«Молодежь, которой осточертело то, что происходит, создала политическую субкультуру»

Владимир Познер телеведущий:

— Нужно ли вводить ограничения на выступления тех или иных музыкальных групп? Нет, не нужно. Все эти запреты в большей степени только привлекают внимание и никогда не бывают эффективными. Напротив, это только усиливает интерес к тому или иному исполнителю. Запретами добиваются как раз обратного. Это очень напоминает советское время, когда запрещали Высоцкого, запрещали Галича, запрещали The Beatles. Ну и что, в конце концов, получилось? Получилось все наоборот. Поэтому, на мой взгляд, это просто мнение абсолютно ограниченных, плохо понимающих и в музыке, и в молодежи, людей.

Александр Проханов писатель:

— Нужно ли вводить ограничения? У меня нет ответа на этот вопрос. Потому что меня тревожит все, что происходит в России. Ни одно русское явление, которое сейчас происходит, не оставляет меня вне тревог. Я просто знал, как уничтожался Советский Союз. Я видел эту массированную политическую, психологическую, идеологическую атаку на ценности государства, которая осуществлялась и с помощью образов. В том числе и образов музыкальных. Музыка во времена перестройки была инструментом сокрушения советских ценностей и констант. Например, в телепередаче «Взгляд», которую вели Любимов и Листьев, молодые журналисты приглашали к себе в программу какого-нибудь престарелого советского деятеля — воина или политика — и вели с ним 15-минутную беседу, буквально превращая его в труху. А после этого врубалась какая-нибудь молодежная рок-группа и закрепляла своим выступлением победу над этим старым, унылым политиком. То есть рок-музыка и вообще всякая музыка была инструментом воздействия на политические константы и ценности. Эти действия были разрушительны, и по существу победа 1991 года была музыкальной победой.
Сегодня происходит то же самое. Молодежь, которой многое осточертело из того, что сейчас происходит, создала гораздо больше, чем субкультуру, — создала политическую субкультуру, она сейчас атакует константы сегодняшнего миросознания с помощью своих песен — рэпа или других видов рока. Должно ли это тревожить государство, если оно чувствует, что повторяется история 1990–1991 годов? Я думаю — да. Но является ли ответ государства на такие угрозы адекватным? Думаю — нет. Потому что на искусственные образы нельзя отвечать пулеметами или запретами и концлагерями. Потому что это только усугубит процесс. Значит, надо отвечать контробразами, контркультурой. Надо ответить культурными ценностями, которые возвышают сегодняшнее государство. Если такая культура есть, государство выстоит. А если такой культуры у государства нет — оно проиграет.

Ирада Аюпова министр культуры РТ:

— Знаете, скажу честно, если говорить конкретно о группе, концерт которой запретили в Казани, IC3PEAK, я посмотрела их клип «Смерти больше нет», мне реально стало страшно. Это чуждо мне. И мы ведь не знаем, как фразы из подобных песен на самом деле будут отзываться в душах наших детей. Зачастую это может действительно звучать как призыв. Вот это страшно. Я бы не хотела, чтобы мои дети слушали такую музыку.
К сожалению, у нас не в полной степени развито законодательство в этом вопросе. Возможно, нам стоит задуматься над тем, как это регулировать законодательно, создать какое-то противодействие творческому экстремизму.
Что касается запретов на выступления подобных исполнителей, то мне трудно давать какие-то оценки всем этим действиям. И я понимаю, что запреты — это в какой-то степени альтернативная реклама. Не написали бы про запрет в средствах массовой информации — может, и не узнал бы никто об этой группе. Но ведь подобных коллективов много. Возможно, сегодня люди, которые не имеют реального таланта, прибегают к таким способам привлечения внимания к собственному творчеству. В том числе путем каких-то откровенно провокационных вещей. Я же все-таки за творчество, которое побуждает жить. Человека нужно побуждать к лучшему, а не рекомендовать обливать себя керосином.

