Андрей Фомичев: «Все деньги в Москве, поэтому ее окружили производители упаковки»

Андрей Фомичев: «Сегодня в стране ведь не осталось техникумов по нашей специальности. Дошло до того, что наших рабочих обучают профессора и доценты лесотехнического университета Санкт-Петербурга» Фото: Олег Спиридонов

«Немцы уже не образец для подражания в бизнесе»

— Андрей Геннадьевич, как завершил КБК прошлый год, с чем связано снижение прибыли? Какова динамика в текущем году?

— В прошлом году мы инвестировали в производство 2,5 миллиарда рублей. В планах было 3,2 миллиарда, но часть проектов стала переходящей на этот год. По реализации продукции при плане в 10 миллиардов мы продали на 10,56 миллиарда рублей. Продажи выросли на 8,2 процента по сравнению с 2017 годом. Чистая прибыль снизилась на 13 процентов, но мы шли на это осознанно. Когда планировали программу развития комбината на 2017–2018 годы, учитывали переходящие проекты и ожидали, что на время модернизации основного производства картонной фабрики вынуждены будем закупать ролевую продукцию, чтобы обеспечить заказами наших клиентов гофропроизводства. Данная продукция у сторонних производителей была дороже нашей до 25–30 процентов. Это легло на себестоимость и прибыль по упаковке, которая снизилась за счет ролевой продукции и потянула за собой общую прибыль по комбинату. Причем ее мы все-таки имеем, она неплохая — уровня 2017 года. По итогам первого квартала ожидаем рост чистой прибыли более 10 процентов, увеличение объема производства в денежном выражении составило 15 процентов, в сопоставимых ценах — 1,2 процента.

— А чем такое вызвано?

— Этого удалось достичь за счет ценовой политики: проведенная модернизация позволила снизить себестоимость производства продукции, повысила качество, мы дали рынку новый продукт. Кстати, мы первыми в России запустили новую технологию роспуска макулатуры, привезли морем огромный барабан длиной 40 метров.

Суть проекта в том, что, кроме снижения затрат на содержание оборудования и потребление электроэнергии, технология позволяет сохранять хорошее волокно. Раньше его потери при роспуске макулатуры достигали 5 процентов, сейчас они сократились в 10 раз. В себестоимости нашей продукции макулатура составляет 50 процентов. Наши коллеги-конкуренты по всей России тоже занимаются модернизацией. Но они работают в основном за счет кредитных средств, многие покупают бывшее в эксплуатации оборудование. Например, одна из компаний приобрела оборудование 1938 года. Мы же покупаем новое и за счет собственных средств.

— То есть кредиты вы по-прежнему не берете?

— В конце прошлого года мы рассматривали возможность взять кредит, оформить лизинг, встречались с представителями «Дойче Лизинг». Но мы подсчитали, что идет удорожание оборудования на 20 процентов! Извините, это немаленькие деньги. Если проект, допустим, стоит миллиард, то мы должны отдать сверх 200 миллионов рублей! Поэтому до сих пор придерживаемся стратегии Сергея Павловича (Титов — первый генеральный директор КБК — прим. ред.), подразумевающей пошаговые инвестиции, которые обязательно несут за собой экономический эффект. Мы утвердили программу развития на 2020–2025 годы, и там тоже предусмотрена пошаговая реализация всех проектов за счет собственных средств.

«В целом санкции положительно повлияли на российских производителей, спрос на упаковку, соответственно, вырос. Но мы потеряли поставщика сырья с Украины» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Оборудование, получается, только зарубежное закупаете, в России нет производителей?

— Нет, никого не осталось. Закупаем оборудование в Германии, Австрии, Швейцарии, Италии, Японии. Кстати, с японцами гораздо комфортнее работать, чем с немцами. От последних мы отказываемся — они снижают планку своей деловой ответственности. Думаю, сказывается влияние санкций и давление американцев на немцев. И с французами так же. Хотя они это решительно отрицают, но я так считаю.

