нефтью». Видите здесь потенциал для себя?

— Тема Data Science для нас тоже очень интересна хотя бы потому, что «Таттелеком» в силу своей специализации располагает огромным количеством данных. И мы должны превратиться в аналитическую компанию и плотно с ними работать. У нас все данные формализованы, и это просто клондайк.

Я не исключаю, к примеру, что через какое-то время стоимость интернета для потребителя вообще будет стремиться к нулю. Мир идет к тому, что, если ты источник данных, тебе должны платить. Даже на уровне физического лица — предоставление информации о нем рано или поздно перекроет стоимость доступа к интернету. То есть будет так, что человек разрешает передавать и использовать данные о своем поведении в интернете и ничего не платит.

Мы имеем доступ к большим базам данных и скоро — с горизонтом в год-два — рассчитываем наработать серьезные компетенции в их обработке, это вообще может стать основным источником прибыли как таковой. Но подобное требует полной перестройки компании из инженерной в аналитическую, тогда «Таттелеком» будет совершенно не таким, как сейчас.

— Специальное подразделение станете создавать?

— Да, безусловно. Но у вас вопрос не в бровь, а в глаз, потому что даже в тех компаниях, где такие подразделения давно созданы, они все еще не укомплектованы. Специалистов в этой сфере очень немного, она требует глубоких математических компетенций. Но ее трудно переоценить: мир меняется, и в течение 5–7 лет мы увидим, что это будет базовой областью в любом управленческом процессе.

Планируем в 2019 году провести соревнования по машинному обучению, чтобы привлечь специалистов и усилить интерес к этой сфере.

«У нас большая численность сотрудников, причем выручка на одного человека не столь высокая по сравнению с конкурентами. Но, как я говорил, мы наследники ГТС»

«У НАС МНОГО СОТРУДНИКОВ, КОТОРЫЕ РАБОТАЮТ ПО 40 ЛЕТ…»

— Вы говорили о сокращении издержек. Большие ли здесь резервы у компании?

— Да, анализ это показывает. Не хочу раскрывать всех деталей, но я вижу возможности сэкономить и в сфере закупок оборудования, и в отказе от некоторых сторонних услуг, которые мы могли бы выполнять своими силами. На самом деле это очень важное направление работы, но оно болезненное. Везде есть чьи-то интересы. Когда их задеваешь, идет обратная реакция. К примеру, появляются оплаченные посты в «Телеграме»… Но другого пути нет.

— Штат оптимизировать планируете?

— У нас большая численность сотрудников, причем выручка на одного человека не столь высокая по сравнению с конкурентами. Но, как я говорил, мы наследники ГТС, у нас очень много сотрудников, которые работают по 40 лет. Если 25 лет назад были координатные АТС, механические, то сейчас все на оптике, произошли радикальные перемены. Конечно, многие сотрудники не могут так быстро и за такой короткий срок перестроиться. Оптимизация — это естественный процесс, она и была, и будет. В 2012 году работали 5,6 тысячи человек, сегодня — 4,8 тысячи.

Но главное, что будет сокращаться, — это управленческий аппарат и количество уровней иерархии. Были у меня два первых зама, сейчас, естественно, один. Я думаю, как ни странно, надо не под должность подбирать человека, а структуру формировать под конкретных людей. Чуть больше двух месяцев прошло — из топ-менеджмента покинули компанию четыре зама и пять директоров направлений (больше половины). Мы здесь хорошо соблюдаем баланс: половину поднимаем изнутри компании, половину будем стараться приводить извне, потому что нам нужна новая культура.

— Давайте поговорим немного о ваших «хантерских» находках.

— Я могу сказать, что первым, кого мы приняли на работу, был HR — Инга Герасименко, она была до этого в «Барс Групп» HR. Первым замом будет Рустем Хисамов. Он в «Нэфисе» в свое время сделал IT-революцию, потом собственный бизнес создал — молодой, умный, креативный. Замом по финансам будет Владимир Демушкин из Ак Барс Банка, он долгое время проработал в PricewaterhouseCoopers, очень компетентный.

Кстати, «Таттелеком» для многих — это своего рода alma mater, первое место работы. Люди устраивались сюда после окончания учебы, вырастали, а потом уходили на более высокую зарплату. А теперь, когда мы разговариваем, у многих ностальгия, им хочется вернуться и поднять «Таттелеком» на новый уровень.

Идет достаточно болезненный процесс. Люди еще должны притираться, они же не знают друг друга. Сталкиваются две культуры — старая и новая. Но это все необходимо для достижения наших целей.

«Таттелеком» вполне жизнеспособен как самостоятельная компания, он нужен республике и может принести ей огромную пользу»

«МЫ НЕ МОЖЕМ ЗАНИМАТЬСЯ ВСЕМ ОДИНАКОВО ХОРОШО»

— Честно говоря, направлений так много, что не очень понятно, на чем вы будете делать акцент.  

— Мы делим наши услуги и продукты на три категории. Первая — базовые услуги. Это, по сути, передача данных через ШПД, мобильная связь, фиксированная связь, LoRaWan, если мы его запускаем. Если сравнить нас с интернет-провайдерами, понятно, что мы должны иметь лучшие каналы передачи данных, инженерные/сервисные решения должны быть подобраны оптимально.

Вторая категория услуг — конечные устройства, которые появляются на сети передачи данных, например видеонаблюдение, различные роутеры, устройства умного дома. Их количество может измеряться десятками. Они требуют уже более детального, инженерного подхода.

Третья категория — программные средства, которые разворачиваются на базе второго уровня. Например, на системах видеонаблюдения можно заниматься видеоаналитикой — распознаванием лиц, номеров, анализом поведения клиентов.

Естественно, «Таттелеком» не может заниматься всем и при этом одинаково хорошо. Я обычно привожу в пример утку. Она умеет все: плавать, летать, ходить, но при этом делает все не самым лучшим образом.

Наши приоритеты таковы. Первый базовый уровень должен быть безупречен. Второй уровень должен быть развит, но ограничен — невозможно быть специалистами по всей номенклатуре оборудования на рынке. Здесь, наверное, нужно уже предлагать кооперацию. А на третьем уровне мы уже сами почти ничего не разрабатываем, но у нас есть сеть конкурентных проверенных партнеров. Это должен быть почти что маркетплейс.

Заниматься всем, пробовать все и сразу — ошибка. Да, условно, у нас может быть хороший продукт по организации видеоконференций. Но если будет плохая скорость интернета, то хорошие камеры и программы нас не спасут. Без базового уровня вообще не о чем разговаривать.

— И последний вопрос. Судя по нашему разговору, задачи быстренько навести марафет и слить «Таттелеком» какому-нибудь федеральному игроку нет?

— Нет, конечно. Решать, безусловно, акционерам. Но мы собираемся дать бой — «Таттелеком» вполне жизнеспособен как самостоятельная компания, он нужен республике и может принести ей огромную пользу. Наша команда сделает для этого все, что от нас зависит.