Феофан митрополит Казанский и Татарстанский:

— В конце концов, дело даже не в запрете, а в том, каков генезис этих групп, исполнителей, что позволило им появиться? Это потребность в таком… формате, я не назову это искусством. Или же банальное навязывание? Почему вдруг такие коллективы, с одной стороны, начали так активно плодиться, с другой, откуда у них сразу взялась такая большая аудитория? Я думаю, здесь есть разные составляющие. Во-первых, я бы сказал, что это не просто игрушечка, это продвижение неких ценностей, которые в действительности неприемлемы для нашего менталитета, для нашей, культуры, мировоззрения. К тому же эти все вещи приходят к нам уже с большим опозданием, тогда, когда там уже все отработано и идет по нисходящей. Мы всегда подхватываем вот это съеденное, переработанное, выброшенное. Кстати, это не только в области молодежной субкультуры, но и в других аспектах. Так вот, в этом надо разобраться.
Во-вторых — и это самое главное — воспитание молодежи. Например, я несколько дней назад встречался с молодежью в КФУ и сразу сказал, что надо отходить от менторского подхода: «Как хотите, так и клюйте меня». И парочка молодых людей, особенно один, очень рьяно начал доказывать, что Россия, как демократическая страна, должна законодательно зафиксировать однополые браки как нормальное явление. Я, как глава церковной организации, ответил, что выражаю церковную точку зрения, и что это неприемлемо у нас в стране. Мы не можем вот так бездумно, все то, что есть на Западе, брать и внедрять у себя. Мы уже набрались — и видим, что получается.

Эдуард Лимонов писатель, политик:

— Отменяют, да и хер с ними. Разве это новость? Ну, отменяют — и чего? Раньше как-то разбирались, столько веков жили и знали, чего слушать, а тут все начинают регламентировать. Не надо этого. Мне, честно говоря, наплевать на это с глубокой колокольни. Мне 75 лет, и я видел всякое. Ну, запрещают… Уйдет эта власть Путина — перестанут запрещать. Эта тема вообще какая-то ничтожная, это не новость. Это так, фигня какая-то. Рэперов каких-то сраных запрещают… Я бы ничего не запрещал. Просто не обращал бы внимания. Вот вы меня спрашиваете, еще опросите с десяток человек. А на самом деле все это не имеет никакого значения, поскольку у нас нет настоящей политики, вообще ничего нет, все покрыто мраком. А вы невольно ориентируете людей на обсуждение таких абсолютно несерьезных тем…

Дамир Фаттахов министр молодежи РТ:

— Я отвечу так: меня, безусловно, беспокоит то, что контент, который мне лично, наверное, не совсем привлекателен, который я не слушаю и который я бы не хотел, чтобы слушали мои дети, стал таким массовым. При этом абсолютно точно во все времена, не только в наше, были люди, группы, творчество которых не всем обществом принималось и даже осуждалось. И это не значит, что они не находили своего слушателя или не находили людей, которым нравится то, что они делают. Меня в этой теме больше беспокоят — и я неоднократно об этом говорил — причины, по которым творчество, где есть темы суицида, нецензурная брань, интересует какую-то часть молодежи, чем она в этот момент руководствуется. Молодые люди почему-то находят себя в этом, и, значит, они не нашли себя в чем-то другом, не смогли реализоваться, не смогли найти людей, родителей, учителей, близких, которые бы их услышали. И обращение к музыке таких групп — это в каком-то смысле протест.
Повторю, эти процессы намного глубже, чем просто дать оценку — слушать или не слушать, нравится или не нравится, это во-первых. Во-вторых, если мы хотим, чтобы молодежь начала интересоваться другой музыкой, основанной на каких-то вечных ценностях, просто запретом этот вопрос не решить. Более того, чем больше будем запрещать, тем больше будет интересовать людей такое творчество. Уверен, многие тех же IC3PEAK и не знали, пока волной не прошли новости о том, что их запрещают. Тем самым этот запрет увеличил количество их последователей. Так что эти ответы лежат не на поверхности. Резюмируя, запрещать бессмысленно, да и не получится. Мы должны создать условия для того, чтобы появлялась альтернативная позиция, другая палитра возможностей — творческих возможностей. Чтобы молодые люди могли выбрать, за кем идти. Наша задача — понять эти мотивы и ответить другим предложением.