— Обычно немцы считались образцом для подражания в бизнесе…

— Ничего подобного. Сейчас нет. Вот швейцарцы и японцы держат свою марку. Хотя у Японии много неурегулированных с Россией вопросов, те же Курильские острова, но они это сразу выводят за рамки бизнеса. У них четкое выполнение своих обязательств по срокам, обслуживанию. Мы были поражены тем, что японские партнеры в течение суток присылают своих специалистов в Набережные Челны, а ведь это и визовая поддержка, и перелеты. Они работают на имя своей фирмы, доказывая всему миру, что, например, Mitsubishi означает надежность. Поэтому мы заключили с японской компанией контракт на гофропресс, закупаем еще одну перерабатывающую линию, планируем обсудить через год еще один контракт.

— Какое, помимо этого, влияние оказывают на вас санкции?

— В целом они положительно повлияли на российских производителей, спрос на упаковку, соответственно, вырос. Но мы потеряли поставщика сырья с Украины. Еще возникли вопросы по поставкам некоторых запчастей. Немецкая компания по гарантии должна была поставить нам преобразователь американской фирмы, и ей пришлось брать согласие у американцев, поскольку данная запчасть двойного назначения и может использоваться для систем военного направления. А у нас оборудование простаивало, мы срывали свои обязательства перед клиентами.

А вообще, к примеру, в электронике у нас основа — это Siemens, комплектация данной фирмы. Если санкции коснутся ее продукции, последствия будут весьма печальны.

«Упаковка — индикатор покупательской способности населения»

— Раз у вас с продажами упаковки все в порядке, значит, потребительский спрос на товары растет?

— Конечно! Упаковка — это индикатор покупательской способности населения. Если идет спрос на упаковку, значит, люди покупают порошки, напитки, конфеты и прочее. Если движения товара в магазинах нет, то и спроса на упаковку — тоже. Или возьмем туалетную бумагу, у нас она эконом-класса. Когда мы видим, что спрос на нее растет, значит, потребительская способность населения не меняется. Люди выбирают нашу бумагу, потому что в ней 50 метров, а в более дорогой из целлюлозы, к примеру, всего 18 метров.

А вот в Китае, на мой взгляд, сейчас наблюдается определенная стагнация. Там уже нет динамики роста в 10–12 процентов, у них сейчас 7–8 процентов, и они за голову хватаются. У нас на комбинате осенью были бизнесмены из Индии — вот где будущее развитие рынка! Там рост ВВП до 20 процентов!

«Сейчас с Haier успешно сотрудничаем. Китайская компания дала нам второе дыхание, придя в Набережные Челны, мы под нее серьезные инвестиции делаем!» Фото: «БИЗНЕС Online»

— А кто крупнейшие потребители вашей упаковки?

— Мы работаем с Danone, Nestle, IKEA, Unilever, «Эссен Продакшн», московским, саратовским, казанским жиркомбинатами, «Нэфис Косметикс». Сейчас с Haier успешно сотрудничаем. Китайская компания дала нам второе дыхание, придя в Набережные Челны, мы под нее серьезные инвестиции делаем! Закупили новую технологию упаковки с хорошей флексопечатью, заключили контракт со швейцарской фирмой. Будем еще один подписывать, чтобы выпускать гофрокартон под эту печать.

Мы хотим стать основным поставщиком упаковки для продукции Haier. Китайская компания, конечно, работает с несколькими поставщиками, чтобы не быть зависимой. Но мы надеемся, что станем основным и надежным партнером, ведь находимся рядом. Китайских партнеров мы уже не раз выручали, когда другие поставщики упаковки подводили их по тем или иным причинам.

— Видите ли конкурента в новой картонно-бумажной фабрике – резиденте ТОСЭРа?

— Фабрика нам не конкурент, так как это производство рассчитано на небольшие объемы. Они заняли свою нишу, работают с мелкими заказчиками. Руководство фабрики говорит, что инвестиции составили 600 миллионов рублей — это около 9 миллионов евро. Ну какие технологии можно приобрести на эти деньги? Китайскую машину? У нас модернизация обошлась в 25 миллионов евро! Дай бог им построиться и запуститься, но есть еще кадровая проблема, с которой фабрике придется столкнуться. Мы им мешать не собираемся, даже готовы покупать у них бумагу, если она будет соответствовать нашим требованиям. Мы ведь сегодня приобретаем 800 тонн бумаги у Марийского ЦБК. Нам не хватает, потому что после модернизации мощность увеличилась на 20 процентов.

Помимо этого, сырье потребуется для нашего производства гофроупаковки в подмосковном городе Клин. Сейчас оно находится в стадии пусконаладки и будет запущено в 2019 году. Часть оборудования мы привезли на новый завод из Набережных Челнов, часть закупили у швейцарской фирмы. В целом инвестиции в подмосковное производство составят 2 миллиарда рублей. С его помощью планируем увеличить свою долю на рынке гофропродукции Московской области с 11 до 20 процентов. В целом на российском рынке упаковки наша доля по-прежнему составляет 7 процентов.

— Почему вы пошли ближе к Москве?

— Сегодня до 10 процентов от стоимости продукции занимает логистика. У нас много потребителей в Московской области, поэтому мы решили снизить высокую транспортную нагрузку. «Челны Упак» — совместное предприятие, доля комбината в нем составляет 51 процент. Наш партнер «ПакПрестус» — это потребитель нашей продукции, который поставляет упаковку на московский рынок. На их дочернем предприятии «КлинАвтоТранс» мы и запускаем СП.

Понимаете, идет битва за Москву. Все деньги в столице, потому ее окружили производители упаковки и этот пирог пытаются поделить. Отмечу, что в Москве у нас возникли сложности с набором персонала. Москвичи работать не хотят, за зарплату в 40 тысяч рублей они и пальцем не пошевелят. Им надо минимум 100 тысяч за то, чтобы бумажки с одного края стола на другой перекладывать! Нам пришлось приглашать сотрудников из Набережных Челнов и других регионов.

«Мы столкнулись с кадровой проблемой!»

— Читатели спрашивают, есть ли у вас текучка кадров, как устроиться к вам на работу? 

— Мы столкнулись с кадровой проблемой и в Челнах! У нас идет автоматизация производства — уже 15 роботов установлено. Это подразумевает совсем другие требования к персоналу, возникает проблема обучения. Мы уже вложили около 20 миллионов рублей в свой учебный центр. Сегодня в стране ведь не осталось техникумов по нашей специальности. Дошло до того, что наших рабочих приезжают и обучают профессора и доценты лесотехнического университета Санкт-Петербурга. Дела в системе образования для целлюлозно-бумажной промышленности плохи — сокращаются бюджетные места, закрываются вузы…

«Идет битва за Москву. Все деньги в столице, потому ее окружили производители упаковки и этот пирог пытаются поделить» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Вы сказали о кадровой проблеме. А какие специалисты вам нужны? Сколько сотрудников сейчас работают на комбинате, не планируется ли сокращение персонала в связи с автоматизацией производства?

— У нас сейчас 1753 работника, текучки нет. Сокращать никого не планируем, мы переобучаем и переводим людей на другие специальности. Наша задача — на тех же площадях, при том же количестве сотрудников за счет автоматизации выпускать в три раза больше продукции. Средний возраст работников комбината сегодня 44 года, а еще два года назад подходил к 47. Данное обстоятельство свидетельствует о том, что мы приняли молодых, в частности, на фабрику по производству гофротары: там средний возраст работников — 41 год, в основном это сотрудники с других предприятий города.

— То есть это не дети работников КБК, как было принято раньше?

— У некоторых детей сотрудников сегодня запросы, как у москвичей. Доходность нашего работника отражается на семье, ее запросах. Это нормально. Все мы стремимся дать своим детям лучшее, в том числе образование. Поэтому сегодня принимаем на работу не только детей наших работников. Мы берем профессионалов — токарей, фрезеровщиков… Вот сейчас, не поверите, не можем найти гидравлика, специалиста по вентиляции! А некоторые не выдерживают испытательный срок, потому что у нас работать надо, притом посменно! Есть еще такой момент: если работник уволился с комбината, возврата нет.

— Почему такая жесткая позиция?