Рафил Нугуманов депутат Госсовета РТ:

— Было в свое время, Высоцкого запрещали, хиппи, твист, но, несмотря на все усилия, не смогли ведь их остановить, рэп всевозможный. Я не их сторонник, и у детей своих этого не замечаю. На днях мне понравился наш главный Д`Артаньян, он сказал, что пора уже возвращать худсоветы. Может, он и прав, а то выходят голые, матерятся… Вон, наш питерский певец — он трехэтажным матом со сцены кричит, зал хлопает… Порядок должен быть, но я милицейские способы срыва концертов не приветствую. Это минкульт должен заниматься этим идеологически, чтобы впредь такого не было, а причем тут милиционеры, которые ходят, закрывают. Авторитет полиции ведь подрывается. Я к этому так отношусь: каждый должен заниматься своим делом.

Борис Барабанов музыкальный обозреватель ИД «Коммерсант»:

— У меня дети еще маленькие, чтобы слушать тех артистов, которых отменяют. Но я уверен, что смогу привить им правильный вкус и уж точно не буду ничего запрещать. На то я и музыкальный критик. Вообще, меня тревожит только одно — исполнение законов Российской Федерации. Согласно им, если мероприятие имеет соответствующую возрастную маркировку и в материалах, которые исполняются со сцены, нет ничего, что относится к списку экстремистских материалов, то никакие запреты не легитимны. То есть все запреты — просто каприз и насилие со стороны органов охраны порядка и тех, кто их провоцирует, — родительских комитетов и т. д. Есть закон, и для начала нужно доказать, что материал экстремистский и в текстах есть пропаганда чего бы то ни было. Но этого не происходит. И концерты под разными предлогами закрывают, а точнее, срывают. Например, под предлогом того, что на кухне неправильно заточены ножи, или что там было в Воронеже?

Фирдус Тямаев певец:

— Тут как посмотреть. С одной стороны, пусть лучше молодежь рэп читает, чем ходит по улице, курит или пьет. Я сам у рэперов на концерте не был, а вот рокеры, бывает, ломают гитары, вводят зрителей в гипнотическое состояние, орут, как ненормальные, ругаются матом. Надо, чтобы культурно было. Худсоветы нужны: смотришь в интернете, кто чего хочет, то и выкладывает. Сейчас молодежь в YouTube смотрит какие-то грязные видео и считает, что они крутые. Почему-то [соответствующие] песни считаются модными. Мы сами слушали Виктора Цоя, Высоцкого, а сейчас какой-то непонятный человек стоит и несколько раз повторяет матерные слова. Я за то, чтобы и мои песни проходили через худсовет. Я не ругаюсь, там не к чему придраться, хотя есть одна песня, где поется: «Син җүләр, мин җүләр, синнән, миннән көләләр» («Ты дурак, я дурак, над тобой, надо мной смеются»).

Рабит Батулла писатель:

— Это ущемление прав. Естественно, во времена моей молодости были буги-вуги, рок-н-ролл, стиляги — коммунисты их осуждали, а потом сами стали любить. Выступали против джаза, комсомольцы против музыкантов выступали. А приехал из Китая Олег Лундстрем — оказалась, что музыка красивая. Какие-то остолопы сидят там наверху, которые ничего не понимают. Привнесение нового — это искание творцов: музыкантов, художников, писателей. Говорят, что артисты ругаются со сцены, но ведь мата много и в Comedy Club. Я сам против мата, но иногда в сердцах, бывает, скажешь такое… Запретов не должно быть при демократии, демократия — это ведь власть народа, из народа вышли и самородки, которые творят новое. На Западе почему-то никому дела нет до тех, кто отличается от большинства. Мне вслед тоже кричали «стиляга», когда я выходил в узких брюках, костюмах с широкими плечами — и ничего, сейчас ведь не надеваю. Высоцкого тоже критиковали, мол, песни «зэковские» поет, а сейчас это классик, оказывается, был великий талант. Творческий человек всегда в поиске, рэперы тоже — среди них много талантливых.