— Ну хотя бы для того, чтобы не было спекуляций на наших акциях — при увольнении или выходе на пенсию мы выкупаем их у работников. Да и не в наших это правилах: ушел человек, значит, ушел. Это справедливо.

«Поскольку каждый работник — акционер и хозяин, он работает на себя и свою семью, поэтому у него отношение другое. Он знает, что, кроме зарплаты, получит дивиденды» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Ранее озвучивалось, что средняя зарплата по итогам 2018 года на КБК составила 72 тысячи рублей. Это, наверное, только те получают, кто давно работает? А начинающие сколько зарабатывают? 

— Через год работы сотрудник становится акционером и в течение года получает дополнительное вознаграждение. Молодые люди, только пришедшие на комбинат, зарабатывают 35–40 тысяч рублей. Но это все равно на 20 процентов больше, чем они получали на прежнем месте работы.

«После выхода на пенсию некоторые наши сотрудники по Европе катаются по три-четыре года!»

— У вас уникальная форма собственности — акционерное общество работников, или, как чаще говорят, народное предприятие. Не выгоднее ли комбинату стать ПАО или ОАО?

— Нет, именно такая наша форма — залог устойчивого развития комбината. Поскольку каждый работник — акционер и хозяин, он работает на себя и свою семью, поэтому у него отношение другое. Он знает, что, кроме зарплаты, получит дивиденды. Чем лучше сотрудник работает, тем больше стоит акция и тем больше он получит денег при выходе на пенсию. Еще два года назад у нас пенсионеры с большим трудовым стажем получали по 2 миллиона рублей к пенсии! А сегодня некоторые уже до 5 миллионов получают — это те, кто отработал на комбинате 30 лет и более. После выхода на пенсию некоторые, я знаю, по Европе катаются по три-четыре года!

Также работникам, которые уходят на заслуженный отдых, и отличившимся мы дарим памятные серебряные и золотые монеты. Убежден: сотрудникам важна не только материальная, но и моральная поддержка. Пенсионеров поздравляем с днем рождения, кроме того, они получают ежемесячную доплату к пенсии. Я думаю, это ценно.

«Работникам, которые уходят на заслуженный отдых, и отличившимся мы дарим памятные серебряные и золотые монеты. Убежден: сотрудникам важна не только материальная, но и моральная поддержка»Фото: пресс-служба КБК

— Становится ли в нашей стране больше народных предприятий?

— Народных предприятий хоть не намного, но стало больше — около 70. А вы знаете, что в компаниях Boeing и Huawei тоже коллективная форма собственности? В Америке многие собственники наделяют акциями ценных сотрудников, и они успешно работают.

— С семьей Титова поддерживаете отношения?

— Да, с вдовой Тамарой Семеновной я встречался осенью. Она живет в Санкт-Петербурге, у нее там внучка. Сын, Александр Сергеевич, возглавляет российское представительство немецкой компании Voith — одного из крупнейших игроков на мировом рынке целлюлозно-бумажной промышленности. В апреле мы встречались с ним, обсуждали вопросы сотрудничества. Дочь Сергея Павловича работала в Санкт-Петербурге на картонно-полиграфическом комбинате, сейчас живет в Москве, замужем за руководителем крупной компании. Один из внуков также работает в этой сфере.

— Какое самое непростое решение вам пришлось принимать на посту генерального директора? (Константин Белоусов)

— Интересный вопрос. Самым сложным было решение о рекордных в истории комбината инвестициях в 2,5 миллиарда рублей сразу в несколько проектов. Это большие деньги и высокая ответственность. Решение было правильным, поскольку по итогам первого квартала у нас прибыль по упаковке стала в три раза больше, чем по туалетной бумаге за последние пять лет.

— А какую долю занимает в выручке комбината упаковка?

— В общем объеме выручки туалетная бумага занимает 30 процентов, остальное — упаковка.

«Начиная с Северо-Запада и заканчивая Дальним Востоком! Мы основной производитель в стране по выпуску семислойного гофрокартона» Фото: «БИЗНЕС Online»

«считаем, что нам пора присутствовать в сегменте бумаги премиум-класса»

— Что можете сказать о другой нише, которую занимают ваши конкуренты, — бумаге из целлюлозы?

— Население обманывают по полной программе, а оно радо обманываться! Сначала двухслойная бумага у некоторых производителей была длиной 30 метров, потом 28, а сейчас 18!

— Это как с девятком яиц вместо десятка…

— Да-да! При этом зрительно объем остается тем же самым за счет придания пухлости рулону.

— А вы собираетесь выпускать бумагу из целлюлозы?

— Да, считаем, что нам пора присутствовать в сегменте бумаги премиум-класса. Поэтому планируем выпускать туалетную бумагу из целлюлозы. Это заложено в программу развития КБК на 2020–2025 годы.

— Какова у вас география поставок?

— Начиная с Северо-Запада и заканчивая Дальним Востоком! Мы основной производитель в стране по выпуску семислойного гофрокартона. Потребители данной продукции — производители каучука, ПЭТ-форм, запчастей и другие. Те, кто перевозит грузы самолетами, особенно заинтересованы в нашей продукции, поскольку платят за килограммы. И если деревянный ящик весит 300 килограммов, то наш — 50.

— Планируете экспорт развивать?

— Наша основная задача — закрыть потребности внутреннего рынка! Хотя немного мы, например, в Казахстан поставляем. Но нам предстоит огромный фронт работ с Haier в Набережных Челнах — китайская компания строит и завод стиральных машин, и кухонной бытовой техники… Для всех этих товаров нужна упаковка. Мы еще потеть будем, чтобы удовлетворить их потребности!

— Ранее вы говорили, что много макулатуры вывозится за рубеж, в Китай. Какова ситуация сейчас? Есть ли проблемы с закупкой сырья? Как обстоят дела с системой пунктов по сбору сырья?

— Основным поставщиком сырья в Китай были американцы, они рассматривали эту страну как большую свалку. Но сейчас китайцы серьезно взялись за экологию, они закрыли все заводы по производству картона и бумаги мощностью до 60 тысяч тонн в год и приняли решение о запрете приема несортированной макулатуры. Американцы в прошлом году закопали 500 тысяч тонн упаковки Tetra Pak, потому что нет хороших технологий по ее переработке и китайцы перестали брать. В итоге Поднебесная создала ажиотаж на сырье и цены пошли вверх.

«Макулатура сегодня образуется не у населения, а у ретейла. Вот если бы Николай Атласов продолжал заниматься этим! Он ведь до 600 тонн макулатуры в год у населения Челнов собирал, продавал и нам в том числе» Фото: «БИЗНЕС Online»

Сейчас ситуация стабилизировалась. Сегодня основной потребитель российской макулатуры — это Украина. Больше 20 тысяч тонн сырья ежемесячно уходит туда. Если ее вернуть на российский рынок, это стабилизировало бы цены на упаковку, которая занимает до 5 процентов в стоимости продукции, к примеру ящика напитков. Но пока пролоббировать данный вопрос не удается. Поэтому мы ожидаем роста цен на макулатуру — более 12,5 тысячи рублей за тонну.

К тому же макулатура сегодня образуется не у населения, а у ретейла. Вот если бы Николай Атласов (депутат горсовета, совладелец «ПромИндустрии» — прим. ред.) продолжал заниматься этим! Он ведь до 600 тонн макулатуры в год у населения Челнов собирал, продавал и нам в том числе. Сейчас же регоператор «Гринта» собрался сам сортировать ее. А как это делать, когда в одном ведре бумага, огурцы, бутылки и прочее?! Сортировать должно население, домохозяйства, как это было сделано при поддержке мэра города и Атласова через пункты сбора вторсырья. Вообще, хорошо, что у нас научились перерабатывать и пластик, и алюминиевые банки, и резину, осталось заняться стеклом. Мой знакомый в Италии говорит, что переработка стекла — золотая жила, у него на этом основной бизнес построен.

«ПУсть не обижаются на меня бывшие мэры, но…»

— В прошлом году московские рекламщики раскрутили в соцсетях фейковые паблики о вашей бумаге. Вы восприняли это как шантаж, раз подали заявление в полицию. Чем закончилось дело? Не считаете, что потеряли возможность пропиарить свой бренд среди молодежи, которая из туалетной бумаги знает только «мягкое как перышко»? (Марк)

— А что нам оставалось делать? Если бы они заранее вышли к нам с деловым предложением, могли бы рассмотреть вопрос о сотрудничестве. Но нас поставили перед фактом, пытались навязать свое мнение. Причем в этих пабликах распространялась информация от имени совета директоров КБК, которого у нас нет! Поэтому мы написали заявление в полицию, и фейковые паблики быстро закрыли. На этом конфликт закончился, правда, извинений не получили. Не считаю, что мы потеряли возможность для пиара. У нас ведь очень известный бренд, доказательство тому — постоянные факты подделки нашей туалетной бумаги. Недавнее уголовное дело, как вы знаете, закончилось реальными сроками для жителей Челябинска. Сейчас еще одно дело по контрафакту нашей продукции расследуется в Ростове.

«Пусть не обижаются на меня бывшие мэры, но я считаю Наиля Магдеева самым эффективным из руководителей города» Фото: Олег Спиридонов

— Есть ли трудности с реализацией вашей продукции массового спроса через крупные торговые сети?

— Крупные сети — это как бег с препятствиями! Чтобы зайти туда, надо входной билет заплатить, за полку — тоже, а то задвинут или чуть ли не на пол положат твою продукцию! Мы напрямую с торговыми сетями не сотрудничаем, а работаем через дилеров. С тем же «Эссеном», думаете, легко было работать? Но в итоге во многих крупных сетях мы представлены.

— А ваши отношения с Леонидом Барышевым в Госсовете РТ не помогают присутствовать в «Эссене»?

— Есть хорошая поговорка: дружба дружбой, а табачок врозь…

— В Госсовет РТ нынче не выдвигаются ваши челнинские коллеги Вячеслав Зубарев, Сергей Рачков, а вы вновь решили избираться. Прежде вы говорили, что кто-то должен рассказывать о народном предприятии КБК хотя бы своим коллегам-депутатам. Еще не все рассказали? Для чего вам дополнительная общественная нагрузка?

— Зубарев и Рачков — это зубры в Госсовете, они работали несколько созывов и решили уступить дорогу молодым. А я только второй раз собираюсь выдвигаться. Для чего? Я намерен и дальше представлять интересы народного предприятия Набережночелнинский картонно-бумажный комбинат, а также жителей микрорайона Бумажников, поселков ГЭС, ЗЯБ. Буду выдвигаться по Мелекесскому одномандатному округу от «Единой России». Да, КБК помогает школам, детсадам, пенсионерам, ветеранам войны… Но приходится и многие другие вопросы решать, и они продолжают поступать. Кто станет это делать? Это большая ответственность. Я понимаю, что мне нужно будет потом перед людьми отчитываться. При этом, думаю, последний раз буду избираться в Госсовет. Все-таки в моем возрасте пора задуматься о Всевышнем, о более высоких материях и в будущем также уступить дорогу молодым.

— А какие у вас отношения с местными властями? Вы ведь собирались судиться с исполкомом города из-за убытков, понесенных комбинатом вследствие затопления дороги на БСИ. Чем закончился конфликт?

— Мы не стали судиться. Мэр приехал и сказал, что дорога будет. И ее сделали! Пусть не обижаются на меня бывшие мэры, но я считаю Наиля Магдеева самым эффективным из руководителей города. Он открытый, часто бывает у нас на комбинате, встречается с нашими работниками, решает возникающие вопросы. Наилю Гамбаровичу удалось получить поддержку у руководства республики и коллективов предприятий города. Ему доверяют челнинцы. Кстати, он же окончил лесотехническую академию, по образованию — механик целлюлозно-бумажной промышленности! (Улыбается.)

— Вы читаете «БИЗНЕС Online»?

— Да, читаю. Вы анализируете и при этом не даете оценку — оставляете такое право самому читателю, вот что важно. У вас интересные материалы, и, самое главное, вы не даете расслабиться (смеется).

— Спасибо за интересную беседу!